— Они остановятся, как только потеряют нас из вида! — на бегу объяснил келлуанин. — Я подкрадусь ближе и попробую подстрелить одну из лука!
Животные исчезли за холмом. Когда тяжело дышащие юноши поднялись на его вершину, стадо уже спокойно паслось примерно в километре.
— Что я тебе говорил! — азартно крикнул Раамос, хлопнув спутника по плечу.
Определив направление ветра, келлуанин повел Алекса на восток, ни на минуту не теряя антилоп из вида. Потом они долго крались по какому-то кустарнику, где Александр пустил в дело меч, перерубив напополам толстую, нервную кобру. Добравшись до небольшого деревца, Раамос приказал:
— Оставайся здесь и смотри внимательно. Как только я взмахну рукой, выходи и иди к стаду. Понял?
Юноша кивнул и поинтересовался:
— Зачем?
— Газели испугаются и помчатся на меня. А уж я не промахнусь.
Алекс замер, наблюдая, как молодой келлуанин исчезает среди выгоревшей на солнце травы. Пригнувшись к самой земле, охотник тихо крался по саванне. Вдруг он застыл, словно вылепленная из красной глины статуэтка. Александр стал тревожно вглядываться в окружающий пейзаж, но вот Раамос вновь двинулся вперед. Его фигурка словно растворялась среди серой растительности и бурой земли. "Хороший парень, — который раз за эти дни думал Алекс. — Жаль, что приходится его обманывать".
Он мысленно выругался и тут заметил, что келлуанин отчаянно машет рукой. Александр вышел из-за дерева и, не скрываясь, направился к пасущимся животным. Большие глаза настороженно следили за приближением человека. Тонкие ноздри тревожно нюхали воздух, широкие уши ловили посторонние звуки, а маленькие хвостики испуганно задергались.
Вожак взмахнул головой, украшенной тонкими острыми рожками, и все стадо, сорвавшись с места, устремилось прочь.
Раамос выпустил одну за другой две стрелы. Молодая самка рухнула на землю и забилась в судорогах.
— Хвала Нейт! — воскликнул юноша. — Нам повезло! Подстрелить такую газель у самого города! Теперь никто не назовет нас нахлебниками. Отнесем мясо Нефернейт, пусть его приготовят завтра на ужин.
Вдвоем они быстро разделали добычу. При этом Раамос ни сколько не стеснялся испачкать руки в крови и сале. Завернув мясо в шкуру, потроха и голову они оставили падальщикам.
— Ты отлично стреляешь, господин, — похвалил его Алекс, взгромоздив на плечо выпотрошенную тушу.
— Ты не видел по-настоящему искусных стрелков, — возразил тот. — Я лишь бледная тень в их сиянии.
— Если тебе не трудно, поучи меня стрелять из лука, господин, — попросил Александр.
— Хорошо, — согласился Раамос. — После обеда и займемся.
Когда они вернулись в усадьбу, выяснилось, что знатного гостя очень хочет видеть верховный жрец храма Геба.
— Господин Миснор вот-вот придет, а вас нет! — всплеснула руками старшая служанка.
Она с благодарностью приняла мясо и проводила Раамоса в ванную. А Алексу стал поливать на руки воду опухший со сна Туптах.
— Охотились? — спросил он, с трудом сдерживая зевоту.
— Угу, — ответил Александр, смывая с кожи кровь антилопы.
— Добыли чего-нибудь?
— Угу.
— Наш господин любим богиней Нейт, — покачал головой слуга, протягивая полотенце. — Больше охоты он любит только женщин.
— Он то же самое говорил о тебе! — немного натянуто рассмеялся Алекс. — Вы что вместе по танцовщицам ходите?
— Какие танцовщицы и проститутки! — возмущенно фыркнул Туптах. — Такому красавцу только знак подать, и самые знатные девушки и замужние женщины к нему в кровать прибегут! У него такие любовницы были в Перхсебе...
Толстяк закатил глаза и мечтательно вздохнул.
— Пока господин с хозяйками развлекался, ты, наверное, вовсю крутил с их служанками? — поинтересовался Александр.
Туптах самодовольно улыбнулся.
— Бывало! Сам понимаешь, отнесешь записку или передашь приглашение на свидание. Ну и перекинешься парой слов с симпатичной служаночкой.
Он улыбнулся приятным воспоминаниям.
Странно, но сам Раамос так ни разу и не рассказал ему о своих любовных похождениях. Хотя Алекс из опыта прошлой жизни знал, как любят мальчишки хвалиться подобными подвигами.
В этот день молодой келлуанин так и не смог поучить его стрельбе из лука. Вслед за верховным жрецом храма Геба вновь пришел в гости начальник Дома ожиданий со старшим писцом.
Но на следующее утро они все же ушли за город, где провели весь день, тренируясь в стрельбе из лука. Раамос оказался способным преподавателем, и Александр, вспомнив уроки Энохсета, уже к вечеру стал делать заметные успехи.
Парни вернулись в усадьбу только к вечеру. К счастью, сегодня никто не приходил навещать знатного гостя. Только прибегал слуга из Дома ожиданий и передал, что воинский отряд с грузом бронзовых орудий для каменоломен выступает завтра на рассвете.
Приторно улыбавшаяся старшая служанка сообщила, что стол накрыт. Раамос поинтересовался, где Туптах? Оказывается, толстяк уже плотно поужинал и теперь блаженно спал в беседке. Молодой келлуанин отправился в ванную, а Алекс самостоятельно смыл пыль в садовом водоеме.
Услышав шум, проснулся слуга, но, узнав в чем дело, опять завалился спать, заявив на прощание, что мясо у кухарки получилось просто великолепное.
Одетый в чистую юбку Раамос окинул взглядом уставленный яствами стол, хитро прищурясь, взглянул на Александра, потом на хмурую Нефернейт.
— Что-то грустно здесь. Не пригласить ли нам танцовщиц?
Алекс заставил себя улыбнуться.
— Красивые девушки порадуют наши глаза.
— И не только! — рассмеялся келлуанин. Он снял с руки тонкий серебряный браслет и кинул старшей служанке.
— Пошли кого-нибудь за теми танцовщицами, которые так прекрасно танцевали здесь вчера. Как их зовут?
Он нахмурил лоб.
— Мотылек, Бабочка и Кузнечик, — подсказала на глазах расцветавшая Нефернейт.
— Путь придут развеять одиночество двух молодых сильных мужчин!
— Сейчас, господин, — засуетилась старшая служанка. — Вам не придется долго ждать.
Она бегом выскочила из зала, а Раамос разлил вино в ярко начищенные медные стаканы.
— Поверь, эти девушки тебе понравятся, — сказал он, вытирая рот. — Конечно, это не танцовщицы из храмов великих богов, но все же лучше солдатских шлюх.
Александр выпил и потянулся за чашкой с мясом. Замаринованное с уксусом и какими-то травами, сочное, хорошо прожаренное, оно просто таяло во рту. Но юноша почти не замечал его великолепного вкуса.
— Ты можешь взять любую из них! — предложил Раамос. — Это подарок за то, что спас мою жизнь.
— Спасибо за твою беспримерную доброту, господин, — усмехнулся Алекс, наливая себе еще вина. "Пропади ты пропадом с такой заботой", — зло подумал он, один за другим отправляя в глотку два стакана вина.
Послышался звонкий девичий смех, шлепанье маленьких босых ног и тяжелый аромат благовоний. В обеденный зал, освещенный яркими лучами заходящего солнца, бившими в маленькие окна под самым потолком, впорхнули, нежно звеня серебряными браслетами на руках и ногах, три почти раздетые девушки в тяжелых париках. Одна из них тут же уселась под светильником и прижала к ярко накрашенным губам двойную флейту. От высокого визгливого звука по телу пробежали мурашки.
Сами танцовщицы стрельнули густо подведенными глазами на молодых зрителей, чуть откинули головы назад и воздели руки к потолку. Флейтистка устроилась поудобнее, и тягучая, словно мед, мелодия разлилась в вечернем воздухе. Девушки приподнялись на носочки и пошли по кругу напевая:
Любовь к тебе вошла мне в плоть
и в кровь
И с ними, как вино с водой,
смешалась,
Как с пряною приправой
померанец
Иль с молоком душистый мед.
О, поспеши к Сестре своей,
Как на ристалище — летящий конь,
Как бык,
Стремглав бегущий к яслям.
Твоя любовь — небесный дар,
Огонь, воспламеняющий солому,
Добычу бьющий с лету ловчий
сокол.
При этом они изгибались из стороны в сторону, грациозно поводя руками, так что колокольчики, подвешенные к браслетам, позвякивали в такт мелодии. "У нас в младшей группе детсада и то лучше танцуют!" — мрачно подумал Александр, приподнимаясь, чтобы взять с блюда кусок дыни. Очевидно, Раамос подумал, что он собирается встать. Молодой келлуанин обхватил его за плечи.
— Не торопись, мой нетерпеливый друг! Мы же не дикари.
— Что? — удивленно отстранился Александр.
— Прежде чем насытить тело, полюбуйся глазами, — юноша указал рукой на танцующих девушек. — Пусть они закончат песню.
— Конечно, господин, — легко согласился Алекс и налил себе стакан.
— Не перегрузись вином, — предупредил Раамос. — А то лишишь себя еще большего удовольствия.
Александр хмыкнул: "А ведь это идея!". Чтобы свалиться, ему надо вылакать центнер этого пойла, но ведь его келлуанский знакомый этого не знает.
Закончив последний куплет, танцовщицы замерли, откинув головы назад, заведя руки за спину, так что грудь резко выгибалась вперед. При этом они стояли на одной ноге, тихо покачивали второй, опираясь большим пальцем в пол и негромко позвякивая серебряным колокольчиком.
— Прекрасно, девушки! — вскричал пьяненький Раамос. — Подходите, выпейте этого чудесного вина из Дельты!
Танцовщицы смущенно захихикали, потупились, толкая друг дружку локтями, словно школьницы.
— Что же Вы! Мотылек! — махнул флейтистке молодой человек. — Я хочу вас угостить.
— Это я Мотылек, — сказала одна из танцовщиц.
— А меня зовут Кузнечик, — представилась вторая.
— Берите табуретки и садитесь, — радушно пригласил Раамос. — Я прошу вас.
Нерешительно переминаясь, девчонки расселись вокруг стола. Со смехом, шутками и чмоканьем в тугие щечки молодой келлуанин разлил вино в медные стаканы.
Танцовщицы не избалованные изысканной едой торопливо насыщались, не забывая прихлебывать пиво из высоких кружек.
— Красавицы! — вскричал Раамос, споласкивая руки в тазике с водой, заботливо приготовленной старшей служанкой. — Этот скромный чужак на самом деле отчаянный храбрец.
Алекс застыл со стаканом у рта. Девчонки перестали жевать и уставились на него.
— Мы охотились на львов, и он спас мою жизнь, — торжественно проговорил молодой человек, наливая вина.
— Ты бы и сам справился, господин, — заплетающимся языком возразил Александр.
Мотылек мило улыбнулась и придвинулась ближе, прижавшись голым бедром к его ноге. От этого по телу парня пробежала горячая волна.
— Если бы не твоя храбрость, мое тело сожрал бы дикий зверь! — Раамос взмахнул стаканом, выплеснув драгоценное вино. — И я не смог бы встретиться с такими красавицами как вы!
Танцовщицы захихикали.
— Выбирай себе любую, Алекс, и идите в спальню. А мы будем всю ночь веселиться здесь!
— Пусть девочки еще немного поедят, — попросил Александр, наливая вина.
— Вот еще! — фыркнул Раамос. — Они сюда пришли не жрать, а ублажать нас.
Алекс схватил в охапку первую подвернувшуюся девицу и, спотыкаясь, вышел из зала. Ворвавшись в комнату, он бросил в угол сумку, подошел к кровати и тяжело рухнул лицом вниз. С минуту повозился, устраиваясь поудобнее, и громко захрапел.
— Эй, — танцовщица осторожно тронула его за плечо. Александр выдохнул ей в лицо винный перегар пополам с чесночным ароматом и, причмокнув, продолжил спать.
— Вот так храбрец! — девушка, кажется, её звали Мотылек, презрительно фыркнула. — Напился как бессильный старик.
Она потрепала его за волосы, пощекотала под мышками.
— Просыпайся, я здесь! Я хорошая, сладкая!
Но парень упорно молчал, не подавая никаких признаков жизни.
— Зачем тогда надо было нас приглашать? — громко возмутилась танцовщица. — Чтобы вот так валяться кверху задом?
Она хмыкнула.
— Может тебя перевернуть? Глядишь, и сонный на что-нибудь сгодишься?
Но все попытки девушки его развернуть закончились неудачей, а когда шаловливые ручонки Мотылька полезли туда, где им, по мнению Алекса, нечего было делать, он взбрыкнул так, что легкую девушку как пушинку отбросило к стене.
— Ну и валяйся пустой колодой! — выругалась танцовщица, потирая ушибленный зад.
Ей скоро надоело сидеть на табурете перед зеркалом, и она перебралась на кровать, благоразумно держась подальше от все так же храпящего юноши.
Чуть скрипнула дверь.
— Что-то тут у вас тихо, — раздался удивленный голосок флейтистки. — А меня господин прислал тебе помочь.
— Он спит! — презрительно фыркнула Мотылек.
— Быстро же ты его укатала, — разочарованно проговорила Бабочка. — А по виду казался здоровяком.
— Я его даже не трогала, — брезгливо проговорила танцовщица. — Он как вошел, так и спит.
— Так у вас вообще ничего не было?! — удивилась гостья.
— Совсем! — раздраженно буркнула Мотылек.
— А что я скажу господину? — пробормотала Бабочка.
— Что этот чужак отдастся ему при первой же возможности, — язвительно ответила Мотылек.
— Неужели? — ахнула танцовщица.
— Ты слепая и не видишь, какими глазами он смотрит на господина? Уж с ним бы он не заснул.
Танцовщицы брезгливо захихикали.
— Мужеложец! — фыркнула Бабочка. — Пойду, расскажу все господину.
— Пойдем вместе! — решительно сказала Мотылек, вскакивая с кровати.
Александр, у которого от стыда горели не только щеки и уши, но даже корни волос, одним прыжком оказался на ногах и перекрыл им путь.
— Тихо, девочки, — зловеще прошептал он.
Мертвенно-бледный свет убывающей луны, падая на лицо юноши, делал его еще более убедительным.
— Ты никуда не пойдешь, — Алекс легонько толкнул Мотылька в грудь, так что она чуть не упала, с трудом сохранив равновесие.
— А ты, — он обратился к Бабочке. — Скажешь, что твоя подруга прекрасно проводит время и очень довольна своим кавалером. Ясно?
Побледневшая танцовщица испуганно кивнула.
— Мне все равно, что вы будете болтать завтра,— продолжал юноша самым задушевным тоном. — Но сегодняшний вечер я вам испортить не дам. Иди, развлекайся с господином Раамосом и помалкивай. Не то я твоей болтливой подруге башку сверну.
Мотылек тихо пискнула.
— Тихо! — шикнул Александр. — Сиди и помалкивай!
— Я пойду, господин? — несмело попросилась Бабочка, прижимая руки к груди.
— Иди, девочка, — улыбнулся парень, освобождая ей дорогу.
Выпроводив танцовщицу, он прижался ухом к двери, не спуская глаз с девушки, сжавшейся в комочек на табуретке.
— Как там мой друг? — услышал юноша довольный голос Раамоса.
— У них все прекрасно, — чуть дрогнувшим голосом отозвалась Бабочка. — И им больше никто не нужен.
— А вот я не откажусь от такой красавицы! — звонко рассмеялся молодой келлуанин. — Иди сюда!
Алекс тяжело опустился на кровать, согнувшись под тяжестью собственных плеч. В тишине, воцарившейся в комнате, слышались только обрывки долетавших из зала возгласов да прерывистое, испуганное дыхание Мотылька.
— Всю ночь на табурете не просидишь, — вздохнул парень. — Ложись к стене.
— Я лучше здесь, господин, — пролепетала танцовщица.
— Ночи стали холодные,— проворчал Александр. — Простудишься, заболеешь. Иди, не бойся.
