"Это вряд ли", — подумала внучка, и не удержавшись, передёрнула плечами, вспомнив жёлтое, одутловатое лицо жениха.
— Вот если нас позовут на весенние дионалии, то там всем и расскажем, — усмехнулась хозяйка дома. — Сенатор Юлис обещал сделать всё, чтобы наше дело рассмотрели как можно скорее.
"Ого, это меньше чем через месяц", — с тревогой подумала девушка, натянуто улыбаясь.
— Да они у себя в Сенате год будут языками чесать! — недовольно проворчала старушка.
Однако невестка, судя по всему, не желала развивать эту тему, потому что, проигнорировав слова свекрови, поинтересовалась:
— Вы, наверное, голодны, госпожа Ника?
И хотя обиженный желудок тихо ворчал, а рот тут же наполнился слюной, племянница решила не беспокоить тётушку, опасаясь, как бы бабуля за столом вновь не принялась расхваливать главного смотрителя имперских дорог.
— Уже слишком поздно, — вымученно улыбнулась девушка. — Я лучше пойду спать.
— Эй, Ушуха! — скомандовала супруга регистора Трениума. — Сходи на кухню и принеси в комнату госпожи Ники хлеба, сыра и разбавленного вина.
— Да, госпожа, — поклонилась невольница.
— Спасибо, госпожа Септиса, — искренне поблагодарила девушка, поднимаясь на ноги.
— Молодой девушке вредно ложиться спать голодной, — наставительно проговорила хозяйка дома. — Поешь, и пусть Яфром пошлёт тебе хорошие сны.
Пока покровительница болтала с тёткой и бабушкой, служанка зажгла светильник, разложила по местам вещи из корзин и разобрала постель.
Разделив с отпущенницей поздний ужин, Ника завалилась спать.
Оказалось, что для участия в церемонии чествования Великой богини необходимо широкое платье без рукавов и пояса. Нечто вроде балахона из тёмной материи.
Сняв мерки, рабыни госпожи Септисы принялись за шитьё, а их хозяйка вместе с дочерью, свекровью и племянницей отправилась в гости к Анне Олии Сене, которая давно и настойчиво их приглашала.
Поскольку путешествовать вчетвером в одном паланкине не очень удобно как для пассажиров, так и для носильщиков, пришлось взять второй, куда деловито забралась супруга регистора Трениума.
А Ника составила компанию бабули и двоюродной сестре. Всю дорогу старушка рассказывала о горькой доле своей средней дочери, уже в пятнадцать лет выданной замуж за Маммерка Олия Бонса, сына зерноторговца.
— Семья богатая, уважаемая, — шмыгая носом и в вытирая слезящиеся глаза, вздыхала Торина Септиса Ульда. — Хотя и не знатная. Всё бы хорошо, только вот свадьбу в неподходящий день сыграли. Отец Маммерка в Банар торопился, ну и настоял на своём. Барыш сохранил, а сыну и дочке моей жизнь испортил.
Она шумно высморкалась и продолжила:
— Я-то ещё на свадьбе поняла, что небожители от Анны отвернулись. Маммерк был парнем рослым, здоровым. Да видно уж так суждено. Когда он невесту на руках в дом вносил, та сандалией за дверной косяк задела... А это примета верная: счастья молодым не видать.
Пустившись в воспоминания, рассказчица смотрела куда-то в пустоту, нервно комкая узловатыми пальцами мокрый платочек. Стараясь узнать как можно больше о своих родственниках, девушка внимательно слушала грустную историю Анны Олии Сены, а вот дочь регистора Трениума откровенно скучала, время от времени посматривая на улицу из-за занавески.
— Двух мальчиков она родила. Один ещё младенчиком помер, а второму боги целых восемь лет отмерили. Бойкий был мальчик, весёлый, а умирал тяжело. Криком кричал, пока сил хватало, а потом только плакал да скулил, как мышонок. После этого бессмертная Элифтя их дом стороной обходила, деток не приносила. Анна кому только не молилась, жертвы по храмам приносила, на лекарей и колдунов гору золота извела. Наконец сжалилась над ними богиня и послала дочку. Маммерк, понятно, сына хотел — наследника, а родилась Фора. Уж такая хорошенькая!
Старушка как-то по особенному светло улыбнулась.
— Прямо маленькая нимфа! Только Анна после родов полнеть начала. Муж, понятное дело, наложницу завёл. Та ему уже и ублюдка родить сумела, которого он усыновить собирается да дело передать. Анна жалуется, плачет, за дочку переживает. Ну, как отец её без приданного оставит? Итур ей предлагал развестись, но та ни в какую.
Торина Септиса Ульда ещё долго вздыхала, сетуя на судьбу, а слушательница с грустью думала, что человеческие чувства одинаковы во всех временах и вселенных.
Внезапно носильщики повернули налево.
— Хвала богам, вот и добрались, — тут же прервав жалобы, пробормотала бабуля, и достав из висевшего на поясе кошелька маленькое серебряное зеркальце, деловито принялась приводить себя в порядок.
Ещё минут через пять паланкин мягко опустили на землю, и Ника услышала облегчённый вздох носильщиков. Всё-таки дом, где проживала госпожа Олия, располагался гораздо дальше, чем святилище Сенела.
Девушка знала, что иметь особняк в столице могут либо очень крутые богачи вроде Постума Авария, либо представители родовой аристократии, чьи предки обосновались на радланских холмах ещё в незапамятные времена.
Подавляющее большинство горожан, причём не только бедных, или представителей среднего класса, но и вполне состоятельных, снимали или покупали квартиры.
Господин Маммей Олий Бонс владел роскошными апартаментами на первом этаже трёхэтажного дома, расположенного то ли в скверике, то ли в недопарке. Ника просто не знала, как назвать открытое пространство почти вытоптанной травы с чахлыми кустарниками и шестью высокими, похожими на зелёные свечки, кипарисами.
Оглядевшись, девушка с удивлением отметила, что соседние пятиэтажки ничуть не превосходят по высоте здание, где проживает сестра регистора Трениума.
"Элитное жильё, сразу видно, — усмехнулась попаданка. — Потолки, небось, под три метра. А те, видно, местные хрущёвки".
На последние обстоятельства указывали и деревянные лестницы, густо облепившие стену дома. У их подножия ходили какие-то неряшливо одетые люди, дымили костерки, на которых крикливые женщины готовили еду, казалось, не обращая никакого внимания на богатых соседей.
Обернувшись к жилищу тётушки, Ника окинула взглядом ровные ряды окон, часть из которых была закрыта ставнями, а другая поблёскивала вставленными в переплёты пластинами слюды. Она с удивлением отметила, что даже самые нижние из них расположены на высоте не менее двух с половиной, а то и трёх метров от земли. То есть, фактически в доме имелось четыре этажа, однако, привычные лавки отсутствовали, зато кладка стен радовала глаз повторяющимся узором.
Зная рачительность радлан, девушка предположила, что внизу, скорее всего, расположены какие-нибудь склады.
К подъезду, над которым выступал поддерживаемый двумя колонами карниз, вела чисто выметенная лестница. У широких двустворчатых дверей гостей поджидала сама госпожа Анна Олия Сена в сопровождении знакомой смуглой рабыни и невысокой женщины средних лет в тёмно-зелёном платье и лёгкой накидке поверх сложной причёски.
Осторожно подхватив бабушку под локти, внучки помогли ей подняться по мраморным ступеням. Не успев отдышаться, старушка тут же бросилась обнимать дочь, шепча что-то ласковое и неразборчивое. Терпеливо дождавшись своей очереди, госпожа Септиса чмокнула губами возле рыхлой, густо набелённой щеки золовки и уступила место племяннице. Стараясь в точности копировать её движения, Ника осторожно коснулась ладонями полных плеч тётушки и чуть прижала её к себе, ощутив сквозь резкий аромат благовоний кислый запах пота.
Гэая в силу возраста ограничилась низком поклоном.
Кивнув в ответ, Анна Олия Сена обернулась к улыбавшейся незнакомке.
— Это моя подруга — госпожа Мирва Тита Вела.
— Здравствуйте, госпожа Септиса, — поприветствовала та матушку регистора Трениума. — Не узнали меня? Мы с вами виделись на свадьбе сына сенатора Гордена восемь лет назад. Помните?
Подслеповато щурясь, старушка пристально уставилась на неё, сведя редкие бровки к переносице.
— Ваш супруг императорский претор? — спросила Пласда Септиса Денса.
— Да, да, — кивнула женщина.
— Он ещё подарил молодым великолепный сосуд для смешивания вина старинной либрийской работы? — уточнила Торина Септиса Ульда.
Собеседница довольно улыбнулась.
После обмена любезностями Анна Олия представила Тите свою племянницу.
— Это госпожа Ника Юлиса Террина, дочь моей несчастной сестры Тейсы и внучка оклеветанного сенатора Госпула Юлиса Лура.
— О, я слышала эту ужасную историю, — скорбно поджала губы женщина. — Сенатор и его семья погибли безвинно. Но, как удалось спастись вашим родителям, и где вы скрывались столько лет, госпожа Юлиса?
Та хотела ответить, но тётушка её остановила:
— Не стоит разговаривать на улице, госпожа Тита. Пройдёмте в дом, посидим, восславим Диноса, и госпожа Юлиса нам всё расскажет. Не так ли?
— Обязательно, госпожа Олия, — подтвердила девушка.
За толстой дверью на массивных бронзовых петлях располагался небольшой коридорчик, где гостей встретил широкоплечий раб-привратник, чей бронзовый ошейник крепился цепью к вделанному в стену кольцу.
Нике ещё ни разу не приходилось бывать в подобных апартаментах, поэтому она с интересом разглядывала разрисованные цветами и наивными пейзажами стены, выложенный из мрамора пол, ярко начищенные медные светильники.
С первого взгляда становилось понятно, что расположение комнат в квартире Анны Олии Сены разительно отличалось от планировки особняка Септисов. Само собой, здесь не оказалось никакого внутреннего дворика, зато имелись большие, высоко расположенные окна.
Заметив у стены узкий столик, где красовалось поставленное вертикально серебряное блюдо с затейливой чеканкой и два блестящих сосуда для смешивания вина, девушка решила, что именно это помещение выполняет функцию переднего зала. Подтверждением этому служил расположившийся в углу алтарь домашних богов и массивный стол хозяина дома с высоким креслом.
Дав возможность гостям оценить росписи на стенах и потолке, а также мозаичный пол и выставку посуды, хозяйка пригласила их в соседнее помещение, отделённое ярко расшитым занавесом.
"Комната ткацкого станка", — догадалась Ника, заметив в углу знакомое сооружение с натянутыми нитями основы.
Кроме него тут стоял круглый столик на одной ножке, за которым сидели две женщины позднебальзаковского возраста и кушали фрукты из красивой керамической вазы. Это оказалась тётушка госпожи Олии по мужу и её подруга.
Вызванная хозяйкой дома рабыня отвела Гэаю к двоюродной сестре, а гостьи, удобно расположившись в креслах без спинок, завели светский разговор.
Для затравки самые старшие обменялись вопросами и ответами о здоровье, затем обстоятельно обсудили погоду. Но всё это время женщины откровенно и беззастенчиво разглядывали Нику.
Невольница принесла кувшин с сильно разведённым вином, и Олия провозгласила тост в честь Диноса, после чего собравшиеся дружно осушили серебряные бокалы.
Видимо, на этом женщины посчитали "обязательную" программу встречи выполненной и дружно накинулись с расспросами на самую младшую гостью.
Той пришлось подробно рассказать историю спасения своих родителей и их жизнь среди варваров. Не удовлетворившись этим, слушательницы требовали всё новых и новых деталей, большинство из которых касались простых, житейских мелочей вроде одежды дикарей и их нравов, но некоторые откровенно раздражали своей тупостью.
Так госпожа Мдея настойчиво допытывалась, почему её родители всю грязную работу делали сами, а не завели себе рабов, как подобает истинным радланским аристократам?
Пришлось объяснить, что аратачи слишком не цивилизованны, поэтому не понимают: зачем силой заставлять кого-то делать то, что сами могут выполнить гораздо быстрее и лучше?
— Эти варвары не строят городов, не обрабатывают землю и не пасут многочисленные стада. Они просто охотники, а зачем охотникам рабы?
— Неужели вашему отцу тоже пришлось добывать себе пропитание таким способом? — вскинула подщипанные брови собеседница, и её лицо скривила гримаса плохо скрываемого отвращения.
— В тех местах по-другому не выжить, — спокойно ответила Ника.
Презрительно хмыкнув, женщина замолчала, сжав губы в куриную гузку.
А госпожу Титу чрезвычайно заинтересовало, почему, так рано овдовев, Лаций Юлис Агилис не женился второй раз, и даже не завёл наложницу?
Ну, ответ на подобные вопросы они с Наставником предусмотрели.
— Он не хотел осквернять наш дом присутствием женщины чужого народа.
— Но кто же готовил еду, шил и стирал одежду? — не унималась настырная дама. — Неужели господин Юлис сам ощипывал дичь?
— Нет, конечно! — рассмеялась рассказчица, зная, как болезненно относятся радланские мужчины к работе, неподобающей сильному полу. — Сначала приходили женщины аратачей, а потом я выросла.
Но, похоже, эти слова не убедили собеседницу. Во всяком случае, девушке показалось, что в её глазах появилось ещё больше недоверия.
— Но, как же он теперь будет без вас, госпожа Юлиса?! — с искренним негодованием вскричала Мдея. — Значит, вы бросили его одного?
— Мне пришлось, — скорбно поджав губы, Ника достала из-за пояса сложенный платочек. — Я так уговаривала отца ехать вместе! Но он оказался наотрез. Сказал, что слишком стар для столь долгого и опасного путешествия. Клянусь Анаид, мне очень не хотелось ехать одной, я даже хотела остаться. Тогда отец просто приказал мне взойти на корабль и отправиться в Империю. Ну, и как я могла его ослушаться?!
Ей наконец-то удалось взвинтить себя настолько, что глаза защипало от слёз, и по щеке пролегла мокрая дорожка.
Видимо, она сыграла неплохо, потому что женщины какое-то время дружно помалкивали, переваривая услышанное.
Когда Ника складывала платочек, ей показалось, будто Олия собирается о чём-то спросить. Не желая выпускать из рук инициативу, она заговорила первой:
— Отцу приснился какой-то вещий сон. И хотя он никогда не рассказывал о его содержании, думаю, отец остался в Некуиме именно из-за него.
Женщины растерянно переглянулись.
— Так вы проделали весь этот путь в одиночку? — охнула Тита.
— Нет, конечно! — рассмеялась девушка. — Океан я пересекла на судне доброго друга моего отца — господина Мерка Картена, и это, действительно, оказалось очень долгое и опасное путешествие.
— Вы плыли одна на корабле полном мужчин?! — вытаращила глаза Мдея.
— Господин Картен поклялся моему отцу именем Нутпена, что со мной ничего не случится, — с ноткой снисхождения пояснила Ника. — И он сдержал клятву. Моряки обращались со мной очень почтительно.
Судя по многозначительно поджатым губам и дружно опущенным в пол взглядам, её пылкая речь собравшихся явно не убедила.
"Ну и батман с вами, клуши старые! — мысленно выругалась попаданка, беря из вазы большое, слегка подвянувшее яблоко. — Теперь, небось, растрезвонят, что в любовниках у меня вся команда корабля перебывала".
Дав ей возможность слегка подкрепиться, Олия поинтересовалась:
— Госпожа Юлиса, расскажите, как вы едва не угодили в царство Такеры?
