'Артиллерийский расчёт гаубицы-пушки МЛ-20 'Емеля' сержанта Воронова за трое суток уничтожил 3 танка, 3 противотанковых орудия, 2 полевых пушки, 4 ДЗОТа, 8 блиндажей, 11 пулемётных точек, 200 солдат. Расчёт Ибрагимова из батареи 82-миллиметровых миномётов лейтенанта Пехотина, умело меняя позиции, оставаясь невидимым для врага, в одном бою уничтожил 3 огневые точки, повозку с боеприпасами, 11 гитлеровцев. Автоматчик Поляков вместе с товарищем из своих верных ППШ при отражении атаки убили 40 гитлеровцев...'
Организованный вывод войск на Волховский плацдарм продолжился. 2-я Ударная армия своей достойной восхищения борьбой с превосходящими силами врага по-прежнему отвлекала их на себя от осаждённого Ленинграда. В бессильной злобе, не имея возможности помешать выходу армии Власова к Волхову, Luftwaffe разбило мост через Глушицу на узкоколейной железной дороге в 'коридоре' снабжения Власова. Здесь сразу же возник пункт перевалки грузов. В обе стороны за день пошло 90 вагонов, толкаемых специальными командами. Продовольствие и медикаменты Власову продолжали доставлять также по воздуху. На 'дороге жизни' армии Власова труженики фронтовых дорог совершали каждодневный подвиг, порой не менее великий, чем бойцы в бою в траншеях. Шофёр 118-й автосанроты Абульханов, будучи тяжело ранен осколком мины, вывел грузовик с ранеными из опасной зоны и доставил их в госпиталь за 20 километров. Коммунист Логинов из той же автосанроты получил ранение во время погрузки раненых, но не оставил руль и доставил раненых в госпиталь. Комсомолец Меркушев эвакуировал раненых из самой опасной зоны. Осколком мины его ранило — повредило глаза. Почти ничего не видя, он вёл грузовик по дороге более трёх километров по подсказкам санитара и доставил раненых в госпиталь. Так спасали Ленинград!
Ожесточённое противостояние у Волхова в небе продолжалось. В этот день 3 истребителя ЛаГГ-3 из 10-го истребительного авиаполка и два истребителя МиГ-3 из 41-го истребительного авиаполка на глазах всего Волховского плацдарма 25 минут отважно дрались против 16 'лапотников' Ju 87 и 6 'худых' Bf 109F, которые шли бомбить и штурмовать переправы на Волхове. Налёт удалось сорвать, сбить два 'лапотника' и один 'худой'. Подлецам удалось подбить только один МиГ-3. Лётчик выпрыгнул с парашютом.
3/4 потерь 2-й Ударной армии — раненые. Это забота начвоенсанарма-2 — начальника военно-санитарного отдела 2-й Ударной армии генерал-лейтенанта Павловского, армейского хирурга генерала Шрайбера, армейского терапевта полковника Гукасяна. Лечение раненых и возвращение в строй свыше 75 процентов от общего количества поступивших — небывало высокий процент за всю историю войн!
Особое внимание поиску раненых на поле боя. Санитары и помогающие им бойцы действовали самоотверженно, умело, настойчиво. Подвиг медиков стал нормой. Старший сержант медицинской службы комсомолка Борисенко с группой санитаров из 5 человек вынесла из боёв 160 тяжелораненых. Оказывая первую помощь, она сама получила смертельное ранение. Женщин в Красную Армию призывали только в добровольном порядке, благодаря работе, которую вёл комсомол, ОСОАВИАХИМ, профсоюзы, то есть проводили набор добровольцев, необходимость в которых определяло Главное управление формирования и укомплектования Красной армии. При этом желающих всегда было гораздо больше, чем требовалось и действовали жёсткие критерии отбора. В числе советских фронтовых врачей женщин — 41 процент, среди военных хирургов и фельдшеров женщин — 43 процента, среди медицинских сестёр — 100 процентов, среди санинструкторов и санитарок — 40 процентов. Мобилизация женщин обязательная и безусловная, как у мужчин, не проводилась.
В госпиталях для легкораненых, в медсанбатах, в суровых условиях лесисто-болотистой местности помощь оказывали не только легкораненым, но производили и сложные хирургические операции, ведь счёт зачастую шёл на часы. По нескольку суток без сна и отдыха хирурги работали здесь во имя спасения жизней.
Эвакуация раненых по 'дороге жизни' в тыловые госпитали с помощью узкоколейки в район Мясного Бора и совхоза 'Красный ударник' проходила в тяжелейших условиях. Организовывали эвакуацию военврач 2-го ранга Касаткин и замначальника военсанарма по политчасти Крылов. Вагонетки с ранеными перевозились вручную. Чаще ночью. Зачастую под обстрелом. В общей сложности медики вывезли свыше 20 эшелонов — 5000 тысяч раненых. Касаткин погиб смертью храбрых.
Это при капитализме и его крайней стадии фашизме раненый солдат и калека — жмых, отработанный системой материал. Капиталисты, их буржуазные демократии точно так же выбрасывали на социальную помойку работников, получивших травмы на производстве. Солдат — пушечное мясо, рабочий — станочное мясо. Только социализм, большевики могли взять инвалидов на полное обеспечение, а заботу о раненых сделать общенародным делом.
При капитализме на врача учились за свой счёт, и очень немногие могли себе это позволить, а при большевиках врачей учили за счёт государства. Вот так и получилось, что Германский рейх передал в Wehrmacht всего чуть более 2000 дипломированных врачей, в Народный комиссариат здравоохранения СССР передал из системы здравоохранения в Красную Армию до 15 000 молодых врачей выпуска 1941-1942 годов и около 12 000 врачей, окончивших медвузы в довоенные годы. Есть разница в медицинском обеспечении двух этих армий?
На 15 день войны, когда стал ясен масштаб вторжения вражеских полчищ, Народный комиссар здравоохранения СССР Митерёв приказал провести массовую подготовку медицинских сестёр запаса и санитарных дружинниц согласно распоряжению Совета Народных Комиссаров по обеспечению массовой подготовки организациями Красного Креста и Красного Полумесяца медицинских сестёр запаса и санитарных дружинниц. Всего 'встали под ружьё' около 300 000 отлично обученных медицинских сестёр.
Только в воспалённом ненавистью к рабочим и крестьянам мозгу журналистов белогвардейской эмиграции и геббельсовцы Германский рейх имел более развитую систему здравоохранения, чем Советский Союз. Это просто смешно. В смысле медицины для избранных — да, всё в ажуре, но не для народных масс и солдат.
Если в немецких госпиталях подчас оперировали люди без дипломов врача и не знающие азов хирургии, то в тыловых госпиталях 2-й Ударной армии работали крупнейшие военно-полевые хирурги Куприянов, Бакулов, Еланский и другие. Сложнейшие хирургические операции проводил главный хирург Волховского фронта генерал-полковник Вишневский. Около двух месяцев работал в армии известный в стране хирург Юдин. Он оперировал самых тяжёлых раненых.
Доблесть, героизм, глубокой истинное сострадание к страдальцам за Родину проявляли советские люди у коек раненых и в госпиталях. Множество раненых с Волховского фронта, из 2-й Ударной армии поступали в несколько тыловых госпиталей в небольшом посёлке Бокситы в 40 километрах от Тихвина. Здесь работало много женщин, в том числе из посёлка. Добровольно, по велению сердца брали они на себя заботу о раненых, которых поступало немало.
Многим из работниц госпиталей едва исполнилось 16-17 лет. Сутками не уходили девчонки домой, не знали отдыха и сна. Им бы книжки читать, да о парнях вздыхать, но как можно — ведь их любимая советская Родина в опасности! Когда прибывали машины-летучки, женщины и девушки на руках переносили окровавленных раненых мужчин в банное отделение. Там их заботливо мыли, вновь одевали, отправляли в палаты, кормили, писали письма родным. Медработники становились не только исцелители, а заботливыми матерями и нежными сёстрами.
Кому надо попить, кому подушку поправить. Да и судно поднести, а потом вынести. С ложки кормить тоже приходилось. Но зато какими глазами встречали раненые свои ангелов по утрам! А когда начиналась бомбежка и легкораненые уходили в подвал, девушки оставались вместе со своими 'тяжёлыми'. Ведь раненые тяжелее, чем здоровые переживали бомбёжку. Вокруг грохот, всё ходуном ходит, а ты абсолютно беспомощен! Если вдруг санитарки выходили из палаты, раненые начинали волноваться. Но им вредно волноваться! И девушки становилась в простенок между окнами, так их научили раненые, и стояли там до конца бомбёжки под кусками падающей штукатурки и в облаках пыли из стен и полов при ударах неподалёку бомб. Что это: храбрость, легкомыслие, святость?
Хирурга майора медслужбы Семёнову у операционного стола сутками видели. Никто не знал, когда она отдыхает, спит. Сотни бойцов и командиров спасла эта хрупкая женщина с усталыми газами. Раненые о ней сочиняли стихи. Прачка Смирнова выполняла тяжелейшую работу сутками, приговаривая:
— Только живите, сынки, выздоравливайте! Кто домой, так домой, кто обратно, так обратно...
Над госпиталями в обязательном порядке шефствовали школы. Забота о раненых — общенародное дело. Учителя вместе с ребятами приносили раненым свои трогательные скромные подарки, сделанные собственными руками: зверушек, цветы, солдатиков, самолётики. Выступали в палатах с концертами, читали газеты, журналы, дежурили у тяжелораненых. Люди плакали, умилённо глядя на тех пионеров и малышей-октябрят, ради которых шли на смерть. Тысячи командиров и бойцов вернули бокситогорские госпитали Волховскому фронту и 2-й Ударной армии. Остальные госпитали от них не отставали...
10 мая Линдеманн погнал 8 батальонов из групп Яшке и Ванделя, а также свежие части из своего резерва подряд в две ожесточённые 'мясные' атаки от опорного пункта 'Паук' и с западной опушки 'большой поляны'. Главная надежда Ванделя на очередную 'сборную солянку' — 'группу Финке': III батальон 407-го пехотного полка, I и III батальоны 161-го пехотного полка 81-й пехотной дивизии Шоппера, I батальон 505-го пехотного полка 291-й пехотной дивизии Герцога и 291-й сапёрный батальон. Снарядов не жалели. Каждая из фашистский дивизий получала по узкоколейке 'Stern' по 200 снарядов.
Поскольку в небе появились для нанесения удара Ju 87, подлецы вовсю пускали оранжевый дым и синие ракеты, обозначая свой передний край. В сторону 'архангельцев' они яростно стреляли красными ракетами целеуказания. Что ж, есть чего бояться — советские войска — изумительные мастера маскировки. Luftwaffe, теряя ориентиры, частенько задевали свои войска, а иногда и прицельно их бомбили, невзирая на разноцветные дымы и ракеты.
Плотной очередью бомбардировщики Ju 87 с жуткими сиренами один за другим пикировали у лесной железной дороги 'Stern' и у гатьевой дороги на боевые порядки сильно поредевших полков 'шахтёров' стрелковой дивизии Исакова 'Шахтёры' теперь по ним не стреляли — берегли патроны. Свои бомбардировщики истребители стервятников сопровождали без поддержания интервала или дистанции в свободном полёте вокруг них. При действии в тылу, Messerschmitt Bf 109F бросали бомбардировщики и старались сковать советские истребители у аэродромов. От боя на виражах уклонялись. Вели только внезапные атаки на вертикалях, используя преимущество в скорости над ЛаГГ-3 и Як-1. На это советские истребители отвечали построением 'в круг', боевым порядком не тройками, а парами, разбиением боевого порядка на более высоко расположенную сковывающую группу и атакующую группу. Отвечали очень достойно.
Вот финальный ложный заход с сиренами, но без бомб, с одновременным сигналом ракетами. Такой приём вынуждал красноармейцев ещё находиться в укрытиях. Два передовых батальона 'группы Финке', откормленные датским маслом, голландской ветчиной, накачанные французским вином и препаратом 'Pervitin' — III из 161-го пехотного полка и I из 505-го пехотного полка из 291-й пехотной дивизии Герцога, уже карабкалась через завалы.
Солдаты Финке двигались с севера на юг очень браво, пока их не начал косить огнём ДП и 'Максимы' из ДЗОТов, а также отстреливать снайперы-'кукушки' с деревьев. После этого последовала контратака 'шахтёров' с применением ППШ и 'лимонок'. Потеряв убитыми и ранеными 250 солдат, полковая 'группа Финке' остановилась и залегла в глубокие лужи среди изломанных деревьев. Для их поддержки восточнее пошла в атаку 'группа Майнеке' — усиленный I батальон 407-го полка из 121-й пехотной дивизии Ванделя. Здесь им встретились лишь пикеты и подлецы пробрались к дороге, ведущей в тыл к 'Лесопункту'. Проводная связь 'шахтёров' со своим тылом и третьим полком прервалась. Всё-таки окружили! Будь проклят навеки предатель Дикий!
Одновременно навстречу 'группе Финке' и 'группе Майнеке' с юга на север своих солдат погнал в атаку Яшке. Но они не смогли продвинуться, лишь устлали своими мундирами мышиного цвета лесные завалы и кочки. Сражаясь среди болота, воды, трясины, мешанины из брёвен, веток и вражеских трупов, 'шахтёры' и 'архангельцы' смогли сдержать наступление ценой сверхчеловеческих усилий. Но даже храбрецы не могут сражаться, если это выше их сил. Пьяные от шнапса и находящиеся в состоянии наркотического опьянения толпы оккупантов при поддержке танков, Luftwaffe, мощного огня артиллерии и миномётов, оттеснили сильно поредевшие полки 'шахтёров' и 'архангельцев' на 800 метров от своей лесной железной и гатьевой дорог. Оккупанты великому сожалению своими 'мясными штурмами' медленно и верно восстанавливали границы 'Волховского рукава', которые он имел до 29 апреля. С новой силой побоище разгорелось на рубеже ручья Горевой в 1000 метрах от 'Лесопункта'.
'Архангельцы' не сдавались, не бежали перед лицом превосходящих сил, истекая кровью, продолжали удерживать позиции в 2-х километрах западнее 'большой поляны', оставаясь костью в горле Линдеманна. И проглотить не получается, и выплюнуть невозможно. Герои заняли круговую оборону, по-прежнему ограничивая снабжение 'группы Яшке' и 'группы Ванделя' по железной дороге 'Stern'. Заявки на артподдержку и бомбёжку окруженцы передавали по рации. Поддержка оказывалась. Идущих в атаку подлецов раз за разом накрывали залпы 'Катюш'. Окопались 'архангельцы' по особому способу. В болото в два ряда загнали сваи. Концы их торчали над землёй на метр-полтора. К сваям прикрутили проволокой или лозинами жерди-поперечины. Промежуток между двумя стенками набили землёй, торфом. Там, где надо, проделали амбразуры. Если имелось два таких барьера на расстоянии около метра друг от друга, получалась 'болотная траншея'. Дно выстилали лапником, хворостом.
Вечером советские бомбардировщики и штурмовики снова бомбили и штурмовали боевые порядки подлецов у ручья Горевой. Большие потери понёс 121-й разведбатальон 20-й моторизированный дивизии. В 'группе Каттнера' I батальон 504-го пехотного полка сменил штрафной батальон 'Егенпфдорт' и строительную роту 12-й танковой дивизии, понесшие большие потери. I батальон 316-го пехотного полка и рота 204-го сапёрного батальона тоже вышли из боя и отправились в тыл для пополнения.
Пока на коммуникациях Линдеманна в 'Волховском рукаве' шло небывалое побоище, советские сапёры, стройбат, начали строить вторую нитку узкоколейной железной дороги, идущей от паровой мельницы между южной и северной просеками коммуникаций 2-й Ударной армии через реку Полисть и затем снова вдоль центральной просеки. Строились окаймляющие 'дорогу жизни' полевые укрепления фронтом на север и юг. Для обнаружения разведгрупп фашистов советские сапёры начали использовать дрессированных собак. Собаки спускались с поводка и обследовали местность. Обнаружив разведгруппы оккупантов, собаки возвращались и лаем давали сигнал.
