Да, а Александр Невский сумел татарам и монголам растолковать, что тут не что иное выходит, как столкновение обрядов разных религий и монголов же не просят себя крестным знамением осенять при клятвах и договорах, а у костров русские сидят и ходят и огонь уважают и в домах своих очаги для огня специально делают, без огня — никак!... Уболтал, языкастый. Татары, наверное переглянулись и хан молвил: 'Ну вот так бы сразу и сказали!'
— Так, какого размера костры должны быть? — спросил мнущегося юношу.
— Любого! — как в холодную воду кидаясь выпалил джигит.
— Делай, пройду.
Подумал Павел при том, что сейчас татары навалят груды бревен и такое запалят, что он зажарится мигом между огнищами, шагу ступить не получится. Может Михаил покойный потому и не пошел, что лучше уж голову от меча потерять, чем живьем изжариться?
Хотя там степь была вроде, туго с дровами. Но и тут насчет дров не разбежишься — нищая деревня, а топливо штука нужная.
— Из этого татарина получился бы толковый айтишник — мелькнула трезвая и совершенно неуместная при этом мысль. Потому как джигит со своими помощниками мигом костерок второй запалили рядом с тем, что для фитильков тихонько горел. Такой же аккуратный и масенький — из веточек.
То есть факт налицо — вот два костра — 'чек'.
А размеры в техзадании не указывались!
Палец если сунешь — обожжешься, но даже кружку воды не вскипятишь.
Прошел между кострами Пауль туда и обратно — ну и в третий раз заодно уж.
И с чего-то этим джигита ободрил невиданно. Тот словно даже ростом стал выше, задорно усмехнулся и взяв плащ пошел прямо к сатанинскому животному. Конь злобно заржал, внимательно глядя на нового врага. Вытянул шею, явно собираясь укусить.
Парень плавно и метко швырнул скатку ткани, плащ развернувшись в воздухе окутал скалящуюся башку зверюги, не успел тот увернуться.
Конь тут же мотанул яростно головой, встал на дыбы и резко ударил перед собой копытами, аккурат туда, где стоял человек.
Промазал, татарин уже метнулся вбок и птицей взлетел в седло.
Паштет только присвистнул, потому как такое родео рядом с собой видел вживую впервые. Как-то раньше обходилось, а тут конь с всадником буквально поединок устроили. Реально — поединок!
— 'Быстро нажимайте на пробел, чтобы обуздать лошадь! (достаточно 4-5 раз), чтобы приручить ее!' — вспомнилось не к месту поучение из какой-то компьютерной игрушки, где как раз животину требовалось приручить. Стучи себе по клавише пробела на клавиатуре — и вуаля — у тебя покорное верховое животное.
Тут же конь сразу после пары свечек вставания на дыбы коварно применил злой прием, о котором Паштету только рассказывали копытники — 'козление' -когда лошадь ловко сбрасывает с себя всадника. Конь начал бить задом вверх, резко опустив голову и выгнув спину, прыгал на месте, с передних ног на задние, затем внезапно бросался в сторону и тут же вставал как вкопанный, пытаясь сбросить всадника с себя. Он вытягивал повод, ускорял движение и сжимался перед очередным прыжком, перемежая все с финтами и попытками встать на дыбы снова.
Сначала Паша не очень понимал, как всаднику удается удержаться в седле, потом увидел, что джигит успевает понять, что собирается выкинуть зверь осатаневший и сбивает коня с намеченного, энергично посылая его вперед шенкелями. Это базовая основа тренировки — любое верховое — даже ослы — от толчка шенкелями начинает двигаться вперед. Вколачивается в дрессуре первым делом!
И этот конь тоже был толково обучен мертвым хозяином и потому как только собирался прыгнуть — так всадник сбивал его с намерения, вот уже напружинился прыгнуть — а его толчком вперед посылают, он должен двигаться от шенкеля и не может игнорировать такое действие.
'Шенкель — движение вперед' — это базовая команда для каждой верховой лошади, и этим татарин как раз и пользовался. Только конь что-то натеет — а джигит сбивает его с намеченного пути.
И навязывает так свою волю.
Показывает — кто главный тут.
Нет, зверь и прыгал и козлил и кидался в стороны всем телом, но такой экстренный метод срабатывал, всадник очень резко посылал коня все время вперед, и одновременно уздой поднимал как можно выше голову коня, и поворачивал его в другую сторону от намеченной строптивцем.
Все время сбивая с панталыку!
Первая попытка сбросить всадника не удалась, джигит уже крепко уселся и действием шенкелей, да и ударами по бокам плети заставил коня поднять голову и двинуться вперед, а не скакать на месте.
Зверюга стремглав рванула прочь, все так же продолжая выделывать попутно разные гадкие приемчики.
Джигита мотало нещадно, но он вцепился в животное как клещ.
Миг — и скрылись!
Пара товарищей и подчиненных джигита рванули конно следом.
И что удивило — оба уже крутили в руке арканы.
Только пыль в воздухе осталась, да удаляющийся конский топот. Причем кинулись все в другую сторону — не туда, куда дезертиры убежали.
— Кентавры! Рождаются уже верхом — хмыкнул про себя Паштет. Не к месту вспомнил, что норвежцы рождаются с лыжами на ногах, а потом глянул на подошедшего Хассе и задумался — с чем рождаются немцы?
Тут же с мысли сбили налетевшие мухи — и не менее настырный Нежило.
— Хозяййн! Надо дохляков обобрать, да подале сплавить! — заявил слуга. Он определенно был настроен на добычу. Павел не вполне понял — как не поснимал всякое с упокойников слуга сразу, когда трупы оттаскивали прочь. Потом сообразил — без разрешения его — не смеет литвин. Не его трофей, потому без спросу не полез.
Отмахиваясь от жужжащей назойливой летучей дряни кивнул:
— Да валяй!
И сам пошел следом.
Слуга деловито и быстро освободил от одежки и сапогов второго татарина, накрыл ему срам лопухом и принялся за главнюка. Паша обошел кругом, всмотрелся. Сам не понял с чего? Но что-то привлекло внимание.
— Что там такое узрел? — спросил Хассе, предусмотрительно оставшийся неподалеку от сакральных костерков.
— Морда этого мертвеца почему-то мне знакома.
— В бою может встречались?
— Да нет, раньше его видал. Вот не пойму когда и где.
Паштет недоуменно почесал затылок. Определенно эту рожу — сморщенную и какую-то шакалью — он помнил. И явно из прежнего времени, столь легкомысленно покинутого. И манера одеваться у убитого какая-то странно памятная — словно с чужого плеча все надетое, сам труп оказался куда плюгавее, чем изначально казался. Без одежды как-то особенно паскудно выглядел, как тот рыцарь у старого карикатуриста Ленгрена — ехал такой пышный и громадный, а при купании снял доспехи с себя и с коня покрывало — и оба тощие задохлики оказались.
Но точно рожу эту видел!
Но где?
Посмотрел на труп повнимательнее.
Маленькое морщинистое личико, здоровенные седые брови и жидкие усишки... Чертовски знакомо!
Хассе подошел, посмотрел. В руке пучок веточек горящих, в другой аркебуза. Опытный зольдат — и любопытство тешит и на готовности полной. Не утерпел все же.
— Нашел на что глядеть, тьфу. Мертвяк как мертвяк. Пошли назад, тут уж совсем продыху от мух чертовых нету!
Действительно, мухи совсем осатанели.
Поспешно отодвинулись обратно к костерку и тут до Павла дошло.
Вспомнил! Точно эту харю раньше видел.
Крымский татарин, его современник, диссидент и борец с империализмом советским — вылитый был такой же, как две монеты. И не эти акче средневековые самодельные — а типа пары центов времен 21 века, ровненьких и одинаковых.
Герой Украины, награжденный за интеллектуальную храбрость именным пистолетом 'Форт-9', кавалер орденов и крестов Польши, Литвы, Чехии и прочих борцов с русским деспотизмом, естественно — орден получивший и от Турции — и все это за то, что выступил ярым инициатором полной блокады Крыма и из шкуры вон выпрыгивавший в старании отрезать крымчан от электричества и воды — не только питьевой, вообще от подачи воды. Ну и разумеется блокада от поставок продовольствия, стройматериалов и всего прочего, что людям для жизни необходимо.
Такой 'патриот крымских татар', что страшно становилось, глядя на этого нациста, которому наплевать было на то, что без света и воды окажутся ВСЕ крымские татары, ну разумеется кроме него самого.
И женщины и дети.
Без воды и еды.
И медикаментов.
В блокаде, его руками созданной.
Помнится собственноручно он участие принял в обрезании электропередачи на Крым. Очень старался татар без всего оставить. Как они будут выживать — борцу за права было насрать. И тем более про других прочих он не думал вовсе. За что украинцы, которым он торговлю угадил, были особо благодарны. А уж жители Крыма — и подавно.
В том числе и татары, которых их самозваный лидер посадил в блокаду.
За что его этими крестами и орденами и наградили.
Такие радетели за татарские права и блага, как Польша, Литва, Чехия и Украина. Известные благодетели!
Ну и Турция, конечно, там в этой стране в его честь даже два скверика назвали. Правда вот странность — в Турции нет крымских татар. Там, как они сами себя считают — турки крымского происхождения живут.
Потом устроитель блокады страшно обижался, что его не пускали ни в Крым, ни Россию. Как посмели??? У него же — права! Делать гадости и подличать!
Сам Пауль считал, что нацист, который для того, чтобы напаскостить противным москалям готов угробить свой же народ — скотина и ублюдок. Благо именно так поступил Гитлер. Русским он, бесспорно, нагадил, только вот немцев после этого угробил вдрызг. Обеспечил им политический и физический конец. Стала имперская нация сборищем безвольных вырожденцев. Которые вряд ли до конца века останутся нацией, потому как плодиться и размножаться практически перестали.
И даже стало как-то теплее на душе, что он такую сволочь грохнул, людолова, дезертира и рабовладельца. А учитывая еще и двух убитых деревенских мальчишку и девчонку — еще и детоубийцу. Ни малейших переживаний на тему, что 'ах, человеков убил!' не было совсем.
Наоборот — гордость и ощущение хорошо сделанной работы с легким поскребыванием в душе, что опять же — повезло в первую голову, сложилось удачно, а не то, как в кино у супергероя все своими руками сделано.
Сели опять к костеркам. Второй, спешнотатарский уже догорел.
— Как считаешь, полезут эти дезертиры опять? — глянул на Хассе.
— Могут. От отчаяния. И лучше бы полезли, меньше нам ноги по лесу бить. О, гляди, сотник идет!
Барсук подошел с озабоченным видом. Присел рядом на бревнышко.
— Куда Арслан так поскакал?
— Взялся коня этого дикого в разум привести.
— А! Хороший конь, почти аргамак! Остальные — то похуже будут. Что скажете, немчины, как дальше поступили бы?
Хассе пожал плечами, потом ответил не спеша:
— Пройти по следам, догнать и лагерь их взять. Твой стрелец следы читает, как монах книгу открытую. А те, что убежали — без головы остались и лошадок потеряли. Вооружены они плохо, справимся.
— А что этот пушкарь в боярском подарке щеголяет? Ты что ли панцырь ему подарил? Или в кости проиграл? — подозрительно покосился сотник на Паштета.
— Сам надел. Чтобы лучше ценность защитить. Потом заберу — буркнул Павел.
— Самовольство, однако — сказал Барсук очень неодобрительно, но с некоторым облегчением.
— Разберемся — успокоил его попаданец.
Подъехала конно пара стрельцов. Один — тот, что следопыт. Вопросительно глянули на немцев рядом с сидящим начальством. Пятой махнул рукой, дескать, тут все свои. И стрелец не без удивления сообщил, что судя по отпечаткам копыт и валяющемуся на дороге трупу, подстреленный татарин конно погнался за казаком, но от болта в спине окачурился, а лошадка его, потеряв всадника увязалась за угнанным казаком табуном. Так что татары обратили спину и ушли в лес. Своими ногами. Правда капли крови отмечены, кто-то из них еще и ранен.
— Догнать и добить, чтоб тут не шарились? — спросил старший канонир.
Сотник кивнул. Осталось дождаться Арслана, уфитилившего на горячем коне вдаль. Не ко времени и без разрешения старшого в группе, но почему-то Пятой к этому нарушению дисциплины отнесся как-то снисходительно. Хотя уже давно Паша знал его как строгого и серьезного начальника. Впрочем, все эти странности с кострами и последующий отчаянный прыжок на злющего коня Паша понял, как полагал, правильно.
Джигит хотел удостовериться, что лекарь — на светлой стороне, потому нечисть отогнать горазд и тут же — проверил свое счастие, что с талисманом-монеткой получил. И командир отряда посчитал, что повысить татарский политморсос — стоит однозначно. Теперь, если шею не свернет — станет другом. Ну а сверзится с коня...
— Позавтракать бы не грех было — намекнул Хассе.
— Уже распорядился — ответил Барсук.
Впрочем оказалось, что и без его приказа есть кому этим заняться. Кузнечиха с Нежило — когда только успели — а уже считай и поспели — куренка сварили и с крупой какой-то. Такой получился кулеш не кулеш, суп не суп, но полный котелок горячего душистого варева. Несоленый, конечно, ну да из сумки с вяленым мясом трофейным со дна собрали осыпь соленую.
Как раз начальству хватило покушать — Барсука пушкари тож к столу пригласили. В три ложки и управились. Паша про себя отметил, что куренок дорого сейчас стоит — одну чешуйку серебряную, судя по прошлым покупкам, как и куча медвежьего мяса вровень.
Расстаралась хозяйка, зачет ей!
А сама-то она что есть будет? От курицы только косточки обглоданные остались, да и те пара тощих собак без шума и лая аккуратно и тихонько выклянчила. Видимо такие скромные, чтоб внимания других псов не привлекать.
И Паштет задумался всерьез.
И так нищая Кузнечиха несет убытки. Курицу свою не пожалела. Не, так-то понятно, наши женщины такие, да, но неудобно страшно. Потому как он куда богаче вдовы, а невозмутимостью олигарха, которому по жизни все должны, а он — никому, не обладает.
И еще чертова курица напомнила, что свеженина куда приятнее, чем твердокаменные трофеи, от которых уже зубы ломит, как посмотришь. И пока не наступил пост — мяса хочется чертовски. А тут еще и Гриммельсбахер с кольчугой шестерной. Некрасиво выходит — Пятой начальник — а без доспеха. Игрок прохвост — а неловко его из панцыря вытряхивать, как-то не по-товарищески выглядит, тем более — не безопасно все это сейчас.
Попили кипяченой водички с заваренными смородинными листьями, от чего получился почти чай с сильным витаминным запахом и чуточку отдающий мышами, что характерно для смороды. Паша вздохнул, вспомнив мамину весеннюю настойку — ярко и живо зеленую, радовавшую глаз и нос, пахнущую обалденно, только выпивать ее надо было быстро — чем дольше изумрудный напиток стоял, тем сильнее мышами пах, отчего прелесть пропадала.
Чай этот самодельный пили серьезно, уверовали оба начальника, что — раз лекарь посоветовал и сам пьет — то полезно и здорово.
А потом и татары с укрощенной зверюгой пожаловали. Конь был весь в пене и мыле, словно купался, Арслан смотрел героем, словно с афиши блокбастера. Хотя видно было — и сам вымотался изрядно. Усмиренному коню ноги спутал и сел рядом, как пригласили со всем вежеством.
