— Вы побывали так далеко на севере? — несказанно удивилась помалкивавшая до этого дама, самая пожилая из присутствующих. — Там правда так холодно, что сияющий Нолип по полгода не показывается на небосклоне, а люди впадают в спячку подобно медведям?
— Хвала богам, до таких мест мы не добрались, — мягко улыбнулась девушка. — Грозный Яроб вырвал наш корабль из объятий Змеи Андих и отбросил к берегу Континента.
Она постаралась как можно красочнее описать терзавших матросов голод и жажду, их отчаянные молитвы богу северного ветра, в ответ на которые тот прислал шквал с дождём, помчавший корабль Картена к югу.
Слушательницы, поначалу относившиеся к её словам с большой долей скепсиса, постепенно увлеклись повествованием и скоро уже напряжённо следили за испытаниями, выпавшими на долю отважных мореплавателей.
Рассказчица коротенько упомянула о пребывании в племени северных варваров и разразившейся там войне, а так же о том, как консул Канакерна в благодарность за заботу и доброе отношение спас их женщин и детей.
— Благородный поступок, клянусь Ноной! — не выдержав, заявила хозяйка дома, и гостьи дружно закивали головами.
— Странное поведение для купца, — недоверчиво скривила губы Тита.
— Наоборот, — смело возразила Ника, вспомнив, у кого в доме они находятся. — Как честный торговец, господин Картен добросовестно исполнил взятые на себя обязательства.
— Вы совершенно правы, госпожа Юлиса! — горячо поддержала её тётушка Анна. — Купец, не исполнивший клятвы, теряет расположение богов и уважение людей, а значит, обязательно разорится!
— Господин Картен не только доставил варваров в Канакерн, но и помог им устроиться на новом месте, — нисколько не кривя душой, продолжила расхваливать морехода девушка.
— Друг вашего отца — весьма достойный человек, — заявила пожилая дама, очевидно, выражая мнение всех собравшихся.
— Но как же вы добирались в Империю из Канакерна, госпожа Юлиса? — светским тоном поинтересовалась Мдея.
— К сожалению, я немного приболела, и караван, с хозяином которого договорился господин Картен, ушёл через Рифейские горы без меня, — вздохнула рассказчица. — Можно было подождать до весны, когда сойдёт снег на перевалах. Но я так торопилась встретиться с родными, что решилась ехать вдоль Западного побережья и попросила найти мне попутчиков.
Девушка горестно вздохнула. На сей раз ей почти не пришлось притворяться. При воспоминании о коварстве артистов из урбы Гу Менсина слёзы обиды и злости сами набежали на глаза.
— Даже мудрые люди — всего лишь простые смертные — и могут ошибаться, — голос Ники дрогнул. — А чёрное коварство в низких душах неистребимо.
История о том, как Мерк Картен доверился бродячим артистам, всё лето выступавшим в городском театре Канакерна, вызвала у собравшихся бурю возмущения. При этом ругали они его не менее эмоционально, чем хвалили буквально несколько минут назад.
— Друг вашего отца поступил крайне опрометчиво и даже глупо! — возмущённо фыркала самая пожилая дама. — Ни в коем случае не стоило отпускать молодую благородную девушку с подобными проходимцами!
— Но вы-то сами как могли согласиться ехать с ними, госпожа Юлиса?! — осуждающе покачала головой Мдея.
— Всем известно, что эти бродяги воры и мошенники! — поддержала её Тита.
— А мне они показались вполне приличными людьми, — всхлипнула Ника. — И представления их очень понравились.
— Даже изображая богов и героев, они всё равно остаются проходимцами! — резко, словно забила гвоздь, заявила супруга регистора Трениума. — И господин Картен не мог этого не знать!
— Возможно, я была слишком настойчива в желании поскорее отправиться в Радл, — пробормотала девушка, стыдливо опустив глаза. — Но мне же никогда раньше не приходилось встречаться с артистами! К тому же они сначала вели себя очень прилично и не давали никаких поводов подозревать их в чём-то недостойном.
— Они же обманщики! — снисходительно хмыкнула Тита. — Лгать — их работа.
Оставив реплику без ответа, рассказчица продолжила:
— Но однажды ночью рядом с Эригией артисты напали на меня. Хвала богам, я сумела вырваться и убежать в лес, где укрылась на склоне горы. И откуда мне было знать, что она посвящена владыке недр и считается запретной для посещения в дни дриниар? Я просто пряталась в какой-то расщелине, когда услышала пение.
— О боги! — всплеснула руками пожилая дама. — Так вы видели тайный ритуал?!
— Хвала небожителям, нет, — покачала головой Ника. — Мы с рабыней всю ночь продрожали в той яме, боясь даже выглянуть! К тому же пещера Дрина располагалась на противоположной стороне горы. Тем не менее, когда я утром пришла в город, меня схватили и обвинили в святотатстве.
— Это очень серьёзное преступление, госпожа Юлиса, — сурово свела брови к переносице Тита. — За него могут приговорить к смерти.
— Бессмертная Цития прислала мне замечательного адвоката! — улыбнулась девушка. — На суде он заявил, что если бы владыка недр пожелал моей смерти, то не стал бы укрывать меня от убийц на склоне своей священной горы, следовательно, я не вызвала его гнева.
Ника знала, как любят судиться радлане, и решила, что слушательницы по достоинству оценят ловкость Олкада Ротана Велуса.
— Проявив милосердие и снисходительность, суд Этригии приговорил меня к двум месяцам служения в храме Рибилы. Кроме того, магистрат послал письмо господину Септису в Радл и сообщил обо мне.
Слушательницы дружно, как по команде, посмотрели на потягивавшую разведённое вино супругу регистора Трениума.
— Не очень-то они торопились в своей Этригии, — проворчала та, вытирая губы. — Мы его только через месяц получили. Муж как узнал, что дочь его сестры объявилась, сразу послал туда коскида. Ему удалось добиться помилования от префекта провинции, после чего он привёз госпожу Юлису в Радл.
— Я, как увидела её — сразу поняла, что она дочь Тейсы, — вступила в разговор Торина Септиса Ульда. — Ника как две капли воды похожа на свою мать. От отца только рост и достался.
Вытерев набежавшую слезинку, старушка с нежностью посмотрела на скромно потупившуюся внучку.
Женщины переглянулись. Видимо, почувствовав их недоверие, хозяйка дома проговорила:
— Госпожа Юлиса привезла письма от своего отца. Мне он написал, что часто вспоминает о том, как во время нашей прогулки по их имению у Тейсы лопнул ремешок на сандалии. Она хотела идти босиком, но Лаций поднял её на руки и нёс до самого дома.
Олия всхлипнула. Дряблая щека затряслась от сдерживаемых рыданий, а Ника в который раз мысленно поблагодарила предусмотрительного Наставника. Именно такие вот приведённые им подробности служат ещё одним доказательством её происхождения.
— Так же он писал, что никогда не забывал Тейсу и просил помочь дочери обрести счастье на земле предков.
— Это правда, госпожа Юлиса, что вы собираетесь вернуть себе поместье деда? — спросила Мдея.
Под внимательными взглядами собравшихся девушка, не желая отставать от тётушки Пласды, демонстративно плеснула себе разбавленного вина, промочила горло и со стуком вернула бокал на стол.
— Да! После того, как сам государь признал обвинения в адрес сенатора Госпула Юлиса Лура и его сыновей клеветой, по закону я имею полное право на родовое имение младших лотийских Юлисов.
— По какому такому закону, госпожа Юлиса? — недоуменно вскинула брови самая пожилая из слушательниц.
Ника хотела объяснить, но её опередила супруга императорского претора.
— В "эпоху горя и слёз" Сенат Радла принял закон, позволяющий женщинам наследовать земельные владения, — веско проговорила она. — Но лишь в том случае, если нет прямых наследников мужского пола.
— Никогда о таком не слышала, — недоверчиво поджала губы женщина.
— А вы расспросите мужа о битве при Ривее, — с нескрываемым превосходством посоветовала Тита. — Он вам всё расскажет.
Бросив на неё испепеляющий взгляд, пожилая гостья отвернулась.
После чего разговор завертелся вокруг извечных как Вселенная тем: распущенность современной моды, отсутствие у нынешней молодёжи почтения к старшим, мужской эгоизм и всеобщее несовершенство окружающего мира.
Первой, сославшись на некие неотложные дела, принялась прощаться госпожа Мдея. Её слова как будто послужили сигналом для остальных. Даже супруга регистора Трениума вспомнила, что ей необходимо проследить за приготовлением к обеду. Однако госпожа Торина Септиса Ульда выразила желание задержаться. Очевидно, матери захотелось поговорить с дочкой наедине. Тогда невестка оставила ей маленький паланкин, а сама с Никой и Гэаей загрузилась в большой, сильно огорчив носильщиков, терпеливо поджидавших их на скамеечке у ведущей в дом лестницы.
Удобно устроившись на подушках, хозяйка коротко бросила рабам:
— Поторапливайтесь.
И криво усмехнувшись, уставилась на племянницу.
Та чувствовала себя, словно после многокилометровой пробежки. Мышцы внезапно ослабели, в голове зашумело, а на лбу даже выступила лёгкая испарина. Гостьи госпожи Анны Олии Сены буквально измотали её своими вопросами. Причём во время разговора она явственно ощущала не только вполне понятное любопытство, но и какую-то плохо скрываемую враждебность.
"Теперь ещё и эта пялится! — после долгого, тягостного молчания подумала девушка, стараясь не встречаться взглядом с сидевшей напротив тётушкой: — Я что-то не так сказала? Или её просто развезло? Как никак литра два на грудь приняла. Винцо, конечно, слабенькое да ещё и разбавленное, но всё же... И чего смотрит? Ну уж спрашивать я не буду. Захочет, пусть сама говорит!"
С этой мыслью она отодвинула край занавески и принялась демонстративно глазеть на улицу.
— Как вам понравилось у госпожи Олии, госпожа Юлиса? — внезапно поинтересовалась супруга регистора Трениума.
— Красивая квартира, приятные люди, — устало улыбнулась Ника. — Вино вкусное, а вот яблоки уже нет. Чувствуется, что долго лежали.
— Скоро свежие будут! — с хмельным пренебрежением отмахнулась собеседница и слегка заплетающимся языком стала рассказывать о тех, с кем они только что встречались. По её словам, Атея Мдея Бела вхожа в дом сенатора Васоса, а его молодая жена, в свою очередь, считается одной из приближённых супруги наследника престола принца Гания.
— У госпожи Олии такие влиятельные знакомые? — удивилась девушка.
— Вот это вряд ли! — презрительно скривившись, супруга регистора Трениума повернулась на бок и подпёрла щеку ладонью. — Я часто бываю у госпожи Олии, всех её знакомых и родственниц по мужу знаю. Из тех, кто в Радле живёт. С госпожой Титой не раз виделась, а вот о Мдее даже не слышала. Клянусь Геладой, она специально в гости к Олии напросилась!
— Полагаете из-за меня? — вскинула брови Ника.
— А зачем же ещё? — фыркнула собеседница. — О вас много говорят. Будь вы мужчиной, вас бы уже завалили приглашениями на ужин из самых богатых домов!
Внезапно глаза её расширились, а на губах заиграла странная, какая-то блудливая улыбка, которая впрочем тут же исчезла.
— Фора сказала, что Мдея с тёткой Кереной пришла,— неожиданно заявила Гэая, не отрывая взгляда от улицы. — А раньше она у них дома не была.
— Ну, что я говорила?! — победная улыбка пьяненькой супруги регистора Трениума плавно перешла в широкий зевок.
Выдернув из-под низа одну из маленьких подушечек, она приставила её к поддерживающей крышу стойке, и привалившись плечом, устало задремала.
Осуждающе глянув на мирно посапывающую мать, Гэая подвинулась к двоюродной сестре, чтобы прошептать на ухо:
— Не люблю ходить в гости к тётке Олии. Мама у неё всегда очень много пьёт.
— А у других? — так же тихо спросила девушка.
— Что вы, госпожа Юлиса! — искренне возмутилась собеседница, но сейчас же грустно вздохнула. — Да я с ней больше нигде и не была.
Внезапно супруга регистора Трениума громко причмокнула губами, и Гэая, испуганно замолчав, отодвинулась от сестры.
Остаток пути они провели молча, каждая глядя в свою сторону.
Едва носильщики остановились, Пласда Септиса Денса сейчас же открыла глаза, несколько раз недоуменно моргнув, словно стараясь понять: кто она такая и что здесь делает? Потом, видимо вспомнив, сладко потянулась, выпятив увядшую грудь, и быстро, будто не спала, выбралась из паланкина, не дожидаясь помощи рабов.
Оправляя платье, Ника ненадолго задержалась, пропуская вперёд маму с дочкой, а когда те скрылись в прихожей, поинтересовалась у привратника.
— Моя служанка уже вернулась, Янкорь?
-Да, госпожа, — кланяясь, прогудел здоровяк. — Недавно пришла.
Судя по помятому лицу и наспех расправленному одеялу, отпущенница только что беззастенчиво дрыхла на постели покровительницы.
Будь на её месте любая другая радланская аристократка, бывшая рабыня в лучшем случае схлопотала бы пару хлёстких затрещин, но попаданка только коротко спросила:
— Нашла?
— Да, госпожа, — кивнула Риата Лация, подходя ближе и переходя на шёпот. — За Кринифийскими воротами — примерно полторы тысячи шагов на восток. Красивый такой склеп с колоннами и статуей Гелады. Кладбищенские нищие сказали, что его недавно ремонтировали. Новую черепицу на крыше сразу видно, да и краски на стенах свежие.
— А про Дакра и его учеников спрашивала? — усевшись на кровать, девушка знаком пригласила служанке сесть рядом.
— Их там часто видят, госпожа, — сообщила та, скромненько присаживаясь на самый краешек кровати. — Позавчера как раз приходили. Но когда в следующий раз заявятся — никто не знает.
— И ты полдня искала могилу Комения Альтирского? — подозрительно прищурилась Ника.
— Ой, да что вы такое говорите, госпожа! — привычно заканючила собеседница. — Я как узнала, что Дарка и учеников у склепа нет, так сразу на Фиденарский форум пошла. Там и нашла этого пьяницу. Сидел на ступеньках портика и что-то болтал о мироздании, а шесть пацанов записывали на восковых табличках.
— Кто из них Валий, узнала?
— Хвала богам, госпожа, — важно кивнула служанка. — Дакра какие-то важные господа слушали. Так я за ними спряталась и дождалась, когда кто-то из учеников Валия позвал.
— Спасибо, Лация, — поблагодарила Ника женщину. — Теперь мы знаем не только, где искать, но и кого. Ну и как выглядит племянник Авария?
— Ой, да сморчок какой-то, госпожа, — поморщилась служанка. — Вроде посмотришь — молодой парень, а держится, как старый старик или раб забитый. Сутулится, смотрит всё время вниз, да ещё и вздрагивает, как позовут.
— Неудивительно, — хмыкнула девушка. — Поживёшь с таким дядюшкой — поневоле постареешь.
Госпожа Торина Септиса Ульда вернулась от дочери уже в полдень, но от обеда отказалась, сославшись на то, что поела у Олии.
А Ника, сидя за столом, с удивлением поглядывала на бодрую и энергичную хозяйку дома. Казалось, выпитый в гостях у золовки алкоголь испарился, не оставив никаких следов. Супруга регистора Трениума торжественно сообщила, что рабыни почти закончили шить платье для ритуала поклонения Великой богини, и теперь его необходимо померить.
