Одновременно на Камчатке шло активное развитие советских рыбных промыслов — строились новые заводы и посёлки при них. В конце 1930-х годов действовало 16 советских рыбоконсервных заводов (РКЗ) с 52 линиями.
В период Великой Отечественной войны на Дальневосточном бассейне началась интенсификация добычи рыбы и в 1943-44 гг. был превзойден довоенный уровень. Транспортные суда, вооруженные пушками и пулеметами для защиты от нападения самолетов и подводных лодок, сочетали работу по обслуживанию промысла с грузовыми перевозками в порты США и обратно. Промысловые суда принимали непосредственное участие в боевых операциях по освобождению Сахалина и Курильских островов.
После советско-японской войны 1945 года японцам было запрещено ловить рыбу в 12-мильных советских территориальных водах, но они по-прежнему вели активный лов в окрестных морях, так как понятия исключительной экономической зоны тогда ещё не существовало. В результате сложилась следующая схема: Япония вела промысел в океане, а СССР, не имевший на Дальнем Востоке океанического рыболовного флота — в прибрежных водах и в реках. Постепенно Япония увеличивала морской лов рыбы, количество добытой рыбы постоянно росло. В 1952 году США и Канада особым договором существенно ограничили право Японии на добычу рыбы у американского побережья, что вынудило Японию резко активизировать лов у азиатского побережья. К 1956 году японцы добывали у азиатских берегов 280 тыс. т лососёвых рыб ежегодно, при этом СССР добывал в 3 раза меньше.
Для увеличения добычи рыбы японцы стали выставлять в море напротив устья реки Камчатки дрифтерные сети. Такая плавающая сеть большой длины перегораживала океан, как стеной, на несколько километров, и медленно плыла по течению, захватывая не только промысловую рыбу, но и вообще всю морскую живность.
Уже в то время некоторыми исследователями отмечалась угроза истощения рыбных ресурсов Камчатки при ведении активного дрифтерного лова. В результате популяция лососевых рыб на Дальнем Востоке сильно уменьшилась, и с середины 1950-х годов началось постепенное падение вылова рыбы советскими предприятиями. Первыми начали «бить тревогу» специалисты Камчатского отделения Тихоокеанского института рыбного хозяйства и океанографии. В 1955 году они направили в правительство докладную записку, где отмечалось:
«Начавшись в 1952 г., японский активный лов лососей в Тихом океане быстро усиливался и достиг особенно крупных масштабов в 1955 г. В этом году японцы не ограничились ловом лососей в океане, а с целью увеличения улова горбуши направили в июне две флотилии в составе 2 маток и 58 дрифтеров в Охотское море к западному побережью Камчатки. Каждым японским дрифтером в 1955 г. выставлялось ежесуточно 300—350 сетей. Длина такого порядка сетей достигала 10-12 км. Всеми дрифтерами выставлялось 100—120 тыс. сетей. Вся эта масса сетей сплывала по течению навстречу движения лососей. Наибольшее количество рыб… добыто японцами… в прикамчатских водах. Все эти рыбы, как, впрочем, и подавляющее большинство пойманных японцами к югу от Алеутской гряды, родились в камчатских реках и в ряде других рек бассейна Охотского моря и направлялись в эти реки для нереста. Добыча лососей в таких размерах, в каких она производилась японцами в 1954 и 1955 гг., совершенно нетерпима, ибо она намного превышает норму вылова, допустимую при современном уровне запасов этих рыб. Такой вылов лососей неминуемо приведет к катастрофическому падению их численности. Вылов японцами… уже нанес лососевому хозяйству Камчатки трудно поправимый ущерб».
Советская рыбная промышленность также наращивала объёмы лова и переработки рыбы, что ещё более отягощало ситуацию с возобновлением рыбных ресурсов в водах вокруг Камчатки. В начале 1950-х годов СССР располагал на Камчатке 40 рыбокомбинатами, 45 РКЗ со 130 линиями, 60 рыбзаводами. Добыча рыбы в рекордный 1953 год составила 101 тыс. т. Но основная проблема заключалась всё же в высоких объёмах добычи японскими рыбаками.
Обеспокоенный ситуацией Хрущёв дал задание Серову:
— Надо проверить по документам Веденеева, как обстояло дело «там», и чего можно ожидать.
Ответ председателя КГБ поверг его в ужас. «В 1958 году вылов рыбы советскими предприятиями на западе Камчатки упал в 100 раз по сравнению с началом 1950-х годов. Резко сократилось производство консервов, начался резкий упадок всей камчатской рыбной промышленности. Население рыболовецких и заводских посёлков осталось без работы. Было законсервировано 23 рыбокомбината, 25 РКЗ, 18 холодильников, 36 рыбоперерабатывающих береговых баз, 7 моторно-рыболовных станций. В период с 1957 по 1970 годы на Камчатке было упразднено 48 населённых пунктов, население которых было занято в рыболовном промысле. Исчезли не только мелкие поселения, но и некоторые крупные посёлки городского типа (Кировский, Кихчик, Колпаковский, Митогинский и др.)», — писал Серов в своём рапорте.
Решено было привлечь к наведению порядка на рыбных промыслах военных, прежде всего — пограничников. Так как пограничные войска находились в подчинении КГБ СССР, Иван Александрович Серов автоматически взял на себя общее руководство мероприятиями.
8 февраля 1956 года Советский Союз запретил ловлю рыбы иностранными судами в морях, прилегающих с юга и с востока к Камчатке. Но уже 14 мая того же года в результате переговоров с японской стороной это постановление вынужденно пришлось отменить, чтобы нормализовать советско-японские политические отношения, подорванные после войны 1945 года.
Нехватка рыбы в стране и тяжёлая экономическая ситуация на Камчатке вынудили советское правительство направить средства на создание собственного океанского рыболовного флота.
Флот стал пополняться производственными рефрижераторами зарубежной и отечественной постройки, а также рыбообрабатывающими плавбазами зарубежной постройки. Производственные рефрижераторы осуществляли прием свежей рыбы, ее заморозку, упаковку в тару и доставку на берег, а плавбазы производили посол сырья и выработку соленой продукции в бочках. Вывоз с промысла вырабатываемой продукции выполнялся транспортными рефрижераторами. С начала 1960-х годов промысловый флот стал пополняться малыми рыболовными сейнерами 225 л.с, средними рыболовными морозильными траулерами (СРТМ), а затем и рефрижераторными СРТМ разных модификаций.
В 1966 году на океанский промысел приходилось 40 % всего советского улова на Камчатке, а к 1985 году — 70 %. Вместе с тем береговой промысел продолжал сокращаться.
Справедливости ради следует сказать, что в те годы дрифтерными сетями ловили рыбу не только японцы, а многие страны ведут дрифтерный лов и сейчас. Советские рыбаки тоже использовали дрифтерные сети, однако ловили ими сельдь в открытом океане, тогда как японцы целенаправленно ловили лосося, идущего на нерест в камчатские реки.
Заключение советско-японского мирного договора и его ратификация японским парламентом в ноябре 1956 г (АИ, см. гл. 02-…) позволило проводить в отношении Японии более взвешенную политику. Японцы традиционно закупали в СССР много дерева, которое шло в основном на изготовление одноразовых палочек для еды. Несколько улучшившееся положение с получением иностранной валюты позволило увязать цены на поставки дерева с соблюдением японскими рыбаками правил вылова рыбы в районах Тихого океана, прилегающих к Камчатке и Курильским островам. В 1957-60 гг понятие «прибрежная экономическая зона» ещё не было оформлено дипломатическими договорами.
МинВнешторг ввёл «плавающую» цену на дерево и прочее сырьё, поставляемое в Японию. Заключение долгосрочных договоров поставки было запрещено, цены пересматривались ежемесячно, повышаясь в зависимости от активности японских рыбаков в Камчатских и Курильских водах. Все протесты японцев по поводу «неджентльменского поведения» и недопустимости увязки государственных поставок с действиями «частных лиц, за действия которых правительство Японии отвечать не может», с милой улыбкой отклонялись Андреем Андреевичем Громыко и другими должностными лицами МИД СССР.
Видя, что японцы не собираются соблюдать установленные правила, советская сторона в конце 1957 г в одностороннем порядке приостановила действие советско-японской рыболовной конвенции 1928 г и запретила иностранным рыболовным судам вылов рыбы и прочих морепродуктов в 200-мильной зоне вокруг Камчатки. (АИ частично, такой запрет был введён, но лишь в 1978 г.)
Японским МИДом, разумеется, был заявлен протест, который, разумеется, также был отклонён. Все советские рыболовные суда в срочном порядке оборудовались радиомаяками, автоматически передающими ежедневно меняющийся сигнал опознавания «свой-чужой», аналогично тому, как это сделано на военных самолётах. (АИ) Японская электроника на тот момент ещё не была достаточно развита, чтобы быстро подделать аппаратуру для генерации такого сигнала. Над побережьем Камчатки патрулировали дирижабли ДРЛО, наблюдавшие за движением судов в контролируемой зоне. (АИ)
Информация о судне, от которого не поступало сигнала опознавания, тут же передавалась пограничникам для досмотра. Но это была лишь меньшая часть проблемы.
Главной проблемой оставались свободно дрейфующие дрифтерные сети, образующие в океане движущуюся по направлению к Камчатке многокилометровую «стену», непроницаемую для большинства видов рыбы. Экипажи пограничных дирижаблей стали брать на борт снайперов, которые простреливали буйки сетей бронебойными пулями, чтобы сети тонули. Но это имело смысл только вскоре после постановки сетей, иначе, на подходе к зоне выборки, сеть была уже полна рыбы, и её затопление привело бы лишь к бесцельной гибели рыбы, попавшей в сеть.
В то же время японские рыбаки начали обстреливать пограничные дирижабли, с которых вёлся отстрел буйков. Пограничники отвечали, с обеих сторон начали появляться раненые. Чтобы не допустить неуправляемой эскалации конфликта, а также потому, что расход патронов на буйки получался немалый, от этой меры пришлось отказаться.
Вместо этого использовали другую тактику. Обсудив ситуацию с браконьерством на Совете Министров, Косыгин подписал Указ, согласно которому иностранные рыболовные суда, задержанные в советских территориальных водах, подлежали аресту и конфискации. (АИ)
Отслеживая японцев с дирижаблей ДРЛО, их начали перехватывать «с поличным» в момент подъёма полных сетей на борт судна. На сейнер или траулер высаживали группу захвата, состоящую из пограничников. Приостановка действия рыболовной конвенции 1928 г юридически позволяла считать иностранных рыбаков браконьерами и относиться к ним соответственно.
Японцев укладывали носом в палубу, фотографировали сеть с уловом, документировали координаты и прочие улики, затем подходил пограничный корабль, рыбаков брали под арест, сеть резали, выпуская рыбу обратно в океан, судно конфисковывали. Часть рыбы, запутавшаяся в сети, погибала, но основная масса возвращалась в воду относительно невредимой.
Пойманных браконьеров некоторое время держали для острастки в КПЗ, затем депортировали в Японию. Конфискованные суда передавались советским рыболовецким предприятиям. Лишившись судна, браконьерам оставалось лишь класть зубы на полку. Апеллировать в международные организации японцы пытались, но бесполезно. Приняв в 1952 г закон, ограничивший лов рыбы у своих берегов, США и Канада создали прецедент, на который теперь ссылались советские дипломаты, правоохранительные органы, и пограничники, когда американцы попытались начать в очередной раз рассуждать о «свободе мореплавания».
Андрей Андреевич Громыко прямо предложил американцам либо пустить своих японских союзников в американо-канадскую рыболовную зону, откуда японцев не так давно выперли, либо прекратить «путать свободу мореплавания с безнаказанным расхищением чужих природных ресурсов» (АИ).
С принятием закона «11-04» браконьерам стало и вовсе несладко. При задержании у них снимали отпечатки пальцев и предупреждали, что по советским законам за рецидив полагается расстрел. (АИ, см. гл. 03-19)
Японцы вначале не поверили. Тогда экипаж очередного задержанного японского сейнера доставили во Владивосток, и устроили там открытый судебный процесс. На заседание суда пригласили японского консула, и в его присутствии нескольким рыбакам, попавшимся вторично, вынесли смертный приговор. Вывели осужденных из зала, посадили в машину и увезли, а во дворе через пару минут дали залп в воздух. Консулу поплохело, едва откачали.
Похожая ситуация складывалась и на Курилах.
Многие японские рыбаки в частном порядке продолжали считать Итуруп, Кунашир и Шикотан временно оккупированной японской территорией, несмотря на рекомендации собственного правительства. Высаживаться на острова, охраняемые советскими пограничниками, они не рисковали, но рыбу и крабов в советской промысловой зоне ловили по-прежнему, хищнически и нагло. Пограничные катера арестовывали японских рыбаков, японский МИД заявлял протест, рыбаков штрафовали и отпускали, и всё начиналось сначала. Японцы, как все восточные народы, весьма упрямы.
После выхода указа японские судёнышки в водах около Курильских островов тоже начали конфисковывать. Попытка японцев прислать для охраны рыбаков два эсминца привела к неожиданно жёсткому ответу. Из обычного в этих краях тумана появились четыре советских эсминца, а следом за ними вышел крейсер «Петропавловск» (крейсер проекта 26бис, бывш. «Каганович»). Корабли Тихоокеанского флота организовали дежурство в промысловой зоне вблизи Южных Курильских островов. Над островами был проложен патрульный маршрут морской авиации, по которому несколько раз в день, в разное время проходили Ту-16. На Кунашире расположилась РЛС дальнего обнаружения, антенна которой размещалась внутри оболочки привязного аэростата. Она просматривала море на пару сотен километров во все стороны, а воздушное пространство — на все 400 км. (АИ)
Япония по итогам 2-й мировой не имела права строить корабли выше определённого тоннажа, поэтому на тот момент ничего не могла противопоставить даже старым артиллерийским крейсерам проекта 26. «Белые сделали рокировку и вывели ладью на стратегически важную клетку», — охарактеризовал ситуацию министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.
Оставшись вообще без рыбы, японцы осознали, что наглость и политическое давление больше не работают, и пошли на попятный, предложив переговоры. В начале лета 1959 г во Владивостоке было заключено соглашение о квотах на вылов рыбы японскими рыбаками в советской промысловой зоне Южных Курильских островов. За эти квоты японцы каждый год теперь платили немалые суммы в валюте. (Основано на реальных более поздних фактах http://www.krasnaya-ikra.ru/news/losos-dlya-yaponii/)
Правила для японцев были установлены жёсткие. Рыбакам позволялось ловить рыбу и крабов только под присмотром советских пограничных кораблей. Корабли и экипажи часто менялись, чтобы исключить возможность сговора с японцами — предприимчивость и тех и других не знала границ. Перед тем, как отпустить очередное судёнышко в Японию, его груз проверяли пограничники. Излишки выловленной рыбы конфисковывались, на рыбаков накладывали штрафы. В итоге японские рыбаки сами предложили сдавать излишки выловленной рыбы советской стороне, для чего возле Кунашира обычно дежурило судно-рыбозавод. (АИ)
