В голове Гришки пронеслась боевая песенка:
Куда бежишь ты дева молодая,
Ведь видно путь к спасению далек!
А осень на деревьях пышных золотая,
Ты потеряла в спешке башмачок!
Ответила мне юная красотка:
Напал на нашу Землю лютый враг!
Залила супостатам глотку водка —
Потерпит, верю Вермахт жесткий крах!
А не будет так на сердце горько!
Ответил ей я юноша с душой,
Мы победим, мы знаем это твердо!
Не править над планетой Сатаной,
Сверкать лаская мир нам ярким звездам!
Для этого порука острый меч,
К нему граната, лучемет и бомба!
Мы не дадим наш дом скотам поджечь,
Пусть простоит строенье, вечно долго!
Девчонка мне ответно в губки шлеп:
Подарок поцелуй, что меда слаще!
Меня награда после сечи ждет,
А супостат сыграет в темный ящик!
Что космос, а что рыцарский турнир—
Одно сравненье и одно призванье!
Мы мирозданья силу покорим,
Пусть будет злобным это в назиданье!
Уже перестаешь ощущать материальный мир, все стало сплошной энергией, тело сияет как лампочка. И вот искрят молнии, сначала одна, затем другая. Грозовые разряды пронзают густой сеткой все небо, изломанные световые линии, превращают чернильно-пепельно-серое небо в сплошной океан неистового пламени. Слышишься оглушающий грохот, и огромные массы воды, безудержным водопадом, обрушиваются на поверхность. Неистовая стихия колоссальных, все пожирающих потоков сплетается на живой самоцветный ковер, беснующий, радиоактивных монстров. Они настолько раскалены, что миллионы паровых гейзеров, тысячами вулканов извергают ослепительную смесь радиоизотопов и пара. Бурное газо-плазменное торнадо подбрасывает вверх, бренные останки наполовину спаленной четверки. Бедные юлинги, они и так уже наполовину превратились в скелеты. Гришка продолжал все воспринимать в ускоренном ритме, ощущая пространство все нейтронами мозга и ритмами сердца. Сила левитацирующего полета, уже знакомая и все еще необычная, кажется, что силой мысли держишь в воздухе поврежденные тела, не ощущая беснующих вокруг тебя густых, ледяных струй. Они движутся стаей птиц, рассекая пыльную атмосферу быстрее, реактивного самолета. Надо спешить, еще немного и начнется, необратимая цепная реакция. Хотя она и будет ослабленной, но десятки миллионов транс-плутоновых боевиков, рванут с силой эквивалентной тысячам ядерных бомб рухнувших на Хиросиму. Поверхность мелькает с все возрастающей быстротой, и вот она огромная скала, наивысшая точка данной планеты. Верхушка покрыта, жемчужной смесью ледяной и углекислой шапки. Она поражает белизной, больно режущей воспаленные глаза. Уже находясь в полу коматозном состоянии Григорий Кулаков зарулил в едва заметный вход, седьмое чувство подсказывало, что именно там спрятаны боекостюмы и оружие с аптечкой. Тем более, зачем тогда ставить толстую дверь из неизвестного металла. Последним усилием воли Гришка заставил ее раскрыться, дальнейшие воспоминания приобрели отрывистый характер. Уже на автопилоте, он ввел спасенным братьям по оружию сильные лекарства-регенераторы. Это ужасно, видеть, что у подростков, почти детей вместо конечностей обугленные косточки. Затем стало темно и спокойно, и лишь очередной кошмарный сон, ядовитой иглой терзал душу.
Ему снилась родная Земля, ее огромными роскошными лесами, деревья, густо увешенные сочными плодами, в ярких цветах. Родная деревенька, аккуратные хижины, его здоровые веселые прежние друзья, женщина заменившая родную мать. Ведь когда он младенцем и сосал ее грудь, разве она не была ему мамой!? Бедные членистоногие ритококи, выращенные в своих инкубаторах и с младенчества, помещенные в казарму. Они никогда не узнают тепло материнской груди, не услышат биения любящего сердца, не познают элементарной человеческой ласки. Их жизнь сплошная муштра, обучение ненавидеть, вера в убийство как в высшую доблесть, мир-казарма, империя-застенок. Ритококи несчастны и ущербны от рождения, вот снова слышится грохот их карательных истребителей. Они нарочно испускают такие звуки, что лопаются перепонки, рассыпаются стекла и даже срывает крыши. Вот и боевые киборги сбрасывают маскировку и материализуются. Многорукие металлические гоблины отключают камуфляж, вырастая ужасающими призраками из кристального, прозрачного воздуха. Тем, кого сжег огонь, можно считать повезло. Хотя это так мучительно, гореть как факел и вертеться, завывая диким волчком, безуспешно пытаясь сбить неумолимое пламя. Жителей убивают безжалостно изощренно, беременных женщин подвешивают вверх ногами, затем мини-истребитель взлетает и, приземляясь, ударяя ее головой и животом об землю. При этом они настолько рассчитывают движения, что жертва умирает не сразу, а предварительный укол психотропных веществ не дает потерять сознание. Многим крестьянам прокалывают заостренным тросом животы, нанизывая как людей как мясо на шашлык, сверху на тела сыплют изотопы и они медленно поджариваться в радиоактивном излучении. Тела жертв вяло трепещут, а истребители и фланеры неторопливо планируют над соседними селениями, демонстрируя свою извращенную жестокость.
Самое страшное его родная мать. Лишенная украшений, она теперь нагая, почти черная от копоти с молочными волосами убегает, от страшных механических скорпионов и еще более ужасающих зверей с лицами перекаченных смазливых людей. И ее настигают, грубо валят на высокую пышную траву и оранжевыми цветочками, что это уже кажется театральным, надуманным кошмаром. Громадный киборг, хватает ее руки, подчеркнуто медленно ломает их, судя по конструкции это пилотируемый терминатор "Катафалк"-17, с целым истязательнным арсеналом на борту. Вот его кабинка раскрывается, и он видит удовлетворенную мальчишечью рожицу. Да это до нервного тика опостылевший проклятый Петр — косит глазки и подмигивает.
-Смотри Гришка, какие лапки у этой членистоногой макаки, выдернем их из тела и пришьем крылышки.
В одной из рук кибор-ужаса и впрямь видны прозрачные крылышки громадной стрекозы.
-Ноги ей ни к чему!
Лучи лимо-лазеров срезают стройные ноги еще молодой и красивой женщины. Григорий Кулаков, ревет как бык и в диком прыжке допрыгивает до противной физиономии всаживая кулак, и с удовлетворением отмечая как ломается шейка и хрустят суставы мальчика-киллера. Отломанная голова отлетает, глаза загораются огнем преисподней, из глазниц вываливаются змейки. Слышится громовой смех, от которого трясет всю поверхность.
-Смерти нет! Ты что забыл! Я стал сильнее, поднявшись вверх по ступенчатой пирамиде. И вот голова растет, выпущенные змеи умножаются. Вот она размерами с Арарат, как скала подымается уродливое змеиное тело, а клыкастая километровая пасть заглатывает Кулакова. Гришка дергает, бьет, во что-то попадает и окончательно просыпается.
Идиотизм какой-то — сон во сне!
Видимо резким движением мальчишка-попаданец попал бедному реальному хоть и в сновидении Петру в челюсть, мальчик лежит без сознания, со скошенным подбородком. Лея бросается к нему.
-Гришка, зачем ты его так! Он и так еле пришел в себя, костолом, "аннигилятор", вернее как, по-вашему — садист!
Склонившись над Петром, она трет мальчишке лицо, после регенерации Лисичник выглядит еще более хрупким и похудевшим, да Лея слегка уменьшилась, сбросив добрые пятнадцать килограмм.
-Ты животное, Като-мастодонт!
Гришка и сам обгорел не многим меньше их, и это уже начинает раздражать, тем более ему и самому стыдно...
Кто-то хлопает ему по щекам и Кулаков просыпается по-настоящему. Вскакивает с соломы и быстро набрасывает камуфляж. После чего мальчишки выступают.
Андрейка отказался сесть на коней, мотивируя это тем, что они не должны терять форму:
— Ноги должны крепнуть от переходов, а одно место если целый день провести в седле будет болеть.
Лея ядовито отметила:
— Да если ты имеешь в виду именно зад, то и так болит от жестких седел.
Кавалерия двигалась неспешно, чтобы не открываться от пехоты, а сами мальчишки прибавили шагу и вышли в авангард. К ним подъехал сам Шуйский и принялся задавать вопросы:
— Вот например есть у китайцев различные снадобья, что позволяют воинам стать в сто раз сильнее, и быть исполинами?
Гришка скривил ротик:
— Подумай княже, будь у них такое, раз они бы сидели у себя в Китае? Да весь был бы уже покорен ратью в сто раз сильнее человеческой!
Петр опешил от такого ответа и замолчал. Гришка же оглянулся внимательно рассматривая шествующую русскую рать.
Тут было около восьмидесяти тысяч бойцов — сила по тем времена громадная. Правда вроде бы собирали и большие рати, например Иван Васильевич Грозный под Казань со ста пятидесятитысяным подступил.
Но это была общая численность русских войск, до которой их довели перед последним Казанским походом. На деле под саму Казань пришло тысяч девяносто, что впрочем тоже немало. Что касается якобы миллиона татарских всадников хана Батыя вторгшихся на Русь, то современные исследователи считают что их было не более ста сорока тысяч, а некоторые называют, и более малые цифры, не выше восьмидесяти, и суммарно им противостояли не меньшие русские силы. Хотя и разбросанные по различным гарнизонам.
Так что армия что шествует велика. И великолепна... Впереди всех легкая татарская конница. Есть даже калмыки, черкесы. Казаки с отдельными куренями. В своих бурках несмотря на жаркий Август. Запорожцы с чубами, причем словно бы завитыми, донские с шапками, а еще яицкие. Последние вообще имеют головные уборы словно пилотки.
Дворянская кавалерия немного позади. Оно очень пестрое, собрались воители с территории по средневековым меркам громадной, да и сейчас тоже. У царя Иоанна уже земли более, чем во всей Европе, даже если считать европейски исконно русские земли поляками и литвинами.
Сапоги у дворян так надраены, что светятся на солнцах, как кстати и сабельки. У многих шлемы украшенные перьями, у самых знатных бояр павлиными. Попоны на конях и чепраки с роскошной вышивкой, у многих золотые. Войско словно сказочное.
Стрелецкая пехота, тоже в кафтанах белых и красных, мушкеты, сабля за поясом. Между ними идут копейщики, вооружение — конечно же сами копья и алебарды. У некоторых еще и луки за спинами. Пока еще мушкеты тяжелы, заряжать их долго, точность тоже не шибко. Так что хороший лук может быть и получше. Хотя моральное воздействие сильно.
Может именно по этому Писсаро сумел разбить стократно превосходящие силы индейцев, хоть пока из мушкета выстрелишь в тебя дюжину индейских стрел всадят. А вот если еще стрелу ядом кураре пропитать, вообще конец с одного попадания.
Но вот луки все еще в ходу... Как и род войск копейщики. Гришка подумал, что изобретение штыка позволит совместить функции копейщика и мушкетера, что в свою очередь, повысит эффективность русской армии. Вообще Иван Васильевич победив в этой битве может и всю Польшу завоевать. Силы у них хватит и ума тоже.
Местами лужи еще не успели высохнуть и Гришка с удовольствием шлепает по ним освобожденными от сапожек ножками. Натерли ему "копыта" изрядно, не разношены еще... Хотя босиком в походе только мальчишки, не старше лет шестнадцати, парням постарше видимо стремно. Ну и им еще можно.
. ГЛАВА Љ 7.
Сэм Паркер почти обычный американский тинэйджер вернее даже англичанин формально недавно принявшись подданство США, сбежав из лагеря военнопленных пробирался в направлении юго-востока от Шанхая. Мальчишка рассчитывал в условиях суматохи и лихорадочной переброски японских войск с Юга Китая на атакованный советам север, пробраться восточнее к войскам союзного Америке Режима Чай Каши. Или может выйти еще южнее, к плацдарму где уже несколько недель находился десант союзников. На пути голодного мальчишки лежали сотни километров пути по смеси джунглей и каменистых дорог. А также враждебно относящихся к европейцам китайских селений.
Сэм не раз спрашивал себя — не поторопился ли он сбегая с лагеря. Не проще ли было отсидеться конечно же в месте мало отличающимся от ада, на полуголодном пайке, когда рис чтобы было сытнее разбавляешь насекомыми, но во всяком случае без риска быть прирезанным первым встречным.
Но известие о нападении русских настолько ослабила охрану, что многие сразу же подались в бега, включая и Сэм. Да и что их представляет лагерь в глубине японских владений. Преодолеть забор не столь сложно, тем более, что в отличии от немцев самураи не применяли в силу традиций сторожевых собак. А прорезать колючую проволоку ума не надо.
Правда в случае поимки с беглецами расправлялись очень жестоко, и европейцу среди китайских селений, особенно когда за беглецов назначена награда — затеряться фактически нереально.
Да и сейчас побег был почти равносилен самоубийству, но чаша терпения окончательно переполнилась. И подросток решил — лучше смерть, чем далее терпеть преисподнюю.
Живот сжимался от голодных спазмов и пацан клал в рот листья и бросал в род какие ягоду кустарников чтобы не так мучительно это было. Ему повезло добраться до относительно заросшей полосы еще далее не сплошных, прерываемых посевами маиса и риса джунглей, юга Китая. Так что можно было вспомнить все.
С декабря 1941 года Сэм переживал различные мытарства, хотя все начиналось вполне романтично. Его отец богатый миллионер с двойным гражданством и красивой спортивной женой отправился с деловым визитом в Шанхай. Сэм в общем-то и недолжен был с ним ехать, но его мама Стэлла хотела, чтобы известных китайский астролог Лю Уций живущий как раз в Шанхае составил для её сына счастливый гороскоп. Ведь в этом была её суеверная вера Астрологию. А Лю Уций мог не только предсказать, но еще и изменить судьбу если она не столь уж благоприятна.
Поэтому Стэлла и повезла с собой в такие дебри сына. Сэм был упитанный, довольно крупный для своего возраста пацан, со светлыми унаследованными от скандинавских предков волосами. Богатый и избалованный мальчишка...
Их перехватил высадившийся десант прямо на Шанхайском аэродроме через двенадцать часов после нападения на базу США со стороны японцев в Перу-Харбор.
Японцы в камуфляже ворвались в купе и повалив взрослых на пол приступили к обыску, забирая все ценные вещи.
Его мама Стэлла попробовала оказать сопротивление сбила двух японских бойцов: последовал сильный удар прикладом в лицо и она упала замертво. Изверг-японец подскочил к поверженной красавице и принялся срывать с ушей бриллиантовые сережки, разрывая до крови мочки ушей. Затем кольца и бусы, а также крокодилью куртку. Мама лежала без создания, на голове вздулась большущая шишка. А мародер еще и стащил очень дорогие с камушками туфли.
Появился японский полковник, невысокого роста, но зато с лицом изуродованным кривым шрамом. Жирный буржуй выскочил перед ним и заорал:
— Нас грабят! Элементарно грабят вопреки всем кон...
Договорить ему не дали, моментально выхватив пистолет, японец всадил навскидку пулю в живот. Между моментом начала движения и вылетом свинцового гостинца прошло всего полсекунды.
Толстый мужчина в фраке рухнул вниз держать за живот. Он судорожно глотал ртом воздух, но не мог вымолвить и слова, а лишь глухо хрипел. Один японских солдат стал наносить поверженному яростные удары ногами в живот. И с каждым ударом из горла смертельно раненного человека выходили кровавые пузыри.
