По дороге к остановке, сбивчиво и нескладно, Борька рассказал приятелю о сногсшибательной идее.
— Не знаю, почему до меня не дошло сразу, — чесал он в затылке. — Всё же очень просто. Так всегда строили все города в мире. Максимальная плотность, окна — внутрь, что тоже понятно. Среда враждебна, поэтому только внутри жилой ячейки может человек расслабиться…
— Я понял, здорово ты придумал. Вот на счёт расслабиться, в самую точку. Я прямо перенервничал. Тебе-то хорошо. Ты зачёт получил. А мне теперь как быть? По дурости я сегодня сунулся. Надо было сразу на следующей неделе идти. Эх! Расслабиться просто необходимо. Водки возьмём?
— Не, некогда нам мозги плющить, ещё ящик для макета…
— Пускай Рогов ящиком занимается, он же сам взялся всё оформить и в Москву отвезти. Я бы водочки кубиков 200 сейчас засадил. Настроение не к чёрту.
— Брось, ты, ныть! Поехали лучше в Зональный. — Мельников тычет Пашу кулаком в бок. Посмотрим, как там дела у беспамятного. Бу-га-га!
* * *
Макет из белого пенопласта на чёрном фоне смотрелся прекрасно. Особенно впечатляюще выглядела спортивная зона, размещаемая на платформе, вынесенной на опорах в Варненский залив на целых полтора километра. При этом пространство над Черноморским шоссе, проходящим вдоль берега, занимали подвешенные ячейки университетских лабораторий. Стальные тросы, держащие все висящие на высоте около 30 метров, образовывали сказочные кружева, в которых можно было угадать и протуберанцы солнц и галактик, и нейронные пучки и связи, и прозенхимы51 каких-то внеземных форм.
Долина ручья Ортаочма застроена корпусами, которые при переходе к парку разбиваются на мелкие блоки. Ландшафт, растительность и существующая градостроительная основа сохраняются.
Борис последний раз нежно окидывает взглядом совместное детище, плод последних недель и совместных ночных бдений.
— Что смотришь, — выводит его из задумчивости голос Вити Вахлялина. — Рука не поднимается гробик заколотить? Тут главное гвоздей не жалеть. Впрочем, ты же сам повезёшь, поэтому должен довезти без проблем. Где выставка будет?
— В посольстве Болгарии, на Мосфильмовской… Через три дня, 28 числа, заканчивается регистрация проектов.
— Ну и нормально. Мы утром завтра на «Сибиряке» отчалим, двое суток в дороге, как раз утром последнего дня будем на месте. Ночевать то в Москве есть где?
— У отца однополчанин там живёт. Почти в центре. Договорились, что у него на несколько дней кости брошу. Хочется же дождаться награждения победителей.
— Думаешь, тебе что-то отломится? Не надейся, наверняка, всё уже давно поделено, и победителям надо только зафиксировать факт участия. Так всегда бывает.
— В международных конкурсах шансов всё-таки больше. Тем более, в жюри не только архитекторы, но и государственные деятели. Говорят, Людмила Живкова председательствовать будет.
— Тебе то что? Ну, будет дочка болгарского начальника в жюри, как это тебе поможет? Я не понимаю. — Витя аккуратно прицеливается и с одного удара загоняет гвоздь в фанерную крышку. — Я бы на твоём месте губу бы не раскатывал.
— Да я и не раскатываю… Конкурс был не только в Болгарии и СССР, но и по всему миру, шансов даже в призёры попасть почти нулевые. В список лауреатов попадём — уже успех.
— Уфф… Всё! Закончили гроб заколачивать. Ты же с Нагорновым договорился?
— Ага, обещал он мне машину на час дать. Как думаешь, успеем мы за час обернуться? Не хотелось бы быть непунктуальным.
— Это от нас не зависит. Если грузов много, то можем и до самой ночи проторчать… Хотя нам только до багажного отделения довезти, а там машину можно будет и отпустить. Тогда и за полчаса успеем, если метеорит нам на голову не…
— Не каркай! — Борис сердито обрывает болтовню товарища. Ещё накаркаешь, и в самом деле что-нибудь упадёт. А не хотелось бы.
28 мая 1980 г. Москва. Посольство НРБ. Борис.
«Утро красит нежным светом тени древнего кремля…» Москва встречает бравурной мелодией и запахом вокзальных беляшей. Борис Виктор не без труда находят грузовую машину, чтобы доставить ценный груз в комитет по организации корпуса.
В техническом дворе болгарского посольства сегодня было шумно и тесно. Всё время прибывали машины с деревянными коробками и сновали рабочие туда-сюда.
— Ваш кодовый номер 233499, — сообщила Борьке дама, занятая приёмкой проектов. — Вот квитанция. После конкурса по ней, если проект не заберут, то сможете забрать. Молодые люди, а вы не могли бы посольству помочь, у нас рук не хватает, не успеваем экспозицию монтировать. Поучаствуете?
— Не вопрос! — Борису такая идея приходится по душе. — Вить, ты как?
Вахлялин не горит энтузиазмом, ему больше хочется отправиться в какой-нибудь московский кабак и размяться пивком. Он бурчит что-то не вразумительное, типа — Тебе надо, ты и монтируй…
— Вольному воля, — Борис пожимает плечами и обращается уже к женщине в окошке. — Мадам, куда мне, чтобы приступить?
— Паспорт покажите, будьте добры. Борис Рогов?
—Я, а что?
— Вы в прошлом году прославились на всю Болгарию?
— Наверное, — Борис с глупым видом заглядывает в паспорт.
— Борис, держите направление, идите с ним в ту служебную дверь, там будет коридор, в первый кабинет стучитесь. Там вам всё расскажут и покажут. Даже комбинезон дадут. Будете один день изображать гражданина Болгарии.
В новеньком зелёном комбезе, в красной бейсболке и белой майке (цвета болгарского флага) Борис отправляется на склад, где присоединяется к большой толпе одетых также мужчин. Это штатные и добровольные монтажники, которым сегодня до вечера надо соорудить стенды для двух сотен присланных на конкурс проектов. Завтра предстоит разместить на стендах чертежи и макеты. Послезавтра — торжественное открытие.
Плохо то, что часть работ ещё не поступила. Как обычно, самый наплыв случается в последние часы перед окончанием регистрации.
Сначала Борис ещё пытался рассмотреть, работы конкурентов, и кто участвует, но постепенно темп ускорялся, работы прибывали, усталость накапливалась, и становилось не до архитектуры. Только в десятом часу вечера, когда трясущиеся руки уже отказывались удерживать даже лёгкие планшеты, все работы были аккуратно расставлены. Всех монтажников пригласили в столовую посольства.
— Дорогие товарищи, — строго одетая брюнетка хорошо говорила по-русски, лишь лёгкий балканский акцент выдавал её происхождение. — Благодарю вас за ударный труд от своего лица, от лица руководства Болгарии, от всего болгарского народа. Брынза, фетяска, свежий хлеб, зелень, овощи, кажется, даже баранина запеченная есть. Прошу к столу.
Женщина окинула взглядом столовую и вдруг задержалась на секунду на Борисе. Лицо её озарила открытая улыбка.
— Борис? — тронула она парня за локоть. — Можно тебя на пару слов?
— Мадам, извините, не знаю вашего имени, если я прихвачу бутылку и вот эти вот… — Борис занёс руку над столом, раздумывая, что бы из закуски прихватить.
— Можешь не мучиться, нам принесут всё прямо к разговору.
— Всё-таки, мадам, как-то неудобно, вы меня знаете, а я вас нет, хоть и кажется, что где-то видел. Вы в больнице «Пирогов» были?
— Слава богу, ты хоть это вспомнил, — Улыбается женщина. Сейчас поднимемся в кабинет, и я тебе всё расскажу.
* * *
— Мы с товарищем Живковым сначала думали, что будет лучше, если мы тебе ничего рассказывать не будем. Всё-таки, ту информацию, что ты нам рассказывал… Как бы поделикатнее сказать? Даже не знаю.
— Товарищ министр, говорите, как есть, я себя прекрасно чувствую, большую часть пропущенного мне мои друзья, родственники уже рассказали. Осталось, наверное, что-то болгарское, что-то связанное с вами и вашей страной.
— Мы же с тобой, Боря, договаривались, что можем обращаться по имени и на «ты», — Живкова улыбается и слегка касается моей руки, лежащей на столе. — Да, ты всё правильно понял. Мы тоже подумали, что можно уже больше и не секретничать.
Она подробно рассказывает о нашей беседе в далёком уже 78 году на вилле «Перла». О последовавшем приглашении и работе в институте суггестологии у Лозанова. Про историю со шпионскими играми тоже рассказала.
— Извини, тут наших безопасников вина. Плохо проверяли, кого Лозанов приглашал. Главу Державной сегурности пришлось наказать.
— Надеюсь, вы его не расстреляли?
— Отправили в отставку. Его место занял полностью наш человек.
Людмила на мгновение задумалась. А я сидел и переваривал полученную информацию. Кажется, в основных чертах всё в моей голове сложилось. Я так и не вспомнил произошедшие со мной события, как личные переживания, но по рассказам уже могу составить общую непротиворечивую картину.
Мадам Живкова поднимает на меня глаза и широко улыбается.
— Хочешь выиграть конкурс на проект университета?
— Выиграть даже не надеюсь. Столько маститых конкурентов, столько имён. Буду счастлив, если наш проект попадёт в число лауреатов конкурса. Приятно будет получить буклет с упоминанием нашей команды. Вы же планируете издать альбом по результатам?
— Выставка государственная. Сам понимаешь, без альбома будет не солидно. Скажи номер вашего проекта, и он обязательно в альбом попадёт. Я обещаю.
— Мила, скажите, пожалуйста, а когда будет подведение итогов и оглашение результатов? Не хотелось бы торчать в Москве слишком долго. Буду откровенен, плохо сейчас у нас в семье с финансами. Я на инвалидности, работаю, конечно, но зарплата не большая. Сестра ещё учится. Мама из-за меня потеряла в учебных часах и тоже получает не много. Я, конечно, живу здесь на всём готовом, но сидеть на шее пенсионеров, согласитесь не прилично.
— Боря, я поняла твой намёк. Как-то я всё время выпускаю из виду, что без денег жить очень трудно. — Людмила виновато улыбается. — У меня есть пара сотен русских рублей, мне они не нужны. Мне будет приятно тебе помочь. Не отказывайся, я же понимаю, ты и так много сделал и для нашей страны и для меня лично.
— Благодаря ви, — я очень рад такому неожиданному повороту. — А как на счёт сроков оглашения результатов конкурса?
— Я думаю, что недели нам хватит. Если рассматривать по полчаса каждый проект… Это много или мало?
— Не знаю, я же пока ещё не профессиональный архитектор. Мне кажется, можно даже быстрее. А можно и вообще устроить публичный конкурс. В выставочном зале на неделю открыть доступ для всех желающих. И собирать голоса…
— Нет, Боря, так точно не пойдёт! — Машет Людмила руками. — Это же посольство, территория другой страны. Оценивать работы будут болгарские специалисты.
— Я думаю, тогда ваши эксперты сами решат, как можно быстро оценить присланные работы. То есть получается не больше пары недель. Тогда я воспользуюсь вашей премией и проведу эти две недели дома, а вы мне, позвоните, если не трудно, хорошо?
— Договорились, — Людмила протягивает мне узкую ладонь для прощания.
После беседы с мадам Живковой я возвращаюсь к своим обязанностям по монтажу экспозиции. До полуночи мы сколачиваем пространственные жесткие стенды, чтобы завтра крепить на них привезённые проекты. Хорошо, что метро в Москве работает до часу ночи, и проблемы добраться до Грузинского вала нет. Морозовы ждали меня с нетерпением и даже с некоторым возмущением.
— Почему эти твои болгары не соблюдают трудовой кодекс, — сердито ворчал Николай Иванович, открывая мне дверь в половине первого ночи.
— Товарищ полковник, так у них сейчас как на войне, выставку надо открывать срочно, вот они и не смотрят на время. — Я устало разуваюсь в прихожей и прохожу в ванную. — У вас чего-нибудь перекусить осталось?
— А как же! Война войной, а обед по расписанию. Так кажется, Фридрих, якобы, Великий, шутил, пока ему Суворов не вломил. — Николай Иванович последнее время увлёкся теоретическим наследием великого русского полководца.
— Боря, ты пока мойся, а я тебе курочку с пюрешкой разогрею, — к разговору подключается Антонина Спиридоновна. — Ты очень правильно сделал, что сначала к нам зашёл, а только после поехал на работу. Тебе какая-то девушка звонила. Говорит, что видела тебя случайно. Жанной Кузьминой назвалась. Помнишь такую?
Я не помнил никакой Жанны. Я догадывался, что мог «наследить» и в столице, но с кем, как, где? Ладно, утро вечера мудренее, а сегодня я устал как собака, поэтому закину в пасть, что мне тётя Тоня положила, и спать. Тут ещё сказалась разница во времени, потому что глаза слипаются просто невыносимо.
В семь утра меня разбудил громкий телефонный звонок.
— Борис, тебя! — кричит из-за двери Морозов. — Девушка.
— Я в одних трусах выхожу в коридор, где по традиции стоит телефон.
— Борис Рогов… у аппарата. — заспанным голосом с большими паузами между словами бормочу в трубку. — Слушаю вас внима-а-а…— не успеваю подавить глубокий зевок, — ...тельно.
— Борь, извини, что разбудила, но мне надо с тобой срочно встретиться, я тебя увидела вчера утром в районе «Белорусской». Обрадовалась, что ты в Москве и…
— Милая девушка, извините, ради бога, я с удовольствием с вами встречусь, только я вас не помню… У меня амнезия, поэтому большой кусок жизни просто выпал. Но встретиться мне было бы тоже очень интересно. Наверное, вы могли бы приоткрыть ещё одну страницу из моей биографии.
Только одна проблема, я очень занят. Мы монтируем экспозицию к выставке проектов в болгарском посольстве. Трудимся с утра и до ночи. Вот вчера пришёл уже в первом часу. Сегодня улетаю, у меня билет уже на руках.
— Ой, как жалко! — в голосе девушки звучит неподдельная печаль. — Мне так хотелось с тобой поболтать, мы же виделись последний раз летом 76-го, когда ты на вступительных срезался. А я поступила.
Мне становится интересно, ещё одна страница жизни, о которой неизвестно никому больше, готова приоткрыться, но со временем действительно напряг.
— Жанна, а если через пару недель? — мне приходит в голову спасительная мысль. — Я приеду на оглашение результатов конкурса. Приглашён Людмилой Живковой лично. Буду практически свободен, дня три… но не точно. Если удобно, оставь телефончик, я как узнаю точную дату, так тебе позвоню. Тогда и договоримся.
— Жаль, ну, очень жаль, что у нас не получается встретиться сегодня. — Жанна чуть не плачет в трубку. — А может, я сегодня к болгарскому посольству подъеду, где-то около часу? Как ты смотришь.
— Тоже вариант. Только как ты меня там найдёшь? В зал, где мы пашем, никого не пускают.
— Это не проблема. Я же будущий журналист. Недаром про нас журналистов говорят, что мы можем без мыла в жо… хм что-то я разошлась. Короче, милый, жди меня, и я приду, только очень жди. — Трубка на том конце опустилась на рычаг.
К счастью, Жанна так и не появилась сегодня в посольстве. Что уж там с ней произошло, я выяснять не стал.
* * *
Ровно через неделю на моё имя пришла телеграмму из посольства. Текст был лаконичен: — «Оглашение результатов 14 мая 16 00 зале приёмов тчк вам следует присутствовать тчк»
