Большинство придерживается общего мнения о том, что дементоры рядом с детьми — это плохо. Я не склонен оспаривать данную точку зрения, потому что так, несомненно, и будет из-за наличия в школе орды иностранцев.
— Если позволите, министр. Возможно, для плодотворного поиска будет полезно допросить известного в прошлом компаньона Сириуса Блэка, оборотня Люпина. — Б...ь! Люциус приплетает сюда Сириуса, и Фадж покупается.
Мгновенно стреляю в ответ:
— Если позволите, министр. Возможно, более плодотворным было бы допросить известных компаньонов мистера Крэбба и мистера Яксли. Скажите мне, мистер Малфой, присутствовали ли они в списке гостей, ожидавшихся на вашем празднике, посвященном победе?
Амелия Боунс взирает на меня серьезно, но с намеком на улыбку:
— Мистер Поттер, размышлять на тему действий моего отдела — не ваше дело и не дело мистера Малфоя, но я благодарю вас обоих за ваши предложения. Теперь давайте вернемся к обсуждению мистера Крэбба. Он утверждает, что у него нет воспоминаний о вчерашнем вечере.
— Ему стерли память? — низведенный до роли обычного зрителя, я вытаскиваю второе обезболивающее из одолженной мантии и отпиваю глоток-другой. Интересно, во сколько обошлось Малфою посещение, достаточно длительное для удаления воспоминаний Крэбба?
— Возможно, у него похожие признаки, но в его камере размещались авроры.
— Кто первый его осматривал?
Очень знакомый мне голос отвечает:
— Я. — Смотрю на морщинистое лицо Аластора Хмури, встающего с галереи.
— Министерство благодарит вас за услугу, Аластор, но напоминает, что вас отстранили от действительной службы. По протоколу вы должны были позволить допросить его тем, кто сейчас официально на службе.
— Прости, что ни во что не ставлю твоих мальчиков, Амелия, меня и орда гоблинов не остановит от проверки слухов про то, что на свободе разгуливают темные волшебники. Я вышел в отставку, но всё равно продолжаю следить за людьми и событиями. — Его безумный глаз сосредоточен, без сомнения, прямо на Малфое.
Очередь Дамблдора:
— В самом деле, Аластор любезно согласился на должность учителя в этом году. Я крайне серьезно отношусь к благополучию моих учеников и предпочел бы, чтобы дементоры оставались в Азкабане. — Поднимаю бровь. Хмури — и учитель! Какая у них, должно быть, была беседа! Хотелось бы мне при ней поприсутствовать. Хмури многое преподал Джеймсу. Старый аврор не самый могущественный маг, но он берёт хитростью. Полагаю, это и есть ответ на вопрос: «Кто в этом году преподает ЗОТИ?» — а я-то думал, что год будет скучным!
Остальная часть следствия проходит практически мимо моего сознания. Возможно, виновата боль или недостаток сна — а, скорее всего, и то, и другое. Крэбба-старшего обвинят, раз — в подстрекании бунта, два — в грабеже, три — в соучастии в нанесении увечий, четыре — в нападении при отягчающих обстоятельствах. Артур высказывается в духе, мол, почему бы не обвинить и в покушении на жизнь, но мадам Боунс отвечает, что его не могут в этом обвинить, так как я напал первым. Обвинение в нападении даже не обсуждается. Мой одноклассник вряд ли увидит папочку ещё от пяти до пятнадцати лет, в зависимости от решения Визенгамота. Это не много, но хоть что-то.
Наконец, осознав, что я всё ещё здесь и мне больно, они отпускают мистера Уизли, чтобы тот проводил меня в Хогвартс. Камином перебираемся в Нору, где удается развлечься, понаблюдав, как Артур отмахивается от жены, пытающейся меня осмотреть. Ночь или две проведу в больничном крыле. В несусветную рань ко мне, страдающему от боли, на минутку заскакивает Олли, и я говорю ему прислать в Хогвартс Добби с моими вещами.
Проверяю время: я упустил возможность послушать песню Сортировочной Шляпы. Надо будет заставить ее рассказать, что она там придумала.
В «Трех метлах» нас поджидает карета с впряженными фестралами и два аврора — комплимент от мадам Боунс. Я узнаю Кингсли Шеклбота, а вот второго стажера — привлекательную девицу с розовыми волосами — нет. Для флирта у меня слишком все болит, даже когда я выясняю, что это не такая уже и маленькая дочка Энди Тонкс. Смутно припоминаю, что она училась на седьмом курсе Равенкло, когда я начинал первый — во второй раз. Это значит, что девушка должна была закончить аврорское обучение и теперь она оперативный сотрудник. Кингсли возбужденно смотрит на своего партнера-болтунью, когда та расспрашивает меня о столкновении с «самими, без балды, Пожирателями». Какая многословная девушка…
Они следуют за нами в замок, и меня ведут в больничное крыло. Артур наклоняется поближе:
— Твой однокурсник, Питур Яксли, — племянник Реджинальда Яксли. Его дочери-близняшки — Тереза и Аманда. Они — второкурсницы Слизерина. Как я понял, тебя никогда особо не любили на этом факультете, и это не слишком хорошо. Как и у большинства чистокровных, у них хватает и более дальней родни. Даже ты, наверное, им родственник в энном колене. Не имеет значения, что тебе скажут, Гарри, поступай так, как необходимо. Они попытаются называть тебя убийцей, но не слушай их! Понимаешь? Любой, применивший такое проклятье к ребёнку, заслуживает убийства. Я горжусь тем, как ты держался на следствии и на поле битвы. Будь очень острожен в этом году. Лично мне крайне не нравится подобное начало. Если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, я всего в одном полете совы от тебя.
Милостиво позволяю обнять себя мужчине, который бережно не касается моих ран, и напоминаю себе: он полагает, что имеет дело с подростком, которого недавно пытали и который только что убил человека. Артур не особо хорош в сражении, но жизнь — это не только битва, а от него ещё многому можно научиться.
* * *
Применение зелья сна-без-сновидений можно сравнить с ощущением, когда получаешь по голове молотком. А просыпаясь, чувствуешь, как будто твоя голова набита паутиной и весит раза в три больше, чем на самом деле. Я отдохнул, но, как по заказу, всё снова начинает болеть. Взгляд на стенные часы показывает, что я пропустил занятия — не то, чтобы меня это волновало или я вообще знал, где мне следует быть. Сейчас я один, но видно, что на соседних кроватях сидели, а на проходе в изножье моей — два дополнительных стула. Похоже, у меня было множество посетителей.
— О, мистер Поттер, вы снова под моим попечением. Летающие машины, воздействие дементора, а теперь и проклятия Круциатус — мне уже интересно, чем вы занимаетесь летом. Как вы себя чувствуете после ночного отдыха?
Улыбаюсь медсестре; она мне симпатизирует.
— Ошеломлен, смущен, и у меня всё болит.
— У меня для вас режим приема зелий — его придется соблюдать следующие семь дней. Они облегчат последствия. По мере того, как восстановятся сосуды, уйдет и краснота из глаз.
— Откуда эти зелья? — спрашиваю я. Интересно, если поглядеть в зеркало — я похож на Волдеморта?
— Их доставили из Мунго. А почему вы спрашиваете?
— Могу ли я быть с вами откровенным?
— Конечно, — отвечает она.
— На чемпионате я убил бывшего Пожирателя Смерти. Я бы предпочел не пить ничего, также сваренного бывшим Пожирателем. — У меня есть и другие причины не любить Снейпа, но эта — наиболее убедительная, и именно эту она посчитает серьезной. С неё можно начинать кампанию против него. Да я ничем особым сейчас и не занят. По первоначальному плану я «развлекался» бы, наезжая на Снейпа при каждом удобном случае. Теперь, когда Пожиратели снова достали из сундуков свои одежки, план требует изменений. Я не собираюсь сидеть в классе с детьми, когда-то игравшими с мантиями и масками своих родителей. Нет, комната, полная разозленных слизеринцев и емкостей с опасными химикатами — не самая здоровая для меня комбинация.
Она в ужасе бросается защищать Снейпа, но я её обрываю:
— Их было с дюжину. Кто знает, кто там был под мантиями. Я лишь прошу, чтобы обычные зелья для меня либо готовились вами, либо прибывали из Мунго.
Ведьма задумывается.
— Если ситуация не экстремальная и не помешает лечению других пациентов, я согласна. Слишком уж часто ты здесь бываешь, а ведь ещё и половины не проучился. — И, улыбнувшись, мягче добавляет: — А теперь надо заставить парочку эльфов привести здесь всё в порядок, пока не прибыли твои гости.
* * *
Во время ленча меня затапливает поток посетителей. Между Кэти и Джинни по-прежнему кипит война — каждая из них пытается подобраться ко мне поближе. К счастью, Рон и Гермиона пришли сразу после трансфигурации, и из стратегических соображений я усаживаю их рядом. Остальные четверокурсники располагаются чуть дальше, за ними. Все жаждут расспросить меня о бое, в котором этим бедным идиотам по недоумию мерещится лишь слава и героизм. А я видел хлеставшую из шеи мужика кровь, пока убеждался, что мне не продырявили легкое.
Замечаю отсутствие Невилла. Когда я раньше попадал в больничное крыло, он часто ко мне заглядывал, но случившееся ударило по нему слишком сильно. Нельзя его в этом винить. Поинтересовался о песне Сортировочной Шляпы на пиру и услышал, что та была длинной и скучной. Шляпа планировала совсем не это, хотя однажды проговорилась, что уже не раз повторяла песни, пропетые триста-четыреста лет назад. При первом же удобном случае надо будет ее обязательно спросить.
Гермиона расстроена тем, что Хогвартс использует труд домовиков. Так и подмывало поинтересоваться: неужели она думает, что Филч сам все вычищает, — но я придержал язык. Она настолько умна, что даже я иногда забываю, насколько девчонка наивна в отношении волшебного мира. Если подумать, то и я был таким же!
Рон непрерывно трещит о Турнире, и все соглашаются, что возрастное ограничение несправедливо. А у меня все болит, я — снова — был близок к смерти в тот вечер, а эти детки не готовы к подобным испытаниям, и я испытываю желание встать на этот раз на сторону взрослых. Шестьсот лет назад одному из Поттеров удалось занять на нем второе место. Примерно четыреста пятьдесят лет назад другой Поттер умер во время печально известного «турнира-который-не-выиграл-никто».
И Рону, и Гермионе мешает толпа гриффиндорцев вокруг. Уверен, они рассчитывали пообщаться со мной наедине, а не вместе со всей гостиной.
— Гарри, это не просто личное первенство — планируется соревнование школьных команд, и профессор Макгонагалл говорит, что у меня есть шанс попасть в нашу! Там будут дискуссии и демонстрации! Похоже, будет просто замечательно. — Похоже, возрождают командные соревнования; обычно по таким правилам Турнир проводят в Бобатоне. Интересно, а парни из Дурмштранга тоже настаивали на уступках? По их правилам задач больше трех — именно столько обычно бывает в Хоге. Предпочитаю не раскрывать свою осведомленность о Турнире.
Часть меня не прочь стать участником — наверное, пережитки моей жажды славы, — но рядом с Кубком Огня меня и близко не будет. Я мог бы преодолеть возрастную черту как минимум тремя способами. Простейший из них — окклюменция. Если черта не ощутит человека, не сможет его и выкинуть. Сильный конфундус пересилит установленные ограничения, но будет слишком очевиден. Наконец, можно перейти в анимагическую форму — тоже очевидно, но всё равно эффективно. И это лишь то, что вспоминается экспромтом! Когда Джеймс потерял родителей, он недолгое время жил с дальней родней — у них в доме возрастной рубеж ограждал бар. Притормозило Джеймса это лишь на два дня, остальные три недели он пил. Но этот год я начинаю с чистого листа и постараюсь сделать все, чтобы избежать опасных ситуаций.
Я ускользаю от ответа в третий раз, и тут дверь открывается и вплывает Малфой. Скучно было в этом году на поезде, наверное. Естественно, по бокам Крэб и Гойл. Позади — остальные слизеринцы-четверокурсники, включая покрасневшего Питера Яксли.
— Так вот как, оказывается, выглядят убийцы. Честно говоря, удивлен, что они позволили вернуться тебе в школу, Поттер. Надеюсь, отец сможет посодействовать твоему исключению. — Внимательно наблюдаю за Малфоем и Яксли. Крэбб ни черта не сделает, а вот от Яксли можно чего-то ожидать. Потихоньку достав палочку из кобуры, прячу ее пока под одеялом.
Все замерли в ожидании моего ответа.
— Драко, ты постоянно лицезреешь своего отца. Именно так и выглядят настоящие убийцы, в придачу ещё и жополизы. Якобы насильно поставленная ему метка — ради ее получения требуется убить. Уверен, если бы его не выкинули из попечительского совета, он постарался бы не ограничиться моим исключением. Видимо, деньги могут купить не всё, да?
— Мой отец — великий человек! — честное слово, это как конфетку у ребёнка отнять. У Гарри Поттера могли быть проблемы с этим выпендрёжником, но ЭйчДжею не требуется прилагать ни малейших усилий. Как я мог не замечать его слабых мест? Они ведь прямо-таки умоляют: ткни в меня!
— По его собственному утверждению, он действовал под проклятьем Волдеморта. — К моему наслаждению, дергаются все, за исключением маглорожденных. — Так что либо он был слишком слаб и не способен избавиться от проклятья, либо он мерзкий лжец, откупившийся от тюрьмы. Кто он, по-твоему, Драко?
Прямо-таки видно, как скрипят у него шестеренки. Не в силах обойти проблему, он её игнорирует:
— Убийцей от этого ты быть не перестал.
— Здесь я с тобой спорить не могу, Драко. Я вынужден был убить в рамках самозащиты, и сожалею лишь о том, что под той маской был не твой отец, а у меня не было выбора. И если у тебя возникнет вдруг идея переодеться Пожирателем, как в прошлом году дементором, — увидишь мою реакцию.
— Угрожаете моим ученикам, Поттер? Возможно, в их утверждении о том, что вы представляется собой серьезную опасность, есть доля истины.
А я ещё гадал, когда появится Снейп. Милое местечко с кучей свидетелей — о чём ещё мечтать?
— А где этим вечером был ты, Пожиратель? — при моем обвинении ахают.
— Неделя отработок за неуважение к преподавателю, Поттер. Я бы снял очки, но у вашего факультета их пока нет.
— Хотел увидеть убийцу, Малфой? Так вот он, перед тобой. Не против короткого урока истории, профессор Пожиратель Смерти? Сколько людей вы убили для получения темной метки? Тешились ли с женщинами до — или, возможно, даже после? — Сириус как-то заметил, что Снейп способен получить женщину в постель только мертвой. Именно с этого на пятом курсе мародёров началась серия шуточек о «некро-Снейпе». Не будет ли слишком уж очевидным, если я вновь запущу на стенах ванной волшебные карикатуры?
Температура в комнате упала градусов на двадцать. С наслаждением насмотревшись на злобное выражение у него на лице, отвожу глаза, почувствовав на себе буравящий взгляд.
