Магистр задумался. Артур стоял недвижно, стараясь унять дрожь.
— Значит, необходимо показать труп Стрелка?
— Да.
— Покажете, — с уверенностью заявил Магистр.
— Как, если Стрелок жив и здоров?
— В моей власти, — громко и грозно проговорил Магистр, — придать умершему сходство с живым.
Снова воцарилось молчание. Драйм слышал частое и неровное дыхание Артура.
— Завтра же вы получите тело умершего, — пообещал Магистр, — и первым заявите: "Это Стрелок". Вслед за вами это повторят и остальные.
Артур недоверчиво дернул плечом, однако, как отметил Драйм, возразить не решился.
— Завтра вечером, — сказал Магистр, — Альсад приедет за вами в лагерь и проводит ко мне. Тогда, милорд, увидите, послужил ли я вам так, как не смогли другие.
Он величественно склонил голову и направился к лошадям. Артур и Драйм увидели, как Альсад подсаживает Магистра в седло. Дрогнуло, разбилось под копытами коней лунное отражение в луже. Названые братья остались одни.
* *
*
День простоял теплый и ясный, и пока солнце не зашло, воины продолжали прочесывать лес. Вечером из столицы прискакал гонец. Ее Высочество вручила Гольду послание для Стрелка. Гольд, не зная, что делать, и не решаясь открыть принцессе правду, отослал письмо Великому Лорду. Артур, преодолев мгновенное замешательство, принял из рук гонца свиток. Осмотрел печать и, справившись с невольным искушением, на глазах гонца поднес пергамент к огню.
Теперь Артур — знал наверняка: Стрелок в город не пробрался, но успокоиться не мог. Да еще гонец Магистра заставлял себя ждать. К тому времени, как он, наконец, явился, Артур, безостановочно круживший по шатру, успел прошагать многие мили.
Альсад склонился перед Великим Лордом.
— Магистр ожидает вас.
Артур, не глядя, протянул руку, Драйм подал плащ. Великий Лорд небрежным движением накинул плащ на плечи, взял из шкатулки золотую застежку и, не менее изящным движением, воткнул ее, вместо плаща, в палец. Выдернул, изумленно оглядел, слизнул показавшуюся на пальце каплю крови, примерился вторично. Застежка была, как заколдованная. Как Артур ее ни поворачивал, игла неизменно втыкалась в палец. С губ Великого Лорда сорвалось проклятье. Прежде чем Драйм успел помочь, Артур отшвырнул застежку, стянул концы плаща в узел и вышел из шатра.
...Тропинка тянулась по дну глубокого оврага. Тяжелые еловые лапы нависали над головами всадников, загораживали небо. Моросил дождь. Капли не проникали сквозь густую крону, слышался лишь легкий шелест дождя, временами заглушавшийся ударами копыт о корни деревьев.
Когда всадники выбрались из леса, им показалось, будто ночь светлая, хотя сквозь плотные тучи не пробивался ни один лунный луч.
Альсад плетью указал на домишки, лепившиеся у подножия холма.
— Приовражье. Великий Магистр ожидает там.
— Великий Магистр, — повторил Артур, делая ударение на первом слове.
Драйм уловил в голосе брата привычные насмешливые нотки, и с надеждой заглянул в лицо Артура. "Повернем назад?" Артур, не ответив на его взгляд, тронул коня.
— Сюда, Ваша Светлость, — Альсад направился к дому, стоявшему особняком от других.
Свет горел в единственном окне, обращенном к лесу. Спешившись у плетеной изгороди, Артур бросил поводья Альсаду.
— Входите, Ваша Светлость.
— Кто в доме?
— Только господин Магистр и двое его людей.
— А где хозяева?
— Ночуют в другом месте. Им заплачено.
Артур шагнул к ступеням. Драйм, украдкой проверив, легко ли вынимается меч из ножен, последовал за ним, едва не наступая на пятки.
Едва Артур поднялся на крыльцо, дверь распахнулась, какой-то человек с поклоном отступил в сторону.
— Входите, милорд. Вас ждут.
Артур вошел в дом. Сразу направился к Магистру, черной тенью застывшему на пороге комнаты. Драйм, следовавший по пятам за побратимом, огляделся и приметил в дальнем углу человека. Покрепче сжал рукоять меча. Человек, впрочем, враждебных намерений не проявлял, и Драйм, ускорив шаги, догнал Артура.
Магистр, стоя в дверях, преграждал Артуру дорогу.
— Ваша Светлость. Данной мне силой я исполнил обещанное, — густой голос Магистра звучал торжественно; внушительно выглядела закутанная в черное фигура. — Вы желали видеть Стрелка мертвым и увидите его мертвым. Входите, Ваша Светлость.
Магистр посторонился, пропуская Артура и Драйма.
Комната, похоже, была трапезной. Об этом говорило ее убранство — длинный стол, широкие скамьи вокруг, очаг. Горели свечи, во множестве расставленные на столе и полках. Драйм подивился такому их обилию. Он-то полагал: Магистру потребуется полумрак для какого-нибудь трюка. На столе, укрытый по горло плащом, лежал человек.
Артур, не скрывая охватившего его нетерпения, шагнул вперед. Драйм, державшийся сзади, вытянул шею. Артур быстро обернулся и схватил побратима за плечо. Драйм ответил ему смятенным взглядом и снова воззрился на лежавшего. Как было не узнать высокий лоб, прикрытый спутанными кольцами темных волос, четко очерченные губы — сейчас выцветшие и потрескавшиеся. Отблески пламени играли на желтоватых, словно восковых, скулах. Драйм чувствовал, как пальцы Артура все крепче стискивают его плечо. Он и сам был поражен, так поражен, что на какой-то миг даже поверил в волшебную силу Магистра. А тот стоял рядом, не торопил их ни жестом, ни словом, давая возможность по достоинству оценить работу. Артур взглянул на него, и в этом взгляде Драйм угадал страх. И впрямь, человека, способного сделать то, что сделал Магистр, следовало бояться. Драйм упрямо мотнул головой. "Нет. Не знаю, как он своего добился, но только не колдовством. Магистр — не колдун. Кто угодно, но не колдун".
— Ваша Светлость, довольны мной? — спросил Магистр тоном человека, сознающего, что настала минута его триумфа.
Артур кивнул. Говорить он еще не мог. Понизив голос, Магистр доверительно сказал:
— Счастье, что усопшим закрывают глаза. Глаза нельзя изменить.
— Кто, — Артур сглотнул, — кто этот человек?
— Какой-то крестьянин. Мой помощник перекупил тело у родни.
Артур с брезгливой гримасой накинул на лицо покойного край плаща.
Вновь наступила тишина. Драйм понимал, что Артур в последний раз обдумывает, принять ли страшную службу Магистра. Вот он глубоко вздохнул — сделал выбор.
Магистр спросил:
— Как быть с телом, Ваша Светлость? Бросить в лесу?
Артур повернулся к Драйму.
— Останется слишком много свежих следов, — возразил побратим.
— Да, верно. Поступим проще. Велите своим людям, Магистр, отвезти убитого к приречной дороге. Они непременно наткнутся на заставу. Пусть объявят, будто нашли тело в каком-нибудь овраге и решили похоронить, как подобает.
— Как угодно, Ваша Светлость.
Артур молча кивнул. Помедлив, спросил:
— Принцесса ничего не заподозрит?
— Нет, Ваша Светлость, — успокоил Магистр. — Вы подготовите ее, сообщите о смерти Стрелка. Вам принцесса поверит. Не возникнет и тени сомнения. А колдовство рассеется лишь в том случае, если кто-нибудь крикнет: "Это не Стрелок". Надеюсь, подобного не случится, — он выразительно посмотрел на Драйма.
Перехватив взгляд Магистра, Артур обернулся и в свою очередь оглядел побратима с ног до головы.
— Этого не случится, — холодно подтвердил Великий Лорд.
— Тогда успех обеспечен. Согласитесь, Ваша Светлость, сходство огромно, — Магистр снова откинул плащ.
— Да-да, — торопливо проговорил Артур, избегая смотреть на мертвого. — Благодарность за мной.
Магистр поправил плащ. Драйму показалось, что при этом он усмехнулся.
— Пора возвращаться. Магистр, я призову вас к себе, едва прибуду в столицу. Властителю необходимо иметь на службе подобного человека.
Артур говорил с прежней уверенностью, да стоила эта уверенность недорого — достаточно было заметить, с какой поспешностью направился он к двери. И снова на губах Магистра мелькнула усмешка.
Выбравшись из дома, Артур облегченно вздохнул. Оглянулся, отыскивая коней.
— Они за изгородью, под присмотром Альсада, — напомнил Драйм.
Всю дорогу Артур молчал, и Драйм лишь искоса поглядывал на побратима. Когда же, добравшись до лагеря, Артур скинул одежду и растянулся на походной кровати, стало ясно — обсуждать происшедшее он не намерен.
Драйм спросил:
— Ваша Светлость, заметили человека, остававшегося в передней?
Артур, облокотившись о подушку, равнодушно ответил:
— Нет.
— Это был Гирсель-южанин. Я узнал его.
— Вот как? — Артур зевнул. — Значит, лорд Гаральд прогнал неудачливого лучника?
Сказал после паузы:
— Я устрою Стрелку поистине королевские похороны. Дружинники будут довольны.
Драйм молча отвернулся от побратима, но Артур не обратил на это внимания.
* *
*
...Разноцветными флагами украшена столица. Заново окрашены фасады домов, до блеска намыты окна, медные вывески лавок надраены так, что слепят глаза. Гостеприимно распахнуты двери таверн. Возвращаются победители. Тугие кошельки их позванивают золотом. Прольется золотой дождь, потекут винные реки. Лавочники раскладывают лучшие товары. Женщины прихорашиваются перед зеркалами: возвращаются мужья, братья, возлюбленные. У многих сердце замирает — вернется ли долгожданный? Что, как остался на бранном поле в пищу воронам? Гонят женщины недобрые мысли, надеются, хлопочут по хозяйству, готовят лакомые блюда. Ломятся столы от яств — вся столица будет пировать. Для беднейших горожан выкатывают на площади бочки с вином, накрывают столы — сегодня каждый наестся до отвала. Щедры дары принцессы...
С утра вдоль дороги стоят любопытные. В полдень, когда солнце начинает разогревать смерзшуюся за ночь землю, вдали показывается отряд. Словно серебряная река устремляется в низину — это блестят на солнце доспехи всадников. Впереди едут оруженосцы, везут стяги с гербами славных рыцарей, принимавших участие в битве. Вот белый лебедь на синем фоне — герб лорда Мэя, вот хищно оскалил клыки волк лорда Бертрама. Вот трепещет, рвется ввысь орел лорда Гильома. Конечно, впереди всех — черный королевский лев, а за ним алые маки и прославленный меч "Грифон". Кричат горожане, летят под копыта коней охапки цветов. Отчаянный зов женщин, не нашедших в блистательном строю своих близких, заглушен ликующими воплями. По приказанию лорда Артура в толпу швыряют пригоршни монет.
Наконец, показывается сам победитель. Он без шлема, пурпурная мантия развевается за плечами. Лицо сияет, рука поднята в приветственном жесте. Нет предела восторгу толпы. Летит по рядам шепоток — быть бы Артуру королем...
Великий Лорд направляется к замку. Надлежит Артуру предстать пред очи принцессы и лордов Королевского Совета, подробно и правдиво поведать о битве. А потом будет дружинникам великий пир. Спешит Артур послать пажа к принцессе: просит о беседе с глазу на глаз.
...Аннабел поднимается на башню, подходит к зубчатому парапету, смотрит в даль. Не видны лица воинов. Невмочь ждать. Птицей бы полетела.
...Не утерпев, Аннабел отправилась навстречу Великому Лорду и столкнулась с ним на участке внутренней стены, соединявшей северное крыло замка с Круглой башней. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Аннабел так запыхалась, что не могла вымолвить ни слова. Растерялся и Артур, не успевший придать своему лицу надлежаще-скорбного выражения. К тому же его удивила сама Аннабел. Она могла служить лучшим доказательством тому, как влюбленная женщина хорошеет. От ее оживленного лица трудно было отвести взгляд. Поверх бледно-серого одеяния, по подолу густо затканного серебряными цветами, Аннабел накинула еще одно, цвета спелой вишни, украшенное нитями жемчуга. Волосы собрала в высокую прическу — Артур не помнил, чтобы она так причесывалась прежде.
— Что... Стрелок? — выдохнула Аннабел.
Вспыхнула — разве так надлежало приветствовать друга детства, разбившего каралдорцев, спасшего и ее саму, и страну?
Артур рухнул на колени.
— Аннабел! — воскликнул он, хватая ее за подол платья. — Аннабел, простите меня. Это я, я виноват. Если бы я мог предвидеть. Я должен был вам уступить, должен был выдать вас замуж. Но я не ждал. Клянусь вам, не мог даже подумать... — он низко склонил голову, торопился и задыхался.
Только бы она не перебила! Только бы не кинулась с расспросами к Драйму, к остальным... в часовню. Если не успеет ее подготовить, заклятие Магистра не подействует. Тогда... тогда...
— Аннабел, кто мог знать, что беда настигнет не на поле боя, нет, в самом центре королевства. Аннабел, он сражался геройски. Многие ему обязаны жизнью, не солгу, сказав, что его все любили и были бы рады видеть государем. Но... на пути в столицу, когда опасность, казалось, осталась позади...
Он продолжал цепляться за подол ее платья. Напрасно приказывал себе: "Подними глаза". Не мог, не смел взглянуть на нее.
— Лучше бы я сам повез письмо!
Как изменилось ее лицо? Побелело? Искажено отчаянием? Гневом?
— Каралдорцы нанесли предательский удар. Мой брат уцелел чудом, скорее, благодаря умению лекарей, нежели милости врагов. А Стрелок, Стрелок...
Артур закрыл лицо руками. Ждал: Аннабел закричит или заплачет. Принцесса молчала.
— Я до последнего мига не терял надежды. Видит Бог, Аннабел, я сделал все возможное. Воины день и ночь прочесывали лес... Выставил заставы на дорогах...
Почему она молчит? Почему не кинется с криком прочь? Почему не упадет в обморок?
— Аннабел, я сулил золотые горы, молился, давал обеты. Все напрасно, напрасно. Прогоните меня прочь, велите казнить — я не смог его спасти. Он погиб. Аннабел!
Взгляд Аннабел придавливал Артура к земле. Сколько можно молчать и смотреть на него? Он уже сказал все, что хотел. Хоть бы спросила, как это случилось.
— Аннабел, я проклинаю себя. Проклинаю тот день, когда помешал вам стать его женой.
Язык Артура начал деревенеть.
— Если бы я мог предвидеть! Сам торопил бы со свадьбой, — почувствовав, что повторяется, Артур умолк.
"Что мне — по камням кататься? Волосы на себе рвать? Каких еще проявлений скорби она ждет?" Молчание затягивалось, становилось нестерпимым. "Чего она хочет? Чтобы я встал и сказал: не верьте ни единому слову. Я вас обманул. Стрелок жив. Я не сумел его убить".
— Артур, — произнесла Аннабел. — Ты ошибаешься. Стрелок жив.
Четыре каменных изваяния возвышаются при входе в замковую часовню. Имена им: Милосердие, Надежда, Ужас и Отчаяние.
Нежный лик Милосердия обращен к входящим. Никого не минует улыбка утешения.
Надежда в цепях, но что ей цепи, если взгляд устремлен ввысь.
Отчаяние слепо, весь мир его — черная, беспросветная ночь.
Что до Ужаса, то эту фигуру сейчас точно копировал Артур. Он прирос к каменным плитам, рот раскрылся в беззвучном крике, глаза остекленели. "Знает. Она знает. Стрелок пробрался в замок. Куда смотрел Гольд, будь он проклят! Трижды будь проклят растяпа Драйм!"
— Конечно, он жив, — убежденно повторила Аннабел. — Я не могла не почувствовать беды. Он жив.
Артур со свистом втянул воздух. Вынужден был ухватиться за парапет: оцепенение прошло, однако ноги еще не повиновались. "Не знает. Просто не хочет верить". Цепляясь за парапет, он поднялся и, в бешенстве из-за пережитого страха, резко сказал:
