— Теперь мы знаем, почему всё произошло так, а не иначе, — медленно произнесла Сирень. А пару нестыковок — пару нестыковок она пока «опустит для ясности» — выражение из головы Аиста. Сама с этим разберётся. Разберётся, когда всё закончится? Ей казалось, что эта история, история Теты — завершается. Так или иначе. Не зря это место хранит столько «концепции разрушения-смерти». Не зря. Она ясно предчувствует оттенки завершения здесь, в чистой ноосфере. — Что хочешь делать, Аист?

— Хотел спросить тебя о том же самом, — они встретились взглядами. Глаза — зеркало души... ну, для неё, не для него. Его глаза светились любопытством и осторожностью вперемешку. Он хотел бы сохранить и исследовать комплекс... он бы хотел гарантировать, чтобы никогда не повторилось такого, как с культистами.

— Посмотрела б на левиафана. А так — мне всё равно, — пожав плечами, опустила взгляд на руки. На миг увидела их другими: совсем нечеловеческими, разрывающими плоть монстров и плоть людей. В глубине души ей хотелось этого. Ей хотелось повторить те кровавые пиры, ей хотелось смеяться, когда реальность трескается пред её желаньями — и превращается в кошмар. И когда кошмары бегут от неё, тщетно прячась в дальних кромках запределья... О, как было упоительно, как сладко! А потом пусть её найдёт учитель и прикончит. Она будет сопротивляться — будет жаркий бой, полный её рычания и его холодного расчёта. Это ли её судьба?

— Полигон отгорожен, внешнее ядро изолировано, во внутреннее никто со стороны не попадёт, — рассуждал вслух Аист. — А если как ты из склада?

— А если метеорит на голову? — парировала с усмешкой. — Чтобы туда попал иномаг такой же силы, как я, с таким же специфическим опытом — и не убежал немедленно?

— Допустим, — продолжил Аист. — Утечка изолирована. Лифт! Лифт к воротам не включился?

— Ответ отрицательный. Заблокировать лифт ядра-полигона полностью?

— Нет! — быстро ответил Аист. — Только чтоб ко входу было не попасть. Сирень, ты можешь вытащить всех застрявших отсюда?

— В свои линии реальности? Нет. В твою? Легко, — кивнула его мыслительному процессу. Скоро он попросит. Попросит её о том, что она умеет делать лучше всего.

— Ну хотя бы в мою, — он вздохнул. — Как-нибудь разберёмся. А сделать так, чтобы никто больше не попадал на полигон?

— Нет, — чётко и ясно, чтобы он понял, что это именно «нет», а не «нет, но» или «скорее нет, чем да». — Эти картины, — она припомнила ту, что с сиреневым парком, — они — смешанная штука. Их особенность не инореальная в полном смысле, а совмещение иносферы отражений и реалитовой технологии. Я не специалист ни в том, ни в другом. Если сейчас, — имея в виду «метасейчас», — жив кто-то из моих давних друзей, то те из них, кто разбирается в вопросе, — подруга, например, — будут заинтересованы в комплексе. Они заберут его себе. Судьбы попадающих сюда людей их не взволнуют. А я, — встретилась с Аистом взглядом, — всегда предпочту друзей случайным людям.

— Тогда... — он уже понял, но медлил озвучивать. — Можно ли как-то уничтожить полигон? Что будет с картинами, если он исчезнет?

— Все их особые свойства пропадут, — улыбнулась она. — С «обычными» иновещами не так. Уничтожение парной приведёт к непредсказуемым последствиям. Но картины — картины твоего отца не «иные», «иная» — только связь между ними и мирком, и та — не полностью.

— Ордо, как можно уничтожить полигон? — Сирень уже догадывалась, каким будет ответ. И каким будет следующий вопрос.

— Способ отсутствует. Не предусмотрено процедур окончательной утилизации комплекса или какого-либо ядра.

— Тогда от чего самого опасного ты охраняешь? — переформулировал Аист. — Что такое может разрушить Тету?

— Нарушение изоляции энергоядра, — напомнил Ордо. — Я буду вынужден экстренно отсоединить энергетическое ядро от комплекса. Персонал не способен повлиять на это решение. Второй предположительный сценарий — нарушение изоляции внутри ядра-источника. Третий сценарий — катастрофическое нарушение изоляции в хранилище некроита.

— Но до хранилища некроита не добраться... — пауза. Взгляд на неё. — Что, если мы сделаем что-то с этим источником?

— Ты хочешь спросить, не могу ли я разрушить Тету, — улыбнулась шире. — Не буду обещать, но мне нравится идея. А тебе, Ордо? Ты будешь нам мешать?

— В случае аварии на ядре-источнике мне предписано отсоединить ядро защиты и энергоядро от остального комплекса и включить аварийный маяк. Я не могу вмешиваться в происходящее на ядре-источнике за исключением чётко регламентированных процедур. Предполагается, что ядром-источником занимается квалифицированный персонал.

— Будет тебе квалифицированный персонал, — ухмыльнулась она. — Положись на меня, Аист. Если что-то разрушаемо — я это разрушу. В крайнем случае, — она перебрала парочку вещей в воображении, — есть в запасе бомбы. Или подумаем над цепными алхимическими реакциями. Будет весело!

— Да уж, — поёжился он, пока она предвкушала. Помимо людоедки внутри жила натура разрушительницы — куда там выдуманным «Великим Разрушителям»! Душа поёт, когда что-нибудь большое взлетает на воздух, обращается в ничто или в бездну по кускам уносится!

«Скажи мне, Сирень, если сможешь! — тихий голос внутри. Голос друга. Голос друга, первое имя которого — тайна, стёртая из памяти задолго до обретенья Силы Леты. Тот, кто принял имя, означающее лишь неизвестность, когда своё утратил, — он был похож на Аиста. Самый загадочный из первых, к кому приходила за советом прежде, чем к учителю... Самый добрый из них всех. Иногда именно его образ всплывал в голове и укорял её. — Ты так много разрушила. Создала ли ты хоть что-нибудь? Можешь назвать хоть одну вещь? -тысячи всплывших в голове образов сама же отклонила — не то, не то, не то! — Я так и думал».

«Я попробую! — под смешок разрушительницы и оскал людоедки крикнула она про себя. — Ты же знаешь, я... мне не оставили выбора! В конце концов, я обрела Силу!»

«Силу, чтобы разрушать, — он редко повышал голос. Тихо, но не вкрадчиво, не шёпотом. Со стороны он казался самым нормальным из них всех. — Ты столько отрицала, Сирень. Ты стала мастером отрицания, научившись отрицать причины, чтобы следствия убрать. Ты отрицала свой приговор и убила своё племя. Ты отрицала своё место и пришла к нам сквозь метавремя. Ты отрицала свою слабость и отрицала ценность чужих жизней. Но пробовала ли ты утверждать?»

«Не вырываться из цепей, а заковать себя в них?» — его образ стал ещё чётче — как жаль, что только образ! Мудрейший, он подсказывал решения неординарные, удивительные в простоте и неочевидности.

«Цепи — это всегда о двух сторонах, — она представила его полуулыбку. — Разрушая, убивая, остаёшься в одиночестве. Цепи связаны с якорями, ты помнишь?»

— Я помню, — сказала вслух.

— Что-что? — откликнулся Аист.

— Ничего, так, воспоминания, — её душа после Забвения выглядит как мясо после мясорубки. Утром она исправила новые повреждения, но старые... не поврежденья даже. Мозаика «собери себя сам»! Ей не хотелось собирать. Не хотелось лезть в себя. Ведь придётся вспоминать, заново всё проживать! Сейчас людоедка хоть на привязи, а разрушительница молчит, лишь ухмыляется. Стоит разворошить этот улей... Будет больно сознавать, что она сорвалась и пострадало ближайшее живое существо — Аист. — Пойдём посмотрим, где жили эти «сотрудники». Ордо, подсвети нам путь!

— Выполнено, — и знакомая зелёная линия повела их прочь от главной технической консоли.

Внутреннее ядро оказалось совсем не таким, как ожидала. После тройного шлюза их встретили отнюдь не аскетично-рациональные пустые помещения, а тяжёлые на вид тёмно-зелёные ковровые дорожки. Отделанные деревом стены. Мягко-жёлтые лампы. Массивные деревянные же двери. Запах еловой свежести.

Первым делом она, конечно, скинула ботинки и прошлась по ковру.

— Пушисто, — серьёзнейший вердикт. Значит, надо брать. Аист же присвистнул, оглядевшись:

— Как будто в дорогущем отеле десятизвёздочном! Ордо, а если тут никого не было, то ковры как сохранялись? — наклонился и провёл ладонью. — И впрямь пушисто! Ты их... эм, «перепроявлял»?

— Ответ отрицательный. Помещения внутреннего ядра находятся на консервации. Концепция движения отозвана из всех кабинетов, где в текущий момент не находятся сотрудники или посетители комплекса. К сожалению, этот механизм не работает для загрязнённых некреалитом помещений.

— Удобно! Ордо, а какие-нибудь записи остались? Во внешнем ядре всё попортила утечка, а здесь?

— Главный сервер комплекса был очищен перед постановкой на консервацию. Вёлся параллельный бумажный документооборот. Возможно сохранение части документации.

— Будем искать что-нибудь полезное?

— Ищи, — пожала плечами. — Обрати внимание на мебель, особенно диваны.

— Зачем? — он так забавно удивляется!

— Я потратила кучу мебели в бою. Надо бы возобновить запасы. И вообще, смотри, где что интересненькое есть! Поверь моему опыту: прежде чем взрывать, следует ограбить.

— Все иномаги с преступными наклонностями? — хм, если возьмёт в ученики, как теперь будет зарабатывать авторитет?

— Со столькими сразу — только я, — горделиво приосанилась. — Эй, Ордо, тут есть столовая? А в ней еда?

— Утвердительный ответ на оба вопроса.

— Ладненько! Аист, тут безопасно, поэтому иди-ка поисследуй, друг любезный. Ордо, предупреди меня, если с Аистом случится что, и покажи, где столовая. Взрывы взрывами, а обед — по расписанию.

Столовая Сирени понравилась. Просторная, не слишком светлая, с узорчатыми колоннами и потолком (всё — деревянное: и не боялись же пожара!), уютными столиками... Так бы и забрала всю себе! Даже то, что она великовата для воображаемого хранилища не останавливало: по частям разберёт! Но вот беда: под деревом был пустотит, а его хранить в воображении не выходило. Разочарованная этим, Сирень прогулялась и забрала все столики со стульями (в её ведь вкусе!), занавески на окнах-экранах, самую красивую посуду и холодильники. Раздобыла несколько пайков, долго разбиралась с инструкцией, как же их правильно вскрывать и греть, после чего сытно поела за последним столиком в центре столовой. А жизнь не так уж и плоха!

У входа появилась жёлтая линия. Спустя десять минут явился Аист. Осмотрелся. Подошёл.

— А где... — она довольно улыбнулась, и его озарило. — Да ты не Сирень, ты сорока какая-то!

— Всё своё ношу с собой, — извлекла ему стул и парочку пайков. — Что увижу, то моё, — и обвела его провокационным взглядом. Он покраснел, а она внезапно обнаружила, что как мужчина Аист-то в её вкусе! Слона она и не заметила! Хах, как складывается-то... — Садись, как там говорится? В ногах правды нет, а есть она в желудке?

Спустя пару съеденных пайков и ещё несколько минут спокойного чаепития, Аист подвинул ей книжонку — одну из толстой стопки, что принёс с собой:

— Тебе понравится, — спохватился. — А читать по-русски умеешь? Ты сейчас так чисто говоришь, я не подумал...

— Умею. Чисто говорю, потому что отслеживаю твою реакцию и подстраиваюсь. Хм, — открыла книжонку, озаглавленную по-английски «Рольфовы записки впопыхах». И впрямь записки впопыхах: на первой странице нарисован, видимо, сам Рольф, несколько сердечек (по отпечатку чувств рисовала его любовница или жена) и «I love Rolf», конечно же. — А это что? — кивнула на остальную стопку.

— А это тебе не понравится, — хмыкнул Аист. — Всякие отчёты, списки, докладные, заявления, в общем, поковыряюсь в них, а ты поковыряйся в мифологии.

— Мифологии? — подняла брови. — Интригующе звучит.

Она перелистнула страницу и вчиталась:

«Сегодня я наконец-то прибыл в Тету и вхожу в курс дела. Моя ненаглядная со мною, и она уже умчалась общаться с администратором. Мне передали заметки моего предшественника. Буду называть его «другим Рольфом». Другой Рольф, в отличие от меня, был великим иномагом. А ещё он давно умер от старости. Когда я спросил, как давно, мне ответили, что «в другом метавремени». Надо будет спросить у любимой, что это значит! В таких вещах она куда умней меня».

Другое метавремя? Сирень... представляла. Одна из немногих, кто действительно понимал, о чём речь. Быстро пролистала бытоописание Рольфа и нашла место, где он вновь перешёл к делу:

«Другой Рольф, как и я, заключил сделку с Нанимателями. Неизвестно, какую, но они исполнили мечту всей его жизни — дали силы, людей и особые навыки, чтобы исследовать самую великую фауну, какую только можно представить. Левиафанов. Нанимателей натолкнуло на след левиафанов изучение неких драконов судьбы. Драконы судьбы — это разумные создания, чьи способности «на суше» превосходят божественные, но настоящая их сила раскрывается в «Океане», или «Небе».

Я не очень понял метафизику, но Небо, что окружает наши Мировые Древа становится, если долго лететь, Океаном, и Океан — это место обитания драконов судьбы и левиафанов. Этих существ объединяет способность к творчеству высшего разряда. О, эти замечательные создания буквально творят миры, вселенные! Большинство сотворённого драконами, сущностями пламени и света, исчезает бесследно в тот же миг. Сколь бы ни были устойчивы и высокореальны драконы судьбы, Океан вокруг них нестабилен и изменчив. Меняются законы физики: текут, а порой вихрятся и буйствуют в долгих штормах. Изменчивы понятия и идеи, бесконечно колеблется пространственность и временность — в общем, это не то место, где выживет смертный человек. Драконы «состоят» из чего-то, Океану антагонистичного и, вместе с тем, гармонирующего, дополняющего его воды. «Огонь и свет», тогда как Океан — это «воды и тьма», но, по словам предшественника, это жуткое упрощение! Мол, надо видеть своими глазами: кто не видел дракона судьбы в естественной среде обитания, тот не сталкивался с подлинным совершенством!

Создаваемые драконами миры редко живут долго. Вселенные, которым повезло, которые вышли стойкими, могут просуществовать секунды или минуты, тогда как их обитатели проживут многие миллиарды лет, звёзды изнутри (если там есть звёзды!) состарятся и испарятся. Хотел бы я видеть след сотворённых и тающих в Океане миров следом за драконом, танцующим в опасных водах!

Левиафаны не таковы. Драконы быстры и разумны, а разумны ли левиафаны — настоящая загадка. Рождаются и умирают многие поколения драконов судьбы, пока живёт один-единственный левиафан. Должно быть, если они разумны, то одна их мысль думается тысячами лет! Левиафаны — это не «огонь и свет», но «огонь и твердь». Огромные, неповоротливые, они не очень-то хорошо противостоят штормам, поэтому приспособились (какие невозможные сроки шла их эволюция?) создавать защиту. Панцирь.

Сметливый читатель уже догадывается, что же я имею в виду. О да, левиафаны кутаются в панцирь из вселенных, из миров, каждый из которых чрезвычайно устойчив и реален. Даже драконам судьбы так просто не пробиться через этот панцирь, ведь внутри него они будут вынуждены подчиняться законам суши! Океан, безусловно, страшное место, и часто чешуйки панциря левиафана трескаются, отслаиваются, но тот выращивает новые, и многие слои отгораживают левиафана от мутных вод.