Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

Кицунэ сняла с молодого лорда пояс с оружием, расстегнула на враге куртку, затем ремень и застёжки на штанах, которые, ухватив за штанины, стащила с благородного аристократа, словно с пьяного забулдыги. Похихикала, любуясь на представшую перед ней малоприличную картину и хотела продолжить беспредел с ограблением злодея, как вдруг настороженно замерла и прислушалась.

Топот. Хриплое дыхание, тяжеловесные удары ног о землю, шелест отодвигаемых ветвей, хруст ломаемых кустов и маленьких деревцев. Это... это ж тот гигант! Несётся сюда, и быстро!

Кицунэ заметалась, не зная что из своей добычи хватать и как держать. Латы и ботинки вываливались из рук, мелочь вообще рассыпалась, а куртка и рубашка всё ещё были на молодом лорде, и тащить их можно было разве что вместе с хозяином...

Макигучи Сюдзо, потерявший боевой корабль в битвах с пиратами и уволенный со службы в виду отсутствия капитанских вакансий, рисковал банально умереть от голода или уйти в бандитизм, но был принят на иждивение семьёй своей сестры, в которой ему поручили нянчиться с двумя избалованными великовозрастными детишками.

Иногда, а в прочем, довольно часто, разорённый и опозоренный лорд Сюдзо думал, что зря он так поспешил с согласием, и что бандитизм, либо голодная смерть — намного худшие варианты в сравнении с этим...

Совершенно выдохшийся в попытке угнаться за двумя шустрыми придурками, запутавшийся в лабиринте петель и вензелей их следов, он остановился чтобы перевести дух. Минуты полторы потратил чтобы отдышаться, чутким слухом уловил отдалённый грохот взрывов и с новыми силами понёсся к месту стычки.

И что же он увидел, выскочив на опалённое и поломанное редколесье?! Его драгоценный племянник, наследный сын судостроительного магната, распластавшись на лесной землице, валяется широко растопырив костлявые волосатые ноги и сверкает пожелтевшими от трёхнедельной бессменной носки трусами, а вокруг панически вертится ободранная девчонка. Пытается сгрести в охапку снятые с молодого лорда вещи, а те неуклюже растопыриваются и вываливаются у неё из рук.

Увидев выскочившего из-за деревьев гиганта, девчонка взвизгнула, метнулась в сторону, споткнулась о свисающую с её рук штанину и брякнулась, рассыпав всю добычу. Подскочила, схватила из рассыпавшееся кучи что попало ей в руки, — кошелёк и штаны, пригнулась и сорвалась с места, в миг скрывшись за деревьями.

— Что за дурдом?! — обомлевший на пару мгновений, лорд Сюдзо опомнился, встрепенулся и с замиранием сердца подбежал к своему племяннику. Живой? Живой, идиотина! Куча переломов, скорее всего получено сотрясение мозга, весь похож на отбивную. Но жить будет. — Ты ж... я ж... чтоб жеж... — перемежая речь витиеватыми морскими ругательствами, несчастный капитан поковылял собирать оброненное бандиткой имущество капитанского племянника. — Для какого демона тебе его шмотьё-то понадобилось, оторва подбитая?! Размер же не твой!

Размер... не её...

Великан вздрогнул и глаза его расширились. Там, на ферме, остались три девушки, совершенно беззащитные! Владелицы красивых платьев, к которым местная оторва с первых же мгновений крайне жадно присматривалась! Возница, наёмник из первого самурайского поколения — что-то вровень с обычным человеком, а эти две, боевые горничные... те самые, знаменитые бойцы самурайских кровей, которые даже макивару никогда не пинали!

Нецензурно ругаясь, он подхватил с земли плащ своего племянника, накидал на него остальное имущество и кое-как свернул в подобие мешка. Закинул на плечо сначала мешок, потом обморочного молодого лорда и... застыл.

Куда бежать-то?!

Взгляд бывалого морского капитана заметался, всюду наталкиваясь на одинаковые и бесконечные заслоны древесных стволов. Он, преследуя петляющих шустриков, тоже немало петель навертел и не то что направление на ферму, чуть ли небо с землёй не перепутал! В море он ориентироваться умел. По компасу, по звёздам, по портовым радиомаякам. А тут — никакого оборудования! И даже звёзды на небе облачностью закрыты!

Нецензурной брани, изрыгаемой растерянным исполином, не было ни удержу, ни предела.

На ферме, тем временем, творилась своя суета. Радиопередатчик тревожно запищал и, выслушав повторяющийся панический доклад от радиста в крепости, возница благородных господ заметался. Вывел успевших задремать и недовольно фырчащих коней, запряг их в повозку, выкатил её на дорогу и принялся шарить по ферме, перетаскивая важное в объёмистый багажный отсек. Загрузил два мешка картофеля, мешков пять зерна для лошадей, корзину с рыбой и перелитые в большую стеклянную бутыль остатки молока.

Надо ещё свиней зарезать, и кур переловить. Мясо пригодится. Самураи жрут — как драконы!

Он, внутренне напрягаясь, направился к курятнику, сунулся внутрь, ухватил двух из успевших задремать курочек, и, сквозь переполох с птичьими воплями, выбрался наружу, при повороте, нос к носу столкнувшись с вернувшейся Кицунэ.

— Рвать махру... — только и успел он сказать, прежде чем получил в зубы сокрушительный удар кулаком, усиленным импровизированным каменным кастетом.

На вопли возницы, опрокинутого и свирепо избиваемого ногами, из дома выскочили обе служанки, что пользовались моментом и дружно шарили по фермерскому дому в поисках интересного.

— Это вы чего делаете? — бросив слегка покалеченного, обмякшего возницу, девчонка повернулась к остолбеневшим зрительницам, одна из которых держала в руках скомканную ночную сорочку, а другая — старенькую дамскую сумку, найденную в шкафу и ещё не проверенную на предмет спрятанных денег или украшений. — Грабите меня, гадины?!

Служанки резко разжали руки и уронили свою добычу.

— Только посмотреть! — взвизгнула одна, и обе задрали к плечам лапки с растопыренными в жесте капитуляции пальцами.

— Прекратите драки и разбой! — из дома вышла, сидевшая в главном зале и беспокоившаяся за мужчин, леди Наоми. — Все с ума посходили?! Я говорила вам ничего не трогать, а вы!

Кицунэ сделала резкое движение рукой. Запущенный в полёт каменный кастет на лету вытянулся в подобие клинка, что просвистел у виска дрогнувшей леди и с громким ударом вошёл в дверной косяк на половину собственной длинны.

— Ы-ый! — пискнула от испуга благородная дама, задирая руки так же, как и её служанки.

Кицунэ же склонилась, коснулась земли ладонями и выпрямилась. Земля потянулась за её руками и сформировала два длинных, зазубренных клинка.

— А ну, быстро сюда, вниз! — Кицунэ указала одним клинком на перепуганных дам, а вторым — на вытоптанную земляную площадку перед энгавой. — Живо, все трое!

Толкаясь и неуклюже потряхивая телесами, дамы поспешно спустились по деревянным ступеням лестницы и встали на указанном месте.

— Ну всё, сучки, вот вы и допрыгались! — лиса вскинула правую руку, клинок в её пальцах свернулся в каменный шест и девчонка нанесла резкий удар назад, долбанув навершием по кисти руки вздумавшего шевельнуться возницы. Раздался хруст и, дико заорав, мужчина шарахнулся подальше от разъярённой злодейки. Откатился, вжался в угловой столб энгавы и обхватил здоровой рукой раздробленную кисть.

— И-ий-и-и! — в дружном испуге запищала троица дам, когда клинок в левой руке Кицунэ поднялся и был направлен остриём на них.

— Я была такой классной крестьянкой! — зло выкрикнула Кицунэ. — А вы всё порушили, гады! Теперь мне придётся убегать! Бездомной оборванкой? Ну нет... я стану благородной леди! — глаза её полыхнули жадным и угрожающим огнём. — А ну, сучки тупые, раздевайтесь! Быстро, и до гола! — она указала остриём клинка на леди Наоми. — Ты тоже!

— Й... й... йа?! — леди, в глубочайшем изумлении, выпучила глаза и в указующем жесте приложила руки к груди. — Я ничего не делала!

— Твои люди — беспределили! — рявкнула Кицунэ. — А значит ты — главарь банды! Снимай платье! Или всех зарежу! — она оглянулась на возницу и тот, сидя у столба, в испуге вставил перед собой здоровую руку.

— Тихо ты! Тихо, тихо!

Нашла, понимаешь, объект для угрожающей демонстрации!

— А ну! — Кицунэ, состроив зверскую рожу, снова повернулась к перепуганным дамам, совершенно не собираясь их щадить, как вдруг замерла.

Леди Наоми, прижавшая руки к груди, вздрагивала и содрогалась. Дыхание её становилось всё прерывистее, пока вовсе не остановилось. Сердечный приступ?

Громко всхлипнув, несчастная леди осела на землю, закрыла лицо ладонями и... разревелась. Горестно, по-детски, и совершенно искренне. Обида на мир, бесконечно сваливающий на неё одну ужасную беду за другой, вырвались потоками слёз, хлынувшими по лицу. Никто её не слушается! Все делают что хотят, а теперь... теперь... она ещё и виновата!!!

Кицунэ оторопело уставилась на сломлено рыдающую перед ней девушку, дрогнула, растерянно захлопала глазами и начала стремительно краснеть. Её собственное дыхание потяжелело, глаза наполнились влагой, а нос соплями. Чувствуя, что сама сейчас разревется, девчонка вынула из-за спины привязанный к её поясу свёрток чёрной ткани, бросила его на землю, затем резко отпрыгнула от леди Наоми, повернулась и, больше не глядя ни на благородную даму, ни на её служанок, побежала к пролому в заборе, а затем от фермы прочь, стремясь скорее скрыться в ночной темноте.

Лорд Сюдзо, догадавшийся найти в лесу след Ци, оставляемый бегающей лисицей и пройти по нему до самого выхода из леса, несколько раз увязал в зарослях кустов, перебирался через овраги и был вынужден сдерживать свою скорость в частолесье. Потому, выбравшись на поля, он понимал, что отстал от разбойницы минут на сорок и, подбегая к ферме, внутренне холодел, ожидая увидеть самые печальные последствия для своих подопечных. Вложив в последний рывок остатки сил, он влетел во двор через пролом в заборе и тут же с огромным облегчением выдохнул, увидев сидящую на энгаве племянницу и служанок, вьющихся вокруг своей несчастной хозяйки.

— Дядя? — вскинув голову и шмыгнув носом, леди уставилась на гиганта мокрыми от слёз глазами. — А... а...

На коленях она держала скомканные штаны своего брата и его кошелёк.

— Измордован, но живой. — великан приподнял за шиворот, демонстрируя племяннице её братца, слабо застонавшего сквозь полуобморок. — Куча переломов и морда в хлам, хирургам работа месяца на три. Что у вас тут? Как от бестии отбились?

— Господин, есть нечто поважнее. — возница, с кое-как перевязанной и зафиксированной рукой, поспешил к великану. — Когда вы убежали за бестией, мы перехватили радиосообщение из замка в город!

— Из Цугуоки? Что у них там?

Великан выслушал краткий доклад, и громким окриком поднял всех.

— Убираемся отсюда, живо! Кони запряжены? Вещи собраны? Отлично! Бегом, бегом, грузимся в повозку, и на всём ходу мчим в Тацурухаму!

— Сейчас! — встрепенулась леди Наоми. — Мы должны оставить компенсацию этой девушке, за разрушения и раны...

— Не дури, Наоми! Только демоны знают, что в наших городах и на верфях творится! Деньги беречь надо.

— Но...

— ЖИВО В ПОВОЗКУ! У меня уже в печени ваши бабские бредни, и весь сегодняшний дурдом!

Гигант развернулся и хотел свирепым пинком сокрушить курятник, опрокинуть его крышу и развалить стены, но с удивительной быстротой вскинувшись и метнувшись, леди Наоми заслонила хлипкое строение собой.

— Нет! Нет! Прекратите здесь всё ломать, и не трогайте животных! Хватит, я сказала! Иди в повозку, дядя! И только попробуй ещё хоть что-нибудь устроить! А я оставлю компенсацию, и приду! Понятно тебе?! Понятно?!

— Э-эх... — гигант, из последних сил сдерживая раздражение, пренебрежительно взмахнул рукой, повернулся и направился к воротам фермы. — Делай что хочешь. У меня нервов нет на ваши новые истерики.

Минут пять было затрачено на окончательные сборы и укладывание в повозку пострадавшего лорда. Возница, как мог, управляясь одной рукой, подхлестнул коней и повозка, медленно набирая скорость, отправилась в путь к городу. Всё было тихо, но пассажиры повозки то и дело с тревогой поглядывали в сторону тёмного леса. Туда, где, сидя глубоко в лесной чаще, несчастная девчонка заливалась слезами, и из последних сил сдерживала горестный вой, разглядывая обугленное рваньё, в которое превратилась её самая красивая и нарядная одежда. Ожоги, царапины и гематомы уже сошли на нет, но чудесная сила Йомигаэри была властна только над живыми тканями.

"А-а-а!" — мысленно завывала Кицунэ, вцепившись руками в свои всклокоченные волосы. — "Моё платье! Мои чулки! Ботиночки! Моя новая, красивая, модная шляпка"!!!

Чувства переполнили её, их стало невозможно удержать, и жуки на великом древе тревожно засуетились, услышав доносящиеся из леса горестные волны девчоночьих рыданий.

Волнуясь, что опасные гости снова нападут на её курочек и поросят, проревевшаяся Кицунэ выбралась к ферме часа через полтора после того как сбежала. Нет, она так-то особо не верила, что у гадской кучки хватит наглости снова сунуться к её животным, после таких-то намёков! Даже самый глупый должен понять, что надо вести себя нормально, и что из бойцов у них только тот, здоровенный, остался.

Злость снова начала одолевать лисицу и, утёршая сопли, она твёрдо вознамерилась больше злодеев не прощать. Троньте, сволочи, хоть одну курочку! Точно, всей толпой, без ничего дальше поедете!

Однако настороженно выглянув из-за деревьев, она увидела, что здоровенной повозки у ворот больше нет. Неужели уехали?!

Кицунэ бегом подбежала ко входу на ферму, осмотрелась, прислушалась, крадучись прошла внутрь и убедившись что никто не спрятался чтобы броситься на неё из засады, побежала проверять живность. Пересчитала куриц, убедилась что хрюшки мирно спят и вздохнула к громадным облегчением.

— Легко отделалась. — она сердито поглазела на следы боя во дворе и проломленный забор. — Вот кто таких придурков из дворца выпустил?! Надо большую табличку написать и поставить: "Вход на ферму неадекватным, глупым и жестоким людям строго запрещён"! Бр-р-р!

Помотав головой, Кицунэ вздохнула ещё раз, устало поникла и поплелась в дом. Вошла, глянула на стол и, подбежав, схватила пачку денег. Вау! Целых десять купюр по пять тысяч рю! Это же... это... попытка извиниться, да? Наверное леди оставила, она одна только из них хорошая была. Интересно, хватит немного зерна и картофеля для фермы купить? Может и на новую шляпку останется? Нет. Едва ли. После войны, наверное, на всю еду цены взлетят, и даже такой огромной суммы едва-едва хватит к зиме закупиться так, чтобы никто с голоду не умер.

Кицунэ села на табурет, расслабилась и улыбнулась. Какая всё-таки хорошая девушка эта Наоми! Хорошо, что получилось вовремя остановиться, и не обидеть её совсем уж сильно. Ой, бедняжка. Как же ей тяжело, наверное, жить среди всех остальных, придурков.

Лиса, потратившая прорву сил на беготню, драку и регенерацию, жадно глянула на стол с грязной посудой и объедками. А ведь тут ещё много вкусного!

Деньги были аккуратно припрятаны и лиса принялась творить ужасную бурду, сваливая все съедобные объедки в кастрюлю с варёной картошкой. Рыбьи кости, головы и плавники. Надкусанные солёности, жир с огрызками яичницы, куски лепёшек из перетёртого в муку зерна, оплёски молока из чашек.