Телохранители-2 (Закрытый сектор)

Местное светило на этот момент выглядело как достаточно крупная звезда, яркость которой по мере нашего приближения заметно увеличивалась.

В отличие от нас, Бель ориентировалась в пространстве почти исключительно по гравитационным полям космических объектов и нейтринным потокам. Часть информации о строении галактики мы с Геной ей, конечно, передали, но это была даже не капля в море. Возможности её кваркового мозга позволяли со временем учесть расположение, параметры движения и характеристики всех без исключения небесных тел от гигантской чёрной дыры в балдже, до песчинки в гало, но для этого потребовались бы миллионы лет. На данный же момент имеющаяся в её представлении модель галактики была весьма примитивной. Отдельные крохотные участки были заполнены достаточно полно, а почти всё остальное складывалось из мозаики белых пятен, чередующихся с фрагментарными данными о наиболее крупных звёздах и черных дырах.

— Сколько нам на такой скорости лететь до ближайшего из газовых гигантов — спросил я у Гены.

— До его орбиты примерно три с половиной часа, но вот только он успел к настоящему моменту убежать по ней почти на треть окружности. Так что ещё около часа надо набросить. Вы хотите пройти вблизи этой планеты?

— Обязательно. Бель нужно получить самый разнообразный опыт. В том числе и прохождения вблизи планет, имеющих атмосферу, магнитосферу и радиационные пояса.

— А насколько близко вы собираетесь пролететь от этой планеты?

— Этот вопрос я хотел бы обсудить с вами. У нас в Солнечной системе Юпитер рвёт на части кометы, пролетающие в пятнадцати тысячах километров от границы его атмосферы. Наш планетоид подобные нагрузки выдержит?

— Выдержит и даже прикроет нас от воздействия радиационных поясов. Теоретически мы можем пройти даже по внешней границе ионосферы, это примерно три тысячи километров от поверхности. Но нужно ли нам это? Особенно с учётом того что там наверняка болтается несчётное количество всевозможного мусора.

— Логично. Тем более что мне полюбоваться на планету хотелось бы. А что можно успеть рассмотреть за долю секунды? Прохождение на расстоянии в один диаметр планеты от её поверхности нас устроит?

— Предполагаю, что да.

— Тогда так и поступим. Кеша, передай Бель, пожалуйста, что мы хотим пройти мимо ближнего к нам газового гиганта на расстоянии в один его диаметр. Пусть откорректирует наш курс.

Практически сразу после моих слов центральное светило системы, ранее расположенное прямо по нашему курсу, медленно поползло влево. Бель доворачивала вправо, направляя планетоид в точку, находящуюся чуть правее небольшой желтоватой звёздочки. Космические корабли в планетных системах по прямой линии не летают. Но Бель представляла собой нечто большее, чем космический корабль, и у неё даже мыслей не возникало о какой бы то ни было экономии топлива, да и скорость движения в данный момент составляла тридцать тысяч километров в секунду. При этом орбитальная скорость убегающей от нас планеты была в две с лишним тысячи раз меньше — всего тринадцать километров в секунду. Поэтому следующие четыре с небольшим часа мы летели почти по прямой линии, а яркая желтоватая звёздочка по курсу медленно превращалась в коричневатый шарик.

Иннокентий

Я с удобством расположился на большой упругой подушке, каким-то образом закрепленной в геометрическом центре обзорного зала станции. Приятный материал: мягкий и, одновременно, достаточно твёрдый; при этом хорошо когтится. Сергей с Геной устроились чуть ниже у столика с синтезатором. Гена в каком-то непонятном приспособлении, которое даже язык не повернётся назвать не только креслом, но и вообще приспособлением для сидения, а Сергей в самом натуральном пилотском кресле. У него во флаере почти такое же установлено.

Звёзды на экранах меня интересовали мало. Но они сильно интересовали Бель. Поэтому я периодически осматривал экраны, сбрасывая ей картинку, а она накладывала её на то, что ощущала сама. И иногда показывала мне синтезированное изображение. В первый раз я подумал, что ничего в этом не пойму — ну отсутствуют у меня подобные органы чувств. Но неожиданно быстро разобрался. Мы ведь и сами с усами. Мой собственный мозг способен выстраивать в голове аналогичные картинки, руководствуясь инфразвуковыми колебаниями, улавливаемыми костями черепа, звуками, которые я воспринимаю ушами, и зрительной информацией, поступающей через глаза. Источники разные, а картинка получается общая, комбинированная. Люди и ящеры так не могут. У них мозги иначе устроены. Может быть, именно поэтому мы с Бель так хорошо понимаем друг друга?

Кстати, наверное, уже можно ответить на один из её первых вопросов. Знаний у неё теперь для того, чтобы понять ответ вполне достаточно.

— Бель, помнишь, ты в первый день спрашивала, почему меня ты хорошо понимаешь, Сергея намного хуже, а Гену вообще практически не ощущаешь?

— Я всё помню.

— Тогда внимай. Есть много условий, благодаря наличию которых мы с тобой понимаем друг друга. Сейчас я способен выделить из них три основных. Мы оба телепаты. Можем читать и транслировать мысли, картинки, последовательность действий. Но телепатия, это всего лишь способ передачи информации. Её одной было бы недостаточно. Тебе тут пытались телепатировать разные существа, но ты их не слышала.

— Почему не слышала? Я слышала их всех, но не воспринимала. Не могла понять, что они от меня хотят.

— Ладно, пусть слышала, это как раз не принципиально. Второе условие заключается в том, что мы с тобой оба эмпаты. Чувствуем эмоции друг друга и способны делиться ими. Сергей не владеет телепатией, но он сильный эмпат. Поэтому ты ощущаешь его эмоции и, соответственно, можешь понять мысли.

— Мысли — только иногда. Вот его отношение к чему-либо ощущаю чётко.

— Вот это и есть эмпатия. А теперь третье и самое главное — возможность тонкой подстройки. У нас с тобой такая подстройка сразу получилась. Неосознанно. И у меня с Сергеем это тоже произошло сразу, при первом контакте. Я тогда ещё не был телепатом. Значит, основа всё-таки находится на эмоциональном уровне, а всё остальное, включая и устройство мозга — не принципиально. Мозги у нас с тобой точно разные. Во всех смыслах.

— Хорошо, а почему я Гену практически вообще не чувствую?

— Дело в том, что Гена ящер, а они почти все безэмоциональны. Абсолютно. Просто не испытывают эмоций. И телепатических способностей у него нет. Соответственно, подстройка может быть только односторонняя — с твоей стороны. Но тут сложность в том, что он, в основном, думает на своём языке. При этом я его абсолютно не понимаю. Вот когда он по-русски думает — понимаю.

— Для меня язык как раз не принципиален. Предполагаю, что пообщавшись с носителем любого языка некоторое время, смогу в этом языке разобраться. Главное тут — основные закономерности и принципы, по которым строятся фразы. И минимальный словарный запас.

— Ну, так разбирайся в его языке поскорее. А то я уже устал в роли транслятора выступать. Притом, что объёмы информации, которые тебе надо передавать, со временем только увеличиваются. Будет намного проще, если хотя бы часть ты будешь воспринимать напрямую.

— Я постараюсь. Но ты после этого меня не бросишь?

— Нет, что ты. Мы с тобой ещё долго будем вместе. А потом, когда нужда в этом отпадёт, мы ведь сможем общаться и на расстоянии.

— Сможем, конечно, но это будет уже не совсем то. Когда ты находишься рядом, это совсем по-другому воспринимается. Не знаешь, есть ещё в мире такие существа как ты и такие как я?

— Подобных мне достаточно много. Не совсем такие, конечно, телепатов я среди кошачьих пока не встречал, но эмпатией они владеют поголовно. Просто она развита у них в разной степени. А вот таких кварковых звёзд как ты в галактике, насколько я понимаю, больше нет. Вы очень редко рождаетесь. Но Вселенная одной галактикой не исчерпывается. В ней чрезвычайно много разных галактик, а это значит, что вполне возможно, что где-то есть и такие как ты. Ну, а с учётом того, что твой век несопоставимо длиннее, чем мой, у тебя есть шансы кого-нибудь из них со временем отыскать.

Сергей

Наш планетоид мчался сквозь пространство, быстро догоняя планету, неторопливо шествующую по орбите. Газовый гигант уже не казался желтоватой звёздочкой, а превратился в светло-коричневый шарик, размеры которого быстро увеличивались. Скромная такая планетка, массой в одну тысячную Солнца. И размером в 12 раз больше Земли. Местное светило за это время также значительно выросло. Теперь оно выглядело белым диском, резко выделяющимся в черноте неба, а его видимый диаметр был лишь в пять раз меньше, чем Солнце на земном небосклоне.

Планета росла как на дрожжах, с каждой секундой становясь всё больше и больше. Вот она заняла весь экран, рывком сместилась по нему в заднюю полусферу и начала так же быстро уменьшаться. В этот момент тишину разорвал зуммер тревожного сигнала. На пульте перед Геной вспыхнул и начал быстро разгораться красный огонёк.

— Температура растёт, — озвучил ящер информацию, которую я и сам уже успел понять на интуитивном уровне. — По-видимому, мы зацепили шлейф.

Надо было раньше думать. Мы ведь нагоняли планету, двигаясь с внешней стороны планетной системы. И не учли солнечный ветер. Это же только с солнечной стороны планеты ионосфера заканчивается в трёх тысячах километров от её поверхности. А с тыльной стороны водородный шлейф может тянуться на многие сотни тысяч километров. И мы сдуру пропахали его почти на всю длину, зачерпнув через отверстия в планетоиде изрядное количество вещества. И теперь этот водород, скопившийся в узком промежутке между кварковой звездой и планетоидом начал стремительно разогреваться. Даже тысячная, да что там тысячная, миллионная доля многомиллиардной температуры Бель, без теплоизоляционной вакуумной прослойки, окажется критичной не только для станции, но и для самого планетоида. Он просто испарится. Но выход есть. Как это обычно бывает у профессионалов, идея пришла в голову именно в нужный момент. Не раньше, но и не позже. Явно заслуга подкорки.

— Кеша, — крикнул я, повернувшись к выгнувшему спину и распушившему хвост напарнику, — срочно поставь Бель новую задачу.

— Уже ставлю, — отозвался котяра, понявший мою мысль ещё до облечения её в слова.

Нам требовалось срочно удалить водород и весь набор элементарных частиц, образовавшихся при его переходе в плазменное состояние и дальнейших процессах из внутреннего пространства между планетоидом и кварковой звездой. При этом ничего даже отдалённо походящего на вакуумные насосы в нашем распоряжении не имелось. В нашем распоряжении была только гравитация. Ну, не совсем только. Ещё и гравитация с обратным знаком. А это уже принципиально другой коленкор.

Антигравитационная продувка — надо будет в дальнейшем включить этот термин в руководства и наставления.

Бель требовалось втянуть обратно все ложноножки, вновь превратившись в шар и медленно, очень аккуратно, чтобы не разорвать изнутри планетоид, перенастроить на отталкивание режим действия антигравитита по всей своей поверхности.

Вначале казалось, что ничего не происходит. Потом интенсивность вспышек красного огонька на пульте стала уменьшаться. Частицы, оттеснённые антигравитацией от поверхности кварковой звезды, выдавливались через отверстия в планетоиде в окружающее пространство. После того как огонёк погас совсем, я вытер со лба испарину, а Иннокентий занялся умыванием, прилизывая вздыбившуюся шерсть.

— Пусть Бель уменьшает скорость и выводит планетоид на круговую орбиту, — обратился я к Иннокентию, — к местному солнцу мы сейчас не пойдём.

— Ну, какие будут предложения? — повернулся я к Гене. — Теперь понимаешь, насколько ваша защитная конструкция недоработана? С открытыми форточками нам возле звезды делать нечего. Да и в дальнейшем при оперировании в Закрытом секторе всякое может приключиться. Наверняка ведь там у них какое-нибудь энергетическое оружие имеется. Лазеры, протонные пушки, ещё какая-либо пакость.

Ящер молчал.

— Гена, ты в ступор не впадай, думай, как ситуацию будем разруливать! Для того чтобы перемещаться в пространстве в управляемом режиме и оперативной защиты от метеоров и средств воздействия противоборствующих цивилизаций отверстия в планетоиде должны быть открыты. И при этом через них не должны залетать внутрь даже фотоны, не говоря уже о более тяжёлых частицах. Вот такое противоречие образовалось. И надо его разрешать, причём срочно. Надумал что-нибудь?

Гена из ступора так и не вышел. Сидит, в одну точку уставившись, не мычит и не телится. Похоже, что заклинило его капитально.

— Ладно, отвлекись, пойдём обедать. У меня некоторые мысли уже появились, надо их обкатать немножко.

Иннокентий

С обедом это Сергей правильно сообразил. На меня после стрессов всегда жор нападает.

Интересно, этот представитель высокоразвитой цивилизации сам что-нибудь надумает или опять Сергею придётся отдуваться? Сдаётся мне, что он больше по другой части подвизается, и инженерное мышление его профилирующей стороной отнюдь не является. Я, например, тоже ни разу не инженер, не моё это. Но я при этом щёки не надуваю и умный вид делать не пытаюсь.

С другой стороны, что мне в Гене нравится, так это то, что он не врёт. Может быть, не умеет, а может — воспитание такое. Вот и сейчас, честно признался за обедом, что не имеет ни малейшего представления о том, что дальше с планетоидом делать. Что так нельзя оставлять — убедился, но сам ничего предложить не может.

Сергей расспросил его о том, с чем нам в Закрытом секторе дело иметь придётся. И тут плавает. Знает что термоядерное, кинетическое и лучевое оружие там имеется, слышал об использовании антивещества, но всё без конкретики. В общем, даже мне ясно стало, что без предварительной разведки нам там делать нечего. И в разведку следует посылать явно не ящеров. Они не просто не воевали уже более миллиона лет, но и особенно не интересовались этими вопросами.

Так что после обеда наладил его Сергей за техническим консультантом, который в передовых технологиях разбирается и, заодно, чтобы в Совете насчёт разведки договорился.

А я помылся качественно и прямо в обзорном зале устроился поспать. На подушке. Очень уж она мне понравилась. Удобная, просторная и расположена хорошо. Всё видно вокруг. Вниз можно смотреть, пододвинувшись к краю и свесив вниз голову, а вверх — просто повернувшись на спину. Надо будет потом Сергею предложить, чтобы он и дома мне подобное приспособление оборудовал. Или отсюда захватил. Сам-то он в комфорте не слишком разбирается. Да и откуда — он ведь не кот.

Сергей

Тяжёлый случай. Я предполагал, что идея переоборудования кварковой звезды в самоходный миротворческий комплекс, мягко говоря, недостаточно продумана, но даже не предполагал, что до такой степени. Мы всего лишь зашли в планетную систему небольшой звезды и умудрились почти сразу вляпаться в критическую ситуацию. А если бы это происходило под обстрелом?

В общем, ситуация патовая. Я вижу пару возможных решений, но не имею представления о технических достижениях высокоразвитых цивилизаций в этих областях. Может быть, некоторые из моих предположений уже давно успешно реализованы на практике и требуется всего лишь применить готовое решение. Возможно, на этот случай имеются другие решения, на пришедшие мне в голову. Сложнее будет, если ничего подобного до настоящего времени не использовалось вообще. Тогда придётся изобретать, отлаживать, в общем, наша миссия затянется на неопределённый срок. А меня это категорически не устраивает — Оле уже скоро рожать, а в это время я собираюсь находиться поблизости от неё. И, для гарантии, иметь рядом Иннокентия. Ладно, в любом случае нужно дождаться возвращения Гены.