6.1. Мертвая долина. Книга 1.

Я подметила, как постепенно успокоилась блондинка Лика, и едва не хмыкнула, подметив, как разочарованно вытянулось лицо ее дружка. Лив у них, видать, ловелас еще тот. Не зря она его от себя ни на шаг не отпускает. Не зря так и держит краешком глаза. Явно ей есть, отчего так беспокоиться. И явно стоит ждать от него в ближайшем будущем осторожных расспросов.

— А он? — неожиданно кивнул на Дея сидящий рядом с хозяином юноша-гимнаст. — Я слышал, он хорошо бросает ножи?

— Хорошо, — без особого энтузиазма откликнулся Эррей. — Так хорошо, что Гайка без страха к стене встает и позволяет ему выбивать ее силуэт. И он выбивает. Всего за несколько бросков.

— А почему он не говорит?

— Немой, — хмыкнул Мейр. — Но слова понимает не хуже твоего, так что не вздумай его дразнить или выспрашивать насчет прошлого — тут же по ушам схлопочешь.

Парнишка тут же насупился, но Дей выразительным жестом показал, что уши драть никому пока не собирается, поэтому можно не бояться.

— Вот так и собрались, — заключил Родан, старательно подражая старческому дребезжанию. — Так теперь и ездим по дорогам. Если все получится, то скоро остепенимся. А там, может, и заживем лучше прежнего. Да, Гаечка?

Я тут же кивнула. После чего повернулась к артистам и неловко потупилась.

— Вы уж извините, что мы вас опередили сегодня. Но мы просто не знали, что поблизости бродит кто-то еще.

— Бывает, — на диво покладисто отозвался господин Ридолас. — Мы не в обиде. Да и получается у вас, если честно, весьма неплохо.

Я перехватила недовольный взгляд Лики и мысленно хихикнула: ну да, неплохо. Еще бы у нас плохо получалось, когда мы последние месяцы только и делали, что усиленно тренировались. С подготовкой Фантомов переквалифицироваться было раз плюнуть. А с моими знаниями вообще — нечего делать. Надо думать, что неизбалованным зрелищами невиронцам понравилось. И надо думать, что нас почти везде приглашали приезжать еще.

— А хотите, мы в следующий раз вместе поработаем? — "неожиданно" предложила я, заставив труппу изумленно вскинуться.

— Что?! — не поверил своим ушам господин Ридолас.

— Вместе, — повторила я, аж лучась искренней доброжелательностью. — Дорога все равно одна, ближайшая деревня попадется нам одновременно. Так давайте, чтобы никому не было обидно, поработаем вместе? Вы станцуете и посмешите, я спою, Лок покажет свои трюки, ребята посоревнуются в метании ножей и перетаскивании тяжестей... а? Что скажете?

— Ну, не знаю, — справедливо "усомнился" Мейр, выразительно смерив взглядом здоровяка Шигу. — Гаечка, а ты уверена, что это — хорошая идея?

— Но попробовать-то можно.

— Можно, — "неохотно" признал он. — Только я сомневаюсь, что сработаемся. Эй, здоровяк! А ты цепи какой толщины рвешь?

Шига криво усмехнулся и густым басом ответил:

— Да с твою руку будут.

— А прут винтом сможешь загнуть?

— Да я хоть тебя винтом загну, — гулко хохотнул гигант. — И вообще, кого угодно. Только смирно стой, и все будет нормально.

Миррэ фыркнул.

— Но-но, не задирайся. Я тоже кое-что умею.

— Вот и посоревнуетесь на помосте, — мигом "обрадовалась" я. — Народу наверняка будет интересно на это взглянуть. А если им еще предложить поспорить, кто победит...

— Это как мы с Эром в прошлый раз сделали? — тут же навострил уши Мейр.

— Именно.

— О. Тогда я готов. Мы тогда полную шапку серебра собрали всего за полоборота. Тут, главное, быть поубедительнее, чтобы поверили, будто мы всерьез.

— Шапку? — мгновенно подобрались циркачи, выразительно переглянувшись.

— Поверили? — разгорелись глаза у мальчишек.

Мейр лениво кивнул.

— Точно. Мы им такой поединок устроили на кулаках, что народ пришел в восторг. Только дрались не на самом деле, а просто показали, как можно. Нам за это столько монет набросали, что даже про Гайку почти не вспоминали. Я на треть кузни сразу накопил.

Господин Дул задумчиво нахмурил брови, напряженно размышляя над возможной выгодой. Потом покосился на своих. Поколебался. Но все же пришел к выводу, что за спрос денег не берут, и осторожно уточнил:

— А... нельзя ли поподробнее? На что именно вы спорили?

С опушки мы уезжали уже ближе к вечеру. Все вместе. И, разумеется, довольные до безобразия. Правда, довольными мы были по совершенно разным причинам, но это уже не имело значения, потому что основная цель была достигнута, а состав бродячей труппы дядюшки Дула увеличился почти вдвое.

Ось мы, конечно же, починили: с таким верзилой, как Шига, сделать это оказалось не так уж трудно. Когда понадобилось, он просто приподнял нашу повозку вместе со всем спрятанным в ней железом и держал на плечах, как греческий атлант, пока Мейр с Эрреем и Деем прилаживали обратно исправленную ось. Но так как она все равно оставалась ненадежной, внутри мы оставили одного Родана — как "вдрызг больного и ужасно немощного старика", для которого просто не нашлось другого места. Дей, будучи самым легким и стройным, взялся за поводья, Мейру и Эррею пришлось пересесть к новым соседям в первую повозку, чтобы, заодно, обсудить детали будущего совместного выступления. А я, конечно же, забралась в повозку к девушкам, стремясь наладить жизненно необходимые контакты на вражеской территории.

Всего через полчаса мы вполне непринужденно болтали о своем, о женском. Еще через час они перестали на меня настороженно коситься. А когда я сказала, что "Эр" действительно лелеет мечту однажды завоевать мое сердце, даже Лика заметно оттаяла и перестала подозревать меня в намерениях увести у нее завидного жениха. В смысле, Лива, которого не так давно пришлось гнать от нашей повозки чуть ли не пинками. Как оказалось, охочий до женского пола красавчик действительно питал некоторую слабость к бледнокожим и светловолосым девушкам, однако в моем случае ему точно ничего не светило, о чем я и поспешила сообщить ему заранее. За что, собственно, заслужила два совершенно различных, но очень выразительных взгляда, и ненадолго успокоилась касательно смазливого блондинчика.

До самого вечера мы оживленно болтали обо всяких глупостях. Обсуждали мужчин (как же без этого?!), наряды, тряпки... в общем, обычный женский треп, во время которого я старательно подмечала малейшие нюансы поведения попутчиц. А когда пришло время, и они все-таки дали волю извечному женскому любопытству, принявшись выпытывать подробности моего прошлого, то получили этих подробностей столько, сколько смогло изобрести мое буйное воображение. А потом начали делиться собственными воспоминаниями, выслушав которые я еще больше утвердилась в мысли, что с Невироном надо срочно разбираться.

Как оказалось, история Лики была как две капли воды похожа на мою "легенду". За тем исключением, что бабки-Ведьмы у нее в родственницах не имелось, поэтому заступиться перед старостой за сироту оказалось некому. А так как она являлась дочерью "откупной", да еще и пришлой чужачки, ее судьба была заранее предрешена: в деревнях незамужним молодкам без хорошего заступника находилось только одно занятие. Особенно, если они никому из местных не приходились родственниками. Другое дело, что после исполнения так называемого "долга", женщина имела полное право уйти в любое понравившееся ей место. И Лика этим правом воспользовалась. После того, как родила откупного мальчишку, а потом собственноручно отдала его Сборщикам. Больше она в деревне оставаться не захотела, поэтому сразу после Важного Дня собрала небогатый скарб и ушла куда глаза глядят, пока никому не пришло в голову отобрать у нее "метку".

У Дии история была другой: она, в отличие от подруги, росла в достатке. В какой-то из самых южных деревень, название которой предпочла не произносить вслух. Росла красавицей, умницей, на радость родителям. Потом выросла, влюбилась. Мечтала о свадьбе и собственном доме. И была так уверена, что все сбудется, что без колебаний отдалась избраннику в канун одного из местных праздников. А тот возьми, да и заяви потом на всю деревню, что случилось. Опозорил, одним словом, девку. Блудницей назвал. Родителям попенял, что вырастили такой согласной. Он, мол, проверить хотел, верна ли будет... ну, вот и проверил. А как закончил, так и не нужна стала: у него еще много таких дурочек было на примете. Вот девчонка и не выдержала — сбежала. Потом хлебнула горя у соседей. Тоже побывала в роли откупной матери, как Лика. Жить-то на что-то надо было, а к родителям и прежнему позору уже не воротишься. Потом ушла от соседей. Поблудила по дорогам. А когда совсем отчаялась, наткнулась на господина Ридоласа, в труппе которого и прижилась, наконец.

Юношу-гимнаста, как мне по секрету сказали, просто выкупили. Причем, щедро выкупили, за очень большие деньги: господин Ридолас отдал почти половину месячного заработка, чтобы выцарапать оставшегося сиротой мальчонку из рук Сборщиков накануне Важного Дня. Староста той деревни долго упирался, потому что имел свои виды на строптивого байстрюка. И угомонился лишь тогда, когда ему выплатили полную цену откупа для Сборщиков. После чего труппа дядюшки Дула стала богаче еще на одну обездоленную душу, мошна, соответственно, здорово опустела. А Брит с тех пор потому за ним и ходит, как верный пес, что прекрасно знает, от чего в самый последний момент спасся. Видимо, умирать на алтаре раньше срока он совсем не хотел. Даже во славу Владыки Айда.

Только о том, как мне шепнули на ухо, помалкивать надо было: жрецам не понравится настрой мальчика, если о нем вдруг узнают. А там и проверку могут устроить на лояльность Владыке. Какую и зачем, я, правда, не поняла, а расспрашивать поостереглась, чтобы не выдать собственного невежества. Но по выражениям лиц девушек и так догадалась, что это что-то весьма неприятное. Какой-то древний обряд, вероятно. Или ритуал, проводимый в одном из Храмов. В общем, ничего хорошего, я думаю, поэтому не зря мальчишка так цепляется за своего спасителя.

Шига, как выяснилось, был единственным в труппе, кто пришел в нее сам. Причем, совершенно добровольно, потому что считал, что нигде больше его диковатая сила не найдет себе достойного применения. Для того, чтобы стать кузнецом, ему не хватило умения. Пахать землю показалось неинтересным. Пасти скот — скучным. А вот в бродячем цирке — самое то. Дядюшка Дул... а тогда он был еще не таким старым и седым... принял его с охоткой, благо к тому времени своего прежнего силача он лишился по какой-то непонятной причине. Да и танцовщицам был безмерно рад, поскольку старая Дара давно уже утратила былую привлекательность и годилась лишь на то, чтобы развлекать публику затейливыми рассказами в перерывах между выступлениями.

Лива они нашли в какой-то таверне, где его едва не забили насмерть за скабрезные шутки про жрецов. Городская стража, естественно, постаралась. Но, хвала Айду, до смертоубийства не дошло. Только руки-ноги парню поломали, выбросили за пределы города, как шелудивого пса, и, брезгливо отряхнув ладони, снисходительно сообщили, что это ему еще крупно повезло. Повезло, потому что в канун Важного Дня церемониться с ним никто бы не стал. А так — гуляй, болван, и на глаза больше в том городе не показывайся. Да благодари милосердного Айда, что ни один жрец твоих шуток не слышал.

За долгий день я узнала многое из того, о чем только смутно подозревала. И еще не раз успела убедиться, что приняла правильное решение. Более того, после случайной оговорки Лики стало понятно, что с труппой мы не промахнулись: у господина Ридоласа действительно имелся пропуск в города. Точнее, в один город — Нерал, расположенный на самом юге страны. Тот, в котором стояла одна из нужных мне Пирамид. Осталось лишь уговорить его заглянуть туда на пару деньков, а там можно будет подумать и о возвращении. Ведь самое главное, смею надеяться, мы уже выяснили и вопрос с Голубым Огнем тоже окончательно закрыли.

Когда стало темнеть, повозки свернули с дороги и встали неподалеку от небольшого ручья, где умелые мужские руки сноровисто разожгли костер, а руки женские так же проворно сообразили горячий ужин. К тому времени мы со всеми перезнакомились, немного привыкли, разговорились, поэтому обычной неловкости, как это бывает в незнакомой компании, почти не ощущалось.

Лин вел себя просто безупречно. Лок тоже старался быть терпеливым и вежливым. То есть, в его понимании — ни на кого не рычал, зубы не скалил и не вскакивал с гневным рыком, когда кто-то рисковал подойти слишком близко. Даже на любопытных мальчишек, решивших его погладить, только зыркнул исподлобья, правда, так выразительно, что они сразу передумали с ним шутить. Но оно и правильно: хвард — это вам не ручной пес. С моей точки зрения он вообще проявлял чудеса терпимости, не набросившись на пацанов за такое оскорбление. Поэтому я была довольна. И даже более чем довольна, так что позволила ему пару часов пролежать у себя под левой рукой, блаженно урча на манер сытого кота.

Правда, на это безобразие уже искренне возмутился Мейр, так и не сумевший полностью избавиться от ревности по отношению к хварду, но у меня и для него была хорошая новость. Я полагала, что когда все уснут, а для миррэ настанет время оборачиваться, никто не помешает ему сделать это внутри нашей повозки. И никто не увидит, что на пару часов рядом со мной появится еще один блаженствующий зверь.

В общем, тем вечером мне уже наивно показалось, что все наши проблемы решены. И даже с облегчением подумалось, что в ближайшие пару недель никакого беспокойства у нас не будет. У нас все получилось, все удалось, наладилось, ближайшее будущее начинает, наконец, отчетливо вырисовываться...

Однако, как вскоре выяснилось, я ошибалась.

И ошибалась, что вдвойне неприятно, очень сильно.

Потому что, едва над лесом спустились плотные сумерки, а единственным источником света на поляне остался небольшой костерок, вокруг которого сгрудились две наших разношерстных команды, из ближайшего перелеска вдруг донесся знакомый до отвращения рык. Низкий, угрожающий, бархатистый... уверенный в себе рык взрослого кахгара, при звуках которого все мы дружно вздрогнули и буквально закаменели, совершенно отчетливо ощутив, как бежит промеж лопаток противный холодок. А когда из кустов неторопливо выступила массивная тень, я с огромным трудом удержалась, чтобы не призвать Эриол. Не говоря уж о том, что Фантомы все, как один, инстинктивно сгрудились вокруг меня, машинально нашаривая отсутствующие ножны, а у Лока из горла вырвался раскатистый, откровенно предупреждающий рык.

Но их можно понять: все мы слишком хорошо помнили, кто такие Твари. Слишком много их видели и убивали. Слишком долго учились реагировать на их появление молниеносным ударом и слаженными действиями хорошо сработанного боевого отряда.

До этого самого момента.

Потому что теперь это было неправильно. Теперь мы не могли ее ни ранить, ни убить, ни даже покалечить. Мы должны были неподвижно стоять, как парализованные суслики, терпеливо дожидаясь, когда голодная нежить уйдет сама. Покорно ждать, неотрывно следя за ней ненавидящими взглядами, беззвучно матюгаться про себя и, одновременно, отчетливо понимать, что именно в этот момент мы до отвращения уязвимы.