— А ты, значит, банкай уже освоил? — уточнила я.
— И если бы не чьи-то воровские замашки, то уже бы и применил по назначению!
— Не кипятись так, Рэнджи-кун, — откликнулась я с умиротворяющей интонацией. — Таким ты мне не очень нравишься. К тому же я чувствую некую агрессию, направленную в отношении лично меня, — и, стрельнув глазами в Ичиго, добавила. — А то если будешь продолжать такими темпами, красавчик, то я точно вычеркну тебя из списка тех ребят, с которыми хотела бы провести хотя бы одну веселую ночь.
— Цуруги! — сдавленно зашипел Куросаки. — Прекрати это!
— А знаешь, чего он так бесится? — я доверительно склонилась к Рэнджи, якобы прикрывая свой рот ладонью, но продолжая говорить так, чтобы всем было слышно. — Просто Ичи-кун в курсе, что ему ни под каким видом в этот список точно уже никогда не попасть. Вот и играет самолюбие на детских гормонах.
Рыжий взорвался отборным пунхуанским матом, знакомые обороты звучали душевно, аж пробирало. А вот Рэнджи, кажется, наоборот малость подзавис. Забавно, но с вот такими круглыми глазами и слегка приоткрытым ртом он до ужаса напоминал в данный момент Ичиго, когда того переклинивало подобным образом.
Прикинув, что на некоторое время оба шинигами для нормального общения будут уже недоступны, я обернулась к Йоруичи, едва ли не давившейся от смеха.
— Йору-чан, я так понимаю, у нас возникла проблемка?
— Да, — оборотень вернула себе серьезность. — И ее придется как-то решить.
Намек с нажимом понятен без разъяснений.
— Попробуем, — каким-то чудом мне удалось проглотить "сделаем" и заменить на вот это. — Кстати, не думаю, что Ичи-кун догадается сам, но расскажи ему в перерыве или после о возможностях и банкаях всех остальных ребят, которых мы вполне можем встретить в ближайшее время. Ты ведь должна хоть что-то помнить о них, верно? Конечно, прошло столько времени...
— Всего сотня лет. В принципе, я итак собиралась это сделать. Ты главное — не волнуйся.
Мне показалось, или в конце это была подколка в ответ за "упоминание о возрасте"? Так или иначе, держите обратно в обе руки.
— Переживать и волноваться — это часть моей работы. Потому как доверить Ичи я не могу даже этой малости.
* * *
Не скажу, чтобы изменения в действиях Куросаки от того, что у него неожиданно появился мощный стимул, начали как-то особенно сильно проявляться. Он, конечно, стал еще более наглым, к тому же принялся действовать злее и безрассуднее, но по-прежнему не мог добиться существенных результатов, хотя теперь относился к нашему поединку со всей возможной серьезностью. Если бы не дико запредельное количество реяцу, которое Ичиго все время расходовал с таким небрежением, то в нормальной схватке он уже давно бы выдохся и просто свалился бы с ног от усталости. К счастью для меня держаться на столь низком уровне было не сложно, изматывать себя и чрезмерно расходовать силы совсем не требовалось.
В общем, учитывая предельно упертый характер и общую тормознутость рыжего недо-шинигами, я действительно порядком удивилась, когда он вдруг неожиданно остановился, прекратив свои пародии на атаки.
— У меня ведь все равно не получится? — тяжело дыша, спросил Ичиго, глядя в землю.
— Не сегодня, — подтвердила я с легким кивком. — Не завтра и не послезавтра...
— Добиться успеха, не имея возможности победить. Возможности победить одной лишь чистой силой, — зыркнул Куросаки на меня исподлобья. — Получить необходимое от кого-то, но без жесткого принуждения. Ведь именно так ты в тот раз говорила? Поставить конечный результат выше самолюбия.
А вот теперь уже и я напряглась внутренне не меньше, чем Йоруичи следившая за нашим поединком. Абараи, торчавший поблизости, хоть и не до конца понимал происходящее, но наблюдал с повышенным интересом.
— Можно было бы попросить или даже умолять, — Ичиго хмыкнул, — но такая, как ты, вряд ли расщедриться в ответ на что-то, кроме язвительных замечаний.
— Тот, кто просит — признает свою слабость. Неспособность решать проблемы и мольбы о милостыне вызывают либо жалость, либо презрение, — подталкивать Куросаки к верному решению против собственной воли было не слишком приятно. — Тот, кто считает себя сильным, не имеет права вызывать ни того, ни другого. Гордость, жадность и даже лень толкают человека к достижению целей, заставляют совершать ошибки, но не делают его ни слабым, ни жалким. Допущенные ошибки заставляют становиться сильнее. Тот же, кто просит, не станет сильнее уже никогда.
— Подчинение и убеждение — вот аргументы сильного, — из-за подбитого глаза со стороны могло показаться, что Ичиго хитро щурится. Или это и вправду было так? — Но когда он сталкивается с более сильным, для кого нет никакой причины уступать или помогать ему, то остается только одно... Создать эту причину.
Я чувствовала, как у меня скрипят зубы, засранец все-таки решил подключить голову и практически сразу нашел решение.
— Можно было бы угрожать или шантажировать, — сама мысль о подобном, похоже, до сих пор коробила Куросаки. — Но к этому у меня сейчас попросту нет возможности. Таким образом, единственное, что остается — самому предложить что-то взамен на требуемое. Обмен между сильными. Между равными. Сделка!
Заветное слово все-таки прозвучало, и мне не оставалось ничего другого, как спросить, в тайне надеясь, что Ичиго не найдет подходящий ответ.
— И что же ты можешь мне предложить, Ичи-кун?
Повисшая тишина до боли напоминала те тревожные моменты перед самым началом ночных атак, которые так любила команда "Чонджона", подкрадывающегося в темноте к мирно дремлющим купеческим судам на дальнем рейде богатой гавани.
— Ты говорила, что хочешь жить. Жить, чувствовать и наслаждаться этим, — было видно, что Ичиго пытается нащупать верный вариант, но еще не может его сформулировать. — И я могу пообещать...
— Ичиго! — голос Йоруичи перебил Куросаки на полуслове, но я уже не собиралась терять открывшуюся возможность.
Преодолевая боль и незримые оковы, пытающиеся меня удержать, я успела выкрикнуть, то, что хотела услышать от Ичиго, хотя возможно и не то, что он намеревался сказать.
— Моя сила и полная поддержка в обмен на полную свободу воли и действий! Ты никогда не будешь подавлять меня и никогда не станешь намеренно противиться мне, исходя лишь из собственных мотивов и не принимая во внимание мнения своего занпакто!
— Согласен! — Куросаки протянул мне свою правую руку открытой ладонью вперед, и я со всей силы сжала ее дрожащими пальцами.
— Сделка.
Возникшая в полушаге от нас Йоруичи, так и не успевшая вовремя вмешаться, отрывисто выругалась. Куросаки прореагировал на это по-своему:
— Я сам выбираю свой путь, Йоруичи-сан. Таким было мое решение.
— Если бы ты только понимал, куда оно может тебя завести, — вздохнула оборотень и, покосившись уже на меня, добавила. — Это будет опасная игра. Даже для такой как ты.
— Работать в команде с этим олухом — вот по-настоящему опасная игра, — ощущения того, что у Йоруичи есть некие подозрения на мой счет, оформились теперь окончательно, но время для откровенного разговора еще не пришло. — Однако не будем терять времени, которого итак осталось слишком мало. Залижи свои царапины, Ичи-кун, и давай посмотрим, сумеешь ли ты стабильно удерживать всю нашу совместную силу. Заодно покажу тебе пару забавных фокусов, специально для встречи с Бьякуей. Да и ты, Йору-чан, могла бы его подтянуть, хотя бы вот в этом способе быстрых перемещений.
— Возможно тут, ты как раз и права, Цуру-тян, — на губах у желтоглазой появилась мстительная улыбка. — Овладеть основами сюмпо для Ичи-боя точно не будет лишним. А Рэнджи-кун нам в этом поможет, не так ли?
Отказать в этой просьбе, прозвучавшей в приказном тоне, лейтенант Абараи уже не мог. Ичиго же теперь сиял от радости, как начищенный медный пятак. Бедненький мальчик, он действительно еще не понимал, что именно только что сделал.
Глава 13
В очередной раз удивляясь тому, что болезненная слабость, как это и раньше часто бывало, полностью отступила в важный момент, Укитакэ продолжал тащить громадную печать, не отвлекаясь ни на что вокруг. За его спиной безмолвно следовали Сэнтаро и Киёнэ, в которых не пробудилось и капли сомнений в действиях своего командира, за что он сам был безгранично им благодарен. Выброс реяцу, последовавший за пробуждением Соукиоку, Джуширо почувствовал еще минуту назад, а значит, мог бы вполне считать, что уже опоздал. Однако, несмотря на разверзнутые над горой крылья исполинского феникса, капитан тринадцатого отряда так и не ощутил завершения страшного ритуала.
Они успели в самый последний момент Безумный рыжий риока, похоже, и в самом деле собирался бесстрашно схватиться с существом, несущим в своем ударе силу сотен тысяч занпакто. Но к счастью, петля печати захлестнула шею Соукиоку раньше, чем случилось непоправимое. Второе опорное крепление вонзилось в землю, и Кёраку, появившийся рядом, вдавил деревянный штырь поглубже в почву.
— Йоу, сердцеед, — усмехнулся командир отряда номер восемь. — Когда ты уже избавишься от своей дурной привычки все время опаздывать?
На лицах остальных офицеров Готей-13, за исключением разве что непробиваемого командующего Ямамото, застыло выражение крайнего изумления. Кое-где приправленное толикой разгорающейся злости.
— Извини, распечатывание заняло чуть больше времени, — коротко ответил Джуширо. — Но теперь, можем начать!
Мечи Укитакэ и Шунсуй вонзились в поверхность печати, созданной умельцами дома Шихоуин. Что-то успела прокричать капитан Фон, призывая, видимо, остановить их, но было уже поздно. Огненные хлопья от рассыпавшейся Соукиоку медленно закружились в воздухе, плавно оседая на землю. Служителей и тех присутствовавших шинигами, что были послабее, "ударная" волна от разрушения орудия казни просто посбивала с ног.
— Не знаю, что вы там задумали, парни, — раздался сверху голос риока. — Но раз все идет, как идет, то меня это пока устраивает.
Куросаки взмыл на вершину арки, возле которой висело распятое тело Рукии и, не обращая внимания на крики приговоренной, вонзил свой странный меч в древнее дерево. За мгновение до этого Джуширо отчетливо успел заметить, как черное лезвие ярко сверкнуло серебряной вспышкой.
* * *
— Достала ты уже своими "уходи", "не спасай" и прочим. Раз не услышала в первый раз, повторю снова — твое мнение не волнует здесь никого ни на йоту!
— Но благодарить я тебя все равно не буду, — буркнуло это чудо откуда-то из подмышки Ичиго срывающимся голосом.
— Да кто бы сомневался...
Тем временем, благодарная публика внизу, похоже, немного отходила от шока. Хэх, что-то у меня от вида этих ниппонских воплощений смерти недобрые ощущения начали просыпаться в районе несуществующей печени. Как говорится, хоть мы готовились и репетировали этот эпизод, а выход на сцену все равно заставляет напрячься. Даже у Ичиго коленки нет-нет, да и дрогнут. Ему ведь Йору-чан доходчиво разъяснила, кто все эти люди, и чего они могут с нами сделать, предоставь им такой шанс. Хорошо, что хоть несколько из них, вероятно, на нашей стороне.
— Ичиго, — снова послышалось из подмышки, — у тебя, надеюсь, хоть какой-то план, что дальше делать, есть?
— Конечно. Мы сбежим!
Если бы я не знала продолжения, то, наверное, удивилась бы и порадовалась.
— Это невозможно! Они капитаны!
— Я помню, — невозмутимо откликнулся рыжий. — Значит, придется сначала их победить. В любом случае это нужно сделать, чтобы вытащить Чада, Генджи и остальных. Так что тут вариантов особых-то и не было.
— Какой дебил...
Новый шум внизу сразу же привлек к себе внимание всех собравшихся. Отправив в глубокий нокаут последнего из стражников внешнего охранения, к Кресту Соукиоку пробился, наконец, Абараи.
— Рэнджи! И ты здесь!
— Хрен бы я тебе не пришел, не досмотрев такую клоунаду! — ощерился красноволосый.
А вот дальше последовал момент, который Куросаки обсудил с остальными как-то очень вскользь. Планировалось, что он передаст Рукию Рэнджи и будет прикрывать их отход, но то, как Куросаки осуществил эту "передачу", нужно было видеть своими глазами, чтобы насладиться в полной мере. Дикий визг свежеспасенной и вопль лейтенанта на вечную тему "Гребанный идиот!!!" слились воедино. По счастью, глазомер у Ичи-куна был все-таки неплохой, попадание с первого раза можно было засчитать на отлично. Впрочем, второй попытки никто бы и не смог предпринять, в связи с полным израсходованием метательного "инвентаря".
"Напомни мне в случае чего не нанимать тебя в спасители".
"Как будто твое мнение, в отличие от Рукии, меня будет интересовать..."
"Не выпендривайся. Тебя сейчас тут быстро вернут к реальности во-о-он те ребята в белых плащиках. Пнул бы ты Рэнджи-куна что ли? Поорать на тебя они на пару и потом вполне смогут".
— А теперь валите! Беги, пока не свалишься от усталости! Пошел!
И Абараи пошел. Вот теперь-то и начиналась самая веселая часть.
У подножия арки звонко пролаяла команды миниатюрная брюнетка с парой косиц, видимо, та самая капитан второго отряда, о которой сжато упомянула Йоруичи. И которую, кстати, обещала взять на себя. Лейтенанты дружно рванули следом за Рэнджи. С учетом двух капитанов, вроде как на нашей стороне доски, и пацифистского характера командующей четвертого отряда, выходило, что кроме Бьякуи, остался лишь бородатый старикан. Связываться с которым крайне не рекомендовалось. Ладно, посмотрим, расклад не такой уж и гнилой получается.
Заложив вираж (спасибо чудо-плащу из семейных запасов Йору-чан!), Ичиго отрезал путь троице преследователей. Не останавливаясь и не давая им шанса сообразить, Куросаки просто врезался в огромного толстяка, бежавшего по центру, приложив его торцом рукояти под подбородок со всей недюжинной силы, помноженной на голую кинетику.
— Порви их, Цуруги!
Тело мордатого еще оседало, а в руках у Ичиго тускло блеснули цзяни. Синхронный удар обоими клинками, глубоко рассек руки оставшихся лейтенантов, еще только начавших поднимать свои катаны в боевую позицию. "Качающийся" удар влево-вправо, и оглушенные офицеры последовали за своим толстым товарищем, так и не успев даже активировать шикай.
Легкий порыв реяцу от открывающегося сюмпо, и клинок капитана Кучики оказалась зажата между зубьями цзяней. Куросаки нагло ему ухмыльнулся.
— Я же уже говорил, что вижу тебя, Бьякуя!
* * *
"Но как?!!"
Такой, казалось бы, простой вопрос обжигал сознание капитана Тоусена своей пугающей нереальностью. Так не могло быть, и все же было.
"Он не может не видеть, не слышать, не чувствовать запахи! Он даже не может ощущать реяцу! Но как тогда он может уклоняться?!!"
Очередная атака Тоусена едва не лишила его самого головы. Понять же, что творилось с окаменевшим Кенпачи было попросту невозможно. Черная сфера банкая, накрывшая их, была абсолютной, но, похоже, впервые, в ней оказался заключен противник, которому на происходящее было попросту "по хрен".
