Свой путь

— Я рассматривала этот вариант. Тебе не кажется, что это звучит слишком угрожающе?

— Арахна... Арахна... Хм, пожалуй ты права, у меня это имя тоже ассоциируется с гигантскими, злобными пауками.

— Вот именно! — Она кивнула, и, по привычке, сложила пальцы домиком. — Как мне, по твоему, стать героем с таким прозвищем?

— Ну да... — он задумался. — А знаешь, что можно сделать?

Тейлор вопросительно приподняла бровь.

— Пойдём по производной. Смотри, Арахна была ткачихой, пауки тоже ткут ткань...

— Предлагаешь прозвище Ткачиха?

— Нет, не слишком удачно, — Покачал он головой, — что-то более близкое к изначальному образу... Хм, как насчёт Прядильщицы?

— Прядильщица? Хм, я даже не знаю, — Тейлор скрестила руки, задумчиво глядя на воды океана, — знаешь, а что-то в этом есть... Хотя, стой, а как же боевая обстановка? Пока будешь выговаривать "Прядильщица", всё сто раз поменяться успеет.

— Тогда, может быть, "Шёлк"? — предложил Ричард — Ну знаешь, костюм из паучьего шёлка, тот факт, что ты используешь пауков...

— Ну... Ладно, пока что подойдёт. Я подумаю над этим. Правда, наверное, неплохо бы изменить дизайн костюма, добавить нечто близкое к паукам... Ну, с этим у меня проблем не будет, паутины достаточно.

— Я, конечно, мало что смыслю в костюмах, но как насчёт того, чтобы добавить нечто вроде плаща?

— Плащ? — переспросила она, — ну не знаю, как он будет сочетаться с костюмом, хотя если сделать его в виде паутины... Кроме того, под ним можно будет скрыть и фигуру, и какие-нибудь приспособления... Ладно, как я уже сказала, поработаю над этим. Знаешь, мне, наверное, пора бежать, отец будет беспокоиться.

— Конечно, — он кивнул, — тебя прикрыть?

— Нет, — отказалась Тейлор, — в это время доки почти безопасны, особенно ближние районы. Кроме того, я смогу постоять за себя.

— Если ты в этом уверена...

— Да, полностью.

— Окей, тогда встретимся через день, мне надо будет ещё найти, куда именно я запихал этот бронежилет.

— Хорошо, — она поднялась, аккуратно сложила свой будущий костюм в рюкзак и, робко улыбнувшись, махнула рукой.

— Пока.

— До скорого, — он кивнул ей в ответ и провожал взглядом, пока она не зашла в дверной проём.

Некоторое время Ричард молчал, щурясь на солнце и прихлёбывая почти остывший кофе, а затем по старой, прочно приставшей к нему за два последних года привычке, произнёс, обращаясь к самому себе:

— Знаешь, друг мой, ты можешь назвать меня наивным глупцом, чья картина мира слишком идеалистична для того, чтобы хоть как-нибудь отражать реальность, но... — он помолчал некоторое время и продолжил, — юные пятнадцатилетние девушки не должны выходить на улицы, сражаясь с отпетыми преступниками. Юные пятнадцатилетние девушки не должны встречать лицом к лицу всю грязь, ненависть и мерзость этого мира. Юные пятнадцатилетние девушки должны учиться, обсуждать мальчиков в кругу подруг, влюбляться, ходить на первые свидания, ссориться и мириться... Самой большой их печалью должно быть то, что новые туфли не подходят к любимому платью, а самой большой болью — боль от сломанного ногтя. Именно так и должно быть, — Ричард вздохнул, — но что толку говорить о том, что должно быть, а что нет, если ты не в силах это изменить? Давай-ка, друг мой, лучше приглядим за Тейлор и не дадим ей влезть в неприятности, покалечиться или, того хуже, вовсе погибнуть. Да, так и сделаем...

Чуть помолчав, он внезапно расхохотался, и смеялся несколько минут подряд, изредка всхлипывая от смеха.

— Боже, полгода назад я носился по Нью-Йорку, раздавая каждой твари по хэдшоту, а теперь помогаю школьнице стать супергероем... Пи###ц карьерка! Господи, Ктулху, не знаю там, Бог-Император, хоть кто-нибудь, объясните мне, что за адовый трэш происходит вокруг?!

Спустя минуту, он задумчиво добавил:

— Интересно, что бы сказал Алекс, если бы увидел, какой хернёй я тут занимаюсь? Наверное, прибил бы на месте. Или ржал бы до изнеможения, а уже потом грохнул бы на месте. Вот за что я его уважаю, так это за постоянство во мнении, мда... ладно, — Ричард осмотрел крышу, — а теперь вопрос на миллион: в какую задницу я всё же запихал тот злополучный бронежилет?

* * *

Пользователям Петродворцев и Tick выражается благодарность за наиболее подходящее прозвище для Тэйлор.

Сложности геройской жизни

Джон Ноксвилл, капитан рыболовецкой шхуны "Делайла", осмотрел водную гладь, расстилающуюся перед ним и ностальгически вздохнул. Который год уже пошёл с тех самых пор, когда в бухту города Броктон-Бей заходили гордые, сверкающие сталью бортов, величественные титаны моря. Пассажирские лайнеры, словно разодетые в шелка джентльмены и леди, грациозно скользили между неповоротливыми тушами контейнеровозов и барж, а под их корпусами, порой затмевающими своим сиянием солнце, сновала всякая мелочь — от лёгких прогулочных шхун до патрульных катеров. Теперь же всё это умерло. Мёртвыми тушами китов лежали контейнеровозы и баржи, разом выбросившиеся на берег и теперь медленно гниющие и разлагающиеся. В их корпусах, словно падальщики в китовьей туше, копошится разный сброд, и никому нет до них дела. И денег, денег тоже нет. Без денег не восстановить разрушенные, брошенные всеми доки. Без денег не поднять со дна контейнеровоз, намертво перегородивший фарватер для любого корабля, чья осадка вдаётся в гладь океана больше, чем на пару метров. Без денег не прогонишь прочь банды, что обосновались как в доках, так и у брошенных кораблей.

Как же хотелось капитану, хотя... что он за капитан, с пятью-то членами экипажа? Так вот, как же хотелось Джону, чтобы в один прекрасный день порт снова ожил. Как был бы он благодарен тому, кто это сделает, и неважно человек ли это будет или кто-то из этих кейпов. Но только так и не нашёлся пока этот спаситель. Суда продолжали гнить. Доки продолжали разрушаться. Банды продолжали пировать на трупе былого мира. А он продолжал ловить рыбу, лишь изредка с ностальгией вспоминая старые времена.

Внезапно шхуна, загудев мотором, рванулась вперёд, да так резво, что он едва удержался на ногах.

— Фредди! Что это, мать твою, за херня?! — озлобленно рявкнул капитан, напрягая лужёную глотку.

— Сеть лопнула, поимей её лосось! — ответил ему рулевой, сплюнув через открытый иллюминатор за борт. — Плакал наш улов!

Словно бы в подтверждение этому протестующе загудел ворот, метр за метром вытаскивая спущенную в воду сеть. Спустя пару минут он поднял её полностью, и Джон смог убедиться в правоте своего помощника — ровно посередине сразу несколько десятков ячеек прорвались, образовав отверстие в пару метров диаметром.

— Ё**ное паскудство, — резюмировал капитан, — день, считай, насмарку пошёл. Цапанули что-то, что ли?

— Да хрен его знает, по радару всё было чисто, — рулевой пожал плечами, — да и если бы нас цапануло, рывок был бы сильнее. Такое ощущение, будто бы она взяла и лопнула сама по себе.

— Ладно, хер с ней, — решил капитан и обратился к двум членам экипажа, перебравшимся с носа к нему на корму: — Том, Эд, помогите мне её снять.

— Странно, — произнёс Эд, когда они уже скатывали испорченную сеть, — ну ладно, сеть лопнула, бывало и такое. Но вот почему в ней ни одной рыбёшки не застряло?

— Да что гадать, если так оно и есть? — Джон раздражённо хрустнул шеей. — Передай лучше тот край, сейчас я её уложу.

Шхуна, гудя мотором, поравнялась с бакеном, обозначающим затонувший корабль. Если бы рыбакам было дело до того, что происходит внизу, в толще воды, то они бы точно заметили размытую тень, отделившуюся от днища их шхуны и затем уцепившуюся за цепь, удерживающую бакен на месте. Лишь только рулевой, нахмурившись, постучал по экрану радара, показывавшему сущую ерунду — ведь кто в здравом уме станет нырять в холодной апрельской воде?

После того, как "Делайла" удалилась на достаточное расстояние, Ричард, вынырнув, уцепился за поверхность бакена и довольно произнёс:

— Ну что же, мой друг. Позвольте вас поздравить — эксперимент удался и с сегодняшнего дня ты становишься вегетарианцем... Хотя нет, рыба всё же мясной продукт. Тогда... не каннибалом? Нет, с биологической точки зрения я ещё дальше от человека, чем та же рыба... Хотя, впрочем, а не насрать ли? Ради своего существования мне не нужно рисковать собственной задницей, вот что главное!

Он скептически посмотрел на ближайший берег, расположенный примерно в километре. Не самое далёкое расстояние для того, кто умеет нормально плавать, если, конечно, не принимать во внимание то, что температура воды не слишком подходит для продолжительного купания.

Проблема была в другом, а именно — в его отрицательной плавучести. Прямо говоря, если бы проводились соревнования на тему, кто быстрее потонет, он или топор, последнему бы досталось почётное второе место. Утешало лишь то, что в воздухе Ричард особо не нуждался.

Кивнув самому себе, он снова скрылся под водой, ухватился за цепь и устремился вниз, держась за неё словно за канат. По мере того, как он приближался ко дну, всё вокруг постепенно темнело, когда же его ноги коснулись дна, подняв целые тучи ила, увидеть что-либо дальше чем на десять метров было невозможно — ил и песок вставали тучами, отсекая малейшие лучики света. Он недовольно фыркнул.

— Буль. — Пузырь воздуха унёсся вверх, к свету.

Да, идти по дну было не самой умной идеей. В такой неразберихе легко было потерять направление и проблуждать несколько часов, так и не выйдя на поверхность. А это было бы совсем нехорошо — ему предстояло ещё несколько важных дел. Вдали угадывался некий крупный объект, возвышающийся надо дном, словно некое огромное строение. Скорее всего, это был затонувший корабль, тот самый, что послужил причиной падения и развала прибрежного сегмента Броктон-Бей. Некоторое время он боролся со своим любопытством, а потом, пожав плечами, целеустремлённо зашагал вперёд, на разведку, вздымая своими шагами ил и песок.

Вблизи корабль производил удручающее впечатление — затонул он, скорее всего, вполне неповреждённым, но столкновение с дном сделало своё дело, местами металл лопнул, образуя внушительные пробоины, кое-где проржавевшие крепления, не выдержав давления и морской воды, отошли, образуя щели, среди которых теперь сновали мелкие рыбки. Ржавчина, колонии водорослей и прочих морских обитателей застилали корпус, придавая ему несколько мистический вид.

Ради чисто научного интереса, Ричард с осторожностью полез вверх, по проржавевшему корпусу, спугнул по пути колонию крабов, хватаясь за заросшие какой-то подводной дрянью перила, и обнаружил, что до воздуха и неба осталось лишь метр-другой непосредственно воды. На такой высоте ил уже не застилал окружающее, и можно было видеть, насколько далеко простирается затонувший корабль. А он был далеко не маленьким, стоит заметить. Впрочем, не имело значения, мал корабль или велик. Самым важным было то, что им можно было воспользоваться для того, чтобы ненадолго всплыть и утвердиться насчёт своего курса. Ричард оттолкнулся ногами от палубы и заработал конечностями, словно бы проталкивая себя сквозь непослушную воду. Плавать получалось только так, прилагая значительные усилия, тратящие примерно столько же энергии, сколько и спринт. Однако, того времени, которое пришлось бы затратить на то, чтобы проплыть этот разнесчастный километр, хватило бы для того, что бы обежать кругом город, со всеми его районами. Поэтому и было гораздо проще идти по дну.

Он всплыл в окружении бурлящей воды, изо всех сил стараясь удержаться на поверхности, и выругался про себя — разглядеть что-то за теми бурунами, что он поднимал своим барахтаньем, было совершенно невозможно, а если бы он хоть на секунду прекратил это делать, его тут же утянуло бы обратно на дно. Вот же...

— Эй, подсобить?

Сквозь брызги он разглядел смутный, ржаво-красный силуэт. Что же, терять было нечего — в крайнем случае, можно было повторить трюк ящерицы и пожертвовать рукой. А если Ричард и дальше продолжит маяться хернёй, то он либо проблуждает по морскому дну ещё неизвестно сколько времени, либо потратит всю недавно запасённую энергию — чем сильнее были его рывки, тем больше, следуя законам физики, было сопротивление воды. Нет, конечно, после некоторой практики можно было бы найти подходящий способ передвижения в воде, но в том-то и дело, что ни в Нью-Йорке, ни здесь он не удосужился насчёт того, чтобы попрактиковаться в плавании. Ещё одна ошибка. Весьма глупая ошибка, из-за которой ему сейчас придётся рисковать, доверяя неизвестно кому. Впрочем, тут же его не попытаются пристрелить при малейшем случае? Ведь не попытаются, да?

— Был... Бы! Благодарен! — Боже, он уверен, что сейчас выглядит как маленький щенок в тазу с водой.

— Держу! — незнакомец ухватил его за руку и потянул, вытаскивая из воды. — Чёрт, а ты тяжёлый!

Брызги опали, и Ричард смог разглядеть своего помощника. Смуглый парень, года на два младше его, одетый в, как он уже отметил ранее, костюм ржаво-красного цвета, а на его груди был изображён щит серебристо-белого цвета.

— Эгида, — отрекомендовался парень, коротко кивнув, — как я понимаю, Арлекин?

— Точно так, — Ричард кивнул. — Я бы пожал тебе руку, но, кажется, я уже это делаю.

— Похоже, что так. Теперь, — Эгида поднялся ещё выше и медленно заскользил к берегу, — объясни мне, какого чёрта ты забыл посередине залива, не умея плавать?

— Эй! — Ричард оскорбился, — Я умею плавать! Ну, вернее, умел — до того, как, эм... получил свои способности.

— Изменённая физиология тела? — полюбопытствовал Эгида.

— Ага. Я думал, это заметно — всё же я никак не выгляжу килограмм на двести.

— Чёрт, мы же кейпы, — Эгида фыркнул. — Я слышал о парне, целиком состоящем из металла. Никогда не знаешь, с чем связаны способности того или иного парачеловека. К слову, ты не пятьдесят третий?

— Пятьдесят кто, прости? — Ричард вопросительно приподнял бровь.

— Случай пятьдесят три, — пояснил Эгида. — Иногда появляются кейпы, ничего не помнящие о себе. Часто вместе со своими способностями они приобретают изменённую физиологию тела. Отличает их лишь одно — татуировка с перевёрнутым символом "омега". Такое происходит только в Соединённых Штатах, и никому не известно, с чем это связано.

— Эм, нет. Я вроде помню всё, да и к татушечкам, по правде говоря, у меня отношение прохладное.