О моём перерождении в сына крестьянского

Ну и ладно. Не вышло здесь, выйдет где-нибудь ещё.

— Нет.

— У меня что, серебро неправильное?

— Да чхать мне на твоё серебро.

— Так в чём дело-то, мэтр?

— Не нравишься ты мне.

— И это вся причина?

— Да. Разговор окончен. А ты — помоги пацану отыскать выход.

Кажется, это может оказаться сложнее, чем я думал...

— Ты нам не подходишь.

— И почему?

— Мал слишком. Мы здесь учим всерьёз, приходи через пару лет, если не передумаешь.

Тридцать проклятий!

— Знаешь... нет.

— Я что, зря бежал эти десять кругов? Или так плохо справился?

— Ну, бег не бывает напрасным. Но лучше бы тебе, малец, вложиться в магию.

— Я и так в неё вложился. И тренировки мне нужны не для того, чтобы со щитом в первой линии стоять! Мне просто нужно подтянуть форму, чтобы самоусиление накладывать эффективней!

— Вот в том и затык. Может, будь ты помоложе... а так — ты упустил время и к совершенству уже не приблизишься. Разве что с курсами эликсиров. Но на высокую алхимию и наблюдение у целителя выше четырёх звёзд ты будешь зарабатывать магией. Если вообще сумеешь заработать аж столько.

— Но...

— Не трать моё и своё время, будущий маг. Нет.

Триста тридцать проклятий!

В общем, если подытожить итоги моих хождений, во всей немаленькой столице не нашлось места (из сравнительно приличных и подъёмных по цене за одно занятие), где мне дали бы нужное. Видать, не слышали местные о том, что клиент всегда прав и деньги не пахнут.

Оставались две альтернативы, и обе не вдохновляли.

Пойти по местам, где учат не за серебро, а за золото? И дорого, и чревато неприятностями. В более дорогих местах моя простецкая рожа едва ли придётся ко двору, да и терпеть чужую спесь... я ж долго терпеть не смогу: не тот характер, чтобы молчать и кланяться. Двойка в харизме соврать не даст.

Пойти по менее приличным местам? Для пущей гарантии потайников привлекая? Ой, не нравится мне такая цыганочка с выходом. Мерлезонский такой балет не нужен народу в моём лице. Потому как у потайников меня, конечно, подучат и даже со скидками, только вот влезать в долги к ним и смещаться от работы с в сторону службы на мне не улыбается. Покатиться с горки вниз всегда легче и быстрее, чем потом карабкаться обратно. А если внизу ещё и болото...

С другой стороны, не мог ли я пропустить какую-то возможность? Путей решения проблем почти всегда больше, чем два или три. Просто не все пути видны сразу. В общем, думай, голова, картуз куплю.

Что я мог пропустить?

О. Точно. Голова, да ты у меня прям умница!

Полноватая, но вполне симпатичная дама в самом аппетитном возрасте как-то даже преувеличенно широко распахнула серо-синие глаза:

— Вообще везде отказали?

— Вообще. Ну, кроме тех школ, на которые мне серебра не хватит и куда я сам не пошёл.

— Так чего ты от меня хочешь?

— Гильдейские про своих знают больше. Вот я и пришёл к вам, прямо в филиал. Помимо ветеранов, которые учат в боевых школах, наверняка есть и такие, которые не захотели возиться с шумной толпой юнцов и юниц, но могут давать частные уроки. Или принимать оплату не только серебром.

— Это как, например?

— Ну, я неплохо умею наводить порядок в доме магией. И еду готовить. Кроме того, я работаю перепечатником и могу добыть даже довольно редкие тексты с дисконтом. В общем, есть варианты.

— Знаешь, мне как-то странно это всё слышать. Ты вроде парень старательный и выдержанный не по годам, почему же тебе отказывали в боевых школах?

— Да кто их поймёт? — довольно симпатичная, даром что насквозь простецкая, физиономия парня скривилась (не по-детски) и снова вернула невозмутимость (опять же не детскую). — Для одних я молод, для других — перестарок, третьи вообще не снисходили до объяснений... кто-то, возможно, просто магов не любит и учить не хочет... я ж не менталист, мысли не читаю.

— А что ты делаешь? Ну, как маг?

— Да много чего. В основном иллюзии, включая плотные. Но могу тяжести двигать, могу огонь и лёд вызывать, землю раздвигать. Кое-чем боевым тоже владею.

— Кое-чем?

Недолгое молчание. Серьёзный взгляд снизу вверх.

— Я не прочь ответить, — выдал наконец парень (пареньком или там мальцом его называть даже в мыслях как-то не получалось). — Но прежде всего хочу уточнить. Я сюда пришёл не вербоваться, а чтобы помощь найти в своём деле. Вы мне поможете? Да, нет? А то в одной школе, что под вывеской звезды и наковальни, меня заставили битый час всякие упражнения делать и кругами бегать, прежде чем объявить, что мне нужна развивающая алхимия и целитель золотой звезды, лучше не одной. Дельный, конечно, совет и очень правильный — но практичность его сомнительна.

— Почему же?

Вздох.

— Я вам серебряк отдал, уважаемая, не для того, чтобы приятно с вами поболтать. Моё время тоже чего-то да стоит, перестаньте его тратить. Вы можете мне помочь?

— Чтобы помочь, мне нужно знать больше.

— Понятно. Всех благ.

— Постой! Да постой же!

Ещё один вздох. Навострившийся было на выход парень развернулся обратно и молча посмотрел на тётушку Ло, как её звали многочисленные знакомые.

— Подойди, пожалуйста.

— ...

— Да что ж ты упрямый такой! Чисто ёж.

— Это всё, что вы имеете мне сказать?

— Нет! Слушай, я понимаю, что ты молод для полноценного вступления в гильдию, но у нас есть некоторые льготы для перспективных кандидатов. Мы иногда даже поручителями выступаем при выдаче займов на ускоренное...

— Сразу нет. Никогда и ни под каким соусом.

— Да почему?

— Потому что любой заём, включая заём на обучение — это ярмо на шее заёмщика. Да, какую-то пользу он может получить тоже, но мир устроен так, что заимодавец получает больше. Всегда. Потому что отношения заёмщика и заимодавца неравноправны по определению. А я вступить в неравноправные отношения на позиции должника хочу меньше, чем в дерьмо вляпаться. От дерьма отмыться проще.

Тётушка Ло моргнула. Не то чтобы высказанное показалось ей чем-то новым, но в исполнении парня лет девяти...

Явно не по росту у него гордыня!

— Сбил ты меня с мысли, — пожаловалась она. — Договорить не дал. Я к чему вела-то? Прийти в боевую школу с улицы и прийти в неё же с рекомендацией от гильдии — это совсем разное. Но чтобы тебе рекомендацию дать, я должна убедиться, что ты действительно перспективен, понимаешь?

— Так вам магию показать?

— Да. Желательно боевую, конечно.

— Прямо здесь? — искреннее недоумение пополам с насмешкой.

— Ну... подожди ещё немного, я подмену вызову. А потом на полигон спустимся.

Спустя несколько минут тётушка Ло изменила своё мнение насчёт гордыни клиента. Учитывая одни только его невидимые диски, рассекающие укреплённые сталью манекены, как соломенные (очевидно, какая-то вариация Ножа Мага или Призрачного Лезвия), этот Вейлиф мог считаться ровней благородному того же возраста. Ну, может, не совсем, но близко к тому. Очень.

И это выглядело странно.

— У кого ты научился... вот так?

— Ни у кого.

— Да быть не может!

— Почему? — Серьёзный, слегка недоумевающий взгляд. — Это же простейшая вещь. Резкий всплеск ауры, направляющий жест — и всё. Влить маны побольше тоже легко. Как выплеснуть воды из кружки и из ведра: ровно одно и то же, если хватает сил ведро приподнять.

— Я... ух. Скажи, сколько тебе лет?

— Восемь. Этой зимой исполнилось.

— А... на какой ты ступени? Прости, что спрашиваю вот так, я даю слово, что без твоего разрешения не скажу никому другому, но... я должна понять!

Новый молчаливый взгляд. И отвернувшись, неохотно:

— На седьмой.

Мысленно добавленное "между десятым и двадцатым" один не сказал, другая же, разумеется, не услышала. Однако этот самый один начал всё острее жалеть, что ослабил Хитрейшую Мимикрию для этого разговора. В кои-то веки быть принятым всерьёз оказалось... неуютно.

И чем дальше, тем неуютнее.

— Уже?! Как давно ты принял судьбу?

— Да в чём дело?

— Об этом обычно не треплются в тавернах, — машинально оглянувшись, тётушка Ло понизила голос, наклоняясь поближе, — но уж в гильдии знают. Да, принять высокую, а то и высшую судьбу — очень хорошо, иметь жребий восьми рук или даже больший — ещё лучше. И всё же на длинных подъёмах лучше всего не начинать повыше. Лучше всего — начинать пораньше... и карабкаться быстрее. Если ты взошёл на семь ступеней за год, то вряд ли больше, чем спустя ещё год найдёшь тропу. А выйдешь на развилку, может статься, ещё до того, как борода в рост пойдёт...

— Это плохо?

— Что ты, наоборот! Это настолько хорошо, что... я даже завидую. Я-то судьбу приняла в девять без малого, что считается раньше обычного, тропу нашла за три года, что тоже быстрее прочих. На развилку вышла аккурат в двадцать два. Но по нашим, гильдейским меркам я просто мышка серая, у нас таким мало кого удивишь. А вот ты... надо показать тебя главе. Нельзя растрачивать такой талант! Займ напрямую из средств гильдии, без переплат, только лучшие наставники, может, ещё и доступ к библиотеке боевых чар стоит дать. Иначе просто... эм... какая-то я сегодня рассеянная. Напомни-ка, о чём мы говорили?

Почти беззвучный вздох.

Возвращение работы Хитрейшей Мимикрии к обычным настройкам оказало эффект моментальный и даже в чём-то жутковатый. Словно каким-нибудь Конфундусом шарахнуло. При внимательном взгляде на процесс вдобавок почти удалось уловить те струнки в магическом теле моей визави, которые ослабли, перестав звенеть на тонкой восторженной ноте. Причём струнки эти предсказуемо концентрировались в районе головы и более того: мозга. Хотя раскидывали отзвуки по всему телу.

Вот и новые идеи для ментальных чар подъехали. Только что-то оно совсем не радует...

— Я просил помочь устроить меня к частному наставнику для тренировок телесных. И вы хотели дать мне рекомендацию от гильдии.

— А? А, ну конечно. Уф. Точно хотела?

— Да. Я же показал свою магию, как вы просили. Значит, стоящий кандидат.

Тётушка Ло потёрла левый висок.

— Уф. Ладно. Раз уж я всё равно передала дежурство — пойдём, покажу тебя одному старому пеньку. Но с тебя ещё серебрушка.

— Вот. И ведите.

Старым пеньком оказался вполне крепкий на вид, ещё не полностью седой, высушенный до звона, высокий брюнет с тростью в левой руке и стеком в правой. Стоя посреди того, в чём я без труда узнал компактную версию спортивного городка, он следил за четвёркой разновозрастных и разнополых детей.

Ну, как детей? Старшая тянула лет на пятнадцать, как Мокрица, только совсем другие пятнадцать: сытые, резкие, словно скульптором вылепленные. Только здесь роль скульптора сыграли регулярные занятия на протяжении целого десятилетия (а скорее и того больше). Стоя в боковой стойке с прямым клинком вроде китайского цзяня в левой руке и с кулачным щитом в правой, она с равномерностью хорошо смазанной машины делала повторяющиеся выпады. Шаг — выпад — отшаг на исходную, шаг — выпад — отшаг, примерно секунда на весь цикл.

С каждым таким выпадом на плотной циновке, свободно висящей в десятке шагов от неё, появлялся очередной узкий разрез. Причём эти разрезы складывались в сложный звездообразный узор, а сама циновка почти не колебалась. Я бы оценил силу и эффект атаки Рассечением в её исполнении как примерно равные моему Мистическому Заряду... после усиления до первого круга.

Впрочем, эта юная красавица явно не ударную мощь нарабатывала, а точность с чёткостью.

Неподалёку парнишка чуть помоложе и в похожем свободном наряде, открывающем руки до середины плеч, ноги до середины бедра и середину торса, тренировал перекаты. Примечательно, что сухой песок под ним в процессе почти не приминался... да и к телу не лип. Но парень всё равно морщился. Что-то его в собственной технике не устраивало. Может, он хотел, чтобы следов на песке не оставалось вовсе?

Третья и четвёртый, похожие так, как только могут походить друг на друга разнополые близнецы десяти лет, по очереди выполняли одно и то же упражнение: подпрыгнув, повисали на руках на первой перекладине горизонтальной лесенки рукохода; тут же изгибались, складываясь пополам и цепляя следующую перекладину тыльной стороной стоп; разжимали руки, разгибаясь и с размаха зацепляясь ими уже за третью перекладину, а стопы вытягивая; снова изгибались, цепляя ногами четвёртую перекладину — и так до самого конца лесенки, в хорошем и ровном темпе, явно не испытывая особых затруднений.

Не менее шестёрки в ловкости у обоих. А скорее восьмёрки. Иначе не представляю, как можно так навостриться. Лесенка рукохода-то нарочито неровная, с плавающим положением перекладин, причём брюнет своим стеком не ленится передвигать перекладины вправо-влево прямо в процессе упражнения (перекладины не закреплены жёстко, больше похожи на перемычки меж двух зубчатых планок). В общем, заучивание не пройдёт, надо подстраиваться на лету... но близнецам хоть бы хны. Рассчитывают расстояния и усилия в точности и без видимых запинок. И дыхание у обоих ровное!

Прям зависть берёт. Я такое не повторю даже в Паучьем Прикиде. Нет во мне нужной степени гуттаперчевости, не изогнуться мне разом и так сильно, и так свободно.

Наше с тётушкой Ло появление вызвало примерно столько же внимания, сколько пролёт мухи. Как будто. На деле нас прекрасно заметили все пятеро, причём полуседой — первым и до того, как мы вообще показались на глаза. (Другое дело, что колебания аур, по которым я это определил, проявились только у четвёрки младших. Но не мог же их наставник оказаться менее внимательным, чем подопечные? Не мог. Значит, высокоуровневые ребята, хотя бы некоторые воины, могут в аурную маскировку. Запомним...) Но долго изображать полное равнодушие хозяева не стали. Всего лишь минут пять-семь пришлось постоять у входа незваными гостями, после чего близнецов отправили бегать кругами по песчаной дорожке, образующей периметр частного спортгородка, а "старый пенёк", полуобернувшись, молча указал стеком на нас и на место в паре шагов от себя. Дозволил, сталбыть, приблизиться и слово молвить.

Мне всё больше нравится этот тип!

Ну, мы и приблизились. Первой тётушка Ло, на шаг слева-сзади — я. Остановившись чуть дальше, чем указывал стек, моя представительница коротко и неглубоко, но почтительно поклонилась, а я повторил её жест, стараясь соблюсти всё вплоть до длительности.

(Да, книгу по общему этикету я тоже прочитал и усвоил... правда, в нюансах всё равно плаваю).

— Тихого неба вам, почтенный Тарус.

— И тебе, уважаемая. С чем пожаловали?

— У юного Вейлифа есть к вам просьба, почтенный, которую поддерживаем я и гильдия.

(Ещё одна мудрость из книги по общему этикету. Тётушка Ло могла использовать несколько форм: например, "поддерживаю я" — это сугубо личное, "поддерживает гильдия" — ровно наоборот, мнение тут чужое, а говорящий просто ретранслятор всеобщей воли, "поддерживает почтенный Такой-то" — опора на чужой личный авторитет. "Поддерживаем я и гильдия" можно распаковать как "выступая представителем гильдии Жезл и Кинжал, я полагаю это желательным".