Сквозь страх

8-30

Получилось.

10-30

Кажется, я так и заснул с открытыми глазами? Потому что не помню, чтобы проснувшись, открывал их. Солнечный Свет за окном разогнал черноту Изнанки окончательно, и при ярком солнце все ночные страхи казались делом прошлым и давно минувшим. Казались, но недолго. Достаточно было снова взять в руки телефон. За примерно два часа, которые я проспал, от Светы не было звонков.

Страхи вернулись.

Ощущение своей полной бесполезности — тоже.

По квартире витал никотиновый дух, и я вспомнил, что перед сном нахально курил в квартире, сидя на подоконнике. Я давно об этом мечтал. Когда мы покупали эту квартиру, одной из вещей, которые мне в ней понравились, были подоконники. Широкие, я бы даже сказал, огромные, так контрастировавшие с узенькими и убогими, которые украшали нашу предыдущую квартиру в старой панельной "хрущевке". В шутку я говорил Свете, что однажды она уедет в отпуск или просто в гости, а я буду сидеть ночью на подоконнике, курить и пускать дым в окно.

На тот момент я уже год, как бросил. Мы все пытались зачать ребенка, и оба хотели свести к минимуму вредные воздействия вроде алкоголя или никотина. Ну и конечно же курить в квартире Света бы мне не позволила, и тот факт, что в воздухе витали остатки сигаретного запаха был лучшим свидетельством моего одиночества.

Тик-так. Я снова слышал биение секундной стрелки у меня в голове.

Почему она не позвонила? Сколько вообще времени должны длиться роды? Мне вспоминались рассказы и тех, кто родил часа за два, и тех, чьи мучения длились по 12 часов.

Я накинул куртку и пошел курить на улицу, оставив в квартире открытыми все окна и взяв с собой телефон. Да, Света сказала не звонить, но я не был уверен, что смогу удержаться.

10-45

Не смог. Позвонил. Послушал длинные гудки.

Позвонил еще раз. Снова послушал длинные гудки.

Отправил глупую смс с текстом "Как ты там?"

Скурил еще сигарету. Пошел гуглить длительность родов и родовые процессы.

11-30

Лучше бы не гуглил. Стало только страшнее, и чувство бессилия придавило меня к земле еще сильнее.

Вспомнил, что не звонил никому: ни светиным родным, ни своей маме. Что никто еще не в курсе происходящего. Позвонил всем. Рассказал. Тесть велел держаться, не паниковать, и тут же сообщить ему, как только внук появится на свет. Моя мама же развила кипучую деятельность. Медик-пенсионер — это как полковник запаса. Вроде и не на службе, а связи такие, что при желании может устроить небольшую революцию, просто сделав пару звонков. Маме потребовался всего один: она позвонила своей давней подруге, главврачу седьмого роддома, которая в свою очередь позвонила в "четверку", навела там шухер, а заодно и навела все необходимые справки, дав подробную и емкую обратную связь.

Обратная связь, правда, не радовала.

— Раскрытие идет медленно, а ребенок уже достаточно давно без вод.

— Это сильно плохо?

— Не хорошо.

— Не хорошо или плохо?

— Не хорошо. Чем дольше ребенок без вод, тем больше вероятность осложнений.

— Каких?

— Многих.

— Что можно сделать?

— Тебе — ничего. А там — делают все, что могут.

И еще пара сигарет, чтобы заглушить проклятое тиканье.

12-00

13-00

14-00

Кончились сигареты. Кончился грязный пол — я тщательно перемыл всю квартиру, уделив особое внимание будущей детской. Кончились непропылсошенные ковры. Кончился мусор в пылесосе.

Не кончались только секунды в цинках проклятого пулеметчика, упорно продолжавшего пытаться изрешетить меня ими. Для меня время обрело облик, оно злобно скалилось мне в лицо жуткой пастью королевы. Время — мерзкий и неуязвимый ксеноморф.

14-30

Я вспомнил, что не завтракал. Открыл холодильник, и вспомнил, что не хочу есть.

14-35

Зазвонил телефон. Зазвонил той мелодией, что стояла у меня лишь на одного человека.

Я взял трубку, но не смог ничего сказать, в горле пересохло, в ушах звенел маятник. А трубка заговорила со мной сразу двумя голосами.

Первый, такой родной, но такой усталый и измученный, сказал:

— Мальчик. 3100. Безумно милый.

А второй, незнакомый, но самый желанный на свете, сказал что-то неразборчивое. Что-то среднее между "Вя", "Уа" и "Гы".

И вот тогда тиканье смолкло, я вернулся на маятник и снова несся от "тика" к "таку" вместе с ним. А где-то в десятке километров от меня сказали громкий "тик" новые часы. Часы моего сына.

Эпилог.

Стас получил 9 баллов из 10 по шкале Апгар. Здоровенький, крепкий малыш.

В четыре месяца с небольшим, то есть на пару месяцев раньше средней нормы, наш кроха впервые пополз. Доктора в детской поликлинике восторгались: "Какой любопытный и общительный малыш!" Но только мы со Светой знали правду, почему он родился почти на месяц раньше срока, почему растет несколько более крупным, чем его сверстники, и почему активнее знакомится с внешним миром, чем другие дети.

Он стремился поскорее познать мир с одной лишь целью: побыстрее вырасти и стать сильнее, чтобы защитить свою маму от того, что они оба, будучи еще частями одного целого, видели в Изнанке. Впрочем, это лишь моя гипотеза.

Мы не говорили об этом. Света так и не рассказала мне, что пришло к ней в этой тьме, но пару раз за последние полгода я просыпался от того, что она ворочалась в кровати и едва-едва разборчиво шептала: "Мертвы... Они все мертвы... Все... Дети... Все..." Я гладил ее по плечу, и она утихала, а на утро на ее лице не было и следа о приснившемся кошмаре. Она не прошла Изнанку, но все-таки победила свой страх. Сумела загнать его туда, откуда липкая тьма вытащила его.

Женщины в принципе сильнее нас, мужчин. У них, как писал Вербер, скелет внутри, поэтому они испытывают боль, гнутся, но не ломаются, пока этот стержень остается неповрежденным. А у нас скелет снаружи, подобно хитиновому панцирю муравьев. Поэтому внешне мы кажемся сильнее и выносливее, более стойкими к ударам судьбы. Пробить этот панцирь не так просто, но если сделать это — нам конец. Та зараза, что попадет под панцирь, распространится по всей душе и уничтожит ее, и я не могу забыть тот хруст, с которым королева пробила мой череп.

Я не кричу по ночам. Кричать мне хочется днями. Изнанка вытащила мой страх из-под сердца, выкормила, выпестовала, дала набраться сил, и с этим ударом вложила его в мою голову.

Мы не говорим об этом. Мы живем вместе, мы спим вместе, мы вместе воспитываем чудесного малыша, который наверняка вырастет настоящим мужчиной — сильным и не боящимся ничего на свете. Но между нами — глубокая трещина, из которой поднимаются протуберанцы черного тумана.

Я учусь с этим жить. Получается плохо.

Каждый день какие-то мелочи напоминают мне о моей бесполезности и бессилии. Я вижу их в каждом светином взгляде, брошенном на меня, когда у меня на руках малыш плачет, а перебравшись к ней — перестает. В глубине души я уверен, что она так не думает, но эта самая глубина души — слишком глубоко. А на поверхности — только страх оказаться бесполезным.

А еще я жду продолжения франшизы. И, кажется, я знаю, кто, а точнее — что, поможет мне начать новую главу моей жизни. Последнюю главу.

Сентябрь 2015 года.

Спасибо Ане Михайловой за неоценимую помощь в финишной обработке рассказа, а также за ее тепло и поддержку.

P.S. Для интересующихся — хронология "Годвилльского цикла":

1) "Черный маг Василий Ложкин, или как меня затянуло в "Годвилль"

2) "Василий Ложкин и неудачное колдунство"

3) "Там, где правит Рандом"

4) "Кривая лапка Енота"

5) "Сквозь страх"

6) ......

1