Баба-Яга на договорной основе

Кощей вкинул руки в примеряющем жесте, всем своим видом выражая сочувствие, казалось даже его белоснежные, открывшиеся в улыбки зубы, сожалели о содеянном.

— Да, пока помню, — Кощей посмотрел на моих спутников, — по мосту твоим сопровождающим не пройти. Он у нас, мост, так сказать, только для особенных, вроде меня, тебя, лешего, кикиморы, даже Василису через раз пускает, а уж твоего заграничного принца и вовсе сбросит, как потенциального шпиона. Может тебя клубок еще и потому окольными путями повел, что ты не одна была?

— И что мне с ними делать? Тут бросить?

— Тут не надо, — Кощей энергично замотал головой. — Сдается мне, они запросто мог дуб на дрова спилить, с их неутомимой жаждой подвигов с них станется. Был бы принц один, еще можно было бы понадеяться на его здравый смысл, но вкупе с богатырем. Кажется, он окончательно подпал под его влияние и проникся духом бескорыстного служения добру.

— Вот это и пугает. Мы с тобой вроде к добру никак не относимся.

— Не в классическом определении этого слова, — согласился мой собеседник.

— Послать куда-нибудь их тогда? Алеша хотел с Тугарином Змеевичем сразиться, может сказать, что самое время для этого подвига?

— А чем ему Тугарин то не угодил. Нет, я согласен не самый приятный тип, но должна быть какая-то причина?

— А он говорит, что Тугарин тот злодей известный и потому он должен с ним сразиться, иначе он не может к Илье в ученики идти.

— Что-то в этих рассуждениях есть, — задумчиво протянул Кощей, чем поверг меня в шок, от него я никак не ожидала такого подхода к оценке добра и зла. — Конечно, не совсем хорошо жертвовать Тугарином ради общего спокойствия, но с другой стороны, чем-то или кем-то всегда приходиться жертвовать, почему бы и не Тугарином. Все равно ничего путного не делает. Так, что можно и отправить их двоих на сей славный подвиг.

— Почему двоих? Ты и принца хочешь втянуть в наши внутренние разборки?

— А что с ним делать? Сам сюда приехал, пусть сам и отвечает.

— Он, между прочим, мой верный рыцарь, — обиделась я за принца. — И в отличие от многих сразу же мне помощь предложил и прекрасной дамой назвал, а не старухой. Так что я против того, чтобы ради всеобщего блага жертвовать единственным знакомым мне принцем. Может это мой шанс, года через три свое счастье обрести.

— Сомнительное счастье...

— Какое есть. А на чужое богатство не зарься.

— И что ты мне предлагаешь?

— Домой его спровадь. Сам придумай как, ты же у нас тут умный, — съязвила я, помешав Кощею возмутиться.

— С этим договорись, того отвадь, третьего спровадь. Что-то слишком много поручений для меня одного — проворчал Кощей. — Удружил папенька как всегда.

— Родители они такие, — согласно вздохнула я, и тут меня поразила очень неприятная мысль. — А как же я?

— Что именно ты как?

— Ты сейчас этих красавцев заберешь, а я как потом домой добираться буду? Ступы у меня тут нет, кони не мои, Горыныч далеко, а пешком я до конца года избушку искать буду, по местным то дорогам, да без карты местности.

— Вообще тут до твоей избушки не так уж далеко, прямо верст сто, дня за два за три дойдешь, максимум за четыре. Да и дорога есть. Не шоссе конечно, но нормальная проезжая дорога. Хотя можно и Сивку-Бурку позвать или Серого Волка. На выбор.

— Да я смотрю тут вообще все удобства для путешественников. И пеший туризм, и конный, и экстремальный. Красота. Может агентство откроем туристическое для таких как я? — моим ядом, наверное, можно было отравить пару царств, но Кощей и бровью не повел.

— Сивка-бурка быстрее будет, а Серый Волк спокойнее. Так что ты как предпочитаешь, быстро или в хорошей компании? Я бы посоветовал коня, как более привычный способ передвижения. Сама знаешь как вызвать. Встанешь, топнешь и крикнешь: Сивка-Бурка, вещий каурка... Ну и далее по тексту.

— Так этот Сивка у меня же в конюшне на дворе и стоит, — вспомнила я свой первый день знакомства с хозяйством.

— Стоит, иногда. Иногда гуляет, когда ему скучно становиться.

— Ты еще скажи, что Серый Волк у меня периодически под избушкой ночует.

— Этот вряд ли, он за личную независимость от всего. Идейный. А вообще функции бабы-яги они же шире по своей сути, чем поедание мимо проходящих дураков и помощь потерявшимся царевичам. Правда с того момента как местная Яга сбежала, многое забылось. Сама понимаешь, она записей или мемуаров о своей деятельности не оставила. Мы кое-что смогли вспомнить, но картинка все равно не полная. А с контрактника какой спрос? Ему бы свое отслужить, да на свободу. И хорошо если три года от звонка до звонка, а то у многих нервы много раньше сдавали и нам приходилось их ликвидировать.

— Может вы меня уже ликвидируете?

— Не можем, ты пока повода не давала. Да и вообще, на мой взгляд, ты не плохо справляешься. Думаю, ты тут все три года отработать можешь.

Я вспомнила до сих пор преследующие меня ночные кошмары, в которых я падала с огромной печки и попадала в лапы петуха, с говорящими зеркалами вместо глаз, тошнотворный страх перед землетрясением, испытываемый каждый раз, когда избушка решалась размять ноги, огород, с которым я не знала, что делать, ступу, после использования которой неделю болели руки, и орущих под окном с утрам пораньше прохожих, умножила все это на три года и с тоской вспомнила маленький уютный офис на окраине города и милого шефа, вопящего на подчиненных не чаще раза в неделю, дружелюбный коллектив, перемывающий косточки строго в обеденный перерыв, и полное отсутствие поклонников. Больше всего на свете мне хотелось вернуться туда. В скучную обыденную жизнь современного города 21 века.

— Да уж, три года это я запросто, — пробормотала я, направляясь к Митрофану, чтобы он пустил меня на мост и, предоставляя Кощею разбираться с остальными проблемами в лице трех представителей разных культур и цивилизаций.

Мост оказался прозрачным. Был он натянут между Зеленым Дубом и Вечным Деревом на острове Буяне, прямо над морем, и чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, был, как я уже сказала, прозрачным. Чем дальше, тем все больше ночных кошмаров мне обеспечено, думала я, хватаясь за еле видимые перила и делая первый шаг над пропастью. Митя мне любезно объяснил, что и каждый ступающий на мост становиться невидимым и потому не стоит опасаться каких-нибудь проплывающих мимо кораблей, никто в меня из пушек палить не будет. Обрадовал, одним словом. Подо мной шумело море, по-осеннему неспокойное, темное, высоко в небе летали птицы, в которых я не разбиралась и чайку от какого-нибудь буревестника точно бы не отличила, за мной возвышался неколебимый дуб и сверкала на солнце златая цепь, рядом с которой Кощей вел переговоры о войне и мире, доме и ратных подвигах, с брошенными мной товарищами (хотя может они вообще просто о погоде болтали или спорили на философские темы, мне было уже не слышно), где-то в далеком и туманном впереди меня ждало еще одно дерево, со своим паноптикумом, подо мной ненавязчиво раскачивалась многократно воспетая звездная тропа (оказывается у моста тоже было имя) и вся моя недолгая жизнь яркими картинками проносилась перед моими глазами, пока я стояла мертвой хваткой вцепившись в веревки и уговаривая себя шагать. Каюсь, грешная, читая в отрочестве своем приключенческие книги, я черной завистью завидовала всяким юным капитанам и их не менее юным сестрам смело пускавшемся навстречу опасностям, и мнилось мне, что я не хуже Тарзана могу укрощать пантер и слонов, и уж точно красивее его в пальмовой юбке смотреться буду. Завидовала я и героям занесенным волей богов и рока в древние и параллельные миры и всегда возмущалась, что в основном туда заносит мужчин, которые лихо машут мечом и спасают принцесс от троллей, и думалось мне, что если бы мне посчастливилось быть на их месте, то я бы тотчас же очаровала красотой своей неземной самого главного рыцаря и по совместительству короля, вызвала бы зависть своей красотой, умом и очарованием у всех эльфиек, и повелевала бы стихиями, потому как непременно была бы еще и великим магом. Потому как невозможно не восхищаться мной. А в итоге я стою над морем и единственному встреченному мной принцу на меня глубоко плевать. Он вообще за время нашего путешествия больше всего рад был, когда с Алешей оружие обсуждал. Хан этот печенежский, архонт, вместо того, чтобы пасть к моим ногам и клясться в вечном мире и обещать горы золотые, вообще войной угрожать начал, а единственная внушённая мной любовь явилась побочным явлением колдовского действа. То есть и колдовать я тоже нормально не умею, что уж тут о стихиях говорить. Местный красавец счастливо женат на местной же красавице, а меня использует в своих политических играх, и единственный кто ко мне относиться просто по-человечески и ничего от меня не хочет, это трехголовый звероящер, размером с хорошую такую гору, да еще и богатством в отличие от других таких же летающих ящериц не обладающий. Видимо в этом мире только у Газпрома мечты сбываются так как надо, а не наперекосяк. Мечты, мечты, в чем ваша сладость? И где были мои мозги. Нет, кончено всегда можно попытаться утешить себя тем, что могло быть и хуже, и что кому-то в этот момент определённо хуже, чем мне. Попытаться можно, но вот утешиться вряд ли. У меня не получалось. Медленно, с грацией гусеницы, которой в принципе не суждено превратиться в бабочку, передвигаясь по мосту, я пыталась представить себе всех тем, кому сейчас хуже, чем мне, но волны, словно специально старающиеся лизнуть мои ноги, как если бы не подозревали о разделяющей нас преграде, сильно мешали мне сосредоточиться на чужом горе. Наряду с картинками моей жизни, мелькающими у меня перед глазами в буквальном смысле. Когда Митрофан сказал, что переход по мосту на Остров Буян некоторым образом символизирует переход из одной жизни в другую, и потому сопровождается, воспоминаниями о былых свершенных делах, равно плохих и хороших, я думала, он так шутит. С такой работой еще и не такое чувство юмора приобретешь, целый день туристов развлекать. Оказалось он не шутил. Оказалось он просто не рассказал мне подробностей. Оказалось, что воспоминания о каждом свершенном до этого момента в жизни шаге, встают перед тобой в виде картинок с каждым свершаемым по мосту шагом, начиная с момента рождения. При мысли о том, что мне придется шагать по этому мосту тридцать лет, прежде чем я достигну цели, меня прошиб холодный пот. Но по совету того самого Дейла, который Карнеги, я решила во всем искать хорошее и уверенно заявила себе, что через полтора года смогу повернуть назад, и как раз к окончанию срока контракта вернусь к избушке. И что пока я шагаю по мосту, Кощей не сможет мне навязать своих прочих дел. Немного помогло. И дальше я поползла немного быстрее.

Ах, это чувство полета над бездной, дикий восторг, упоением ветром. Чувство полета и власти над миром. Чувство свободы, не знающей рамок. Пока не грохнешься и не разобьёшься. Я не буду думать об обратной дороге, твердила себя я, слезая с моста на широкую ветвь незнакомого и очень высокого дерева, не зная, сколько времени спустя, с момента первого шага над морем. Может день прошел, а может и все тридцать лет. То, что за все время моего пути солнце ни разу не село, еще не было показателем времени, как я недавно узнала на личном опыте. Усталость ощущалась, но не была чрезмерной. Запутавшись во всех этих особенностях и порядком подустав от событий последних дней, спустившись с дерева (благо там была веревочная лесенка), я свернулась калачиком в густой траве и заснула.

Проснулась я потому, что солнце светило мне прямо в глаза, заставляя вынырнуть из мира грез. Рядом кто-то негромко переговаривался, шуршал в траве легкий ветерок, и пахло яблоками. "А, мы на даче", — лениво подумала я и потянулась. Глаза открывать не хотелось, и я просто прислушивалась к окружающим меня звукам, пытаясь разобрать недалекий разговор и уловить запах шашлыка — непременного атрибута всех дачных поездок. Но шашлыком не пахло. Да и других обычных для дачного поселка шумов слышно не было: ни далеких криков детей, ни громких переговоров соседок, ни шумной поступи инспекции грядущего урожая. "А почему я на даче?" — мелькнула в моей голове вялая мысль. "У нас вообще нет дачи. Откуда я знаю, как должно быть на даче, если я там никогда не была? Я вообще где? И хочу ли я знать этот ответ?". Как я не пыталась остановить свой мыслительный процесс, но он вырвался на свободу и теперь несся вперед неудержимый как лавина и такой же безжалостный, оставив меня, в конце концов, погребенной под обломками осознания. Буян. Красной лампочкой зажглось в моем мозгу, и я тихо застонала. Теперь мне полагалось найти говорящую птицу и убедить ее нанести визит царю Берендею. Я открыла глаза и увидела огромное яблоко. Оно висело на ветке прямо надо мной и было таким красивым, таким красным и аппетитным и так одуряюще пахло, что моя рука сама потянулась к нему, чтобы сорвать, а рот немедленно наполнился слюной, хотя я никогда не любила яблоки.

— Я бы на вашем месте не стала этого делать, — раздался откуда-то сверху приятный женский голос. — Это яблоко своего рода праматерь всех яблок на земле, сорвете его, и все яблоки исчезнут.

— Как это? — моя рука замерла на полпути, но так легко сдаваться не собиралась.

— Так это ведь мировое древо. Прообраз всех деревьев на земле. И плоды его прообраз всех плодов на земле. Так что, сорвёшь с него что-нибудь, оно навсегда исчезнет.

— Так что, эти плоды вообще есть нельзя?

— Можно, когда сами на землю упадут. Но я, сколько тут живу, еще ни разу такого не видела.

— Нда, — я опустила руку и села, постаравшись поудобнее устроиться на каком-то камне, рядом с которым я спала.

— О, Алатырь нашла, бывает же, — восхищенно присвистнули сверху.

— Кого нашла? — я снова поерзала, устраивая свою пятую точку с максимальным комфортом.

— Алатырь камень, — весело пояснили сверху. — Он у нас вроде как центром земли считается. Кто его найдет у того любое желание сбудется. Но к тебе это не относится. Ты же вроде как Баба-Яга, если я не ошиблась. А Баба-Яга исключение из правила.

— Причем вечное, — зло пробормотала я, когда мои надежды в очередной раз были разрушены незнакомой собеседницей.

— А что есть желания? — сочувственно поинтересовался все-то же голос. — Кстати, там внизу еще змей должен быть. Ты если его увидишь, не пугайся, он только с виду страшный, а так душа-человек, — при этой новости я нервно оглянулась, но змея не увидела. — Он в основном тут для охраны камня и дерева. Не поверишь, сколько охотников до желаний каждый месяц вылавливаем. Ничто их не останавливает. Вот уж действительно охота пуще неволи.

— Да уж, сложная у вас жизнь.

— И не говори. С тех пор как настоящая Баба-Яга сбежала, все наперекосяк пошло. Герои совсем от рук отбились, что хотят, то творят, никакого сладу с ними. И ладно бы с врагами да злодеями бились и девиц спасали, а то все норовят по миру попутешествовать, да найти того, кто всех желания вмиг исполнит.