"Камень Богов"

— Не сомневайся, Роющий Пёс, это серьёзные люди, понимающие, что и зачем они делают, — засуетился старик, выдавая свою заинтересованность. Тебе крупно повезло. Сейчас такие времена, что достойной оплаты не дают даже за самую тяжёлую и опасную работу. А эти люди тебя не обманут.

— Зачем плохой место? — Дигахали была неприятна подобострастность, с которой старый йонейга-охотник выполнял поручение своих соплеменников.

— Ссгина — злой дух. Выдры заставят его идти, куда нам нужно.

Охотник припомнил слухи об этом племени, ходившие среди детей леса. Большинство сплетен не имело под собой никакой реальной основы, в этом он сам имел возможность убедиться, прожив среди Выдр немало времени. Но кое-кто утверждал, что у Выдр есть тайный тотем — Ссгина — загадочное существо, обитающее в диком лесу. Говорили и про человеческие жертвоприношения и про то, что пьющие кровь Злого духа воины племени, впадают в безумие и не знают себе равных в бою.

— Зачем моя? — Спросил он, решив сразу узнать свои обязанности в предстоящем деле.

Манфред был неглуп и сразу понял, что охотник уже согласился, но для приличия изображает раздумья:

— Мы солдаты, а не следопыты. — Ответил Манфред. — Кто-то должен вести нас по лесу. К тому же, я не доверяю Выдрам. Они неплохо понимают наш язык, но мне необходимо знать, о чём они говорят между собой.

— Моя стоить много. Аджила нет. — Твёрдо сказал Дигахали, чувствуя запах, исходивший от одного из йонейга.

— Вот поэтому Джис рекомендовал нам тебя. А что касается заработка, — Манфред окинул взглядом небогатое снаряжение охотника, — и спросил: — Сколько ты можешь нести железных наконечников для стрел?

— Многа.

— Когда доведём Ссгина до нужного места, заберёшь столько, сколько сможешь унести. А, пока возьми вот эти, — он кивнул одному из спутников. Тот достал из большой чересседельной сумки горсть новеньких острых наконечников и, не считая, протянул охотнику.

— Моя после работа. — Гордо отказался он.

— Бери. После работы дадим ещё.

Стараясь не коснуться руки йонейга, Дигахали взял наконечники, на ощупь оценил качество работы, и бережно спрятал в складки одежды.

— Поедем на лошадях, — сказал Манфред, — приходилось ездить верхом?

Охотник с достоинством кивнул и, всё же решился задать беспокоящий его вопрос:

— Зачем Ссгина? — И по взгляду старшего понял, что ответа не будет.

Ему подвели пятнистого, немолодого уже жеребца. Один из белых предложил старое, грубо сделанное седло, но охотник вежливо отказался. Он подошёл к коню, безучастно опустившему морду в торбу с зерном и погладил его по спутанной гриве.

— Не бойся, — прошептал он жеребцу, — я уважаю твоих Предков и прошу простить меня за то, что в этой жизни я буду ездить на тебе. Возможно, придёт время, и мой долг оплатят мои потомки, или в следующей жизни ты сможешь проехаться на мне.

Охотник провёл рукой по спине жеребца, отметив, что белые люди никогда не пытались подогнать седло, чтобы оно не натирало шкуру животного. Он вскочил на коня, особым образом устроившись на его широкой спине, как это делают дети леса и почувствовал, что животное радо избавиться от надоевшего седла.

Отряд двинулся через земли йонейга, не сворачивая с наезженной дороги. Обжитые районы вскоре остались позади, уступив место пустошам, изредка используемым как пастбища. Здесь тоже встречались люди, чаще это были сборщики дикорастущих трав или те, кто промышлял добычей дикого мёда. Они старались не привлекать к себе внимания и, завидев всадников, скрывались в зарослях. Охотник чувствовал на себе встревоженные взгляды, которыми они провожали отряд. Причина, заставлявшая одних белых бояться других, ему была неясна, поэтому он обратился с вопросом к старшему.

— В таких местах всегда много всякого сброда, не имеющего ни жилья, ни постоянной работы, — ответил Манфред. — Зато у них вдоволь проблем с законом. Похоже, нас приняли за сборщиков налогов. К вербовщикам они относятся гораздо терпимее.

Только к вечеру всадники углубились в лес, миновав, к этому времени все знакомые Дигахали места и удалившись от всех известных ему племенных охотничьих угодий. В этих землях дети леса никогда не пытались жить осёдло, лишь изредка выбираясь на охоту, никогда не бывавшую обильной. Слишком близка была граница мёртвого леса — многие звери боялись здесь кормиться и растить потомство, кроме кабанов, везде чувствовавших себя вольготно.

Выдры ждали отряд и уже подготовили место для ночлега. Замаскировать лагерь они не пытались — временная постройка из валежника и веток хвойных деревьев была заметна издали. Подвешенный над костром котелок источал запах похлёбки из копчёной оленины.

Манфред покинул своё место во главе отряда, поравнялся с Дигахали и спросил:

— Как мне при них тебя называть? Дигадога, или...

— Звать Пёс, — сказал охотник, а про себя отметил, что этот белый слишком правильно произнёс его имя, но остальное предпочёл сказать на своём языке. Впрочем, Выдры его интересовали гораздо больше. Он внимательно рассматривал обоих, пока всадники приближались к лагерю, и, лишь убедившись, что не был знаком с ними раньше, облегчённо вздохнул.

Выдры встретили йонейга как старых друзей. На Дигахали покосились, мигом признав в нём охотника из не слишком дружественного племени, и отнеслись прохладно, если не сказать настороженно.

— Это Роющий Пёс, — представил его старший, — наш новый помощник.

Имя ничего им не сказало, да и сами они, как выяснилось, пользовались прозвищами, полученными от белых людей. Одного звали Спящая Сова, а другого — Молодой Олень. Оба были очень хитры, что всегда отличало это племя. Они поприветствовали его, как встречают торговцев или случайных прохожих — без намёка на теплоту и радушие. Потом один из Выдр стал усердно хвалить Дигахали на своём языке, а второй принялся с ним спорить, причём каждый из них внимательно поглядывал, как отзовётся на это тот, кого им представили как Роющего Пса. Он усмехнулся про себя таким детским уловкам, и дождался, когда в речи Выдр проскочит слово, схожее с употребляемым в его племени. По счастливой случайности, это было слово "оленина". Он изобразил заинтересованность, повторил, вслед за ними: "оленина" и отправился к костру, вокруг которого уже рассаживались йонейга.

— Я же тебе говорил, что этот Куница нас не понимает, — услышал он за своей спиной.

— Согласен, но проверить было нужно.

— И больше похож на недоумка.

— В самый раз. Такой нам и нужен.

С этого момента Выдры не обращали внимания на Дигахали, но серьёзных тем между собой не обсуждали. Ему не многое удалось узнать. Молодой Олень, несмотря на имя, был старше и опытнее. Спящая Сова почти во всём соглашался с ним, но особой почтительности не показывал. Выдры давно знали Манфреда и называли его между собой Заказчиком. Остальные йонейга их совершенно не интересовали.

Стряпня Выдр оказалась весьма неплохой на вкус. Заставив себя забыть о том, чьи руки касались этой оленины, охотник с удовольствием ел наваристую похлёбку и рассеянно слушал болтовню белых, уже успевших приложиться к своим флягам с огненной водой.

— Как вернёмся, сразу заявлюсь к Марте, — мечтательно протянул вооружённый топором. Он опьянел сильнее своего товарища и, кроме как о женщинах, ни о чём не говорил.

— Если местечко занято не будет, — ухмыльнулся лучник. — Ты думаешь, она ждёт не дождётся, когда ты из поиска вернешься? Да она уже кому-нибудь постель греет.

— А и пусть, — равнодушно согласился первый, — я не в обиде. Зато навыки не растеряет, а то и научится чему.

Лучник расхохотался и сказал:

— Ну, ради этого стоило идти в поиск, тем более что новых заказов пока не было!

Манфред покосился на своих людей и обратился к охотнику:

— Роющий Пёс, а ты что-нибудь знаешь про Ссгина?

Дигахали задумался. Людям из племени Куницы приходилось встречаться с этими чудовищами. Кое-кто даже выживал и рассказывал потом совершенно фантастические истории. Причём, никто так и не смог описать облик таинственного существа. Возможно по этой причине, многие не верили в существование злых духов, хотя детей ими пугали постоянно.

— Есть детский история.

— Расскажи,— заинтересовался старший, — нам всем будет интересно.

Охотник поздно сообразил, что Выдр ему тоже придётся развлекать, но Манфред уже ухватился за возможность послушать сказки детей леса, поэтому пришлось согласиться:

— Хорошо. Но я говорить свой язык.

— Я смогу перевести остальным, не беспокойся.

— В давние времена, когда были только земля, вода, небо и солнце, Махео — Великий Дух Создатель Мира устал от зрелища пустой земли и решил заселить её. Создал он птиц и зверей, рыб и гадов ползучих, птиц, жуков и бабочек. И случилось это в пасмурный вечер, и получились все живые твари серыми, невзрачными, похожими друг на друга. Утром, когда встало солнце, взошёл Великий Дух на высокую гору, окинул взглядом свою работу и очень огорчился. И твари живые посмотрели вокруг и взмолились: "Почему все мы одинаковые? Создатель! Дай нам всем какое-нибудь отличие!" Согласился Махео и сказал: "Я дам каждому из вас то, чего не будет у остальных. Но, вы должны быть достойны моего подарка. Только тот, кто добр, и не творит зла, получит самое лучшее. И стали подниматься звери и птицы на вершину горы. По пути они мешали друг другу, спотыкались и падали. Тогда куница помогла остальным стать ловкими и быстрыми, за это наградил её Махео красивой и пушистой шкуркой и научил лазать по деревьям. Лягушка очень устала, взбираясь на гору, она громко кричала, боясь, что ей ничего не достанется. Великий Дух сжалился над ней и научил далеко прыгать. Жаворонок не торопился, и, сидя в стороне, подбадривал отставших и утешал выбившихся из сил. И за это был награждён звонким голосом и быстрыми крыльями. А выдра хотела обмануть Махео и пробралась к нему раньше всех по воде. Рассердился Создатель Мира и сказал: "За это будешь жить в воде, как рыба и там же растить детёнышей своих. А на суше будешь уступать всем дорогу". Позже всех о том, что Махео раздаёт подарки, узнал Злой Дух. Он бросился вверх по склону горы, отталкивая одних, сбивая с ног других, наступая на третьих. Добрался он до Создателя Мира и потребовал: "Я сильнее всех! Отдай мне самое лучшее!" Рассердился Махео и сказал ему: "За то, что всех обижал, не дам тебе ничего! А ещё лишу тебя похожести на других добрых зверей и птиц". Стал Злой Дух уродливым и страшным, не похожим ни на одно живое существо. И закричал он в гневе: "Тогда я сам выберу кого-нибудь и заберу у него то, что мне понравится!" С тех пор все его боятся и обходят стороной.

Манфред переводил быстро и закончил почти одновременно с Дигахали. Оказалось, что детскую историю слушали все, включая Выдр, пристроившихся за спиной старшего на стволе поваленного дерева.

— Интересно, — сказал на своём языке Спящая Сова, — он хороший рассказчик.

— Скольких бы людей из племени Куницы я ни слушал, — Молодой Олень не разделял восторгов соплеменника, — все они старались себя похвалить и казаться лучше, чем есть на самом деле.

— Я не об этом. Тот, кто сочинил сказку, кое-что знал о Злых Духах.

— Перестань повторять это название, не менее глупое, чем то, которым пользуются белые люди.

— Я же не произносил этого в священном месте, — смутился Спящая Сова.

— Только это тебя и оправдывает. — Молодой Олень поднялся со своего места и направился к типи, который Выдры установили для себя, недалеко от общего лагеря.

Улучив момент, Дигахали подошёл к старшему, когда рядом никого не было и спросил:

— Как вы звать Ссгина?

— Демон. — Коротко ответил Манфред.

Устраиваясь на ночлег в развилке большого дерева, охотник несколько раз произнёс новое для себя название Злого духа, прислушиваясь его звучанию, и отметил тревожные ощущения, которые вызывало у него это простое слово.

На следующее утро отряд в составе трёх белых и стольких же детей леса покинул лагерь и двинулся в сторону мёртвого леса. Выдры шли впереди, но как сразу понял Дигахали, никаких тайных отметин они не искали, а двигались, сверяясь с положением солнца. Манфред, вместе с другими йонейга шёл следом, сразу предупредив охотника из племени Куницы:

— Роющий Пёс, ты следуешь за нами. Запоминай дорогу, обратно Выдры нас не поведут.

Дигахали поразился невнимательности белого. Любой ребёнок смог бы найти выход из этих мест.

По мере продвижения в сторону обиталища злых духов, изменялся облик привычного с детства леса. Сначала исчезли кустарники, снабжавшие ягодами и орехами не только людей, но и многочисленных зверей и птиц. Потом перестали попадаться лиственные деревья. Последние, которые удалось встретить среди сплошного массива сосен, носили следы тяжёлых повреждений. Стволы были согнуты, их поверхность покрыта бугристой уродливой корой, рассечённой, словно огромными когтями. Лишь по форме листьев можно было догадаться о том, что это были за деревья. Только сосны, оказавшиеся самыми стойкими, смогли противостоять дикому лесу. На их стволах тоже встречались отметины, но, ни одна из них не повредила дерево настолько, чтобы отнять у него жизненные силы.

Между стволами сосен показались большие светлые пятна, ярко отражающие свет солнца. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что именно так выглядит граница, отделяющая привычный мир от логова Злых Духов. Нагромождение огромных, до середины ствола сосны и выше, округлых образований, по форме и цвету напоминало застывшую пену, которая встречается иногда по берегам водоёмов. Хаотичное переплетение непрозрачных пузырей разного размера образовало причудливую массу, выглядевшую хрупкой и очень массивной одновременно. Самые крайние деревья оказались полностью или частично поглощены этой странной стеной. Основной её цвет был грязно-серый, но кое-где проглядывали участки почти чистого белого. Участки эти всегда оказывались выпяченными в сторону обычного хвойного леса. Нетрудно было догадаться, что мёртвый лес так отвоёвывал для себя пространство.

Выдры остановились в четверти полёта стрелы от границы и дождались остальных. Спящая Сова быстрым шагом преодолел оставшееся до стены расстояние и обследовал некоторый её участок справа и слева по направлению движения отряда.

— Прорыва не было давно, — сообщил он соплеменнику. — Мы можем войти в любом месте.

— Хорошо. — Молодой Олень достал топорик и жестом подозвал к себе Дигахали. — Идти со мной, — сказал он на языке йонейга.

Они подошли к стене и Выдра, ткнув пальцем в нависающий над землёй пузырь, приказал:

— Рубить здесь. Делать проход.

Вблизи стена не выглядела такой однородной. Она состояла из неисчислимого количества пузырьков разного размера и формы. В глубине были видны тонкие тёмные переплетающиеся линии, похожие на ветви растения. Дигахали осторожно провёл рукой по поверхности и не удивился, почувствовав, как с тихим шуршанием лопаются оболочки мельчайших пузырьков. Он надавил сильнее, но стенка не поддалась, обнажившиеся более глубокие слои оказались твёрдыми, а остатки пузырьков вполне могли бы поранить руку.