Bit или не Bit? Вот в чем вопрос

— Спасибо господин Дамьен, — произнес Толик, — было очень приятно разделить с вами обед, но нам пора продолжить свой путь.

— Мне тоже было очень приятно побеседовать с вами. Небесно чистой вам кармы, — попрощался Дамьен.

Без лишних проволочек мы отправились назад к кораблю. На полпути нам преградили дорогу семь вооруженных людей. Одеты они были в одинаковую форму, что для здешних войск было редкостью. Один воин, видимо командир, был вооружен мечом. Второй луком. Пятеро оставшихся солдат, рангом поменьше, вооружены длинными пиками. Во взгляде воинов не было злобы или ненависти. Это не был взгляд нахальных разбойников. Обычные спокойные глаза, людей выполняющих свою работу.

— Господа, отдайте свое имущество и можете идти своей дорогой, — спокойно проговорил парень с мечом.

— На каком основании? И кто вы собственно такие? — переходя на крик, проорал практически в лицо ему Толик.

— Вам это знать не обязательно, — спокойно ответил парень, — если вы окажете сопротивление или попытаетесь убежать, мы вас убьем и заберем ваше имущество.

— Мы друзья господина Дамьена и возвращаемся с обеда, который разделили с вашим господином, если вы пошлете человека к вашему господину, я думою мы уладим наш конфликт. — Спокойно произнес я.

Чувствую — зря не послушал Толика и решил заглянуть в этот протекторат.

Рано посчитал Дамьена порядочным правителем. Сволочь он редкостная.

— Так вот за обед и нужно заплатить, — заржал один из копьеносцев, а другие его поддержали.

— Хорошо мы заплатим, — ответил Толик, а мне добавил уже по-русски: — Сейчас возьмешь мой кошель и беги в направлении кустов позади нас. Я этих гавриков раскидаю. Нужно преподать им урок по несению боевой службы. У главного меч в ножнах, лучник стрелу не удосужился на тетиву положить, копьеносцы должны были пики на нас направить, а не облокачиваться на них. Все понял?

Я кивнул. Схватив кашель Толика, отпрыгиваю назад. Толик моментально преобразился. Словно пантера, он одним движением оказался за спиной главного, тот только успел вытащить свой меч. Толик, управляя руку главного, проткнул мечом лучника. Командир воинов, продолжая держаться за эфес меча, провожал взглядом оседающее тело товарища. Раздались первые крики, но копьеносцы медлили, заворожено уставившись на стремительно развернувшиеся события. Толик взявшись за подбородок и волосы главного, с хрустом сломал ему шею. Потеряв к нему интерес, Толик вытащил меч с хрипящего тела лучника. Опомнившись, я, петляя, побежал к кустам. Оглянувшись на бегу в очередной раз, увидел только четверых копьеносцев наседающих на моего друга. Толик на полусогнутых ногах постоянно маневрировал, стараясь, чтобы его не взяли в кольцо. Стояло одному из копьеносцев сделать ошибку, как Толик немедленно контратаковал. В погоню за мной, никто не бросился. Вломившись в кусты, я нос к носу столкнулся со второй группой солдат. Сердце с груди чуть не выпрыгнуло, по спине пробежал холодок. На миг я растерялся. В следующее мгновение, взяв себя в руки, подскакиваю к лучнику и со всей силы бью его локтем в челюсть. Сзади меня кто-то обхватывает. Брыкаюсь, словно в меня вселился демон. Головой бью в лицо обидчику — хватка ослабевает. Вырвавшись, прыгаю к ближайшему копьеносцу, тот отгораживается от меня пикой. Помня, как это делал Толик, падаю на землю, пытаясь сделать подсечку. Но копьеносец моментально отскакивает назад, я оказываюсь один на открытом пространстве. Лежу на земле, вокруг пятеро солдат. Они направляют в меня пики. Сзади что-то просвистело, и я мотнул головой от удара в затылок. Зубы клацнули, в ушах зазвенело. Ощущаю, как теплая струйка попекла по шее за воротник. Проведя рукой по затылку, смотрю на свою ладонь. Она вся в крови. Рука расплывается, земля падает на меня. Пытаюсь выставить руки вперед, но они не слушаются. Так и не дождавшись столкновения с землей, проваливаюсь в темноту.

Сильная вонь ударила в нос. Зашумело в ушах. Медленно, словно кто-то накручивает регулировку громкости — нарастает звук капающей воды. С трудом приоткрыв глаза, смотрю перед собой. Огромные капли, разбиваясь об камень, брызгают мне в лицо. Во рту язык присох к небу. Кривясь со стоном, открываю рот. Сделав один глоток с лужи, ощупываю себя. На голове повязка. Моего кошеля нет, как и Толикиного. Вся одежда при мне. Стеклянный шар — путеводитель приятно оттягивает цепочку на шее. Голова болит, но особенно беспокоит затылок. Там пульсирует боль, не давая мне сосредоточиться. Осматриваю свою комнату. Маленькое окошечко под потолком, кованая дверь. Потолок, стены и каменный пол покрыты плесенью. Я опять угодил в заточение. В камере очень сыро и холодно. На потолке висят капли. Они, стекаясь в одну, срываются на пол. Возле противоположной стены небольшая дырка в полу, похожая на отхожее место, именно с нее и тянуло той зловонью, которая привела меня в чувства. Смесь затхлого духа гниения, экскрементов и тухлых яиц. Запах был настолько отвратный, что я отступаю к двери. Сзади раздался скрежет засова и скрип ржавых петель. Кованая дверь открывается, и в камеру заходят солдаты. Их пики направлены в мою сторону. За ними входит сухой старичок с письменными принадлежностями и маленькой тумбочкой в руках. Следом за ним идет девица с подносом, на котором кувшин и еда. Помяв губами, старичок неожиданно тоненьким голоском спрашивает:

— Господин умеет писать?

— Да, но только на своем языке.

— Ваш товарищ умет читать на вашем языке?

— Да.

— Тогда, если вы хотите выбраться живым и невредимым, напишите вашему другу письмо следующего содержания: — Я жив и невредим. Если ты не прекратишь нападать на замок, меня будут мучить, а потом убьют. Если ты хочешь меня спасти, то принеси к мосту перед замком 365 золотых монет. Это компенсация за убитых тобой 73 солдат господина Дамьена.

— От куда такие цифры?

— Солдаты господина Дамьена воспитываются с детства и стоят в пять раз больше обычных рабов-воинов. — Пояснил старичок. — При стычке в лесу погибло 7 воинов, позже ваш друг дважды атаковал замок и убил еще 68 воинов. Каждый воин господина стоит 5 золотых монет.

— Где же он нашел подмогу? — спросил я у самого себя.

— Каждый раз он нападал сам, — ответил старик, — твой друг наверно продал карму демонам. При каждом нападении, он убивал много наших солдат, а потом непонятным образом пропадал с места боя. Но такого больше не повториться. Наш господин закрыл ворота замка, а на стенах расположил лучников. Дамьен больше не посылает воинов в открытый бой, а твой друг более не атакует.

— Давайте бумагу, я напишу письмо. — Протянул я руку к старику. — А как вы проверите, что я написал? Вы же не умеете читать наши письмена.

— В ваших интересах написать, то, что я вам сказал, иначе вы мучительно умрете, а ваш друг может погибнуть от стрелы, спасая вас.

— Да милейший. Сколько я уже здесь? — спросил я, беря письменные принадлежности.

— Вас доставили вчера после обеда. Сейчас утро следующего дня.

Мои ладони стали влажными от волнения. Сбежать от сюда, убив себя, уже не выйдет, но может это и к лучшему. Не знаю, как можно здесь убить себя, да и не очень-то и хочется.

— Те деньги, которые были со мной, когда меня пленили, пойдут в счет убитых солдат? — спросил я.

— Нет, эти деньги взяты, как компенсация за неудобства, которые вы доставили господину Дамьену.

Я продолжил свое письмо. Описав ситуацию, в которой нахожусь и что мне известно, попросил дать мне недельку, попробовать выбраться самому. Если у меня не получиться освободиться, буду надеяться только на Толика. Освободиться за выкуп не могло быть и речи. У нас с собой на двоих было не больше сотни монет, на корабле мы еще оставили сотню золотых. Можно попытаться сторговаться с Дамьеном до одного золотого за солдата, но думаю это бесполезно. Я предложил Толику, как бы согласиться дать выкуп, но через месяц, когда привезут необходимую сумму.

Забрав у меня письмо, старик удовлетворенно посмотрел на не знакомые письмена. Девушка, положив поднос на пол — удалилась, за ней ушел старик и солдаты. Лязгнул засов, и я остался один. Напившись с кувшина и немного перекусив, достаю путеводный шар, проверить, цел ли он. Шар в норме. Искорки клубятся в одном направлении. Хотя нет! Несколько искорок висят отдельно, почти на самом дне шара. Неужели все-таки повредил? Хорошенько стряхнув шар, я пристально уставился в него. Все искорки заняли свое положение в общем облаке, неожиданно три искорки отделились от облака и спустились в низ, не долетев до дна — замерли. Я прошелся по камере, наблюдая за поведением искорок в шаре. Основное облако неизменно указывало в сторону стены с окном, три отщепенца более резво меняли свое положение, указывая в направление пола и правой стены. Судя по метаниям этих искорок, до объекта, на который они указывают не более десяти метров. Искорки, заключенные в шаре тяготели не только к точке перехода а и к самим себе. Значит, в указанном направлении находится такой же шар как у меня. А если я в местной тюрьме, то второй шар находится в месте заточения Эндрю. Вряд ли он оставил бы его без присмотра. Я бы точно со своим не расстался. И как мне добраться до камеры Эндрю? Больная голова соображала медленно. Я мысленно начал, перебирать какие заклинания знаю, и какие можно применить для побега. Выходило, что никакие. Почти все заклинания требовали определенных ингредиентов, я же здесь ничего не имел, кроме еды, кувшина, соломы на полу и одежды на мне. Начало вечереть и в камерnbsp;е стало совсем мрачно. В подносе остался жир от мяса. Сделать себе светильник что ли? Оторвав шнурок от рубашки, я обмакнул его в жир, оставив торчать вверх один хвостик. Для заклинания вызова огня ингредиенты не нужны. Это заклинание я заучил особенно хорошо. Хотелось с помощью него, когда мы вернемся домой, шокировать девчонок, прикуривая от пальца. Присев над подносом, нашептываю заклинание, растирая большой палец об указательный. Когда я закончил стих, между указательным и большим пальцами, прямо из воздуха, вырос небольшой язычок пламени. Быстро, пока заклинание питавшее его не иссякло, я пересадил пламя на конец шнурка. Теперь можно сходить в туалет, не боясь промазать мимо дырки. Да, только светильник к дырке лучше не подносить. Насколько я помнил со школы запах тухлых яиц — это сероводород, а он может и взорваться. И тут меня осенило. Нужно взорвать сероводород. Если и не разнесу замок в щепки, хоть от этого запаха избавлюсь. После небольших приготовлений у меня в руках оказался еще один шнурок, привязанный к камешку. Забившись в дальний угол возле двери, бросаю камешек с привязанным к нему горящим шнурком в отхожую дырку. Открыв широко рот и прикрыв глаза и уши, замер в ожидании. Ничего не произошло. Я оглядел камеру. Мой шнурок горел в противоположном углу камеры. Я сходил за своим зажигательным снарядом и занял исходное положение для метания по дырке. В этот раз горящий шнурок провожал взглядом и закрыл глаза и уши только после того, как пламя скрылось в дырке. Раздался страшный грохот, пол под ногами качнуло, меня обдало липкой жижей. Взрывной волной меня хорошо проложило об стену. От взрыва зазвенело в ушах. Наклоняясь и приседая, восстановил дыхание. Вытер лицо плащом. Оглядел свою камеру. Стены и потолок забрызганы темной, мутной жижей. Вонь стала еще белее резкой. Подойдя к бывшему отхожему месту, оглядел результат свой деятельности. Теперь через мою камеру проходил канал. Плиты, прикрывавшие канал, лежали на его дне. Подобрав самодельный светильник, я снова поджог его. Спрыгнув в канал, не пригибаясь, пошел по направлению течения мутной воды. Быстро прошел под соседней камерой. Плиты, прикрывавшие канал в этой камере были на месте, но они ели держались. Каждую секунду, ожидая обвала, я брел по липкой жиже. Ноги вязли по колено, от зловония слезились глаза, и кружилось голова. Меня два раза вывернуло тем, что я съел на ужин. В следующей камере плиты обвалились в канал, и этот отрезок я прошел значительно быстрее, стараясь идти по обломкам. Следующая камера располагалась значительно ниже пола остальных. На четвереньках я прополз под стеной и оказался в следующей камере. Плиты здесь тоже обрушились. Проходя по каналу, я по пояс возвышался над полом этой камеры. Осветив комнату своей лампадкой, я замер. В этом помещении не было двери, вместо окна, под потолком — одна бойница. Стены в камере процарапаны эльфийскими письменами, на полу стоит два одинаковых кувшина. Рядом с ними лежит полбуханки хлеба. Это камера Эндрю! Но куда он делся и откуда здесь хлеб? Я взглянул на путеводный шар. Три одиноких искорки теперь указывали в направление по течению канала и по уровню выше пола. Прямо на глазах искорки стали перемещаться в сторону стены с окном. Видимо второй обладатель шара покидал территорию замка. Я поспешил покинуть эту камеру и пошел дальше по каналу. Наклонившись, прополз под стеной, но подняться не смог. Сверху были плиты прикрывающие канал. Ползти с помощью одной руки, и держать лампадку — неудобно. Через пару метров пути, я поскользнулся и ушел в противную жижу с головой. Лампадку утопил. Сейчас не помешало бы ночное виденье, а так приходится двигаться на ощупь. Я уже не чувствовал зловония, либо мое обоняние отключилось, либо я привык. Только сознание никак не хотело привыкать к окружающей гадости. Каждый раз, опуская руки в жижу, и ощущая, как между пальцев проскакивает какая-то живность, я вздрагивал. О том, что там может лазить даже не хотелось думать. Неожиданно моя голова уткнулась в стену, а правая рука не найдя опоры, ушла в прохладный поток. Ощупав пространство впереди, я решился поднырнуть под стену. Набрав полную грудь воздуха, я поплыл по каналу. Теперь он был значительно шире, и здесь не было той вязкой жижи, но он был заполнен водой до потолка. Я плыл наугад. Воздуха уже не хватало. До боли сжимая губы, я сдерживался, чтобы не вздохнуть воду. Легкие разрывало и жгло, вспомнилась гиблая долина, и как я тонул в земле. Снова умирать и проделывать пройденный путь не хочется. Почувствовал боковое прохладное течение и, не обнаружив потолка над собой, я устремился вверх. Сознание уже покидало меня, но я продолжал грести. Лицо обдало прохладным ветром и я, опомнившись, шумно вздохнул. Какое это наслаждение дышать таким ароматным, свежим воздухом. Держась на воде, я смаковал, вдыхая через нос. После зловония канала этот запах казался самым дивным, что есть в мире.

Выбравшись из воды, я в последний раз посмотрел на зловещий замок. Легкой трусцой, я побежал в сторону леса. Поглядывая в стеклянный шар, выбираю направление, которое указывают три одиноких искорки. В том, что я преследую Эндрю, не было сомнения, но вот в кого превратился старик за годы заточения, было неизвестно. Возможно, он теперь злобный сумасшедший. Как он жил все эти годы? Откуда брал продукты? Невозможно просидеть взаперти много сотен лет и сохранить прежний рассудок.

Впереди заметил фигуру идущего человека.

— Эгей, подождите, — прокричал я.

Фигура остановилась, и человек развернулся лицом ко мне. Чем ближе я подходил, тем все больше подробностей удавалось разглядеть. Это был абсолютно голый молодой человек лет двадцати пяти. Он был ужасно худ, по нему можно изучать анатомию скелета. На лице у него юношеская редкая бородка. Черные спутанные волосы, спадают с плеч. Глаза внимательные и добрые, в них не видно мудрости прожитых лет, скорей огонек юношеского озорства. В руке он держал стеклянный шар, размером чуть больше моего. Губы его подернула легкая приветливая улыбка.