Другая дорога

Защитники Кефе же, сидя в крепости все прекрасно видели. Видели как мы показательно разгромили большое татарское войско, не понеся больших потерь при этом. У нас в том сражении было только сто двадцать пять человек убито. А три сотни ранено. И большинство из них были казаками или калмыками. Все правильно. Они же пуленепробиваемых камзолов то не имели. А у моих солдатиков и кавалеристов они были. И очень неплохо защищали от вражеских стрел. Поэтому защитники города все взвесили, посоветовались и приняли решение о сдаче крепости Кефе. Правда, теперь уже их никто отпускать не собирался. Ну, вы же помните, что я свободу предлагаю только в первый раз? А потом уже только безоговорочная капитуляция или смерть. И в этот раз я от своих принципов отступать не собирался.

И шо ви думаете? Они таки согласились сдаться, уповая на мою милость. Вот даже так. Нам даже не пришлось обстреливать крепость Кефе ракетами. Она нам досталась в целости и сохранности со всем имуществом. Вот такие дела наши скорбные. Дальнейший процесс уже шел по накатанной колее. Мы взяли в плен всех мусульман. А христиан обрадовали новостями, что теперь то в Крыму все изменится. Ну, и рабов, конечно же, освободили. И предложили им землю в собственность. Я по такому же шаблону хотел действовать и во всех остальных поселениях Крымского полуострова. Кстати, в аулах татар рабов тоже хватало. И их мы также освобождали из неволи.

Когда мои войска торжественно входили в распахнутые ворота Кефе, прибыл гонец с письмом от генерала Шеина. Тот сообщал, что крепость Арабат пала. И теперь над ней гордо развивается русский флаг. Изрядно! Главное, что там было захвачено пять десятков пушек и семь сотен пленных. В основном, турецких солдат. Наши потери составили всего восемь человек. Вот это, действительно, блестящая победа.

Глава 12.

Карасубазар.

В Кефе мы задержались на шесть дней. Пополнялись припасами и ждали подкреплений, которые привез сюда наш флот. В общей сложности, в Крым еще было переброшено девять новых пехотных полкой, тринадцать тысяч казаков и двадцать тысяч калмыков. Кроме этого одна русская эскадра из нескольких кораблей постоянно курсировала теперь вдоль побережья Крыма, перехватывая все турецкие корабли, которые сюда приплывали за рабами. Интернета, радио, спутникового телефона, телеграфа или других быстрых средств связи будущего здесь пока не имелось. Поэтому все новости из Крыма до турецких берегов доходили с большим опозданием. Из-за чего многие турецкие работорговцы были пока еще не в курсе, что отныне плавать возле Крыма для турецких кораблей стало опасно. И вскоре наша эскадра уже начала приводить в Кефе и Керчь первые захваченные корабли турок. Все эти суда были торговыми. Поэтому проблем с их захватом у русских морячков не было. Стоило только нашим кораблям приблизиться к работорговому кораблю и дать пушечный выстрел по его курсу. Как турки тут же спускали флаг и сдавались. Военных же кораблей Османской империи в крымских водах пока не было видно. Турецкому султану они были нужны на Эгейском море. Там сейчас свирепствовал венецианский флот, который уже одержал несколько громких морских побед над турками. И уничтожил несколько османских кораблей. Поэтому пока турецкому военному флоту было не до Крыма. И наши моряки этим сейчас и пользовались, захватив здесь полное господство на море.

Дождавшись подкреплений и подхода корпуса генерала Шеина от крепости Арабат, мы выступили дальше по ханскому тракту на запад. На пути лежал небольшой город Судак, который сейчас принадлежал не Крымскому ханству, а Османской империи. Оказывается, по сведениям, полученным нами от армян и греков, сейчас все крымские города на южном побережье полуострова принадлежат туркам. И там стоят турецкие гарнизоны. Правда, среди тех прибрежных городов не осталось уже крупных и серьезных крепостей. Самые значительные турецкие крепости в Крыму мы уже захватили, между прочим. А по побережью всякая несерьезная мелочь осталась.

Кстати, об армянах. И греках. Эти товарищи, проживающие в Крыму, неожиданно предложили нам свою помощь в борьбе с татарами. Конечно, вооружать и бросать их в бой я не планировал. Совсем нет. Мне нужна была от моих новых подданных другая служба. Разведка. Причем не войсковая, а глубинная и агентурная. В самых дальних тылах противника. Я хотел знать, что сейчас творится во всех крымских городах. Что в данный момент делают наши противники. И все эти сведения мне любезно как раз и предоставили те самые греки и армяне. Ведь представители данных народов проживали сейчас почти во всех поселениях Крыма. А связи греков и армян со своими родичами были довольно крепкими. Поэтому неудивительно, что скоро мы стали получать самую подробную информацию о действиях врагов.

Судак нас не разочаровал. Сведения наших армянских и греческих друзей оказались точными. Турецкий гарнизон тут был маленький. Всего семьсот солдат. Укрепления города тоже вызывали только улыбку. Стать серьезной защитой от наших пушек древние и низкие стены Судака не могли никак. В итоге, увидев нашу огромную армию, защитники города поспешили сдаться. И я даже не успел к ним выслать парламентеров. Турки сами ко мне пришли и заявили, что Судак сдается на мою милость. Капитуляцию гарнизона города я принял. Правда, сейчас я уже не стал им оставлять свободу. С этого момента условия сдачи крымских городов изменились. Теперь я буду предлагать защитникам города только безоговорочную капитуляцию. Никакого свободного выхода. Только плен. Мне нужны заложники из турок и татар для обмена на наших невольников, томящихся в турецком рабстве. С татарами в Крыму проводить такой обмен глупо. Скоро мы и так тут всех рабов освободим. Кстати, моряки с захваченных турецких кораблей также мною были включены в обменный фонд.

После такого молниеносного захвата Судака я решил разделить нашу армию. Основная ее часть во главе со мной двинется дальше на северо-запад к самым крупным городам Крыма по ханскому тракту. А вот генерал Шеин с корпусом, состоящим из шести пехотных и одного кавалерийского полков. И трех тысяч казаков. Должен был двинуться вдоль морского побережья Крыма на запад. С задачей захватывать по пути все встречные поселения противника. А наш флот должен был оказывать ему всестороннюю поддержку при этом. Вскоре мы с Шеиным расстались. Бравый русский генерал повел свой корпус вдоль крымского берега. А я отправился по ханскому тракту к ближайшему крупному татарскому городу Карасубазар.

В нашем продвижении моя армия применяла уже привычную тактику прочесывания местности конными отрядами. Тем более, что сейчас, благодаря информации от наших армянских и греческих агентов, мы прекрасно знали, где находились все вражеские населенные пункты. И моим всадникам уже не надо было рыскать по округе для их поиска. Теперь у них имелись точные координаты. Калмыки, казаки и русские кавалеристы зачищали все аулы на пути следования нашей армии. В радиусе пары десятков километров от ханского тракта. Татары из этих сел оперативно изымались и сгонялись под охрану. Эти пойдут на обмен. А вот представителям других национальностей популярно объясняли, что отныне в Крыму новый хозяин. И это русский царь. И везде народ искренне радовался избавлению от татарского ига. Видимо, крымские татары здесь уже всех хорошенько так достали. Если все эти люди приветствовали наших всадников как освободителей. Даже диких калмыков и то приветливо окликали и угощали едой.

По мере дальнейшего продвижения нашей армии вглубь Крымского полуострова татарские села как-то быстро пустели. И мы здесь были не причем. Крымские татары сами оттуда в ужасе бежали. Страшась свирепой кары страшного русского царя. Все-таки сработала моя ментальная закладочка. Нам удалось посеять страх среди татарского населения в Крыму. По сообщениям наших греческих и армянских друзей многие татарские роды начали исход из Крыма. У них на этой почве даже произошел конфликт с правящим сейчас крымским ханом Селимом Первым. Который узнал, что его люди побежали из Крыма и запретил своим пограничникам пропускать их через Перекоп. Правда, он не учел, что в крепости Ор-Капи, стоявшей на Перекопе и охранявшей сухопутный проход в Крым, служили и родственники тех самых беглецов. В результате там произошел мятеж. Восставшие против ханской власти, крымские татары перебили лояльных хану людей и разрушили крепость. И сейчас без всяких препятствий покинуть Крым мог любой желающий.

Когда наша армия достигла города Карасубазар, то все татары оттуда почему-то сбежать не успели. Часть из них все еще были на месте. Не понимаю, что их на это подвигло? Скорее всего, такова человеческая жадность. Ведь в пределах этого татарского города находился крупный рынок рабов и разных восточных товаров. И торговцам просто было жаль бросать тут все свои богатства и товары. Вот и сидели они в городе, разрываясь от страха и жадности. И надеялись, что русская армия пройдет мимо. А мы вот не прошли. И любой человек, знающий мою ненависть к работорговле, понял бы, что просто так я мимо этого крупного рынка рабов не пройду. Стена вокруг Карасубазара меня совсем не впечатлила. Нет, против набегов каких-нибудь казаков она бы может быть город и спасла. Кстати, казачки что с Запорожья, что с Дона сюда регулярно наведывались. Приплывали в Крым на своих небольших стругах или чайках, грабили по возможности крымские поселения и освобождали из татарского рабства православных невольников. Вот от таких небольших казачьих набегов и была возведена когда-то эта невысокая и не очень прочная каменная стена.

Однако, против русской артиллерии и ракет это недоразумение не спасало. Поэтому моя армия с ходу пошла на штурм города. Мы даже не стали заморачиваться строительством осадных укреплений. Наша артиллерия разбила стены города во многих местах а потом пехотинцы и спешенные казаки пошли на штурм. Кстати, казачий атаман Фрол Минаев меня лично просил, чтобы я разрешил его казачкам пойти в первых рядах при штурме этого города работорговцев. Он и сам собирался вести своих людей в атаку в первых рядах. Видимо, были у бравого атамана Войска Донского свои давние счеты с этим вонючим городком посреди Крымского полуострова. Скорее всего, кто-то из его близких здесь сгинул на рабском рынке. Я уточнять не стал. Зачем бередить старые раны? Видно же, что это личное. Поэтому я удовлетворил просьбу атамана Минаева. И его казаки первыми ворвались в город татарских работорговцев.

Правда, вот хотя в Карасубазаре крепости и не было. Зато здесь имелись несколько караван-сараев, чьи каменные прямоугольные здания напоминали небольшие крепости. Самым крупным из них был Таш-Хан. Периметр его каменных стен был около четырех сотен шагов. Вот там и укрылись большинство защитников города со своими семьями. И опять же татары туда пустили только своих соплеменников. А греков, армян и евреев выгнали прочь. Как и многочисленных рабов. Долго мы с этими сидельцами возиться не стали. По моей команде солдаты подкатили пушки и открыли огонь по караван-сараям, в которых засели татары. Долго защитники города не продержались и вскоре все сдались. Очень сильно разочаровав этим наших казачков, которые мечтали прорваться в эти караван-сараи штурмом и устроить там резню. Больше всего казаки ненавидели работорговцев. А все работорговцы города Карасубазар как-раз и попрятались в тех караван-сараях.

Видя такое искреннее желание казаков посчитаться с татарскими работорговцами, я отдал атаману Фролу Минаеву нескольких самых видных торговцев живым товаром, что попали в наш плен. Пускай, казаки их там сами судят. Надо было видеть лицо казачьего лидера при этом. Я прочитал в его глазах, что отныне он порвет за меня любого, на кого я ему укажу. Вот как же мне приятно так радовать людей. Тем более, что я тем татарским работорговцам жизнь то при сдаче совсем не обещал. Пускай, скажут спасибо, что их сразу же не прирезали.

Кроме этого мне пришлось еще и решать еврейский вопрос. Вот в Керчи и Кефе евреи тоже жили. Но их там было не очень много. И я тогда этому не придал особого значения. Однако, в Карасубазаре сейчас проживала самая крупная диаспора крымских евреев, которых тут называли крымчаки. Эти люди исповедовали иудаизм и жили по своим законам, сторонясь представителей других народов, презрительно именуя их гоями. И они, кстати, даже имели в городе свои синагоги, наравне с мусульманскими и православными храмами. Я прекрасно знал, что эти люди не смогут в дальнейшем ассимилироваться с русским населением. И будут жить также обособленно своими общинами вплоть до двадцатого века. При этом прав они иметь не будут. И станут гражданами второго сорта в Российской империи. И несмотря на это, станут упорно жить в своем тесном мирке, отстраняясь от всего российского общества, в которое даже дикие горцы и калмыки потом органично так вольются. А вот евреи почему-то будут жить по-своему. И за это их будет не любить не только наша власть. Но и простые люди. А затем сыны еврейского народа пойдут в революцию. И это выльется в кровавый хаос 1917 года, разрушивший мою страну. Если те же греки, армяне и черкесы еще как-то смогли потом интегрироваться в российское общество. И стать нормальными гражданами, уважающими законы и обычаи моей страны. То евреи так и остались здесь чужаками вплоть до двадцатого века. И если бы не революция, которую они сами и устроили, захватив власть в Российской империи. То это положение дел сохранялось бы и в дальнейшем.

И только не надо меня обвинять тут в антисемитизме. Я же не против еврейской нации здесь высказывался. Совсем, нет. У меня в прошлой жизни были друзья-евреи. И ничего. Нормальные люди. Вполне адекватные. Только это были другие евреи. Так называемые выкресты или обрусевшие евреи, отказавшиеся от ортодоксального иудаизма, который сейчас исповедовали все крымские евреи. Вот такие ортодоксальные евреи мне в моей стране совсем не нужны. Они же со своим иудаизмом и замкнутыми диаспорами, больше напоминающими военизированные структуры, никогда не смогут гармонично влиться в российское общество. Вот и зачем тогда мне такие подданные? Зачем нам эта бомба замедленного действия? Которая рванет потом через несколько веков, похоронив под обломками все, что я сейчас с таким трудом строю.

Понимая, что эту проблему надо решать уже сейчас. Я вызвал к себе старейшин еврейской общины Карасубазара и поставил им ультиматум. Либо евреи отказываются от своей веры и принимают православие, а потом вливаются в семью народов России. Либо они навсегда покидают пределы Русского Царства. Потому что такие проблемные подданные мне здесь не нужны. Пускай, крымские евреи думают и принимают решение. И делают это добровольно. Принуждать кого-то силой и под дулом пистолета крестить в нашу веру никого не будут. Но отныне Крым становится православным. И другим религиям здесь не место. Кто не согласен, может убираться из Русского Царства на все четыре стороны. Каждый человек сам творец своей судьбы. Я все сказал!

Глава 13.

Бахчисарай.

В Карасубазаре мы долго не стали задерживаться. Там остался трехтысячный русский гарнизон. А вся остальная моя армия пошла все по тому же ханскому тракту в сторону столицы Крымского ханства, которая называлась Бахчисарай. По меркам Крыма это был крупный город, выросший вокруг ханского дворца. Но по данным наших агентов он не имел серьезных укреплений. Сам дворец правителя Крыма также был скорее резиденцией хана, а не крепостью. Правда, армяне и греки принесли мне новость, что крымский хан Селим Первый, горя жаждой мести за гибель своего старшего сына в битве при Кефе, решил дать нам решающее сражение. И сейчас он собирает войско возле своей столицы.