Я повернулась к притихшей лопоухой. Весь ее вид говорил, что она знает, в чем, собственно, дело, — вон как уши поджала и глазки в сторону скосила.
— Ты ничего не хочешь нам сказать? — спросила я, давно поняв, что произошло.
Убила бы малявку!
— Галлогала? — удивился человек, переведя непонимающий пополам с сомнением взгляд с меня на свою гоблинку.
— Прости меня, Кирриэл! — с рыданием рухнула на колени гоблинка рядом с человеком.
— Что ты сделала?
Но гоблинка только рыдала, душа в объятиях человека.
— Она приревновала и включила свои природные способности подавления желания, — пояснила я, видя, что лопоухая замкнулась и не хочет отвечать.
— Это правда?
Гоблинка покаянно кивнула.
— Прости меня, я больше не буду... скоро все пройдет. Я уже ничего не делаю...
— Ф-фух, — облегченно выдохнул Кэррэл. — Это было жестоко...
— Прости...
— Все нормально, и оденьтесь... А то когда все вернется...
Гоблинка легко отделалась от человека, но не от меня. Я ей отомщу, и прямо сегодня. Так, где там мои травки... В конце концов, сколько можно ждать? Тем более что есть один побочный эффект у такого подавления, и им надо воспользоваться...
Кирилл. Дважды вошедший в одну реку
Обижаться на гоблинку, да и вообще на женщину — глупо. Они думают чем угодно, но только не мозгами. Логика — не их конек.
Хмм, женщины, будем справедливы, думают о нас примерно так же, причем указывая конкретный орган, заменяющий нам думалку...
Так что я не стал ни обижаться на Зеленоглазку, ни тем более придумывать какое-то наказание — в конце концов, ее можно понять, а значит, простить.
Хорошо то, что хорошо кончается.
Дальше все в нашем лагере пошло своим чередом. Олграна, расседлав быков, а я своего Зайчика, отправила их купаться в реку.
Гоблинка с виноватым видом возилась по хозяйству, разводила костер, готовила.
Я же, как какой-то сибарит, поставив палатку, засел за комп, сбросив туда все, что успел заснять, сейчас остро сожалея, что упустил момент выхода зеленушек из воды. Ну да ладно, это не первая и не последняя река на нашем пути, будет еще возможность. Главное, что Галлогала действительно перестала нас подавлять, а глядя ролик, я стал это чувствовать.
Вернулась Олграна, стреножив быков, стала помогать Зеленоглазке, время от времени злобно на нее поглядывая, — гоблинка в долгу не оставалась, огрызаясь злобным шипением.
Н-да, чувствую я, проблемы будут, но вот как их решить — абсолютно не понимаю. Ну не проходил я курсов начинающего султана...
Пока дело не дошло до чего-нибудь серьезного, позвал их смотреть еще один фильм, предварительно показав их самих. Это произвело на них впечатление: чуть экран своими когтями не исцарапали.
— Значит, ты сам можешь записывать фильмы? — спросила Олграна.
— Ну да, такие вот небольшие ролики на полчаса, но и качество записи намного хуже, чем при профессиональной съемке.
После просмотра "Чужого против Хищника" завалились спать, но сон не шел. По крайней мере, у меня. Зеленоглазка что-то подозрительно быстро отрубилась...
А я мучился. Да-да, на меня напала жестокая эрекция — сна ни в одном глазу.
И звезды считал (спали не в палатке — душно, а комаров и прочий гнус шаманка как-то своим шаманством отгоняет, и она же охранный периметр вокруг лагеря ставит), и сколько раз стрекотнет сверчок считал — эффекта ноль. Уже решил плюнуть на присутствие орчанки, но растолкать Зеленоглазку оказалось непросто. Она что-то бормотала на своем гоблинском, а на контакт не шла.
Обиделась, решил я.
Но ведь не делать же это с сонной? Как-то это... некрасиво. Все равно что с резиновой куклой. Брр...
Ладно, перебьюсь. Тем более что вроде глаза уже начинают тяжелеть...
Вдруг я оказался под чьим-то телом! Меня буквально придавили к земле!
В первый момент перепугался — думал, все: напали, сейчас меня кокнут, — но лишь до того мига, пока не почувствовал знакомых и, чего уж греха таить, желанных форм, лишенных какой бы то ни было одежды.
Но как бы ни были желанны эти формы, я все же... огорчился, что ли. Я даже материться не смог! Мне просто не хватало слов, чтобы выразить всю глубину глубин обуревающих меня чувств! И это мне, русскому человеку?! Особенно чей дядя был записным матерщинником! И он не просто перемежал речь матом — он мог материться поэтически. Вы понимаете, какое это искусство — материться стихами?!
Жаль, что я был слишком мал, чтобы обучиться этому высокому искусству как следует. Сначала дядя загремел на семилетку в места не столь отдаленные по пьяному делу: пришил одного чувака, — а потом по такому же пьяному делу пришили уже его... Так что мир лишился своеобразного гения. Н-да...
Так, о чем это я?.. А!
Второй раз! Это уже во второй раз на меня лезет баба! Честное слово, так можно и психологическую травму заработать, начать ощущать себя неполноценным и ущербным!
В третий раз я полезу сам! Дал себе зарок.
"Какой третий раз, опомнись! Двух мало?!" — вылезло мое второе "я".
А что, мне теперь только с гоблинкой и орчанкой жить прикажешь?..
"А чем они плохи? Все, что надо, у них на местах, у орчанки вообще все выше всяких похвал..."
Ну да... Но я все-таки человек!
"В расисты-ксенофобы записался?"
Нет, но...
— Олграна... — стал я отбиваться, но не преуспел: меня обхватили со всех сторон руками и ногами, не побрыкаешься.
— Не беспокойся, она не проснется, — наседала на меня орчанка. — Не беспокойся, ничего я ей не сделала — так, немного сонного порошка дала.
— Но...
— Какие еще "но", Кэррэл?! Ты меня хочешь, я же это чувствую, очень хочешь, а она... ей ты ничем не обязан и ничего не должен. Как и мне ничего не будешь должен...
В натуре, чего я ломаюсь, как...
Дальше я додумывать не стал, перехватывая инициативу и опрокидывая Олграну на спину. Мужик я все-таки или где?!
Глава 10
Кирилл. Попаданец, неофициальный двоеженец
Утро как-то не задалось с самого начала. Я хоть и получил чего хотел, а орчанку я хотел, но настроение было каким-то поганым — наверное, из-за того, что инициатором действа все же стал не я. Хотя, с другой стороны, ну и какая печаль?
Опять же я ощущал какую-то противную общую слабость, вялость во всем теле, что тоже не добавляло настроения. И я даже не помню, как все закончилось. Вырубился! Вот где позор-то!
Зеленоглазка еще... В общем, по ее взгляду я понял, что она в курсе. Да и глупо было бы ожидать, что все останется тайной: женщин в этом плане не проведешь. Галлогала держалась холодно и меня почти не обнимала, сидя сзади на быке. Она вообще целую минуту не хотела садиться на свое место, буравя меня сумрачным взглядом, но при этом ничего не говоря. Я уже начал думать, что она вообще покинет меня, но нет, все же, видимо что-то для себя решив, взобралась.
Ох-хо-хох... чтой-то будет. И чем дольше будет длиться тишина, тем громче грянет гром.
Надеюсь, не прирежет в порыве ревности. А то один удар каменного ножичка в печень — и все, играй на арфе, сидя на облачке.
В какой-то момент даже подумал ее разоружить. Но на каком основании? А показать страх перед собственными женщинами, тем более что боишься их самих, — это капец, ноги будут об тебя вытирать.
Лучше тогда ее сразу замочить. Но рука не поднимется.
Какой-то особой вины я не ощущал — все-таки это глупо, я не ее муж, а уж что она себе там понапридумывала — это ее придумки, да и вообще... Но какой-то червячок гадостный свербил, портя настроение, все-таки что-то такое я к ней чувствовал — не любовь, конечно, но что-то такое теплое, чувство, которое обычно возникает после проведенной ночи, если она прошла не с перепою, когда даже имен друг друга забыли спросить. Воспитание опять же, понимаешь, получил очень традиционное.
А вот кто сегодня чувствовал себя превосходно — так это Олграна. Едет счастливая, напевает себе что-то вполголоса! Себя даже не пытается контролировать, улыбка до ушей. Так и хочется ей сделать гадость... тем более что месть за подставу с быком я для нее себе обещал, но что-то в голову ничего не прет.
Что касается причин хорошего настроения орчанки... Нет, я, конечно, всегда подозревал, что я гигант на любовном фронте, а девушки мне об этом не говорили только для того, чтобы я не смущался, — но не до такой же степени!
Так мы и ехали, пересекая травяное море, объезжая курганы местных вождей и шаманов стороной. К ним лишний раз лучше не приближаться и тем более не заниматься черной археологией. Шаманы хорошо поработали, чтобы бренные останки лежали непотревоженными.
Лишь я иногда осматривал окрестности в бинокль, но ничего интересного так и не высмотрел, потому мне быстро надоело это занятие. А зря — может, заметил бы приближающуюся погоню раньше, а так я ее засек только благодаря Зеленоглазке, что молча дернула меня за рукав и указала назад.
Сзади к нам приближалась кавалькада из двух десятков всадников, и они уже находились метрах в двухстах.
— Олграна! — позвал я.
Ноль реакции.
— Олграна! — громче позвал я, но с тем же нулевым результатом.
Орчанка продолжала парить где-то на седьмом небе и кайфовать.
Пришлось подъехать к ней вплотную и стукнуть рукой по плечу.
— Олграна, демоны тебя подери!
— А? Что?
— Через плечо! — рявкнул я.
Орчанка обернулась через плечо, точно это было командой, а не... И увидела преследователей.
Олграна. Шаманка, получившая свое,
но не собирающаяся на этом останавливаться
О! Это божественно! Сколько энергии! Меня буквально всю переполняет энергия! Кажется, я сейчас могу свернуть горы! И как же хочется воспользоваться этой мощью, что я почерпнула от рассара! Но нельзя... нужно ее переработать, усвоить. Я и так могу освоить хорошо если десятую часть взятого, все остальное рассеивается в пустоту, как жаль... А у меня, как назло, ни одного камня силы, хоть был бы резерв на крайний случай. А бубен давно залит под завязку. Его емкость оказалась не так велика, как я думала, да он и был почти полон. Или все дело просто в невероятном количестве энергии, что я взяла? Все познается в сравнении. Рассар и впрямь очень мощный источник.
Пожалуй, в следующий раз надо брать ровно столько, сколько необходимо, а то иначе можно только все испортить — и сама не смогу воспользоваться, и рассара опустошу почем зря. А то сегодня он даже отключился подо мной, бедняга... хи-хи...
Но как же это сложно ограничить себя! Это ведь как голодному вампиру: будет пить до тех пор, пока не осушит жертву. Я ведь чувствовала, что беру больше, чем мне нужно, но не смогла устоять. Ведь это такое блаженство!
О-о-о!
А что касается рассара как любовника... Хмм... орки... мощнее. Кэррэл разве что превосходит их искусностью, а вот бы совместить его умение и размеры орков... это было бы просто выше всяких мечтаний. Впрочем, мне от человека нужна не только и не столько телесная близость, сколько аурная! Ведь именно благодаря телесной близости происходит наиболее полное слияние аур, когда партнеры максимально открыты друг для друга.
Как я знаю по рассказам учителя, человечьи магички часто пользуются этим приемом, чтобы повысить свой потенциал за счет могущественного мага. Но они получают настоящие крохи по сравнению с тем, что я получаю от рассара.
Очнулась от сильного удара по плечу.
— А? Что?!
— Через плечо! — злобно рявкнул человек, немного замявшись, словно проглотил первое слово.
Я инстинктивно обернулась и увидела два десятка всадников, практически нагнавших нас.
О духи! Как же сильно я выпала из реальности, что полностью утратила контроль за окружающим миром и проморгала приближение чужаков! Чего тогда стоит вся эта сила?!
Впрочем, во всем виновато ее излишнее количество и сопутствующая ей эйфория, начисто выносящая мозги. Надо действительно уметь себя ограничивать, иначе это может плохо кончиться. Не только тем, что внешний враг может подобраться и убить, пока буду находиться в краю блаженства, но и банальным привыканием, когда я буду получать энергию не ради увеличения собственной силы, а лишь для получения пресловутого удовольствия, став энергетическим наркоманом.
Собравшись, я развернула своего Буруна навстречу погоне. А также повесила защитный купол над всеми нами — сейчас я могла себе это позволить, направив все излишки энергии, что так впустую рассеиваются в пространство, в плетение.
В обычных условиях я могла продержать защиту такого размера и силы максимум минуту, а сейчас хоть час.
Остается только гадать, на что я стану способна, когда смогу развить свою аурную составляющую до максимума! О-о! Все великие шаманы будут по сравнению со мной просто сущими щенками!
— Не беспокойтесь, — обратилась я к своим спутникам, увидев, что человек перехватил свое оружие, а гоблинка приготовила к броску дротик. — Нам не смогут причинить вреда. Я поставила вокруг нас сильную защиту. Не глупите, я буду говорить.
Всадники тем временем настигли нас и стали кружить вокруг. По бунчукам на копьях я узнала их — это воины из рода, к которому присоединился наш род. Стало быть, они искали Шалшенша. Быстро же они нас достали: вон как быков измучили. Но они могли себе это позволить — ведь рядом ученик шамана, и он способен подпитывать боевых быков силой, давая им дополнительную выносливость.
— Человек! Отпусти Олграну и сдайся, и, может быть, мы оставим тебя в живых! — рявкнул предводитель этого отряда.
Они решили, что я пленница человека, поняла я. Что ж, это неудивительно — иначе что мне с ним делать, не добровольно же я к нему присоединилась. Их выводы понятны и логичны, но вот чего никогда недоставало нашему народу — так это дипломатических способностей. Ну вот скажите, кто вообще захочет сдаться на милость орка после такого заявления?! Он бы еще сказал: тогда я убью тебя быстро. И то, наверное, желающих сдаться было бы больше.
Хочет напугать? Кого?! Того, кто, по их мнению, убил Шалшенша, что человек, кстати, действительно сделал! Да если он сумел повергнуть великого шамана, пусть его величие и оставалось под вопросом, то эти два десятка ему тогда в любом случае не противники!
Но, пожалуй, пора выступить мне, пока не начались активные действия. Если человек не выдержит и выстрелит в ответ на действия какого-нибудь несдержанного воина, а сдержанность тоже не является отличительной чертой характера орков, пулей с хладным железом, — мой защитный купол может разрушиться, и тогда уже мы можем серьезно пострадать.
— Ты ошибся, воин, этот человек не является моим пленителем, а я не рабыня.
— Что?!
— Что слышал! Если плохо слышишь, прочисть уши!
— Но почему ты с ним? — перешел на оркский командир отряда.
— Это не твое дело.
— Отдай бубен Шалшенша! — встрял ученик шамана.
— Нет.
— Он принадлежит роду Черный Тур! Испокон веку!
— Это моя собственность — после того как Шалшенш решил, вместо того чтобы инициировать меня, как обещал, пленить мою душу вот в этот самый бубен! И томиться бы моей душе в этом бубне, если бы не духи предков, в ответ на мою мольбу пославшие мне в качестве защитника этого человека, — именно он не дал свершиться беззаконию.
