Безумие стали

— Я сообщил стражникам всё, что знал, — сказал Джаб.

— Вы нашли уже трубочиста-стрелка и возницу? — перехватил инициативу Ларкин.

— Дорогой граф, мы задержали трех подозрительных трубочистов и пять возниц. Сейчас их допрашивают. Результаты я сообщу вам ближе к вечеру. Возможно, виконт, вы сможете припомнить еще какие-либо подробности?

— Ммм, покушение произошло так быстро, что я запомнил только одежду... но опознать негодяев смогу.

— Вот как? Хорошо, тогда пойдемте со мной.

— Пока вы ходите, я хотел бы взглянуть на тот арбалет, который вы должны были снять с крыши, — сказал Змей.

— Не сомневайтесь, граф, мои люди работают на совесть, просто им не всегда хватает улик.

С этими словами Мердок подошел к полке и достал с неё орудие покушения. Он положил арбалет рядом со шлемом, Джаб поднялся из кресла, и они прошли в боковую дверь. Выложенный серым камнем коридор освещали масляные лампы. Капитан стражи шагал впереди, что-то бормоча себе под нос — общение с Ларкиным не прошло для него бесследно. Джаб давно привык к причудам друга, но посчитал нужным сгладить его слова:

— Прошу вас извинить Генри, он часто ведет себя бесцеремонно.

— Да уж, не перестаю удивляться, как он еще дожил до своих лет с таким характером. Будь я помоложе, обязательно вызвал бы его на поединок.

Джаб промолчал, сдерживая ухмылку. Раньше Ларкина часто приглашали выяснить отношения с помощью меча, но в последнее время это случалось всё реже — слава Змея как искусного воина бежала впереди него, а покровительство маршала и самого короля служило лучшим щитом от злых языков. Многие рыцари вздохнули с облегчением, когда Ларкин стал капитаном гвардии, ведь теперь он не мог участвовать в турнирах. Впрочем, Генри не сильно расстраивался по этому поводу — выиграв в трех наиглавнейших схватках: битве на мечах, копьях и общем сражении, он охладел к ристалищам.

Ступеньки спустились на первый уровень подземелья. Справа и слева переплетались прутья решеток, в камерах сидели и лежали на прелой соломе задержанные, но еще не осужденные люди. Мердок провел Джаба в конец коридора, где располагались комнаты для допросов. Крепкий стражник отворил дверь, дворяне очутились в помещении, заставленном различными приспособлениями. Джаб — слава богам! — никогда не бывал ниже первого этажа Дома Закона и теперь с интересом осматривался по сторонам. В подвале размещалось всё необходимое для тщательного допроса: виконт узнал дыбу, рядом стоял доспех с торчащими вовнутрь шипами — Железная Вдова, а на столе лежали инструменты с блестящими лезвиями и бурыми пятнами на рукоятях. Уже от созерцания пыточных принадлежностей Джаб испытал острое желание признаться во всех грехах, какие же муки претерпевали те несчастные, кто на своей шкуре опробовал эти щипцы, иглы и ножницы?

— Вот здесь мы допрашиваем подозреваемых, — сказал Мердок. — Я хотел показать вам эту комнату, чтобы вы не сомневались в наших способностях узнать истину.

— Да уж, впечатляет, — выговорил Джаб.

— Теперь мы пройдем в общую камеру, где вы сможете опознать злоумышленников.

Они вернулись в коридор. Зейн отдал распоряжение стражнику, тот захватил со стены лампу и сдвинул засов на двери. На длинной скамье сидели задержанные трубочисты, возницы, а также несколько пьяниц в грязных лохмотьях. Люди щурились от света, один толстяк сразу же начал возмущаться, по какому праву его тут держат. Мердок поморщился и приказал всем встать. Стражник пошел перед шеренгой, освещая лица людей, Джаб внимательно всматривался в каждого. Как он и ожидал, среди них не было тех, кто на него покушался. Конечно, лицо возницы он не разглядел под капюшоном, но вот плащ из добротного сукна запомнил хорошо — ничего похожего на потрепанную одежду задержанных.

— Это не они, — сказал Джаб.

— Вы уверены, дорогой виконт? — спросил Мердок.

— Совершенно, сиятельный граф. Отпустите этих несчастных, они не заслуживают знакомства с той комнатой.

— Хм, ну если вы настаиваете. Капрал, освободите задержанных за исключением бродяг.

— Слава железным тиграм! — заорал толстяк, разглядев чеканку на панцире Джаба.

— Разве это не насмешка судьбы? — вопросил Мердок, провожая взглядом торопящихся к выходу людей. — Они сейчас благодарят вас, из-за кого и попали в наше подземелье, и клянут стражников, добросовестно выполнявших свою работу.

— А вы философ, граф, — заметил Джаб.

— Упаси Троица! Просто иногда размышляю о несовершенстве нашего мира.

— Угу. Я думаю, если вы не поймали преступников по горячим следам, то сейчас их и подавно не найти.

— Рад, что вы понимаете наши трудности. В любом случае, я сообщу вам, если моим подчиненным удастся что-либо разузнать.

— Благодарю.

— Пока не за что. Забирайте своего Ларкина, виконт, и будьте осторожны на улицах.

Генри сидел в том же кресле, где они его и оставили. В руках он держал арбалет, но по грустному лицу друга Джаб понял, что тот ничего полезного из осмотра оружия не вынес, так же как и он из опознания. Змей выслушал неутешительные результаты и, подхватив свой шлем, раскланялся с Мердоком. Чак ждал рыцарей на улице. Хлопья липкого снега падали на мостовую, меж камней бежали мутные ручейки. В просвете туч показалось солнце.

— Зря ты злишь Мердока, — сказал Джаб. — Он исправный служака и к тому же не глупец.

— Вижу, ты взял в привычку корить меня за все мои действия, — отозвался Ларкин. — Прямо как моя покойная матушка, славится она на небесах.

— Неужели тебе нравится, когда тебя ненавидят?

— Честно говоря, мне всё равно. Жизнь скучна, а если стараешься понравиться всем, то просто невыносима, — произнес Генри и добавил: — У Мердока отвратительное вино, я не хотел, чтобы он вновь угощал меня этой отравой.

— Поэтому ты его и разозлил?

— Не только. Оскорбившись моим поведением, он посчитал лучшим выходом оставить меня одного, чтобы не наговорить грубостей. Пока вы осматривали казематы, я осматривал комнату.

— Ты копался в его вещах?!

— Фи, виконт! Как вы могли обо мне такое подумать? Я знакомился с уликами, которые ваш исправный и умный служака не счел нужным нам показать.

— Серьезно? И что ты нашел?

— Ага! Нечто очень интересное, щепетильный мой Нивельхейм.

— Генри, не томи.

— Помнишь, я сказал, что у меня появилась идея? Так вот, сначала я думал, что на тебя напали наемники, которым заплатил кто-то из твоих недругов, хотя для меня удивительно, что у такого благочестивого рыцаря, как ты, могут быть враги. Но, столкнувшись с ярким представителем этой братии, меня одолели сомнения. Такие люди действуют прямолинейно, для них было бы гораздо проще подстеречь тебя в каком-нибудь переулке и устроить потасовку, после чего стража бы нашла на мостовой хладный труп одного знакомого мне виконта.

— Вряд ли, ты прекрасно знаешь, как я фехтую. К тому же не все наемники так глупы, как тот наглец на мосту.

— Вот! Умные воины исправно служат или совершают подвиг на поле брани и затем припеваючи живут в пожалованном господином имении. Более неспокойные натуры продолжают убивать, но продают своё мастерство уже за большую цену и выполняют конкретную работу.

— Так ты считаешь...

— Да. Кому-то ты мешаешь настолько, что он заплатил за твою смерть Красноруким.

— Не может быть!

— Подумай сам. Разве стал бы обычный наемник бросать на крыше дорогой арбалет, только чтобы уйти налегке? К тому же в кабинете Мердока я исследовал стоящий под полкой сундук. Надо заметить, что свои тайны капитан хранит под таким ненадежным замком, что тот открывается от легкого сквозняка. Внутри я обнаружил добротный плащ возницы и одеяние трубочиста, хоть и заляпанное грязью, но также из хорошей материи.

— Так может, он покрывает кого-то из своих подчиненных?

— Джаб, ты представляешь стражников в роли наемных убийц?

— Но почему же он тогда не сообщил мне о находке?

— Я думаю, кто-то заплатил нашему служаке, чтобы он закрыл глаза на происходящее. В сундуке также лежал увесистый мешочек с новехонькими форинами.

— Я сейчас же вернусь и потребую от него объяснений!

— Спокойнее, Джаб, — произнес Ларкин. — Так ты ничего не добьешься, а только насторожишь его. Надо действовать тоньше.

— Но как?

— На плаще я обнаружил дыру, низ был запачкан кровью.

— Ага, сейчас припоминаю: когда я рубил жерди между повозками, один из возниц вскрикнул. Тогда я подумал, что он испугался оружия, но, видимо, отлетевшая щепка попала ему в ногу.

— И крепко ранила, — сказал Змей. — Держу пари, что этот Краснорукий сейчас хромает.

— И всё же, мне не верится, что мной занялись профессиональные убийцы. За что?

— Причина есть, просто мы её пока не знаем. Эти люди следовали четкому плану даже после неудачи: бросили арбалет, скинули одежду и растворились в толпе. Так могут действовать только профессионалы, но не переживай, как видишь, и у Красноруких бывают промахи.

Несмотря на заверения Генри, Джаб почувствовал, как сердце кольнула тревога. Краснорукие пользовались славой безжалостных и неуловимых убийц, каждый из этого немногочисленного братства прикончил стольких людей, что молва твердила о кровавой красноте, проступавшей на руках душегубов — боги часто метят выродков. Насколько помнил Джаб, трубочист носил черные шерстяные перчатки. Кто же натравил на него убийц?

Виконт уже не сомневался в правоте Ларкина. Неведомый заказчик был прекрасно осведомлен о мастерстве лейтенанта Железных Тигров, он не стал бы поручать такое дело простым наемникам. Тем больше пугала Джаба его решимость. Ничего не зная о причинах покушения, можно предполагать самое худшее. Вдруг удар уже будет направлен не него, а на Луизу? Её могут похитить, чтобы выманить Джаба из города в то место, где ничто не помешает Красноруким завершить своё дело. Он поделился опасениями с Ларкиным.

— Вполне возможно, — согласился тот. — На твоем месте я бы отправил жену к эрлу. В укрепленном замке ей ничего не грозит, она погостит у отца и вместе с ним вернется к турниру. За это время мы постараемся найти исполнителей и заказчика. Хм, подождите меня здесь, я недолго.

Генри перешел улицу и остановился у грязного попрошайки, сидящего у входа в курию. Глаза нищего закрывала черная повязка, рядом стоял прислоненный к стене костыль. Услышав звон монеты о камни мостовой, слепой мгновенно прибрал её и внимательно выслушал щедрого господина. С другом явно что-то произошло, подумал Джаб. Трудно припомнить, чтобы капитан Королевской Гвардии раздавал милостыню, да еще и разговаривал со всякими попрошайками, как со старыми знакомыми. Генри бросил в протянутую ладонь горсть медяков и вернулся.

— Что на тебя нашло? Заболел? — спросил Джаб.

— Нет, просто решил проявить милосердие, — ответил Ларкин и пустил коня рысью.

Джаб последовал примеру друга, но успел заметить, как слепой припустил вниз по улице, неся костыль под мышкой. Вот и верь после этого людям! Промелькнул мост Висельников, запахло едкими растворами из Кожевенного переулка. Нищий мошенник давно вылетел из головы, теперь Джаба снедала тревога за Луизу. Зиг чувствовал его нетерпение, подковы звонко цокали по брусчатке. Оруженосец Ларкина еле поспевал за рыцарями, подпрыгивая в седле и удерживая щит господина. Через забрало шлема Джаб поглядывал на улицу, но в висках стучало: быстрее, быстрее! Пролетев Северные ворота на полном скаку, кони свернули и понеслись по прямой, как стрела, улице Веревки. Еще издали виконт заметил двух Тигров, дежуривших у ворот. Два дня назад они славно отметили именины сослуживца в таверне "Ржавый меч", где после них остались три сломанных скамьи, груда битой посуды и пятеро искалеченных лавочников. Утихомирить воинов смогли только стражники, прибежавшие на шум со всей округи. Теперь провинившиеся несли караул на воротах лейтенанта и благодарили Одра, что еще легко отделались. Джаб перевел дух — если эти на месте, то и дома порядок.

Действительно, заслышав перестук копыт, во двор вышла Луиза. Джаб спрыгнул с коня и обнял жену, она притворно замахала руками, жалуясь на его холодный доспех. Сняв шлем, Ларкин смотрел на них и кривил губы. Джаб знал, что Генри не допускает в своё сердце ни одной девушки, хотя многие красавицы при дворе сохли по бравому капитану. Загадочное выражение скучающих глаз стального цвета, тонкие усики и короткая бородка, подчеркивающая аристократичные черты лица, грива черных волос, военная выправка — как не влюбиться в такого мужчину? Но Змей предпочитал заводить романы мимолетные, рассматривая очередную знакомую только в качестве еще одного средства спасения от извечной скуки, владеющей им. Семейные ценности для него были также далеки, как принятые правила хорошего тона. Что Генри ценил в Луизе — так это её стряпню, поэтому, поздоровавшись с леди, он сразу спросил:

— Что сегодня подают в этом доме на обед?

После того как они сняли доспехи и умылись, Луиза пригласила всех к столу, включая смущенного Чака. Нарезая кусок буженины, Джаб размышлял, как сказать жене о своём решении. Если он заикнется об угрозе его жизни, то Луиза ни за что не покинет город. Значит, надо придумать благовидный предлог для её отъезда в Рагвуд. В голову ничего не шло, Джаб слушал щебетание жены и всё больше мрачнел. Хоть бы Ларкин что подсказал! Но тот уплетал за обе щеки сочное мясо, макал в соус лепешку, и к внутренним мольбам друга оставался глух, предпочитая не вмешиваться в дела семейные. Спасение пришло с неожиданной стороны. В кармане акетона потеплел кош, Джаб достал амулет. Шип кольнул кожу, кровопийца насытился, и виконт прочёл послание. Его губы тронула улыбка, лицо просветлело.

— Любимая, у меня отличная новость. Леди Мелиса произвела на свет мальчика!

— Святая Ламина, какая радость! — воскликнула Луиза. — Небеса благоволят нам! Она так долго ждала этого мига, а уж как отец заждался наследника! Дорогой, мы должны обязательно навестить родителей и поздравить их. Мне даже не верится. Чудеса какие-то!

— Действительно, благая весть, — произнес Ларкин, подмигнув другу.

— Солнце моё, я сейчас не могу покинуть Таггард, — осторожно начал Джаб. — Ты ведь знаешь, через четыре дня состоится смотр, его величество лично будет присутствовать на нём.

— Ох, я и забыла. Какая жалость... но, может быть, ты отпустишь меня одну? Я так хочу поглядеть на младенца и увидеть матушку! А ты приедешь, когда закончишь свои дела, — сказала Луиза и умоляюще посмотрела на мужа.

— Любимая, разве я могу отказать тебе? Вечером конюх подготовит карету, а утром отправишься в путь. Еще и воинов дам в сопровождение, в Рагвуде всегда неспокойно.

— Обожаю тебя!

Ларкин кашлянул и уткнулся носом в тарелку.

Свен.

Северин спал беспокойно. Проводив сонного Эрика до его комнаты, он еще долго ворочался в постели и размышлял о письме. Похоже, пираты непричастны к нападению и грабежу рыбаков, как он и думал, иначе зачем назначать встречу? Про Шугу Трази Свен слышал, что тот самый старший из пиратских баронов и пользуется в братстве заслуженным авторитетом. Но вот должен ли Страж Моря встречаться с теми, кого поклялся истребить? Что, если это ловушка, несмотря на слова Трази? Разбойникам может верить только глупец, они, не задумываясь, продадут родную мать, была б достойной цена. Если станет известно, что эрл якшается с пиратами, то пострадает его честь. С другой стороны, у Свена нет ни одной зацепки, в таком отчаянном положении впору хвататься за любую соломинку. Так ничего и не решив, эрл забылся тяжелым сном.