Точки бифуркации

— Да ещё пока сам точно не определился, есть варианты.

— Что-то серьёзное?

— Сам посуди, вот посмотри фрагмент из прошлого

Санкт — Петербург, Аничков дворец, в канун дня рождения А.А.

25 мая 1879 года — видео запись.

— Ну, здравствуй, сынок! Ты знаешь какой завтра ДЕНЬ?

— Добрый день, папА. Конечно, знаю, завтра мне исполняется десять лет!

— Что бы ты хотел получить в подарок на день рождения?

— Очень бы хотелось получить ваше дозволение поэкспериментировать с моделью паровой машины!

— Вот как?! Ну, а ещё чего бы тебе хотелось?

— Начать изучение немецкого языка, выписать из-за границы несколько станков, датских или немецких и определить мне мастерскую и несколько мастеров в подчинение на Котлине.

— А почему именно там?

— Чтобы не видеть любопытные глаза иноземцев, которые будут высматривать мои секреты.

— Интересно и много их у тебя, твоих секретов?

— Пока ещё нет, но лет через пять, шесть будет много и я не хочу чтобы о них прознали иноземцы.

— А почему, ваше высочество, желает изучать немецкий язык?

— Ну, языком нашего вероятного противника я уже владею достаточно хорошо. — Немецкие же труды по механике и сами механизмы желательно изучать без переводчиков.

— А, это кого ты считаешь "вероятным противником"?

— Конечно же англичан. Посудите сами, папА, сколько "добра" они нам сделали?

— А кем же ты хочешь стать когда вырастешь?

— Начальником ВПК Империи!

— Кем, кем? Что за ВПК такой?

— ВПК — это военно-промышленный комплекс. Я буду разрабатывать новые вооружения, строить корабли, пушки и такие укрепления чтобы Ника, который будет императором, мог спокойно говорить на равных с любыми нашими недругами.

— Однако! Ладно, считай что дозволение экспериментировать с паровой машиной ты уже получил, но только под надзором мастера Климова. Об остальном мне надо посоветоваться с супругой.

Разговор с Мини там же, примерно через час.

— А, это ты Александр.

— Ну что тебе удалось выведать чего желает "новорождённый" в подарок?

— Мини, ни за что не догадаешься.

— Я и гадать не буду, сразу скажу, какие-нибудь железки, ну и возможно что-нибудь на сладкое.

— По поводу первого, ты почти угадала. Правда, ему хочется не поиграть, а ПОЭКСПЕРИМЕНТИРОВАТЬ со старой моделью паровой машины, что была сделана ещё лет 20-ть назад.

— Что так и сказал?

— Да, я даже сначала подумал что ослышался.

— Необычный у нас сын. Видимо правду говорила старая служанка, что когда он был совсем маленьким, в его спальню ангел наведывался.

— Дорогая, ты же умная, образованная женщина, ну какие ангелы в наш просвещенный 19 век?

— Какие, никакие а светящиеся круги я и сама в детской несколько раз видела и как будто голоса слышались где-то вдалеке.

— Ну, хорошо, милая, хорошо. Пусть будут ангелы.

— Так, что это пострел ещё хотел?

— Тайную мастерскую и не где-нибудь, а на Котлине. Это чтобы англичане о его механизмах ничего не узнали.

— Ой, ты меня рассмешил, что так и сказал?

— Ну, несколько иначе, но смысл именно такой. Да и ещё он себе должность выдумал... как же, а вот вспомнил, командир ВПК называется.

— А это что такое?

— Он раскрывает аббревиатуру как военно-промышленный комплекс. Как я понял хочет строить корабли.

— Здесь что-то наследственное прослеживается, тебе не кажется?

— Ты звание генерал-адмирал имеешь в виду?

— Конечно, другого ответственного за постройку новых броненосцев, я не знаю. Только Георгий, наверное расстроится, эту позицию ему прочили.

— О, Мини, до этого очень и очень далеко, у детей ещё много раз всё поменяется. Да милая, ещё интересный факт, станки то он просит датского производства. Вот уже действительно твоя толика крови играет!

— Прекрасно, а не съездить ли нам туда? Естественно не официально, чтобы не дразнить гуннов.

— Посмотрим, время подскажет.

— Милый, а ты бы навестил в детской Александра, посмотрел что он за книжки читает, что из своих железок собирает, тогда и мне будет проще с родственниками по станкам разговаривать, я же кроме того что там что-то крутится, скрипит, грохочет и иногда дурно пахнет другого не знаю.

Кабинет цесаревича вечером того же дня

Несколько взволнованный и даже смущённый цесаревич Александр Александрович прохаживается по кабинету взад и вперёд, читая маленькую книжёнку в дешёвом переплёте, ещё одна небольшая книга лежит на письменном столе. При этом он настолько увлечён, что не замечает как в помещение входит жена.

— Милый что за увлекательный роман ты читаешь?

— О, Мини по твоему совету я наведался в детскую, к Александру. Мне было не совсем понятно, почему его так привлекла старая модель паровой машины.

— Ну и что же ты выяснил?

— Вот посмотри, на столе лежит целый проект, разработанный нашим сыном.

— Ой как интересно, а что это за домик на колёсах, с колесом сверху, да ещё с трубой?

— Это так Александр локомобиль изобразил.

— А что это такое?

— Это, это...., как маленький паровоз, только он не ездит, а вращает различные механизмы.

— А книжку, ты мне так и не покажешь?

— Ох, извини, я от идеи нашего юного изобретателя ещё в себя не пришёл. Вот она, посмотри.

— Фи, какая невзрачная, а название, название то, какое ужасное: "Песковоз для разработки золотых промыслов". Иркутский издатель Персин, 1 января 1861 г., автор Алексей Никанорович Лопатин. — Я смотрю тут какой-то ещё "манускрипт" лежит: — "Записки практического курса гальванопластики", издание 1867 г., Санкт-Петербург., автор Иван Михайлович Федоровский. Не знаю такого. Ну зато хоть поприличнее называется, но всё равно непонятно, зачем ребёнку это читать?!

— Да, дорогая это не Дюма и не Мопасан, но если бы ты слышала, как сокрушался наш генерал-адмирал по поводу "угольных авралов", то мгновенно бы оценила по достоинству, смышлёность сына. — Я поговорю с папА, о том чтобы он предложил Константину Николаевичу этот прожект! Вторая книжка, наверное тоже как-то связана с двигателями или их деталями, но я её ещё не смотрел

— А как наше чадо его назвал? Это "чудовище"?

— Очень просто и емко: "Транспортёр Лопатина".

— Действительно хорошо и наша фамилия в сей угольной пыли и грязи не высвечивается.

Вторая лаборатория Громова

Красноярск 26, наше время

Перед нами лежит документ выданный экспертной системой на основании базы знаний по Империи Мэйдзи за период с 1890 по 1905 годы.

— Ну, что ты на это скажешь?

— Была такая шутка: — "Хочешь разорить страну, подари ей крейсер"!

— Чужая душа, да ещё с дальнего востока потёмки. Тут и гадать не о чем.

— Да здесь не гадание, тут чёткое утверждение системы: "Пик готовности японского флота и армии придется на начало 1904 года". С кем по твоему они собрались воевать? — Китай они уже разбили, Корея в "кармане", с Британией у них договор. — Французы им строят корабли и заводы! — США даёт кредиты! — Германия далеко, да кроме Циндао у них по близости и территорий то нет. Так что визит "миротворца" — Ито Хиробуми и все рассказы на эту тему — лабуда! — Да, да, полная и откровенная лабуда! Смотри, сразу из Питера он в Лондон рванул и договор подписал. А для заключения такого договора, только для перевода, немалое время надо, следовательно всё уже давно на мази было! — Думаю, что в историю японский визитёр попал, только с одной целью, прикрыть "фиговым листком" атаку на Порт-Артур и стационеры в Чемульпо!

— Димка, ты милитарист!

— А причём здесь я? Систему "Вирус" готовил и отлаживал.

— Это же твои выводы!

— Не мои, а компьютера, а эти железяки при корректных исходных данных не ошибаются!

— Хорошо, пусть так. До этого момента ещё почти полвека, давай пока повременим. Можешь предварительно нужные кадры "готовить"! Кто у тебя там из наших близких следующий, на очереди?

Сан Петербург, Спасская улица

дом номер один, 1864 год.

Кажется мне в очередной раз повезло. Сергей Петрович Боткин оказался дома, да ещё в одиночестве, поскольку все его домочадцы были на даче. Не долго думая после получения рапорта о готовности системы я решил проявить своё присутствие.

— Добрый вечер, уважаемый господин Боткин!

— Вечер добрый, простите не знаю как....

— Можно просто Дмитрием, мы с вами как бы немного коллеги.

— Не могли бы вы более чётко определиться в кабинете, господин Дмитрий, а то немного непривычно, когда вот так, человек висит в воздухе.

— Простите великодушно, но я не могу этого сделать сразу по двум причинам. Видите вы не совсем меня, перед вами только моё изображение удалённое от вас на достаточно большой промежуток времени. Вторая причина заключается в том что ваш кабинетный стол — очень важный элемент нашей встречи.

— Вы сказали немного коллеги, это как?

— Я закончил Пироговский институт, ну или Второй медицинский, но не лечебный факультет, а хирургический. Правда всё это произошло в первой половине 21 века.

— Хорошо, допустим я вам поверю, а причём здесь мой письменный стол?

Внезапно раздалось покашливание у меня за спиной и чей-то голос произнёс:

— Молодой человек, значит по вашему мы с вами полные коллеги, если конечно вы не жулик?!

Только тут я заметил в углу комнаты у раскрытого окна ещё одного человека пытавшегося разогнать взмахом руки дым, чтобы лучше разглядеть мою голограмму.

— И что, простите, за институт вы закончили?

Боже, опять я нарушил психову инструкцию "осмотреться на месте перед проявлением голограммы", но делать нечего, кроме того насчёт второго человека "полного коллеги" двух мнений быть не могло. Потрясающее сходство с портретом в аудитории, не говорило, оно вопило!!! Это сам — Пирогов Николай Иванович!

— Добрый вечер, Николай Иванович, вот уж не ожидал вас увидеть воочию. В 1906 году, на базе Московских женских курсов, был открыт медицинский факультет. Позднее в 1930 году он выделился в медицинский институт и ему было присвоено ваше имя. Ну а мы — студенты, просто называли его Пироговкой или Вторым медом. В вестибюле, да и в аудиториях развешены портреты выдающихся медиков, поэтому вас я хоть и поздно, но сразу узнал.

— Серёжа, ну как тебе наш гость?

— Николай Иванович, давайте поинтересуемся зачем он здесь, а уже потом будем решать, звать ли нам сразу полицию или принять участие в том, что этот молодой человек нам предложит!

— Хм, ... ну хорошо. Изложите пожалуйста цель вашего визита, господин Дмитрий.

— Думаю, имя Павла Матвеевича Обухова вам хорошо знакомо. По данным наших наблюдений он уже сейчас заразился бактерией Коха. Пока его болезнь находиться ещё на ранней стадии, совсем плохо ему станет в 1868 году, он поедет лечиться, но будет поздно. — Вы, господа уже сталкивались с этой болезнью. — В частности Николай Иванович описал "гигантские клетки" в туберкулёзном очаге, а Сергей Петрович успешно лечил Марию Александровну используя климатолечение туберкулёза в Крыму. Но только в 1882 году в Германии Роберт Кох после 17 лет работы в лаборатории откроет возбудителя туберкулёза, которого и назовут бациллой Коха.

— Однако вы хорошо осведомлены, так что вы хотите предложить?

— Смерть этого инженера в возрасте 49 лет, нанесёт большой ущерб отечественной металлургии, поэтому мы бы хотели просить вас, избавить его от этой напасти.

— Как вы себе это представляете?

— Сейчас я постараюсь передать вам методику лечения, она отпечатана на папиросной бумаге поскольку передавать более массивные предметы мы пока затрудняемся.

Несколько десятков тоненьких листов бумаги аккуратно легли на стол в кабинете Боткина. Почти одновременно с этим последовало сообщение от техников.

— Дмитрий Иванович, Дмитрий Иванович у нас отказ воздушной диафрагмы.

— Это что такое и к чему приведёт?

— Возможен переток воздуха из-за разности давлений у нас и в прошлом.

— Куда сейчас направлен переток?

— Из прошлого к нам.

— Тогда продолжаем работу, это для предков не опасно, потом всё исправите.

Из временной "дыры" ощутимо пахнуло прохладой. Питерский воздух двух вековой давности был приятен, свободен он выхлопных газов авто, но в нём явно присутствовал слабенький "привкус" конского навоза. Бумажки на моём рабочем месте зашевелились и мне даже пришлось их придержать, чтобы не разлетелись.

Пока я общался с технарями оба великих, увлечённо читали переброшенные к ним записки из будущего, совершенно перестав интересоваться моей скромной персоной. Наконец, примерно через четверть часа Пирогов поднял глаза, оторвавшись от чтения и сказал:

— Интересно, весьма интересно, только где же мы возьмём эти самые лекарства, указанные в методике.

— Вот для этого очень важной часть эксперимента, будет являться письменный стол Сергея Петровича, особенно если он положит на него подушку. — Господа, я буду сбрасывать вам лекарства для так называемой трёхкомпонентной схемы лечения. Поскольку масса передаваемого материала ограничена, а попрошу вас немного отойти от стола, потому что в случае неудачи или нарушения баланса, возможен "хлопок". Это весьма неприятное ощущение, кроме того жидкость в ампулах может оказаться очень горячей.

— Николай Иванович, раз человек нас просит, давай действительно, отойдём в сторонку: "Бережёного, Бог бережёт"!

Я мысленно тоже перекрестился, наклонясь над временным окном и аккуратно на тончайшей нитке стал спускать первую ампулу с лекарством. Ух, кажется, успешно. Стрептомицин лежал на подушке, почти в самом её центре.

— Вот так выглядит одно из лекарств против этой заразы. Шприцы, изобретённые Правасом и Вудом, вам конечно уже известны, но мне бы хотелось передать вам одноразовые иньекторы. Их не надо стерилизовать, а просто выкинуть после использования.

— Серёжа, мы не спим? Это действительно происходит на яву?

— Глубокоуважаемые учителя, считайте это всего лишь, данью уважения благодарного ученика. Сейчас ещё раз попрошу вас отойти в сторону, я буду переправлять вам остальные лекарства на полный курс лечения.

Медленно, стараясь не разбить хрупкие ампулки с лекарствами я поочередно просовывал их в "окошко", а коллеги переносили их с подушки на другой стол стоявший в кабинете. Однообразная при полном сосредоточении работа утомляла, но я решил передать лекарства с тройным запасом, во избежание так сказать.... Оставалось уже немного, но в этот момент я случайно зацепил упаковку разовых шприцов и змейка единичек упорхнула во "временное" окно.