Отрок Книга 04

Нет, незачем Кузьку еще и Семкиными пацанами обременять. Как обживемся на новом месте, заберу их в крепость и поставлю на учебу. К зиме Сеньке и его ребятам никакие Приблуды не страшны будут. А потом "молодежный десяток" быстро объяснит ратнинской пацанве, что такое воинское обучение. Глядишь, и другие на учебу проситься начнут. Да и мне не век же быть старшиной Младшей стражи, надо смену готовить. Стоп, стоп, стоп! Смену для чего?

А не кажется ли вам, сэр Майкл, что вы обросли проблемами, как собака репьями, и с удовольствием занимаетесь текучкой, лишь бы не задумываться о будущем? Дело-то не только в Листвяне и Перваке. Есть еще предшественник, почему-то желающий Вас грохнуть, есть дед, боярин Федор, Илларион и Нинея с их наполеоновскими планами и амбициями. Есть "общественное мнение", весьма неблагожелательно, в отношении вас, настроенное. Есть еще и невеста Катерина Федоровна, и куда от нее деться? Есть Юлька, которую в ближайшие год-полтора могут умыкнуть "генетики". Нинея, кстати, обещала подсказать способ ее удержания, не пора ли спросить? А еще у Младшей стражи всего три десятка коней на полторы сотни всадников. А еще мать замуж настропалилась. А еще девок в Воинскую школу привезут...

Все проблемы перечислили, сэр? Нет? И не перечислите, ибо имя им — легион. И что прикажете делать? Чужие проблемы разбирать — с удовольствием! Будущее предсказывать — запросто! Советы давать — даже бесплатно! А сами? Сапожник без сапог, мать вашу, досточтимый сэр, так растак, со всем уважением и реверансами на тридцать два румба. Как можно наступать на грабли, про которые вам прекрасно известно и на которые вы, сэр, имеете удовольствие указывать другим?

Цель, блин! Если она достигнута, а новая не поставлена, что происходит? Трындец, извините за выражение, происходит! Все начинает расползаться, как гнилая тряпка, и сколько ее не штопай методом рефлексивного управления, толку не будет — проблемы растут, как снежный ком! Два года назад, сэр Майкл, вы напрягли то место, которым имеете обыкновение думать и сформулировали цель, которую сами же и назвали предварительной — обеспечить себе благоприятные стартовые условия. Для достижения означенной цели Вы посчитали необходимым решение трех задач: физическое развитие, повышение благосостояния и социального статуса семьи, формирование своей команды. Все выполнено. Все!!! Даже с избытком.

Здоровье? Шрамами вы, надо признать, украсились неслабо, но организм серьезно не пострадал — ранения поверхностные. Что же касается Ерохи, которого вы избрали в качестве индикатора ваших физических кондиций, то сейчас об этом даже смешно говорить.

Благосостояние и социальный статус? Статус, в местечковом масштабе, выше некуда. Благосостояние имеет устойчивую тенденцию к росту. Если два года назад вы радовались созданию пасеки, то сейчас даже не вспоминаете о холопской семье, которая на ней вкалывает, а озабочены прокормом двух сотен (!) "курсантов" первого на Руси военного училища. Однако, справедливости ради, надо заметить, что в этом вопросе вам, сэр, исключительно повезло — у матери могло и не оказаться брата купца.

Формирование команды? Боже мой, что б я так жил, с кем хотел, как любил говорить один ваш знакомый в ХХ веке. Вы мечтали о своем десятке. Наивное дитя! Имеете, в натуре, полсотни архаровцев, готовых порвать любого по вашей команде, а в ближайшее время рассчитываете иметь две сотни и вам мало!

Вот! Почему мало? Однажды на Княжьем погосте вы уже задавались этим вопросом. Для чего вам собственная армия? Сажать на туровские и волынские земли сына дедова приятеля молодости? Не греет. Основывать Православный рыцарский орден? Опасные, прямо скажем, игрушки. Дойдет до князей — удавят в колыбели. Для монархов, как показывает история, рыцарские ордена не заноза в заднице, а натуральная кость в горле. Рюриковичи не дурнее Филиппа Французского или Ягайло Польско-Литовского. Те, правда, поздновато спохватились, а Рюриковичи ждать не будут, потому, что для них любая вооруженная сила на Руси в руках нерюриковича — повод для немедленного уничтожения. Орден, не орден, им плевать. Служить верой и правдой Вячеславу Туровскому? Так он возьмет да и свалит в другое княжество. Или помрет. И с чем вы останетесь? Восстанавливать Древлянское княжество, как мечтает вдовствующая графиня Палий, она же баба Нинея, она же боярыня Гредислава Всеславна? Ну, это, вообще, пустые мечтания. Но с Нинеей вам, сэр, повезло, так же, как и с Никифором. Запросто, могло такой полезной знакомой и не оказаться.

И что же в "сухом остатке"? Ни хрена-с! С чем вас, досточтимый сэр Майкл, и поздравляю. Попробуем уж и совсем авантюрные варианты? Например, князь Вячеслав Владимирович Туровский дает дуба и оставляет молодую вдову с двумя детишками. Хищные родичи Рюриковичи кидаются отнимать у вдовицы Туров и тут вы, сэр Майкл, весь из себя в сверкающих доспехах... А потом женитесь на княжне Анне и становитесь принцем-консортом... Романтика, блин. Сдерут шкуру и голым в Африку пустят, даже если все Погорынье мобилизовать. И на хрена вам сдалась княжна Анна, когда есть Юлька и эта еще... Катерина Федоровна, туды ее. Нет, девочка, конечно ни в чем не виновата, но обручать с колыбели — варварство, насилие над личностью и прочее попрание общечеловеческих ценностей. Не катит, короче.

Что еще можно придумать? Решить со всей феодальной бескомпромиссностью династический вопрос и осесть на Погорынском воеводстве? Тихо, мирно наедать брюшко, отправлять посылочки Максиму Леонидовичу, таскать холопок в баню, тягаться с соседом из-за Воловьих лужков... М-да. Мы рождены, что б сказку сделать былью. А еще — преодолеть пространство и простор. Две такие прухи: Никифор и Нинея. Даже три! Могло же занести в тело холопа или обозника, а попал во внука сотника. Больше сорока лет жизни впереди. И все это ради тихого помещичьего существования а ля фикус в кадке? Так, ведь, не дадут! Боярин Федор прогноз выдал верный: покоя не будет.

Ох, права была Нинея насчет дела всей жизни. Только где его взять? Нет, конечно же, как и всякого русского человека, меня могла бы вдохновить идея предотвращения татаро-монгольского ига. Неважно, было оно или не было. Что-то я такое читал, что, вроде бы, не было, или было, но какое-то не такое. Но что-то, наверняка, происходило, как бы летописи не редактировали. Так и тут облом! Помру больше, чем за пятьдесят лет до битвы на Калке, и уж тем более не доживу до непосредственного вторжения. Хоть плачь!

Вот так, сэр. Проблема есть разница между желательным положением дел и действительным. Цель — разрешение этой проблемы, то есть, достижение положения желательного. А если непонятно, чего, собственно, желать? Как там Гребенщиков пел:

Их дети сходят с ума

Оттого, что им нечего больше хотеть.

И все же, все же, все же... Что постоянно толкает вас набирать силу? Полсотни — мало! Сотня — мало! Две сотни — еще нет, а уже мало! И кто дергал вас, сэр, за язык тогда — на ладье дядьки Никифора? Разговор-то получился примечательный. Такой примечательный, что Никифор явно поделился своими впечатлениями с Осьмой. А тот решил отрока Михаила протестировать. Протестировал, туды его... Но разговор-то имел место, и вы, сер Майкл, были искренни".

* * *

Тогда — в начале мая — Никифор, все-таки, решил не разгружать две малых ладьи в Ратном, а вести их на Базу Младшей стражи по Пивени. Это действительно было легче и быстрее, чем возить груз от Ратного до Нинеиной веси на телегах. Мишка соблазнился предложением дядьки совершить речное путешествие — было интересно посмотреть на судно XII века в деле. Все-таки, ТАМ он занимался в молодости парусным спортом и, окончив мореходку, некоторое время ходил на судах дальнего плаванья Балтийского пароходства.

Плавсредство особо Мишку не впечатлило. Выдолбленный ствол здоровенного — обхватов в пять — дуба, длиной метров десять-двенадцать. Борта наращены дубовыми же досками, крепящимися к шпангоутам бронзовыми заклепками. Съемная мачта, рей с четырехугольным, суживающимся книзу парусом. Ни штурвала, ни румпеля, вместо них рулевое весло. Шесть весел — по три с каждого борта, но при нужде, на каждом могут сидеть по два гребца. Палубы нет, только настил в носовой части судна и плетеная, на манер лубяного короба, "каюта" на корме. Водоизмещение в полном грузу тонн тридцать-сорок, точнее на глазок определить не удалось. Груз лежит навалом по середине корпуса, оставляя вдоль бортов место для работы гребцов.

Убожество, одним словом, но! На таких вот или очень близких им по конструкции убожествах, пересекались океаны и совершались великие географические открытия! Мишке сразу же, до зуда в языке, захотелось дать Никифору несколько советов по усовершенствованию ладьи, но дядьку, как выяснилось, интересовала совсем другая тема. Утащив Мишку в кормовую избу, он выставил на сундук, заменяющий стол, кувшин вина и закуску с явным намерением подпоить племянника и выведать у того некий секрет. Секрет, разумеется, был прост — непонятная разумность и неожиданные знания четырнадцатилетнего мальчишки.

Мишка отхлебнул вина и понял, что Никифор преисполнен самых серьезных намерений. Вино было крепким, а закуска скудной. Проблема же заключалась в том, что даже напившись до потери контроля и рассказав Никифору о себе чистую правду, Мишка все равно не смог бы удовлетворить любопытство материного брата. Никифор просто не поверил бы и обиделся. Пришлось искать более приемлемый вариант.

Зацепившись за то, что Никифор, для завязки разговора, вспомнил о мартовской "торговле Циркусом", Мишка поинтересовался дальнейшей судьбой ладейного амбара. Оказалось, что Никифор попытался и дальше снимать урожай на ниве шоу-бизнеса, но ничего толком не добился. Ни музыканты, ни скоморохи, ни девки-плясуньи сборов не давали. С горя Никифор даже попытался устроить что-то вроде зверинца, выставив в амбаре верблюда, медведя в клетке и рысь в клетке поменьше. Интереса публики хватило на пару дней. Правда потом интерес снова вспыхнул примерно на час, когда пришлось ловить сорвавшегося с привязи верблюда, напрочь очумевшего от соседства с медведем и рысью.

— Не тем ты занялся, дядя Никифор. — Сразу же взялся за больное место купца Мишка. — Если есть помещение, где можно около сотни зрителей разместить, с него гораздо большую выгоду поиметь можно. Даже очень большую выгоду и разными способами.

— Это как? — Сразу же "сделал стойку" Никифор. — Ты пей, пей, Мишаня, винцо сладенькое.

"Сладенькое" было градусов под двадцать пять "убойной силы", и Мишка скопытился бы от первого же кубка объемом граммов в триста, но отхлебнуть из вежливости пришлось.

— Помнишь, как тебе ходок объяснял, что людям о заботах забыть хочется, что-то необычное увидеть? — Продолжил Мишка, оставив безуспешные попытки откусить кусочек твердой, как фанера, вяленой рыбы. — Торговля зрелищем — дело тонкое. Ты думаешь, почему люди на наши представления по несколько раз приходили?

— Ну... Нравилось. — Неуверенно отозвался купец. — Интересно было.

— По третьему-четвертому разу? Когда все уже наизусть знали? Нет, дядя Никифор. Приходили те, у кого азарт был: свалится кто-нибудь из нас с доски или нет, промажу я с завязанными глазами или попаду, порежем мы кинжалами Роську или он цел останется? Потому и об заклад бились — азарт. А азарт бывает, только тогда, когда результата заранее не знаешь. А ты им медведя. Что они медведей не видели?

— Верблюдов в Турове почти никто не видел.

— А! — Имитируя легкое окосение, Мишка пренебрежительно отмахнулся. — Что верблюд? Та же корова, только горбатая. Интерес появился только тогда, когда он с привязи сорвался. Сразу стало интересно: поймаете вы его или нет, затопчет он кого-то насмерть или только покалечит? Наверняка об заклад бились, пока вы его ловили.

— Ну и что? Каждый день его теперь ловить? А прибыток с чего?

— Да ну его, этого верблюда. День побегает, второй, и никому уже интересно не будет. А вот устроил бы ты в том амбаре кулачные бои, но не стенка на стенку, а один на один. Принимал бы ставки на победу, а вышибалам велел бы следить, чтобы об заклад между собой не бились, а только с тобой. Вот тебе и прибыток, особенно, когда ты заранее победителя знать будешь.

— Это как, заранее?

— Дитя-то малое из себя не строй. — Пьяным голосом нахамил Мишка. — Неужто не знаешь, как?

— Гм, ладно. Понял. Только где же бойцов я наберу?

— А ты награду победителю посули. Пусти на это часть выручки. И бои проводи в несколько кругов. Набери бойцов человек десять-двенадцать. Разбей их на пары. В первый день пусть бьются попарно, во второй — только те, кто победил в прошлый раз, в следующий — опять победители. И так, пока только двое не останутся. Каждый раз награда победителям пусть возрастает, а самый большой куш достанется тому, кто победит в последний день.

— Ну, хватит мне этого на неделю, а дальше что?

— Не-а! Не на неделю, а на пару месяцев. Бои-то будут проходить только по воскресеньям, когда народ отдыхает.

— Интересно. — Задумчиво протянул Никифор. — Ты пей, Мишаня, пей.

— Погоди, самого главного-то я тебе еще не рассказал.

Дальше пошло уже не главное, а подробности: устройство ринга и зала, принцип работы тотализатора, методы "подогрева" публики, матчи-реванши, приглашение бойцов из других городов и прочее, и прочее. Никифор слушал внимательнейшим образом, даже, кажется, готов был записывать. Во всяком случае, не пожалел листа пергамента для изображения ринга и зрительного зала.

— Вот так, дядя Никифор. А прибыток от всего этого, и без того немалый, можно еще увеличить.

— Как?

— Э, нет! — У Мишки уже слегка шумело в голове, но он имитировал уже серьезное опьянение, навалившись локтями на импровизированный стол и пытаясь вызвать прилив крови к лицу. — Не скажу, пока ты мне не скажешь, какую долю я со всего этого буду иметь.

— За что долю?

— За знания, дядюшка, за знания, которыми я с тобой поделился. Поделился же? — Якобы заплетающимся языком спросил Мишка. И тут же сам себе ответил: — Поделился! Теперь и ты со мной поделись! Если жадничать не станешь, я тебе еще кое-что расскажу.

— И сколько же ты хочешь?

— Пятину!

— Да ты спятил! Только языком потрепал, и сразу пятину!

— Ну, пусть кто-нибудь другой тебе, дядюшка, так языком потреплет, может дешевле встанет.

— Да, может, еще и не выйдет ничего!

— Тогда и я ничего не получу.

— А убытки? Все это устроить — недешево выйдет!

— А мальца спаивать и секреты выведывать? А? Вот пожалуюсь матери... или деду...