Королевство их с удовольствием привечает — рабочих рук не хватает, но жёстко их миграцию контролирует. Скажем так, осесть здесь, на Венере, в качестве граждан, имеют шансы только выходцы из Латинской Америки, из коренных, южноамериканских земель, за редкими исключениями, и только отслужив определённый немаленький срок в венерианской армии. Бывает, подданство дают различным учёным или спортсменам, но это скорее исключения.
А всякие ниггеры и представители Востока лишены даже такой возможности — служат за бОльшие деньги, но в 'чёрных бригадах', то есть в качестве банальных наёмников для грязной работы. Те же, кому не посчастливилось подписать никакой армейский контракт, трудятся уборщиками, посудомойщиками, грузчиками, разнорабочими, в основном, кстати, в сфере обслуживания своих же соотечественников. И кем бы и где бы они ни работали, им нужно где-то жить, где-то спать. Как и тем, кто приезжает из провинций. Как и марсианам.
Альфа — купольный город, не подземный. Десятки и сотни куполов наглухо отрезают людей от адской атмосферы. Потому расти ввысь, как растут города на Земле, не может. Но углубляться до бесконечности внутрь планеты тоже нельзя — под землёй расположены производства, системы обеспечения, склады и военные коммуникации. Да, всякие бомжатники для малообеспеченных в основном там и находятся... Но государство и правительство столичного округа не жалует бомжатники. А особенно не жалуют гвардия и ДБ. Безопасность в колониальном городе значит куда больше гипотетических 'теневых' прибылей 'нужным' людям, как на Земле. А значит, единственный выход — расширяться. Тупо экстенсивно, осваивая всё новые и новые площади для новых жилых районов, пропорционально планируемому населению, благо планета большая и безжизненная и таковых хватает. Пока хватает.
Альфа огромна. Невероятно огромна. Даже учитывая, что в окраинных районах, трущобах, плотность населения такая, что жуть, метраж жилья на человека смехотворен, куполов более двух сотен. Это единственный город в Солнечной системе, имеющий три(!) уровня метро, и один из немногочисленных, имеющий столь огромную и разветвленную систему магнитных дорог.
Мы мчались по трубе магнитки с невероятной скоростью, сменяя одну трассу другой. Стрелка спидометра прошла пятисотенную отметку. Кажется, мы выбрали крайний правый тоннель, ибо других водителей, которые могли бы затормозить наше движение, не наблюдалось. ТАК я еще не летал!
— Ты не прав, Шимановский, я не кину тебя, — продолжила сеньора Катарина прерванный разговор. — Не брошу на растерзание, забыв об обещании.
— Ой, ли! — я добавил в голос как можно больше иронии.
— Если я обещаю — выполняю, — жёстко отрезала она. — Сказала, доведу тебя до выпускного — значит, доведу. Вопрос чести. А если не смогу, по техническим причинам, понимаешь ведь, какая у меня работа, — она грустно усмехнулась, — за меня это сделают другие, это вопрос не только моей чести. Мой бывший взвод довершит начатое.
— Это тоже традиция?
Утвердительный кивок.
— Да. Взвод — семья. Даже после завершения контракта, годы и годы спустя, все, служившие в одном взводе друг для друга гораздо больше, чем сёстры. Живой тебе пример — Лея и её взвод.
Я ничего не знал про бывший взвод её величества, но поверил на слово, решив разузнать об этом в более спокойной обстановке.
— Тебе ничто не будет угрожать, обещаю. Мы вшестером можем даже убрать Кампоса старшего, если понадобится.
— И вам за это ничего не будет? — я усмехнулся. Верилось с трудом. Если бы ангелам было позволено всё НАСТОЛЬКО, в стране давно установилась бы республика.
— Будет, почему? — не стала отпираться она. — Но своё слово мы сдержим, честь взвода и каждой из нас не пострадает. К тому же мы — ветераны, не молодые ссыкухи, какой с нас спрос? Пожурят немного. Может, в ссылку на несколько лет отправят. Ничего смертельного. Я тебя убедила?
Я отрицательно покачал головой.
— Хорошо, я отучусь. А дальше? А универ? Я не уеду из города, останусь в зоне их досягаемости. А сапоги, извини, он мне не простит!
По лицу Катарины пробежала тень.
— Хорошо. Считай, что вопрос с универом тоже решен. Он не тронет тебя.
'Что, вот так, все просто? Я тебе пообещала, что защищу, и все дела? А если понадобится, то с подругами кончу главного обидчика, известного мафиози, нам это по силам'?
'Шимановский, так не бывает! Тут какая-то засада'!
'Или бывает'?
— Я выполню все твои условия, — продолжила она. — Если понадобится, уберём твоего друга Бенито, это будет лучшим выходом.
— Только за то, что он угрожает мне? — я вновь усмехнулся.
— Он подонок, Шимановский, — парировала она. — И он принесёт людям много бед, поверь мне. Я встречалась с подобными людьми много раз, знаю эту породу. И если грохну такого, моя совесть не утяжелится.
'Вот так. Понял? Всё понял'? — съехидничал внутренний голос.
'Да понял, понял...', — успокоил я его.
— Проще всего спровоцировать его, сымитировав, что про тебя забыли, — продолжала рассуждать вслух она. — Подловить и на сей раз уничтожить окончательно. Если рыпнется, конечно. Но понимаешь, всё имеет свою цену. — Её глазки ехидно прищурились. Машина резко притормозила и вильнула вправо. Мы перестраивались, уходя на развязку, направляясь то ли на другую хорду, то ли на радиальную. — Моя цена — твой отказ от обучения у нас. Ты прямо сейчас звонишь Мишель, я соединю, и говоришь, что передумал. Я тут же даю клятву, что сделаю обещанное. Мой взвод вскоре это подтвердит. Не сегодня, а когда сможет. Я сообщу девчонкам, они свяжутся с тобой.
Она своё предложение сделала. Я сидел, смотрел на мельтешение ламп в скоростном тоннеле и не мог ничего понять.
Какая ей выгода? Ну, не укладывалась у меня в голове подобная комбинация! Защитить меня. Убрать Кампоса, пусть и младшего. Возни на несколько лет, причем опасной возни, с последствиями. Только ради того, чтобы я не учился у них? И они не отрабатывали на мне свои программы?
Мозг зацепился за последнюю мысль.
— Подсиживаешь Мишель? — Я попытался рассмеяться. Вышло довольно убедительно. Машина вильнула, сеньора Катарина грязно выругалась. Ого, какие мы слова знаем! Затем наехала на меня, переходя на крик, следя, впрочем, одновременно за дорогой:
— Шимановский, ты — придурок! Таких придурков поискать — не найдешь!
Я никого не подсиживаю! Мне это не надо, да и невозможно это! Мишель из взвода Леи! Та её назначила вместо Сирены, которая также была из её взвода! Много лет назад! Понял тенденцию?
Я кивнул, втягивая голову в плечи.
— Я НИКОГДА не возглавлю корпус, у меня нет для этого нужного ресурса!..
Резко замолчала, успокаиваясь. Опомнилась, пришла в себя и продолжила уже тише:
— Но я на своём месте, Хуан, и на своём месте я могущественнее, чем она. Я 'на земле', руковожу реальными делами, ни на кого не оглядываясь, а она летает высоко в облаках, вынужденная со всеми считаться. И с Леей, и с другими офицерами, и на сеньоров олигархов постоянно оглядываться, и на другие спецслужбы.
— Мне не нужен Корпус, Шимановский, — подвела она итог. — Я просто хочу, чтобы один глупый мальчишка выжил, не отправился на запрограммированную бойню, а выучился, вырос, женился и нарожал деток. Нравишься ты мне, юноша. Симпатичен. И мне по-человечески будет жаль, если получится иначе.
Я молчал. Насколько мог судить, в данный момент она не врала. Если честно, у меня никогда не проскакивало ощущения, что она врёт, но сейчас она была сама искренность.
Однако я не мог пойти у неё на поводу, просто так отказаться от начатого. Возможно, она права, в корпусе будет жарко, и ее предложение — лучший выход... Но и она не бог.
Не знаю, какое приму решение, у меня есть время разобраться в себе. Но сейчас соглашаться не буду. Слишком мало прошло времени для анализа её слов.
— А если я откажусь не сейчас? Позже? Ближе к концу испытаний?
Она усмехнулась.
— Тогда у меня будут связаны руки. Сейчас же, пока все заняты своими делами, а ты ещё не начал проходить НАСТОЯЩИЕ испытания, я всемогуща. Никто не знает, что ты собой представляешь, и один твой звонок способен на многое. Потом в тебя вцепятся мертвой хваткой, а меня...
Меня заменят. Если только заподозрят. Соглашайся, Шимановский. Сейчас или никогда.
Я еще ломался для вида. Но только для вида.
Глава 5. Трудовые будни
Дальше, до самого корпуса, мы ехали молча. Ехали долго, где она только не петляла! Объехали почти весь город. Побывали даже на таких окраинах, где 'Эсперансу' в иных обстоятельствах никогда не увидишь, куда и на более дешевой машине заезжать не стоит.
Мы же заезжали. И останавливались под недоуменными взглядами аборигенов, особенно детворы, стайками слетающейся к нашему транспорту, удивлённо галдя. Моя спутница вновь выпускала дронов, закрашивающих карту вокруг, после чего трогались и ехали дальше. Как я понял, таким образом, она отрывалась от возможной слежки, от электромагнитных жучков. Судя по её ругательствам и комментариям, минимум один жучок у нас имелся. В прошедшем времени, конечно.
В общем, к бело-розовому зданию мы подъехали не скоро, часа через четыре. Времени на тренировки оставалось мало, и в тот день я сдавал тесты интеллектуальные. Кружочки, треугольники, квадратики — расположи фигуры, найди лишнее, укажи, что должно идти следующим.
Этих тестов тоже было много. Они дублировали друг друга, и после десятого или двадцатого я понял, что в принципе все они проверяют одно и то же.
Ну, это дело методистов и психологов корпуса. В конце концов, они не имеют право на ошибку. 'Лучше перепроверим человека десять, двадцать раз, зато точно будем знать, годен он или не годен' — приблизительно такая, по идее, у них должна быть логика.
Согласно реакции Катарины, я относился к категории 'годен' или 'очень даже годен', и ей это обстоятельство не нравилось. Относилась она ко мне с подчеркнутым пренебрежением, словно я раздражающая её муха, однако с уважительным пренебрежением. Ни словом, ни жестом, ни наклоном головы не позволила себе ничего, намекающего о происшествии и разговоре после школы. Её глаза будто говорили: 'Ты пожалеешь, Шимановский, но это было твоё решение'.
Да, моё, и я не отказываюсь. Но относительно неё самой я сегодня понял одну важную вещь, она сделает всё от неё зависящее, чтобы меня не приняли, но бить в спину и подтасовывать факты не станет. Такое не в её духе. Эдакая принципиальная бесстрашная благородная амазонка, не способная на подлость к тем, кого не считает врагом.
Из новостей дня особо стоит выделить её приказ, именно приказ, отданный, когда мы ехали домой (она вновь отвозила меня, но на обычной машине):
— Шимановский, с завтрашнего дня начинаются ускоренные тесты. Будут проходить с девяти утра. На ближайшие две недели о школе забудь — нет времени.
— Но... — Я попытался протестовать, но понял, что не из-за чего. Я куда собрался? Туда. А школа? Или школа, или корпус, это надо решать сразу.
— Или ты передумал? — с иронией поддела она.
— Нет. Я просто подумал, что если вы меня не примете...
— То ты самостоятельно догонишь программу, — мурлыкнула она, чуть прищурившись. — У тебя такие показатели, что...
— 'Что'? — я напрягся.
— Очень хорошие показатели. Если б ты был девочкой, я бы пророчила тебе быстрый рост до звания офицера. А так, извини, покойникам и психам оно ни к чему.
Вот стерва! Достала уже. Я про себя выругался.
— Завтра в половине девятого я подъеду к углу вон того дома, — продолжала она, игнорируя моё раздражение. — Не будешь готов — доложу, что передумал.
— Я не передумал! — огрызнулся я.
— Тогда привыкай к порядку. В половине, как штык.
— А почему опять ты? Тоже какая-то проверка? Я что, сам не могу добраться?
Она рассмеялась.
— Нет. Просто тестирование тебя корпусом — штука секретная. Как бы. Не хотелось, чтобы ты лишний раз светился в воротах и показывал всем нашу в тебе заинтересованность. Дворец — гадюшник, сплетни по нему расходятся молниеносно. А дальше выходят за его пределы.
— Кстати, мой рабочий день официально начинается тоже с девяти, — продолжила она. — И мне тебя подбросить не сложно, всё равно по пути. До завтра.
— До завтра.
Ошалевший, я вылез из машины. Люк опустился, и та тронулась в противоположном от моего подъезда направлении.
М-да-а-а-а!..
* * *
Следующий день начался с того, что я чуть не проспал. Сглазила!
Когда, застегивая рубашку на ходу, мчался к машине, часы показывали тридцать четыре минуты. Сеньора ещё была на месте, но уже развернулась, двигатель работал. Люк был открыт, я сиганул в него, и только после этого отдышался.
Её глаза насмехались: 'Я же тебе говорила!'
Пусть издевается, виноват. Она подождала, не уехала, а это главное.
Когда мы уже тронулись, я соизволил обратить внимание на неё саму, на её внешний вид. Тот поражал воображение.
Лёгкая блузка с огромным, просто шикарным декольте почти до пупка, в котором виднелась не менее шикарная грудь. Ого! Под форменной блузкой ничего такого не заметил (да и до того ли было?), да оно и понятно — форма есть форма. Теперь же, когда она оделась в гражданское, я сполна оценил достоинства сеньоры майора. Ещё под блузкой был лиф, прозрачный, как у Бэль, незаметный, но тоже поддерживающий грудь, делая её ещё аппетитней, а при ходьбе, когда та начнёт колыхаться...
Мысленно представил себе эту картину. М-да, все мужики будут однозначно её! Определенно.
Далее сеньора была одета в короткую белую косую юбку, выше колена с разрезом сбоку. Разрез находился как раз с моей стороны, я сполна оценил красоту её ног. Немного мускулистые, впрочем, не чрезмерно. В остальном же длинные ровные и красивые. Никакого намёка на целлюлит и другие заморочки, из-за которых женщины трясутся, но на которые мужчины не обращают внимания, у неё не было. Юбка, достаточно короткая, чтобы произвести эффект на вечеринке, но достаточно длинная, чтобы не походить при этом на шлюху. В её возрасте носить подобное опасно — слишком легко перейти незримую грань. Катарине удалось удержаться.
То есть, у неё есть вкус, и талант красиво и правильно одеваться и краситься. Накрашена она была не броско, но в то же время так, чтобы в случае нужды поколдовать над собой минимум времени и получить максимум эффекта. Так тоже может далеко не каждая.
'А ведь она совсем не старая'!
Эта мысль явилась для меня откровением. Вместо суровой сеньоры майора, способной двумя пальцами скрутить в бараний рог лося Кампоса вместе с дружками, рядом со мной сидела красивая сексуальная женщина, пусть и немного старше меня. Она говорила 'мой бывший взвод'. Значит, основной контракт уже завершила. А контракты в корпусе стандартные, до тридцати пяти лет, после этого, считается, что бойцы теряют форму. Очевидно, ей где-то между тридцатью пятью и сорока. Возраст, когда женщина может всё и никому при этом ничем не обязана. Успешная, состоявшаяся, живёт для себя (за пределами работы, конечно). Наверняка ею интересуются ОЧЕНЬ хорошие мужчины. Самые разные, от тридцати и до плюс бесконечности. И самого разного социального положения: от богатых и очень богатых, до баснословно и сказочно богатых.
