Дарт Плэгас (-67) Джеймс Лучено

Очертания его тени

— Кажется, бифштекс пришелся вам по вкусу, посол Палпатин. — Изысканно, — ответил тот, задержав на ней взгляд на мгновение дольше, чем, вероятно, следовало. Осушив уже третий бокал вина за вечер, она восприняла его доброжелательную улыбку как позволение завязать полноценную беседу: — Не слишком ли остро для вас? — Ну, разве что малость с горчинкой. Миловидная темноволосая дама с большими голубыми глазами входила в штат консульства Эриаду на Маластере — планете, принимавшей у себя гостей на званом вечере, где чествовали дагов — победителей гран-при «Винта Классик». — Вы на Маластере по делам или для увеселения? — К счастью, и для того, и для другого, — ответил Палпатин, промокнув губы салфеткой. — Мы с Кинманом Дорианой состоим в делегации сенатора Кима. Он указал на гладко выбритого, слегка лысеющего молодого человека, сидевшего рядом. — Очень приятно, — кивнула женщина. Дориана расплылся в широкой улыбке: — Ну еще бы. Ее взгляд упал на соседний столик, где Видар Ким сидел в окружении представителей Протектората гранов и политиков с близлежащих Салласта, Даркнелла и Слуис-Вана. — Сенатор Ким — это тот высокий с изящной бородкой? — Нет, с тремя глазами-стебельками, — саркастически ответил Дориана. Женщина удивленно хлопнула ресницами, а затем весело рассмеялась вместе с ним. — Моя подруга расспрашивала о сенаторе Киме. Он женат? — Счастливо и уже очень много лет, — сообщил ей Палпатин. — А вы? — спросила она, вновь повернувшись к собеседнику. — Частые разъезды препятствуют этому. Она посмотрела на него поверх бокала: — Обручены с политикой, не так ли? — С моей работой, — ответил он. — Ну, за работу, — провозгласил тост Дориана, поднимая бокал. Двадцативосьмилетний Палпатин носил длинные рыжие волосы на манер политических деятелей Набу и безупречно одевался. Знакомые рекомендовали его как красноречивого, харизматического молодого человека, обладающего изысканным вкусом и умением убеждать. Внимательный, уравновешенный, политически подкованный, поразительно осведомленный для человека, который всего семь лет провел в большой игре. Истинный аристократ, каких немного; политик, которому пророчат большое будущее. Он много путешествовал в силу своей должности посла Набу по особым поручениям — а также благодаря тому, что был единственным наследником богатств дома Палпатинов. Он давно оправился от трагедии, постигшей его семью более десятилетия назад, но, вероятно, ввиду того, что осиротел к семнадцати годам, любил подолгу проводить время в одиночестве. И его тяга к затворничеству намекала на какую-то тайную, нераскрытую сторону его души. — Скажите мне, посол, — проговорила она, опустив бокал, — вы из тех, у кого есть друзья в каждом космопорту? — Я всегда с готовностью завожу друзей, — ответил Палпатин низким монотонным голосом, от которого лицо дамы тут же залила краска. — В этом мы с вами схожи. Закусив покрытую губным блеском нижнюю губу, она вновь потянулась за бокалом: — Кто же вы, джедайский телепат в посольской шкуре? — Куда уж мне. — Мне всегда было любопытно, есть ли у них тайные связи, — сказала она заговорщицким тоном. — Шатаются по Галактике, соблазняют своей Силой непорочных дев. — Точно сказать не могу, но искренне в этом сомневаюсь, — ответил Палпатин. Она оценивающе посмотрела на него, затем подняла руку и мягко коснулась его подбородка наманикюренным пальчиком: — На Эриаду считается, что ямочка на подбородке характеризует человека, обделенного Силой. — Значит, мне просто повезло, — с притворной серьезностью молвил Палпатин. — И впрямь повезло, — согласилась она, протягивая ему через стол флимси-визитку. — Мне нужно уделить внимание и другим гостям, посол. Но после полуночи я свободна. Слегка покачиваясь на высоких каблуках, она двинулась прочь от столика, и Палпатин с Дорианой проводили ее взглядами. — Ловко сыграно, — похвалил коллегу Дориана. — Возьму на заметку. Палпатин кинул визитку ему через стол: — Подарок. — Присваивать твои заслуги? — покачал головой Дориана. — Я еще не настолько отчаялся. По крайней мере пока. Оба рассмеялись. За обаятельной улыбкой Дорианы и его простоватыми манерами скрывалась злокозненная душа, которая и привлекла внимание Палпатина несколько лет назад. Уроженец Набу, Дориана имел трудное детство и, возможно, как результат, обладал талантами, которые делали его крайне полезным. И вот Палпатин сдружился с ним и тайно затянул в свою сеть — согласно наставлениям Плэгаса, который наказал ему всегда присматриваться к возможным союзникам и потенциальным заговорщикам. То, что Дориана не был восприимчив к Силе, не имело значения. За одиннадцать лет ученичества и регулярных разъездов по Галактике Палпатин так и не встретил ни единого существа, чье могущество в Силе не было замечено и поставлено на чью-либо службу. За соседним столиком Видар Ким и его коллеги наслаждались трапезой, а звукоподавляющее поле вокруг них не позволяло проскользнуть наружу ни единому обрывку их беседы. Зависть снедала Палпатина при одной только мысли о Киме… О его положении в Сенате, о резиденции на Корусканте, об элитарном круге общения. Но он отчетливо сознавал, что нужно выгадать время; что Плэгас направит его в столицу лишь тогда, когда на то будет настоящая причина. Сколь бы часто Плэгас ни твердил о том, что Правило двух исчерпало себя после их знакомства, муун по-прежнему был при власти, а Палпатину оставалось лишь ее жаждать. Вопреки сентенциям Бейна, неудовлетворенность по-прежнему играла ключевую роль в ситском обучении — в процессе «ломки», как называл его Плэгас; в процессе формирования личности под давлением темной стороны Силы. Процесс был жестоким и временами болезненным. Но Палпатин все равно был признателен ему за это, ведь Сила медленно, но верно выковала из него человека, облеченного темным могуществом — и вдобавок даровала новую тайную личность. Жизнь, которую он вел — благородного главы дома Палпатинов, законодателя, а с недавних пор и посла по особым поручениям — была лишь ширмой для его второго «я»; его богатство — уловкой; его привлекательное лицо — маской. В мире, где царила Сила, его мысли определяли реальность, а его мечты готовили Галактику к грандиозным переменам. Он был олицетворением темных намерений, помогая воплощать в жизнь Великий план ситов и мало-помалу обретая власть над собой, чтобы однажды он смог — по словам наставника — обрести ее над кем-то другим, затем над группой существ, над общественным слоем, планетой, народом и всей Республикой. Тычок Дорианы вырвал его из задумчивости. — Ким идет. — Не думай, что я ничего не видел, — пророкотал сенатор, поравнявшись с Палпатином. Тот озадаченно выгнул бровь. — Флимси-визитка, которую дала тебе женщина, — пояснил Видар. — Небось, развлекал ее своими небылицами. Палпатин простосердечно пожал плечами: — Кажется, я заикнулся раз или два, что не прочь получше узнать Галактику. — Узнать женщин Галактики, он имеет в виду, — вставил Дориана. Ким от души расхохотался: — И как я до такого докатился? Мои помощники всюду оставляют следы своих сердечных побед, а сын медитирует над Силой в Храме джедаев… — Значит, вы в хорошем окружении, сенатор, — сказал Дориана. В сфере мирской политики Ким был наставником Палпатина даже в большей степени, чем Плэгас. Они познакомились пятнадцать лет назад, когда Палпатина насильно записали в одну из частных школ Тида, а Ким только что закончил практику по программе для юных законодателей. Семья у Кима росла прямо на глазах и на данный момент насчитывала аж трех сыновей, один из которых — Ронар, на шесть лет младше Палпатина — еще в младенчестве был передан Ордену джедаев. Когда Плэгас узнал об этом, он посоветовал ученику как можно ближе сдружиться с Кимом в надежде, что рано или поздно их пути с джедаем Ронаром пересекутся. «Обращай свои мысли к будущему и твори его в настоящем», — говаривал наставник. — Пойдем, — позвал его Ким. — Присоединишься к нашей беседе. Палпатин поднялся и проследовал за сенатором к большому столу. — Однажды ты сменишь меня на должности, — тихо сказал ему Видар, — и чем раньше ты поймешь, как у нас ведутся дела, тем лучше. — Он наигранно вздохнул. — Кто знает, может, несколько часов сенаторских сплетен и перешептываний навсегда отвратят тебя от галактической политики. За столом вплотную сидело около десятка гостей — все до единого мужчины, но далеко не все люди. Самые почетные места занимали сенатор от Протектората гранов Пакс Тим и его помощник Акс Мо. По обеим сторонам от них сидели сенаторы слуисси и салластанин. Также присутствовали сенатор от Эриаду Ранульф Таркин и его помощник Бор Грацус, посол планеты Даркнелл и даги — виго «Черного солнца» босс Кабра и его сын Дарнада — посетители гоночного гран-при и участники недавнего Собрания в Тайнике. К этому времени Палпатин уже трижды посетил Охотничью луну, но лишь для того, чтобы понаблюдать за местными порядками и познакомиться с ключевыми игроками галактической политики. Плэгас — под личиной Хего Дамаска — прибегал к разным ухищрениям, чтобы никто не принял его за покровителя Палпатина. Только главный министр короля Тапало — Арс Веруна — знал, что Дамаск готовит его для большой политической карьеры, и, спеша выслужиться перед мууном, назначил Палпатина послом Набу. — А, свежая кровь, — заметил Пакс Тим, когда Ким представил Палпатина собравшимся. — Я получил огромное удовольствие от гонок, — сообщил им Палпатин, присаживаясь. Листовидные уши Тима дернулись. — Это вы не застали их в зените славы, посол. До того, как Татуин переманил всех поклонников гонок. — Слово «Татуин» гран произнес как ругательство. Палпатину было отлично известно, какую роль Плэгас сыграл в возвышении Татуина и как это ударило по доходным когда-то топливным операциям Маластера, сделав достоянием Галактики запасы плазмы на Набу. — А вас по долгу службы заносило в это ужасное место? — спросил Акс Мо. Палпатин кивнул: — Всего два месяца назад. — И как он вам? — спросил Кабра. Палпатин повернулся к гангстеру-дагу: — Много шуму. Хатты — Десилиджики и Бесадии — все время грызутся за власть. Его слова были встречены одобрительным гомоном. Слово взял Тим: — Полагаю, однажды грызня Гардуллы с Джаббой Тиуре даст толчок возрождению Маластера. — Его глаза-стебельки изогнулись в сторону дагов. — Хотя я уверен, босс Кабра всецело поддерживает Гардуллу — за помощь, которую она оказала ему на Нар-Шаддаа. Юный Дарнада ощетинился: — Все, чего мы добились на Нар-Шаддаа, — это плод наших собственных усилий. Спросите кого угодно в «Черном солнце»… Кабра не дал ему завершить пассаж: — Мы навеки в долгу у хатта Гардуллы. Ее содействие было неоценимым. Ким обвел дагов взглядом, после чего небрежно махнул рукой. — Татуин слишком отдален и слишком погряз в беззаконии, чтобы влиять на события в Галактике. Активность Торговой Федерации — вот что должно занимать Республику. Посмотрите, что Федерация сотворила с нашей родиной — Набу. Ким приковал всеобщее внимание. Он открыто критиковал короля Тапало и Арса Веруну и сохранил свое место в Сенате лишь в силу уступки, которую король сделал дворянским домам, выступавшим против него единым оппозиционным фронтом. — Насколько я успел понять, Набу не против их присутствия, — вставил Ранульф Таркин. — Кое-кто на Набу не против. — Но трудно отрицать тот факт, что благодаря им ваша планета процветает, — возразил Тим. — Процветает, да, — признал Ким. — Но отнюдь не так, как следовало бы. Если бы не обстряпанные Хего Дамаском сделки с Банковским кланом, Торговой Федерацией и, — он скользнул взглядом по Кабре, — «СтройМонтажом Внешнего кольца», Набу была бы так же богата, как Куат или Чандрила. Даг смолчал, позволив Киму закончить тираду: — Федерация продает нашу плазму по цене в десять, а то и двадцать раз выше той, какую за нее платит. — Чудовище, которое породили мы сами, — пробормотал Таркин. — Федераты не получили бы такую власть за счет одних лишь операций во Внешнем кольце. Их поддержал дом Валорумов с моей родной Эриаду. Их поддержали Тагге и остальные. — Так не пора ли объявить о недовольстве во весь голос? — спросил Ким, обведя взглядом стол. — Мууны просто алчны, но Торговая Федерация несет в себе угрозу для нас. — Я поддерживаю сенатора от Набу, — вставил делегат-салластанин. — Уже сейчас Федерация бредит о местах в Сенате для собственных планет-клиентов, дабы усилить свою фракцию. Мечис, Меркана, Фелусия, Кол-Хоро, Орд-Цестус, Йинчорр… список можно продолжать до бесконечности. Сенатор-слуисси издал звук неодобрения, и по антропоморфной верхней части его тела прокатилась рябь. — Вы слишком рано списали со счетов муунов — их роль в происходящем огромна. То, что Йинчорр получил место в Сенате, дело рук «Капиталов Дамаска». — Он воззрился на Кабру: — Не так ли? Массивные плечи дага напряглись. — Я не в том положении, чтобы быть в курсе. Хор смешков вынудил Дарнаду приоткрыть пасть и обнажить кончики клыков. Слуисси перевел взгляд на Кима и Палпатина: — Вероятно, «Черное солнце» не в курсе, что сын ведущего оперативного сотрудника Хего Дамаска — Ларша Хилла — в скором времени сменит Тонита на посту председателя Банковского клана. Таркин положил локти на стол и подался вперед: — До меня доходили слухи, что Дамаск встречается с главами гильдий, Корпоративного и ТехноСоюза. Что станет с галактической торговлей — любого рода — если он провернет соглашение между ними и Торговой Федерацией? — В том-то и вопрос, — сказал Ким. — Если мы не хотим, чтобы Торговая Федерация и мууны оплели весь Сенат своими сетями, мы должны объединиться и отдать свои голоса против предложенного законопроекта. Прежде чем Ким успел что-либо добавить, Таркин спросил у Палпатина: — А вы согласны, что с Торговой Федерации пора сбить спесь, посол? Палпатин покосился на Кима, и тот кивнул: — Можешь говорить начистоту. — Мы с сенатором Кимом уже давно пришли к единому мнению по этому вопросу. Нельзя допустить, чтобы корпорации обретали такую власть — особенно за счет развивающихся планет. Набу должна защищать свои интересы — так же, как Эриаду, Салласт и Слуис-Ван защищают свои. Таркин внимательно посмотрел на собеседника: — Но готова ли Набу взять решение всех вопросов, связанных с транспортировкой плазмы, в свои руки? Не боитесь ли вы рубить сук, на котором сидите? — Набу вовсе не намерена планетизировать предприятия Торговой Федерации. Мы лишь хотим пересмотра исходных соглашений. Таркин обдумал сказанное: — Значит, вы считаете, что фиаско в Сенате сделает Федерацию более… сговорчивой? Палпатин удостоил его мимолетной улыбки: — Лишь взвешенные и тщательно продуманные законопроекты должны получать одобрение в Сенате. — Неплохо сказано, — отметил Таркин. Палпатин подождал, пока кто-нибудь не заметит, что он не предложил ничего конкретного. Но этого не произошло. Даже Ким, казалось, так и не понял, как активно под него копают. Пакс Тим уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент к их столику подошел гран-посыльный: — Сенатор Ким, у нас срочное сообщение с Набу. Когда Ким, извинившись, отошел в сторону, Палпатин погрузился в Силу. Голоса вокруг стали приглушенными, Пакс Тим и другие собравшиеся за столиком превратились в размытые силуэты, в бледные тени. Он замер, когда эхо мощного возмущения в Силе достигло его. Когда мертвенно-бледный Ким вернулся к коллегам, Палпатин уже вскочил со стула и бросился к нему навстречу: — Что такое? Что произошло? Ким посмотрел на него, словно пришелец из загробного мира: — Они погибли. Все. Моя жена, мои сыновья… — и уткнулся, рыдая, в плечо Палпатина.

* * *

На похоронах семьи Кима было все, чего не хватило панихиде по Палпатинам. Согласно традициям тела жены Кима, двух его сыновей, а также пилота корабля и его помощника были доставлены в Тид с места крушения у прибрежной Каадары и кремированы в Погребальном святилище. Процессия из сотен людей, возглавляемая королем Тапало и его приближенными, проследовала от святилища к близлежащей башне Ливет, лишь ненадолго задержавшись у Вечного огня, чтобы предаться думам о быстротечности жизни и той важной роли, какую играет в ней гармония; затем они скорбным маршем прошли по набережной реки Солье, где убитый горем сенатор развеял прах над водами и не смог сдержать слез, когда бурный поток унес останки его близких к водопаду Вердуго и вниз на равнины. После церемонии скорбящие собрались, чтобы выразить соболезнования Видару Киму, надевшему темно-зеленый плащ поверх черного камзола. Когда Палпатин подошел к нему, мужчины обнялись. — У моей семьи осталась лишь одна надежда и опора, Палпатин. — Глаза Кима были красными от слез. — Ронар. Палпатин плотно сжал губы, излучая неуверенность: — Он — рыцарь-джедай, Видар. Его семья — Орден. Но Ким стоял на своем: — Мне он нужен больше, чем Ордену. Только он может продолжить род Кимов — как ты продолжил род Палпатинов. Палпатин промолчал. Из-за временного запрета на движение транспорта по узким улочкам Тида город как будто перенесся на десятилетие назад, когда старинные законы еще действовали и богатство еще не ослепило набуанцев своим сомнительным блеском, когда еще не началось массовое помешательство вокруг спидеров-«Молний» и астродроидов Р2, а новые наряды, блюда и транспортные средства еще не потекли рекой с планет Ядра. Убийство Косинги и остальных освободило Палпатина от опеки и озолотило его. После многочисленных расспросов со стороны следователей он был признан невиновным, а его алиби подтвердилось. Кое-кто из влиятельных дворян по-прежнему подозревал Палпатина в том, что он снабжал информацией «Капиталы Дамаска» и тем самым помог Бону Тапало выиграть выборы, но большинство набуанцев выражали ему свое сочувствие и оказывали всевозможную поддержку. Вскоре после того, как Тапало взошел на престол, Палпатин продал семейное имение в Озерном краю и приобрел апартаменты в Тиде, наполнив их предметами искусства, привезенными с планет Ядра и Среднего кольца. В ранние годы ученичества у Дарта Плэгаса он по-прежнему оставался на государственной службе: проучившись пять лет по программе для юных законодателей, он был назначен послом по особым поручениям сразу после переизбрания Тапало. Палпатин считал, что мог выбить и более престижную должность, но тем самым он рисковал навредить своим отношениям с Плэгасом. Более высокая должность могла помешать их тайным встречам на захолустных планетах, где они могли без каких-либо серьезных последствий попадаться на глаза любым случайным свидетелям. Расставшись с Кимом, он заметил, как Арс Веруна отделился от небольшой группы, включавшей соратников Палпатина — Кинмана Дориану и Дженуса Гриджейтуса. — На два слова, посол, — сказал ему Веруна, подойдя ближе. Палпатин позволил увести себя под руку на незанятую обзорную площадку вблизи моста через Солье. — Я всей душой сочувствую бедняге Видару, — начал Веруна. Примерно одного роста с Палпатином, он был одет в парчовый плащ и высокий головной убор. — Это же надо — разбились на космическом корабле! Кто-нибудь мог бы решить, что подобная трагедия заставит его уйти из политики — но нет, это не про нашего Видара. — Веруна облокотился на каменный парапет и обратил взор вдаль, на стремительно текущую реку. — Ну, вам ли не знать, к каким последствиям приводят столь непредвиденные события. — Видар намерен вернуться на Корускант до истечения месяца. — По делам Сената? — По личным, я полагаю. Поразмыслив, Веруна произнес: — В последний раз мы с вами виделись на торжественном открытии плазменного генератора. — Он повернулся, чтобы рассмотреть собеседника. — Вы неплохо выглядите. Изменились, как мне кажется. После всех ваших разъездов. — Немного поправился, — сказал Палпатин. — Да-да, вертелось на языке. — Веруна помолчал. — Я слышал, недавно на Маластере вы произвели большое впечатление на сенатора Ранульфа Таркина от сектора Сесвенна. Палпатин пожал плечами: — Я не знал. — Он в восторге от ваших взглядов относительно планов Торговой Федерации получить места в Сенате для своих планет-клиентов. Не уточните ли, что именно вы ему сказали? Палпатин улыбнулся: — Ничего конкретного. Сказать по правде, я просто играл в политику. Веруна понимающе кивнул: — Весьма рад это слышать. — Прежде чем продолжить, он огляделся по сторонам. — Как вам известно, мы с королем Тапало заключили ряд особых соглашений с Торговой Федерацией, однако сейчас мы вынуждены принимать в расчет недовольство наших избирателей. К несчастью, одна важная особа, которую мы с Тапало должны благодарить за избрание и нынешние высокие рейтинги нашей партии, не отнесется слишком благосклонно к нашим намерениям голосовать против закона, который вовсю лоббируют «Капиталы Дамаска». — Понимаю вашу обеспокоенность, — сказал Палпатин. — Но почему бы не запретить сенатору Киму голосовать против Торговой Федерации? Веруна хохотнул: — Если бы все было так просто. Проблема в том, что Ким знает о наших особых договоренностях и намерен воспользоваться случаем, чтобы донести до сведения Торговой Федерации — а также всех клеветников Тапало — что Набу не потерпит дальнейшей эксплуатации. — Он сделал глубокий вдох. — Его отзыв с Корусканта будет равносилен признанию того, что Набу остается во власти Торговой Федерации, и может подорвать нашу репутацию на множестве торговых планет, от которых мы во многом зависим. Палпатин притворился, что обдумывает его слова: — В таком случае, возможно, стоит рискнуть и проголосовать против Торговой Федерации. Веруна посмотрел на него с внезапным интересом: — Продолжайте. — Будет ли закон принят или завязнет в прениях, контракты Набу с Торговой Федерацией все равно останутся в силе. Федерация продолжит скупать задешево нашу плазму и сбывать ее по взвинченным ценам. Зато Набу покажет себя с лучшей стороны, открыто выступив против галактических картелей. — Значит, снова играем в политику? Палпатин ничего не ответил, лишь покачал головой. — А что насчет магистра Дамаска? — Известите его заблаговременно. Он все поймет. Веруна задумчиво погладил бородку: — Может, и получится. — Он лукаво улыбнулся. — Как жаль, что голос Набу в Сенате принадлежит другому человеку. Палпатин фыркнул: — Если когда-нибудь возникнет необходимость, я, конечно же, приму эту должность. Но до тех пор я удовлетворен и тем местом, на котором служу ныне. — Служите Набу. — А кому же еще? Веруна потер ладони: — Однажды, если мои замыслы все-таки воплотятся в жизнь, Набу получит целый флот быстроходных истребителей «Нубиан», который прогонит Торговую Федерацию из нашей звездной системы. — Я тоже с нетерпением жду этого дня, — сказал Палпатин. Веруна вновь рассмеялся. — Да, но когда это случится? Сколько еще нам ждать, Палпатин? — Лишь до тех пор, пока Хего Дамаск не дарует вам трон. Глава 15