Руки Гарта быстро описывали круги, но равновесие ему восстановить уже не удалось.
— За что? — прошептал он.
Йомин Карр мог бы покончить с мучениями Гарта, просто слегка толкнув его, но вместо этого он сделал шаг назад, любуясь испугом на лице человека, его отчаянными, но тщетными усилиями.
И вот с громким криком Гарт Брейзе полетел вниз. Задев одну из металлических перекладин башни, он замолчал и до земли летел беззвучно вращаясь в воздухе. Через некоторое время раздался глухой стук падения.
Йомин Карр был очень рад, что Гарт Брейзе направил луч прожектора на основание башни — удар тела о землю и брызнувшую во все сторону кровь было видно как на ладони.
— Сам напросился потому что, — ответил Йомин на последний в жизни вопрос Гарта.
Спускаясь, он пожалел только об одном: при падении Гарт мог раздавить несколько милых крошек двибитов.
* * *
Отлетев от Белкадана на порядочное расстояние, Данни Куи посмотрела на планету в задний экран внешнего обзора, и вдруг тоскливое выражение на ее липе сменилось озабоченным.
— Разверни корабль, — приказала она Бенсину Томри, сидевшему за штурвалом.
— Чем меньше мы будем сворачивать с прямого курса на Хелску, тем лучше, — ответил Бенсин. — Сама знаешь, в каком состоянии этот челнок. Я как раз подготовился к прыжку в гиперпространство.
— Нет, мы обязательно должны посмотреть, что там происходит, — настояла Данни.
К ней подошел третий член экипажа, невысокий черноволосый Чо Баделег, чья пышная шевелюра напоминала густую шерсть какого-то животного.
— Похоже на сильную бурю, — сказал он, когда заметил сгущающиеся тучи в верхних слоях атмосферы Бедкадана.
Бенсин Томри развернул челнок, и у всех троих ученых захватило дыхание, когда они подлетели поближе и с ужасом увидели, что облака эти зловещего желто-зеленого цвета. Данни это сразу же напомнило о странных закатах, которыми она недавно наслаждалась.
— Вызови базу, пусть они посмотрят, что это такое, — приказала Данни.
— Вряд ли они успели починить башню, — напомнил ей Чо Баделег.
Данни достала портативный коммуникатор.
— Спустись пониже, — попросила она, и Бенсин Томри послушно направил челнок вниз.
Когда корабль вошел в атмосферу, у всех возникли недобрые мысли, потому что челнок тряхнуло так сильно, что показалось, будто он развалится пополам.
— Тии-Убо? — крикнула в рацию Данни и сморщилась от раздавшегося в ответ треска помех. — Ты меня слышишь?
— Данни? — прорвался сквозь шум голос тви'лекки. Затем она что-то сказала, но никто ничего не понял, хотя все трое сошлись во мнении, что она упомянула имя Гарта Брейзе.
— С юга от вас начинается буря, — медленно и как можно четче произнесла Данни. — Очень сильная.
Она повторила это несколько раз, а Тии-Убо долго пыталась что-то ответить, но из-за помех можно было разобрать лишь отдельные слова, скорее, слоги.
— Видимо, из-за бури, — предположил Чо Баделег, и Данни сдалась — выключила коммуникатор, затем вопросительно посмотрела на обоих ученых.
— Может, вернемся? — предложил Чо Баделег.
— Если мы сейчас сядем, то неизвестно, когда нам удастся снова взлететь, — резонно заметил Бенсин Томри. — Тем более буря крепчает. Мы должны радоваться, что это ржавое корыто поднялось на орбиту с первой попытки.
Чо Баделег внимательно изучил эпицентр бури в бинокль.
— Похоже, циклон еще в зародыше. Воронка не обозначилась, «глаз» не локализовался.
— Думаешь, с ними все будет в порядке? — спросила Данни.
— Когда отлетим подальше от источника помех, сможем включить корабельный коммуникатор, — сказал Бенсин Томри. — Принимай скорее решение, что делать. Или летим, или возвращаемся?
Данни задумалась всерьез и надолго. В конце концов, для нее наука была превыше всего. Кроме того, находясь на челноке, они рисковали куда больше, чем те, кто остался на базе.
— Тии-Убо что-то сказала про Гарта Брейзе, — сказала она с надеждой. — Видимо, он починил башню.
— Тогда полетели, — сказал Бенсин Томри, направляя челнок прочь от планеты и принимаясь за расчеты, необходимые для перехода на световую скорость.
Когда планета была далеко-далеко позади, Данни подошла к коммуникатору корабля и послала на базу подробный отчет о буре, разразившейся на юге, и некоторое время ожидала ответ. Не получив его, она решила, что ее скорее всего услышали, но еще не отремонтировали башню до конца и ответить не могут.
* * *
В глазах Ном Анора горели огоньки — это отражались взлетающие ракеты, направленные на вражеский город Оса-прим. Межпланетная атака, которую он планировал вот уже несколько недель, началась. Тамактис Брисса выступал против нанесения удара, зная, что это развяжет открытую войну между двумя планетами, но после того, как были найдены убитыми несколько высокопоставленных политиков Рхоммамуля, его аргументы мало кто отваживался поддерживать.
Ном Анор надеялся, что на «Посреднике» не успеют сразу же засечь запуск и истребители уже не смогут перехватить все ракеты. Но и это не было оставлено на волю случая. Долгие часы исполнитель и Шок Тиноктин изучали траектории планет и местонахождение корабля Новой Республики, и запуск ракет был произведен в таком месте и такое время, чтобы его было труднее всего обнаружить. После того как ракеты вышли в открытый космос, их двигатели были выключены, и теперь смертоносные снаряды казались лишь крохотными темными песчинками. Когда из их дюз вновь ударят струи пламени, они войдут в атмосферу Осариана и будет поздно что-либо предпринимать.
Чтобы усыпить бдительность коммодора Акдооля, Ном Анор разговаривал с ним много часов подряд. Общий смысл их бесед был такой: пора мириться, и теперь, когда нет Лейи, вечно сующей нос не в свои дела, настало время встретиться и положить конец противостоянию. Даже было назначено время встречи Ном Анора с дипломатами Осариана на борту «Посредника».
Ном Анор знал, что коммодор Акдооль наверняка ухватится за возможность пожать все лавры за такую дипломатическую победу. Он весь расцвел, когда услышал, что командование кораблем поручили ему только из-за национальности. И в самом деле, после отставки Акбара мон каламари были мало представлены во флоте, и многие роптали по поводу такого назначения. Кроме того, Акдооль был уверен в непобедимой мощи своего корабля и не ждал от этих двух захудалых планет никаких неожиданных шагов.
Конечно же, эта атака вызовет сильные последствия, и скорее всего Ном Анору придется покинуть Рхоммамуль, но его это не смущало. Его миссия подходила к концу. По Оса-прим был нанесен удар, и вскоре разгорится кровопролитная война, а именно этого он и добивался. Нужно было отвлечь внимание Новой Республики, развязав войну у самого ядра Галактики, чтобы у них не было времени присматриваться к окраинам.
Чем дольше Ном Анору удастся действовать, не раскрывая своих истинных планов, тем больше «летающих миров» с йуужань-вонгами проникнет в эту Галактику.
Тремя часами позже Ном Анора вызвал по радио взбешенный коммодор Акдооль — он засек ракеты в атмосфере Осариана.
Ном Анор взял всю ответственность за этот шаг на себя. Он подтвердил, что отдал приказ нанести удар в ответ на убийство нескольких рхоммамульских чиновников (которых сам же накануне приказал убрать), затем просто выключил коммуникатор.
Шок Тиноктин включил экран, по которому транслировались передачи центрального канала Осариана. Испуганный репортер рассказывал о панике среди населения, а затем — о появившихся в небе ракетах. Голографическая камера показала яркие полосы, прочертившие ночное небо.
Навстречу ракетам поднялись другие ракеты-перехватчики и десятки истребителей, но они не успевали сбивать все новые и новые цели.
Несколько минут спустя Оса-прим был в огне.
Ном Анор с удовольствием отметил, что это был великий день.
8. Уровни
— Ты снова дрался с Анакином, — сказал Люк сидевшему у стены дока Джесину.
«Тысячелетний сокол» стоял в открытом посадочном доке космопорта планеты Риси. Хэн и Чуи объяснили своим пассажирам — Джесину, Анакину, Лейе и СИ-ЗПО, что при перелете с Корусканта на Внешние территории необходимо было сделать промежуточную посадку, и так они оказались здесь. Лейе удалось ускользнуть от Больпура, оставив его с носом на Корусканте. Ей надоела его чрезмерно тщательная опека, особенно сейчас, когда нужно было отдохнуть от интриг и бюрократических игр, с которыми приходилось иметь дело по роду службы. Больпур, несмотря на свои благие намерения (как и у всех ногри, намерения были у него исключительно добрые), в какой-то момент начинал сильно раздражать. То, что удалось сбежать от Больпура, Лейя воспринимала как личную победу, символ того, что удалось хоть ненадолго оторваться от дел.
«Меч Джейд» с Марой и Люком на борту только что приземлился в соседнем с «Соколом» доке, и все с нетерпением ждали, когда же прилетит Джайна, которая (исключительно ради собственного удовольствия) отправилась с Р2Д2 в полет на «крестокрыле».
— Я увидел, как он занимается с лазерным мечом, — честно признался Джесин. — Он хотел узнать, чего достиг, вот я и показал ему…
— Я не говорю о поединке на мечах, — оборвал оправдания Люк. — Хотя мне кажется, что твой отец не будет счастлив, когда узнает, что вы размахивали лазерными мечами в главном отсеке корабля. Я говорю о вашей словесной перепалке.
Эти слова застали Джесина врасплох, и он уставился на Люка, своего дядю и наставника, пытаясь прочитать его мысли по этому поводу.
Но лицо Люка было непроницаемым.
— Просто не сошлись во взглядах, — ответил Джесин, собираясь уйти. — Вот и все.
— Относительно роли джедаев, — сказал Люк.
— Относительно роли Силы, — поправил его Джесин, поворачиваясь обратно.
— Ты что, можешь просветить меня? — спросил Люк, и в его голосе не прозвучало ни тени ехидства.
Но Джесин, подавленный кажущимся всемогуществом своего дяди, воспринял, все наоборот. Он только вздохнул и снова развернулся, намереваясь уйти.
Люк схватил его за руку и, не отпуская, сел рядом у стены.
— Ты знаешь, что я стою перед трудным выбором, — сказал он.
— Я думал, что ты уже принял решение, — откликнулся Джесин, и Люк слегка кивнул.
— Почти, — ответил он. — Но если тебе есть что сказать мне, есть соображения, почему я не должен возрождать Совет Ордена, сейчас самое время обсудить это.
Джесин долго смотрел на своего дядю, не веря услышанному. Он был поражен оказанным ему доверием. Ему всего шестнадцать лет, и он привык к постоянным трениям с окружающими его взрослыми, и не ожидал, что к его мнению могут прислушиваться.
— Не знаю, с чего и начать…
— Пусть говорит твое сердце, — подсказал ему Люк.
— Дело в том, что… — Джесин опять замялся и вздохнул. Он пристально посмотрел на Люка и увидел задумчивую улыбку на его живом лице. Люк Скайуокер, несмотря на все перипетии, которые ему довелось пережить, и новые испытания, поджидавшие его, оставался удивительно спокойным. Джесину казалось, что дядя Люк нашел гармонию со своим внутренним миром и теперь просто излучает доброту и спокойствие. Для Джесина Люк был идеальным джедаем, но, несмотря на это, он спорил с ним по вопросам, затрагивающим философские, основы существования Ордена.
— Сила кажется мне такой чистой, абсолютной истиной о том, кто есть я, кто все мы, — начал он. — Не знаю… Заставлять джедаев подчиняться слепой бюрократической машине — это то же самое, что заключить птичку-синевку в клетку или убить ее и сделать из нее чучело, чтобы любоваться им издалека.
Люк долго обдумывал услышанное.
— Не могу сказать, что ты в корне неправ, — ответил он. — Я опасаюсь того же самого. Мне кажется, наши взгляды на природу Силы во многом сходятся. Но… — Люк поднял вверх палец, успокаивая юного Джесина, который уже вскочил и собрался что-то сказать, -..джедаи обладают способностями, которые лежат вне пределов понимания окружающих их разумных существ.
— Вроде Борска Фей'лиа? — саркастично спросил Джесин.
— Да, — просто ответил Люк, — среди них и те, от чьих решений зависят жизни многих людей.
— Борск Фей'лиа не заслуживает того, чтобы мы тратили время на разговоры о нем, — процедил Джесин, но реакция Люка поразила его.
— Меня пугают твои слова и тон, которым ты их произносишь, — со всей серьезностью сказал Люк, давая понять своему племяннику, что. этот вопрос очень волнует его.
Джесин в изумлении не мог врубиться.
— Гордыня, — объяснил Люк, покачав головой.
— Гордыня? — переспросил задумчиво юный джедаи и только после этого начал понимать.
И в самом деле, умаляя достоинство Борска Фей'лиа, он тем самым старался показать свое превосходство над ботаном.
— Опасный порок, — предупредил Люк. — Он есть у всех нас. Часто даже в избытке, но мы должны следить за тем, чтобы не пойти на поводу у гордыни.
— Я просто боюсь, что… — начал Джесин.
— Контроль, — закончил за него Люк. — Порядок. А тебе даже академия не нравится, как говорит твой брат.
— Мой брат не умеет держать язык за зубами, — огрызнулся Джесин.
Люк усмехнулся: видимо, он был такого же мнения.
— Не нравится мне академия, — признался Джесин.
— Это она научила тебя тому, что ты умеешь сегодня, — напомнил Люк.
— Разве? — переспросил юноша. — Сила у меня в крови, и насколько чище она стала бы, если бы я был единственным учеником одного мастера, как ты у Йоды?
Люку нечего было возразить, и он с удовольствием посмотрел на Джесина. Джедай должен задавать такие вопросы. Дисциплина необходима, но безмолвное подчинение только вредит. Аргумент Джесина в пользу возврата старой системы обучения один на один нашел отклик в сердце Люка. Даже он понимал, что академия слишком далеко отошла от этого и, таким образом, слишком много джедаев остались без необходимой поддержки. Их некому было направить в нужном направлении и предостеречь об опасности искушения перехода на темную сторону Силы. Вот почему пришлось вернуться к старой системе «мастер — ученик», и Люк был одним из немногих наставников, у которых было больше одного ученика.
— Я даже не собираюсь говорить о том, что ты не прав, — сказал Люк, положив руку Джесину на плечо. — Но поверь мне, когда ты немного подрастешь, ты станешь смотреть на вещи немного по-другому.
