Шанга пристегнул ремни безопасности, проверил замки и приборы. Снаружи техники очистили помещение, замигали огни в преддверии открытия шлюза. Ренатазианец усмехнулся, он по опыту знал, что еще несколько часов, несмотря на активную работу вентиляции, по всему кораблю будет стоять специфический запах работающих в помещении двигателей. Сам он считал этот запах приятным, лучшим в момент смерти, раз уж не удастся помереть на траве среди вечной зелени. Пальцы сами включали нужные кнопки, поворачивали тумблеры. Звук его двигателя присоединился к стройному хору остальных. Адреналин бил ключом. Все-таки он был воином! Жеманные любители мира могли говорить что угодно, но он был рожден и воспитан ради битв!

Двери ангара величественно разошлись в стороны.

— Пятый и Восемнадцатый пошли, — сообщил голос в шлемофоне.

Два истребителя вырвались наружу. Дым быстро осел после их ухода.

— Четырнадцатый и Девятый!

— Шестой и Семнадцатый!

Люди стремились к сражению не меньше его, Шанги. Бортовой компьютер держал на экране трехмерную карту ТонБоки с отмеченным возможным местом нахождения «Тысячелетнего сокола». Было известно, что внутри находятся три звезды и громадное искусственное сооружение. Там-то и надо искать. А затем уничтожить.

— Второй и Двадцать первый! — продолжали выкрикивать пилоты.

Рывок, резкое ускорение Слишком быстрое сердцебиение, пока истребитель вылетает из ангара в открытый космос. Отсюда старт эскадрильи был похож на полет насекомых, покидающих гнездо.

— Девятнадцатый и Четвертый!

Они оставались в видимом беспорядке, пока не вылетели все. В центре группы находился «Шлюп номер пять», тот самый, который пытался угнать Берн. С учетом способностей истребителей, они находились далеко от туманности. А от ее края до центра по расчетам было в шесть раз большее расстояние, чем способны были преодолеть маленькие машины. У лодки, оборудованной гипердвигателями, было включено поле захвата. В ней не было пилотов, дистанционно ею управлял Шанга. Командир вместе с доверенным механиком проверили лодчонку вдоль и поперек, не доверяя Гепте. Особенно его щедрости.

Того не было при старте, то ли ушел медитировать, то ли еще что. Вместо него приказ выпустить в космос ренатазийцев огласил помощник капитана. Тоже неплохо. И если удача будет благосклонна, Шанга с колдуном больше не увидятся никогда.

— Говорит Лидер-ноль, — объявил командир, оглядев построение подчиненных. — Одиннадцатый, ближе к Двенадцатому. Двадцать второй, хватит лениться. Какая температура сердечника?

Во время переброски особенных усилий не потребуется, все сделает шлюп, зато сразу после выхода из гиперпространства нужно быть готовыми к бою.

— Небольшая, — ответил Двадцать второй, молодой парень с континента за полмира от Матильды, родины Шанги; когда-то адмирал ненавидел этот акцент. — Думаю, проблема в телеметрии, сэр.

— Не зови меня сэр, Двадцать второй, и следи за температурой. Я хочу добраться до убийцы не меньше чем все остальные, но если ты вломишься туда на плохо работающем корабле, никому не станет лучше. Не верю я этим техникам. Так что лучше говори все как есть.

— Ну, сэр… Клин, у меня тут есть небольшие проблемы, но думаю, все исправится в прыжке.

— Ладно, — нехотя согласился Шанга— Двадцать третий, что это там у тебя с системой жизнеобеспечения? У меня по всему монитору красные сигналы.

— Курить захотелось, шеф, вот я и приложился к сигарке, — рассмеялся Берн Нуладег. — Если буду драться без нее во рту, чего доброго прикушу язык.

Шанга подавил смешок.

— Принято, Двадцать третий. Твои похороны, ты распорядитель. Народ, синхронизируем навигаторы. Стартуем по команде. Четыре, три, два, один — пошли!

Лодка, медленно разгоняясь, плавно потащила всех за собой. Отсюда Звездная пещера выглядела как глазное яблоко. Громадное, серое, без радужки, но со зрачком, в котором мигали три голубовато-белые звезды. Эскадрилья должна была выскочить почти у самого входа, чтобы сохранить элемент сюрприза. По мнению Шанги это был всего лишь дурацкий ритуал — их заметили бы все равно. Но начало есть начало. Внутри «глаза» их ждет враг. И смерть.

Эскадрилья единым целым ушла в гиперпространство вслед за спасательным шлюпом.

* * *

Веск325 — так обозначалось маленькое, похожее на ванну суденышко, чьи размеры и мощность были недостаточными, чтобы называться вспомогательным судном. Это был бот для проверки и починки внешней обшивки «Венниса» в открытом космосе. И он занимался этим со всем усердием электронного разума, но не во время движения крейсера. В данный момент Веск325 накрепко вцепился электромагнитными присосками в корму рядом с выхлопными трубами. И хотя двигатели были выключены, чтобы дать возможность запустить в полет эскадрилью, трубы нельзя было назвать остывшими. На внутренней стороне бота распластался человек.

Оттдефа Осуно Уэтт, антрополог и шпион, знал, что рискует, и очень сильно. Так всегда бывает, если служишь двум хозяевам. Он был должен Рокуру Гепте за помощь и советы. И собирался выплатить долг путем уничтожения врагов чародея. Второму он был обязан всем, включая жизнь. И тот от него требовал присматривать за вероломным колдуном Гепте не так уж и доверяли, несмотря на подаренный крейсер. И вот теперь он лежал, прижавшись как можно плотнее к поверхности Веска325, в костюме, точно имитирующим цвет бота. На визор шлема проецировалась заказанная информация, разогревая интерес и поднимая дух антрополога.

Впереди Рокур Гепта покинул небольшой кораблик и завис перед особым отсеком. Тот был непроницаем для сканирования. Впрочем, Уэтт подозревал нечто в этом роде, а потому явился подготовленным. Не так уж легко было усеять путь, которым пойдет колдун, крошечными, не больше пылинки, устройствами-сборщиками информации. Часть делала видео-аудиозапись и тут же отсылала на специальный приемник. Другие собирали информацию обо всем, что происходило вокруг, и готовы были передать ее Уэтту, как только он окажется в радиусе действия связи.

А он не торопился попадать в радиус.

У отсека не было входа, никакого люка. Уэтт принял бы на веру способность колдуна проходить сквозь стену, если бы не видел до того слишком много чудес и трюков, на поверку оказывавшихся результатом работы спрятанной техники. Ему хотелось выглянуть из-под Веска325, но желание он подавил и тщательнее присмотрелся к поступающей от приборов информации.

Как ни удивительно, запись в реальном времени говорила о том, что колдун не озаботился надеть скафандр. Странно, хотя не так уж невозможно. Никто до сих пор не знал, к какой расе принадлежит Рокур Гепта, хотя тот делал вид, что человек. Осталось найти людей, которые могли находиться хотя бы несколько минут в вакууме. Впрочем, под серыми одеяниями мог скрываться скафандр.

Уэтт ждал.

Как он и думал, передача данных прекратилась, стоило колдуну зайти внутрь отсека. По оценкам антрополога, броня там должна была быть не менее метра в толщину. Он медленно выглянул за край служившего прикрытием аппарата Гепты не было видно, как и отверстия, через которое он должен был войти внутрь. Один из «жучков» зажегся истеричным миганием из-за радиоактивного излучения. Но Уэтт все еще не знал, что же происходит внутри, только то, что он не знаком с этим явлением.

Он осторожно подобрался к отсеку и рассмотрел, прощупал его поверхность сантиметр за сантиметром. Никакого входа. Он применил более изощренные инструменты и выяснил, что перед ним металлическая коробка примерно десяти метров в длину с каждой стороны без особых признаков, кроме… Но это же абсурд. В стене все-таки было отверстие: закрытый воздухопровод четырех сантиметров в диаметре. Оттдефа не решился поднять заслонку. Он висел рядом опасно долго, вспоминая известные ему расы и их способности.

Чародей Тунда. Никому еще не удавалось узнать об этих существах, ни шпионам, ни ученым. К великому сожалению Уэтта, которому так хотелось первому увидеть планету колдунов, Гепта отказался взять его с собой на Тунд. Ходили слухи, что эти маги владеют невероятной силой, но среди легенд не было ни одной, говорящей о дематериализации или способности просачиваться через крохотные отверстия. Магия? Возможно, что-то в этом было… Да нет, быть не может, чепуха!

Глава 15

Рокур Гепта готовился к битве, и у него было много работы. Он обратился к духовным техникам, разработанным когда-то на Тунда. Он проверял оружие, как личное, так и корабельное. Он инструктировал и стращал персонал. Колдун занял кресло на мостике и слушал бесконечные доклады от флота, отвечал, смотрел карты и видеоизображения.

— Нет, — прошипел колдун, — вы не уйдете с назначенной вам позиции, капитан. Ни для преследования кого-либо, ни для защиты себя, я понятно выражаюсь? Вы — часть цепочки. Вы должны выполнять то, что вам прикажут, не обсуждать приказы и считать себя и подчиненных расходным материалом. Мы слишком долго обсуждаем эту тему. Отбой.

По взмаху его руки разочарованное лицо капитана пропало с экрана. За последний час колдун провел три таких разговора и начал уставать от них. Успокаивала его только мысль о зеленоватом сиянии смерти в особом отсеке.

— Общий приказ!

Робот-секретарь поспешил встать рядом с ним.

— Хотя не мне говорить офицерам об их долге, возникли вопросы касательно ими же установленных приказов, ставящих на первое место сохранение их кораблей и понимание цели их пребывания в заданном месте. Чтобы разрешить недоразумения и в качестве примера для будущих индивидуалистов, капитаны и их ближайшие помощники на трех крейсерах, обозначенных на карте, с этого момента лишаются всех званий. Полномочия должны перейти к третьему по рангу, а шестерых наказуемых следует поместить в шлюз и выпустить в открытый космос. Властью Рокура Гепты, чародея Тунда. Все поняли?

— Д-да, сэр! — даже робот начал заикаться после такого приказа.

— Хорошо. Перешлите его всем кораблям и заставьте их понять, что приказ подлежит немедленному исполнению.

Под несколькими слоями ткани Гепта расплылся в довольной улыбке.

* * *

Вуффи Раа сидел в кресле второго пилота на «Тысячелетнем соколе», исправлял программные ошибки в навигаторе и играл с компьютером Ландо был прав, его план не предотвратил бы войну и даже не помог бы ее выиграть, зато после его выполнения флот ослабнет, что побудит политических оппонентов Рокура Гепты вступить в игру и закончить блокаду. Если бы он мог покачать головой, так бы и сделал, но пришлось ограничиться мысленным представлением этого процесса.

Снаружи, заслоняя собой половину видимого неба, мирно висел Лехесу. По крайней мере, выглядел он спокойным Дроид включил линию связи.

— Я закончил моделировать наши действия, друг Лехесу. Думаю, шансы неплохи.

Гигантское существо подплыло к «Соколу» и заглянуло внутрь.

— Не надо, Вуффи Раа. Я прекрасно знаю, что должен сделать, и готов. Меня волновало, защищены ли вы. Если план Ландо сработает, флот действительно уничтожит себя сам?

Дроид поднял щупальце в знак уверенности.

— Да, как бы сложно ни было поверить. Вы, друг мой, удивительные создания, и такие действия возможны благодаря вам. «Сокол» готов, хотя я…

— Тебя что-то гложет? — интерпретировал освафт неуверенность в механическом голосе. — Скажи мне, возможно, я сумею помочь.

— Дело вот в чем…

И Вуффи Раа рассказал собеседнику о конфликте в своих программах и том, что начал осуждать тех, кто заложил их в него. Ему казалось неправильным, что он будет стоять в стороне (по его мнению, их участие квалифицировалось именно так) и смотреть, как флот уничтожает добрый и достойный восхищения народ.

— Понимаю, — наконец ответил Лехесу. — Мы почти в таком же положении. Я тоже не знаю, могу ли отнять жизнь в защиту собственной. Мы не сражаемся. Возможно, пришло время нам оставить жизнь и уступить дорогу более успешному продукту эволюции.

Робот, не зная, что сказать, не говорил ничего.

— С другой стороны, мы должны уйти только в том случае, если не можем изменить собственную сущность, наше сознание. Если можем, мы удачная раса, разве нет?

Вуффи Раа настолько привык к виду хозяина с сигарой, когда тот размышлял, что чуть сам не потянулся за куревом.

— Я не знаю, друг. Мне кажется неправильным измерять успешность расы способностью ее членов использовать насилие. Во вселенной есть и другие ценности.

— И все же надо помнить, что другие ценности бесполезны, если ты мертв.

— Это так, — робот издал электронное подобие смешка. — Ты прав.

* * *

— Мы опоздаем! — волновался Второй. — Я так и знал!

— Успокойся, друг, — миролюбиво ответил Первый. — Ничего еще не закончилось, рано делать выводы. Больше нет предреченных вещей. А даже если бы и были, мы проводим эксперимент. Если мы вмешаемся, он не будет чистым. Важен любой результат.

Они мчались сквозь пространство бесконечной ночи на скорости, которая им самим казалась тягостно малой, хотя многие физики положили бы жизни, чтобы узнать, как ее достичь — когда сумели бы принять, что она вообще возможна. Позади двоих лидеров тянулась длинная цепь Остальных, желавших посмотреть на окончание опыта Первого.

— И все же, — не очень уверенно ответил Второй, — у меня появилась новая тревожная мысль…

— Это и была цель эксперимента, не так ли?

— Да, да, но я не думаю, что она понравится вам. Видите ли, вопреки нетрадиционным методам, с помощью которых вы создали подопытного субъекта, и несмотря на явственные анатомические отличия… — Второй сделал жест, подчеркивающий собственную обтекаемую форму.

— Да, продолжай.

— Не будьте нетерпеливы, мне трудно. Я пришел к выводу, что на нас лежит некоторая ответственность по отношению к этому существу за пределами научного интереса. Особенно у вас.

Последовала долгая пауза. Первый не отвечал, поскольку не понимал, куда клонит его друг.

— Вы его родитель.

— Что?

— Вы создали его. Вы привели его во вселенную. Мы не можем позволить ему быть уничтоженным, особенно вы. Это предосудительно.

И снова Первый не ответил ничего. Расстояние во много световых лет, которое оставалось до цели, сокращалось стремительно и неотвратимо. Первый предался неприятным размышлениям не только об ответственности, но и о том как сам проглядел этот предмет. Субъект их эксперимента был живым существом, способным думать и чувствовать. Очевидно, самоуспокоенность, мирное довольство всем отняли у него не только развитие и вкус к жизни, но и заставили замолчать чувство этичности.