Ролевик::бард-Вор

— —

болт — арбалетная стрела. Тяжёлая, часто металлическая, в среднем более короткая, чем стрела лука.

— —

Я застыл в ступоре от нереальности происходящего... Где-то глубоко-глубоко внутри излишне спокойный, как будто неживой голос затянул под негромкие переборы гитарных струн:

Все кончается, мой друг,

Разрывают кольца рук

Свитые в тугую плеть

Боль и сказка свет и смерть...

Жак, весельчак и балагур, был очевидно мёртв, гвардеец, царапающий горло руками, тоже явно не жилец. Подранок, офицер и принцесса спрыгнули с лошадей, становясь плечом к плечу и прикрываясь щитами.

Просто, чтобы каждый знал,

Что всему, что он искал,

Скоро тлеть углем в золе,

Скоро гнить в сырой земле

Свистнул ещё один болт, чиркнув по голове гвардейца, но он остался на ногах. А на дороге уже появлялось пятеро нападавших. Причём нападавшие явно очень неплохо обращались с оружием.

Не грусти, не плачь, не бойся

Это просто проблеск солнца

В темных путах наших снов,

В ржавчине оков

Двое насели на принцессу, один на офицера, и ещё двое на раненного. Причём было заметно, что если принцессу стараются просто сдерживать, то с гвардейцами не церемонились. И хотя офицер успел легко ранить нападающего, двое других грамотно, отвлекая внимание, прикончили второго гвардейца ударом меча в шею, аккуратно скользнув им под бармицу* (чувствовалось, что действуют профи), а потом слаженно двинулись к офицеру.

Все кончается, мой друг,

Это наш последний круг

Не ищи судьбы своей

В бледных призраках вещей

— —

бармица — кольчужная сетка, прикрепляющаяся к шлему для защиты шеи (и частей головы, в зависимости от формы шлема)

— —

Было понятно, что едва ли храброму вояке удастся продержаться долго — его спокойно окружали и собирались тихо прикончить, а принцесса едва успевала парировать совсем не шуточные удары оставшихся двоих.

Всё, к чему вела нас страсть,

Скоро все должно упасть,

И за этот острый край

Выходи — гостей встречай

Я с трудом скинул оцепенение и метнул нож в уже примеривающегося рубануть офицера нападающего. Ну уж нет, господа, мне за этот острый край ещё рано! И буквально чудо спасло мою жизнь — метать ножи, сидя в седле мне раньше не приходилось, поэтому после броска я слегка покачнулся, а в том месте, где была мгновение назад моя голова свистнул воздух, потревоженный пущенным откуда-то сзади болтом. Он бы попал в меня даже сейчас, хотя и вскользь, но тут уж меня выручила защита, которую я машинально поддерживал. Она была уже слабенькой, концентрации на большее не хватало, однако отклонить на сантиметр летящий под острым углом болт ей удалось.

Это просто лунный свет,

Никакой защиты нет,

В сердце — пламенный рубец,

Ты уже мертвец

(Мельница)

Мысли в голове стали обрывочными, а тело действовало почти без участия сознания. "Сзади... Сколько? Не справимся. Погибнуть всем?" — Я разворачиваю лошадь и пригибаюсь к её гриве. Она не успевает сделать и пары шагов в обратную от первых нападающих сторону (и, как мне кажется, под углом к тому месту, откуда вылетел болт), как следующий болт заставляет мою кобылу споткнуться и жалобно заржать, попав ей в грудь, причём вылетел он почти с того направления, в котором я сейчас ехал. Спрыгиваю, мельком оглядываюсь назад на бегу, успеваю заметить гаснущие глаза коня и в моей памяти запечатлевается принцесса, встречающаяся со мной взглядом. В нём укоризна. Вокруг четверо — все с клинками, а двое с какими-то палками (наверное, это были дубинки). "Уходить. Предупредить!" — Кричу так, как приходит на ум первым: "Вспомни таверну!", — и кидаюсь бегом в лес. Рядом в дерево со стуком впивается ещё один болт...

За мной увязалось немного, всего двое. Глу-у-упые. Ловить эльфа в лесу? Пусть даже разъярённого эльфа? Глу-у-упые. Будь я светлым, лес скрывал бы меня лучше, но не намного. Тёмные тоже любят лес, и он отвечает им взаимностью. Светлому, может быть, ярость и туманила бы разум. И то, только если б это был зелёный недоросль. А тёмных учат переплавлять ярость в холодную, острую как бритва рассудочную злость с самого детства. И это одно из немногих наших "расовых" умений, которые я в своей жизни холил и лелеял. О, я не был добрым и всепрощающим, ни одна из моих половин. И эльфу в жизни встречалось немало обидчиков. И он либо мирился с ними потом, либо мстил. Нет, не сразу. И нет, не силой, конечно, тем более, что многие из недругов занимали немалые посты, а эльф был почти нищим скитальцем. Он был хитрым и расчётливым и бил по тому, что было дорогим для противника. Хотя и имел свои принципы. Никогда не трогал семью и детей. А также и друзей и знакомых. Но вот почистить особняк богатого торговца... Или нарыть и использовать компромат на чиновника... Или перерезать горло в тихом переулке (как вариант, угостить его рыбкой метательного ножа в затылок) амбалу, который по пьяни из-за нелюбви к "ушастым" переломал тебе половину рёбер... Это запросто. И совесть мучить не будет, что характерно. Вот и с этими двумя меня совесть бы не мучила... да и было бы это просто — ножей у меня оставалось вполне достаточно. Но вот ведь незадача, мне нужны не они сами, а то, что они знают. Вряд ли имя заказчика, конечно, но хотя бы то, куда Астерь доставят после захвата, они должны знать.

Жутко хотелось убивать. Хотя бы своих преследователей. Было до ужаса стыдно... Стыдно за бессилие что-то изменить, за собственную растерянноять, в конце концов...

И я бежал по лесу, намеренно оставляя след. В голове со злой яростью плескалась уже другая мелодия:

Ночь за плечом, вор у ворот,

Прялки жужжанье спать не дает

Тебе — я снова здесь.

Я петлял по самым трудным местам. Мне, эльфу, здесь пробежать просто. А вот моим преследователям на преодоление этого пути придётся потратить немало времени. Пооставляв такие следы, я вышел из чащи, уводя след на более спокойные места. Людям здесь будет легче. Но и я смогу наблюдать за ними с безопасного и удобного мне расстояния. Пробегаю небольшую поляну. Бегу ещё метров триста, стараясь оставлять как можно больше следов. И резко сворачиваю, возвращаясь по широкой дуге, теперь практически вообще не оставляя следов. Ничего особенного, мне помогает Лес. Даже если вся магия уйдёт из мира, лес останется. Замечаю своих "преследователей".

Кто прядет лен, кто прядет шерсть,

Кто прядет страсть, а кто прядет месть,

А я спряду твою смерть.

Спряду вашу смерть! Сложность была в том, что я не знал, кого из них оставить в качестве языка. Взять обоих не получится — профессионалы грамотные, друг друга из виду не упускают, идут по специально оставленному мной следу.

Серп луны прорезал путь на ладони —

Не забудь о погоне —

Он не идет по пятам.

Кровь — железу, крылья — рукам,

Сердцу — хмель и горечь — губам,

А решать между тем надо быстро — след кончится метров через триста. Итак — старше или моложе? Надо брать руководителя, старшего по званию. Кто из них? Наверное, тот который старше и выглядит более опасным. Сейчас будет поляна, а потом буду брать.

И вновь мне несказанно везёт. На поляне они останавливаются и начинают разговор. Слов почти не слышно, лишь редкие возгласы, жесты и выражение лиц. "... уходить!" — старший, машет рукой обратно, настороженно оглядываясь. Молодой спорит. Пару минут они пытаются доказать что-то друг другу, потом молодой, раздражённо, чуть громче: "Идём даль... ... приказ!". Старший угрюмеет, идёт следом. У опушки они выравниваются, вновь расходятся на несколько шагов в разные стороны от моего следа.

Я зло усмехаюсь, благодаря судьбу за то, что не успел ничего предпринять. Теперь ждём шанс. Настороженно крадусь рядом с врагами, недалеко от старшего. Младший на секунду отворачивается.

Ты посмел обернуться сам.

Ой, колесо, вертись на стальных шипах,

Страх сгорел на семи кострах,

Но смерть твоя — не здесь и не там;

А я жду-пожду ночью и днем,

Сквозь тебя пройду огнем да мечом,

К сердцу — осиновым колом!

(Мельница, отрывок)

В это мгновение мой нож срывается с руки и летит к старшему, а я сам смещаюсь глубже в лес, ни на мгновение не останавливаясь, чтобы узнать результат. По крутой дуге возвращаюсь к телу. Да, именно к телу. Нож вошёл точно в ямку на затылке. Над телом, настороженно оглядываясь, стоял младший. В руке кинжал, настороженно оглядывается. Надо брать, вот только... Как? Проще всего навести сон, подкрасться вплотную и тюкнуть по темечку не выйдет даже у меня, слишком он сейчас насторожен. Когда расслабится (и расслабится ли вообще!) и уйдёт — неизвестно. Да и время поджимает, ждать нельзя. Только вот что-то мне подсказывает интуиция, не так-то парень и прост... Гляжу на него магическим зрением — и верно. От небольшого медальона на груди по его ауре расходится лёгкая дымка. Что делает медальон — чёрт его знает. Но лучше не рисковать. Как же его обезвредить? До рези в глазах (хотя и смотрю сейчас не ими) всматриваюсь в амулет. Что ж, не безуспешно. Слава богу он висит вертикально, а не лежит. Подгадываю момент, когда противник в очередной раз застывает совсем уж недвижно, кажется даже не дышит, прислушиваясь. И в амулет летит Ма-а-аленький сгусток энергии. Да, возможно, опытный маг сумел бы лучше. Но и у меня все вышло, мой "выстрел" пережёг один из каналов и структура рассыпалась, как разрезанный ножницами узел. Сам амулет в этот момент, видимо, сильно нагрелся, потому что враг с криком сорвал его с груди и отбросил. И закрутил головой по сторонам беспокойно, так, что показалось — вот сейчас прянет, как заяц.

Но никуда он не ушёл. Прилетевшее заклятие ненадолго, минут на пять-десять отправило его в царство Морфея, на то время, пока я его связывал его же, и напарника, ремнями. Получилось не красиво, но крепко. И я совершенно не комплексовал по поводу наглухо пережатых рук и ног. И только после этого вспомнил, что так и не обеспокоился придумыванием способа, которым мог бы быстро вытянуть правдивую информацию из пленника.

Читать разум я не умел. Форсированный допрос (читай пытка), а тем более, форсированный экспресс-допрос — требует немалого умения и опыта. Это только в не самых умных книгах герои при необходимости запросто становятся палачами. Это тоже своего рода искусство, не говоря уже о том, что у неподготовленного человека, пусть даже и война, вид безоружного человека, которого жестоко пытают, а уж тем более необходимость делать это самому вызовет стойкое неприятие. И заняться пытками он скорее всего банально не сможет даже не столько из-за моральных убеждений, а по банальной физиологии — противно будет до блевоты. А отслеживать физиологические реакции организма подследственного и определять по ним ложь — этого я тоже не умею, в спецслужбах не служил-с. И не только на должности дознавателя, даже уборщиком там не работал.

Поэтому остро вставала проблема оперативной добычи правдивой информации. Я лихорадочно прокручивал в голове всё, что вообще вспоминалось на эту тему. И нашел! Правда, способ был отчаянный. И мерзкий. Это была одна из эльфийских казней. Тёмноэльфийских! "Увядающий цветок разума" — кажется, так её именовали в той книге, которую я как-то раз в детстве стащил из кабинета родителя. И в этой СТАРОЙ книге она описывалась, как предельно болезненная. И мне было страшно. Раньше дроу не слишком отличались от образа, созданного Сальваторе. Это уже потом, после того, как мы выбрались на поверхность, нравы порядком смягчились. Так что же могло быть названо предельно болезненным в старой книге? Мне не хотелось задумываться.

А описание самой казни, часто использовавшейся раньше для ритуального убийства мстителями, было предельно простым. Не очень сложное заклинание, правда, применить его можно только к бессознательному или накачанному наркотики (читай, тоже бессознательному) противнику. Вернее, можно-то и ко вполне сознательному... Но только если ты уверен, что твоя воля ГОРАЗДО сильнее его воли. В противном случае сам рискуешь оказаться растением. А я рисковать не собирался. Да, это совсем не по-рыцарски, так и слава богу. Меньше шансов шею свернуть. А само заклинание даёт возможность тебе вкратце просмотреть жизнь жертвы. Причём чем ближе к настоящему времени, тем подробнее воспоминания. И подробнее всего показываются те моменты, которые жертва считает важными. А жертва в это время испытывает несравнимую боль. Огромную, убийственную... Но фантомную. И поэтому не может умереть от болевого шока, а просто медленно сходит от боли с ума. Впрочем, шанс свернуть шею у меня все-таки будет — для заклинания необходимо среднее наполнение энергией, а я, признаться, совсем не уверен, что потяну такое. Впрочем, есть такое слово: Надо! И я принялся плести заклинание, пока "клиент" не успел очухаться. В процессе я понял, что энергии мне не хватает. Стало до ужаса тоскливо и обидно — даже если я сейчас не подохну от отката незавершённого заклинания, мне наверняка уже не удастся повиснуть на хвост похитителям (я надеюсь, что похитителям, а не убийцам). И тут... Не знаю, как это объяснить, но мне в руку толкнулась лиара. Я перекинул её из-за спины и заиграл, и это было волшебно. Почему-то слова не идут на язык и все время кажутся слишком сухими и поверхностными. Но я попробую. Хотя странно говорить о волшебном эффекте во время магического действия. Но, пожалуй, это будет ближе всего. Это было не ровное течение магии, несомненно, искусной, изящной, но при этом ограниченной и повторимой, как процесс. Это было искусством в чистом виде, пропитанным волшебством самого мира или, может быть, вселенной — как картина художника в сравнении с фотографией, особенной своими нереальными красками, несовершенством линий и форм и прекрасной вложенной в работу душой. Мне казалось, что душа развернулась вокруг тела огромным полотнищем, неровным, сияющим и беспокойным туманом, танцующим яркими сполохами, пальцы ложились на струны, как никогда раньше, сплетая яркую и яростную мелодию, лиара не казалась чем-то внешним, воспринимаясь как ещё одна часть тела, вызывая лёгкое недоумение — как же я раньше-то жил без такого необходимого органа. Казалось, именно через неё я и воспринимаю волшебную сущность мира, не знаю, как сказать иначе... Нечто, находящееся за привычными рамками материи, энергии, времени, пространства и иных привычных категорий, даже не изнанка, а... состоящая из сияющих нитей основа. Трудно подобрать подходящее определение, пожалуй, самая точная аналогия будет с материей, на которую смотришь через электронный микроскоп: замечаешь, что в её основе находится что-то совершенно иное, чем то, что мы видим снаружи. Причём не более сложное, скорее даже наоборот, а именно иное. Возникало буйное ощущение всемогущества — как будто раньше ты был до ужаса слаб и пользовался лишь костылями — к примеру, чтобы поднять какой-то предмет, тебе нужно было сделать это через ряд физических посредников (как минимум один из которых был неустраним — твоё собственное физическое тело), а теперь, достаточно колыхнуть вот эту вот нить, и вон то дерево вместе со всеми корнями поднимется и зависнет над землёй. Причём не будет варварски выдрано, а поднимется со всеми корешками, вплоть до самых мизерных.