Вечер черных звезд

Катер снова замер в воздухе. Ри стал вглядываться в окружающую их темноту.

— Биокомп, пилот, — напомнил Ит. — Глазами все равно ничего не увидишь.

Пространство стремительно начало светлеть, и Ри увидел, что катер висит перед гигантской белой стеной, поднимающейся вверх и уходящей вниз. Стена имела отверстия, побольше и поменьше, и, оказывается, она не должна была быть темной — тут и там виднелись световые панели, просто сейчас их, по всей видимости, заглушили. Из проема внизу вышел катер с проблесковой зеленой полосой и исчез во тьме.

— Медики, — равнодушно заметил Ит. — Сейчас, видимо, если кто вообще и летает, так только официалы и медики.

Катер стал медленно подниматься, белая стена отдалялась.

— Ит, отдай управление, — попросил Ри. — Хватит. Я уже понял, что ты действительно почему-то про этот мир в курсе, но...

— Я тут жил, — повторил Ит. — Я. Тут. Жил. Ри, мне страшно.

Он говорил без выражения, голос снова сделался безжизненным и словно бы чужим.

— Спокойно, — преувеличенно бодро отозвался пилот. — Отдай управление. У нас дела, если ты не забыл.

— Бери, — равнодушно проговорил Ит. Встал из кресла, а потом внезапно вдруг лег на пол, на спину. Не упал, а именно лег — медленно, спокойно. Положил руки под голову. Задумался.

— Полегчало? — спросил Ри через минуту. Катер уже выходил на орбиту станции (Ри, конечно, с простыми перемещениями морочиться не стал).

— Мне и не тяжелело, — отозвался Ит. — Слушай, а тебе это не кажется... ммм... странным?

— Что именно?

— Наши сны.

— Наши? — недоверчиво спросил Ри. — Тебе вроде бы ничего не снилось. А я пока что только на сцене играл... ну, а теперь вон вообще спать не будем.

— Наши, наши, — подтвердил Ит. — Мне тоже снилась какая-то дикая ерунда. Я же отчасти из-за этого решил...

— Какая ерунда? — не понял Ри. Катер подходил к секторальной станции.

— Сон, очень поганый, про пытку, — помедлив, сказал Ит. — Словно в горло вставляли какую-то железную хреновину.

— Ничего себе... — протянул Ри.

— Угу. А тут еще и это все, — Ит смолк.

— Знаешь, я у Аарн говорил с магом. Кержак его зовут, помнишь?

— Да не особенно. Мне как-то не до них было.

— Ну да. Так вот, он сказал, что мы — это на самом деле не совсем мы.

— А кто?

— Не знает он, кто. Говорил, что не видит.

— Понятно, — Ит сел. — Ри, я вообще перестаю понимать что бы то ни было. Мы превращаемся во что-то другое, ты видишь? Кем ты был, когда вся эта заваруха началась, кем я был... кем Скрипач был всего несколько дней назад? И что?! Что теперь?!

— Слушай, не знаю я, что теперь. Давай сначала дело, а потом про "теперь", — попросил Ри. — Катер, связь. Искин!

— Тут. Вы чего задумали, психи?

— Мы возвращаемся в Аргаун, за помощью. На катере. Ты остаешься тут, — объяснил Ри. — Народ — тоже. Вернемся самое позднее через шесть часов, выйдем в эту же точку, поэтому ты лучше смени орбиту, — попросил Ри. — Смени сразу, как только уйдем.

— За какой помощью? — удивился искин.

— Планете нужна хоть какая-то защита, — ответил Ит. — Искин, держи связь с Таенном и Дашей. Если мы не вернемся, ни в коем случае не идите за нами. Ты понял? Ни в коем случае! Если через шесть часов по местному времени нас тут не будет, уходите. Официалы доставят всех на борт, и уходите. Благо что Даша, оказывается, уже разобралась с управлением процессами. Сама сказала.

— Совсем помешались?! — горестно возопил в ответ искин. — Совсем головы потеряли? Не уйду я никуда!

— Это приказ, — тяжело сказал Ри. — Железяка, я пилот. Не забыл? Ну так вот слушай. То, что мы задумали, опасно. Скорее всего, это опасно не для нас, а для тех, кто сейчас на планете. Не перебивай, сам знаю, что бред... но, блин, если у прошлых посещенных миров хоть какая-то защита была, то тут вообще ничего. Совсем. Все понял?

— Понял, понял, — проворчал искин. — Альтруизм взыграл, не иначе.

— Именно так, — железным голосом подтвердил Ри. — Именно альтруизм и именно, что взыграл.

— Пилот, давай хотя бы десять часов, а? — жалобно попросил искин. — Не обернетесь вы за шесть. Ну или девять...

— Торги еще тут устрой, — отмахнулся Ри. — Ладно, девять. Но ни минутой больше.

— Хорошо. Ребят, вы это... не подставляйтесь там, а?

— Мы постараемся, — улыбнулся Ит. — Ладно, Ри, давай уж действительно, что ли...

Пространство мигнуло, и катер исчез.

* * *

На орбиту Аргауна они вышли в той же самой расчетной точке, что и в прошлый раз. С официалами связался Ит ("Ты вежливый, ты с ними и общайся"), и договориться ему удалось на удивление быстро. Как только официалы сообщили представителям властей, о какой именно помощи идет речь, те без лишних уговоров согласились дать два военных корабля, еще один межпланетный внутренний крейсер предложила сама Официальная служба.

— Про мир знаем, конечно же, — ответил на вопрос Ита официал. — Раз в год они нам делают поставки. Цены невысокие, продукция отличная, всегда что-то новенькое. Я, конечно, не в курсе, но, кажется, даже есть договор на какие-то овощи, которые оттуда завозят регулярно.

— А почему там никакой защиты нет? — поинтересовался Ит.

— Для чего, и, главное, от кого их защищать? — удивился официал. — Расположение удаленное, полезных ископаемых практически нет, климат регулируется искусственно, кроме овощей планета вообще ничего не производит... кому они нужны? Для чего? Никакой нормальный конклав на такое не польстится. Да еще и юрисдикция...

— А с ней что не так? — спросил Ри.

— Этот мир заселили людьми рауф, — без особой охоты сообщил официал. — Гуманисты хреновы. По сути дела, это был эксперимент, который не то, чтобы провалился, он просто закончился ничем. Получилось еще одно доказательство того, что благими намерениями вымощена дорога черт-те куда. Не получилось у той группы рауф создать для расы, противоположной в круге, идеальные условия... ой, ребята, если сейчас вдаваться в подробности, то получится долгая нудная лекция про такие вот миры, а мне ее читать вам совсем не хочется. На самом деле подобных планет много. Что в Мадженте, что в Индиго. Лишнее доказательство тому, что эгрегор может полноценно развиться только самостоятельно. Жизнь, она все-таки естественный процесс. Искусственно получается такая вот ерунда.

— Понятно, — вздохнул Ит. — Спасибо за информацию.

— Так, ладно. Военные межпланетники вышли с базы, у вас будут через пять часов. Мы сейчас готовим крейсер, на подготовку уйдет чуть меньше. Хотите сесть или останетесь на орбите?

Ит и Ри переглянулись. Ри отрицательно покачал головой, Ит кивнул.

— Лучше мы останемся, — промолвил он. — Не хотим лишний раз искушать ваши власти. Достаточно и того, что вы не отказали в помощи, я думаю.

— Что ж, дело ваше, — видно было, что официал не прочь пообщаться с новыми людьми, но на визите настаивать не будет. — В таком случае, мы с вами свяжемся.

— Хорошо, будем ждать, — резюмировал Ит, и связь прервалась.

Ри сел в кресло поудобнее, закинул руки за голову, потянулся.

— А спать-то хочется, — с неудовольствием заметил он.

— Хочется, — согласился Ит. — Пока еще не особенно, но есть такое дело.

— Может, все-таки покемарим по очереди?

— Не стоит, — Ит встал, потряс головой. — Давай лучше поговорим, что ли.

— О чем?

— Да о чем угодно.

— Ну, если о чем угодно... — Ри замялся. — Слушай, вот пока никого нет... знаешь, хотел рассказать, а как-то все не складывалось...

Ит с удивлением посмотрел на смущенного пилота — до сих пор он за Ри ничего подобного не замечал. Тот, кажется, даже слегка покраснел? Это еще что такое?

— Ну, в общем, Таенн тогда все правильно понял, — решился, наконец, Ри.

— Ты вообще о чем? — с подозрением спросил Ит.

— Созидающий, скажи, тебе вообще доводилось...

— Я тебя уже просил меня так не называть! — обозлился Ит.

— Меня не просил. Кажется. Ладно, неважно. Ит, тебе девушки нравятся?

Тот опешил и растерянно посмотрел на Ри.

— Эээ... Ри, ну как сказать... Даша объяснила про то, что мы со Скрипачом из себя представляем, поэтому... чисто внешне — да, нравятся, но... если я тебя правильно понял...

— Ни черта ты не понял, — подытожил Ри. — Я в нее влюбился. Ит, я с первой секунды, как ее увидел, в нее влюбился, понимаешь? Еще тогда, в баре, когда она одна сидела, помнишь?

Ит секунду смотрел на него растерянным взглядом, и тут до него медленно стало доходить.

— Ты про Марию, что ли? — спросил он, хотя ответ и так был очевиден.

— Ну да, — печально ответил пилот.

— А почему ты молчал? — более идиотского вопроса задать было нельзя, но Ит в подобных делах был более чем не искушен.

— Блин горелый, Ит, ты чего? Соображаешь? Как бы я сказал про это?! Знаешь, я когда провожал ее тогда... ну, деньги отдавал... мы с ней стояли у крыльца дома, где она жила. И она взяла меня за руку, благодарила. Ночь, прохладно, а пальцы были такие горячие, словно у нее внутри кто-то огонь зажег. Тонкие горячие пальцы, и ладонь, сухая, узкая и... черт, я же ушел с трудом. Мысль была — все бросить и остаться там. С ней. Навсегда.

Ит молчал, не зная, что ответить. Да и что было отвечать? Все равно этой маленькой худенькой женщины больше нет на свете... а еще он вдруг понял, что чувствует одновременно две совершенно несовместимые вещи. С одной стороны, ему было обидно за Ри, а с другой — он в тот момент пилоту завидовал. Ри было доступно что-то большее, чем мог понять Ит. Большее... не просто большее, огромное. И для него — недостижимое.

— Все с ума сходили, потому что станцию увести не могли... а я радовался — еще раз ее увижу, — в голосе Ри звучало ожесточение напополам с отчаянием. — Молчал, считал, а сам радовался. Представляешь?

— Нет, — медленно покачал головой Ит. — Вернее, с трудом. Хотя она мне тоже очень понравилась, а Скрипачу так и вообще... может, он тоже в нее влюбился?

— Может, но точно не так, как я, — ответил Ри уверенно. — Он же тоже, как и ты, гермо.

Ит скривился.

— Слушай, вот не надо, а? — попросил он. — Самому тошно.

— Ладно, не буду. Но могу пояснить. Ит, когда вот так влюбляешься... о, черт! Я ее хотел. Я ее так хотел, что у меня внутри все сводило. До нее... Ит, я не монах какой-нибудь, и женщины у меня были, и не один раз, у нас с этим все достаточно просто. Но все это было... иначе. По-другому. А Мариа... я понимал, что это невозможно, особенно в нашей ситуации, но все равно... Я же у Скрипача ее портрет спер, представляешь? Из тех, что поменьше.

— Когда? — изумился Ит.

— Когда он спал, а тебя не было.

— И где он сейчас?

Ри невесело усмехнулся. Вытащил из нагрудного кармана запаянную во что-то прозрачное бумажку. С полминуты они оба рассматривали картинку — Мариа перед микрофоном.

— Где, где... с собой, где еще... с тех пор не расстаюсь, — Ри бережно сложил портрет и спрятал обратно.

— Ну ты даешь... — Ит ошарашенно помотал головой. — Вот это сила воли. Ты же ничем себя не выдал.

— Это тебе так кажется. Говорю же, Таенн все понял и до сих пор, кажется, понимает... то, что тебе, дураку, непонятно, — с горечью сказал пилот.

— Может, хватит называть меня дураком? — огрызнулся Ит. — Я что, по-твоему, виноват в том, что я... вот так... ну... ну, что со мной так получилось? Ри, извини, но ты сейчас себя ведешь, как скот какой-то. Всю дорогу только и слышу "это ты не поймешь", "это у тебя не получится", "это тебе недоступно"! Что мне недоступно? Женщину хотеть?! Да, черт возьми, я ее не хочу и в жизни никого не хотел — при этом понятия не имея, из-за чего именно! Может быть, и захотел бы... если бы не спасал кое-чьи шкуры на Маданге! Если я правильно понял, то перестройка тела произошла после той атаки!..

— Не ори, — неприязненно сказал пилот. — Та тетка правильно сказала!

— Что сказала?

— Что ты — баба. Вот и верно, куда тебе понять! Для этого надо как минимум быть мужиком!!!

Ит вскочил.

Ри тоже.

Воздух между ними вдруг стал стремительно густеть, свет, до того достаточно яркий, начал меркнуть. Одновременно в головах у них раздался один и тот же голос:

— Даже слишком просто... Что ж, птицы, я могу поменять декорацию в клетке... чтобы вам было немножко веселее...

И свет померк окончательно.

* * *

Ит открыл глаза и обнаружил, что стоит на своем обычном посту, у входа во внутреннюю часовню, в которой несколько веков содержалось тело Незримой Святой; в руках привычно пощелкивали четки из сердоликовых бусин, четки были старые, а бусины — отполированы до зеркальной гладкости бессчетным числом прикосновений. Капюшон его облачения опускался почти до глаз, так, что взгляд сам смиренно устремлялся к полу, ведь взгляд вверх или даже просто прямо означал бы неуемную гордыню, а с гордыней было положено бороться. Конечно, во время тренировок все братья смотрели, куда придется, но потом, уже после, обязательно читали очищающие молитвы, принося извинения Всевышним Силам за то, что направляли свои взоры недозволенно.

Четки щелкали в пальцах. Два боевых игольчатых шара, припаянные дюймовыми цепочками к коротким ручкам и покоящиеся в поясных петлях, привычно покалывали кожу на бедрах, причиняя очищающую боль. Ит знал, что после дежурства надо будет зайти к целителю и смазать исколотую кожу мазью... но в то же время он знал, что к целителю не пойдет, потому что боль, благостная боль, нужна ему самому — для молитвы ангелу-заступнику. Потом, может быть, на следующий день, можно зайти. Или лучше вообще никогда...

За его спиной были двери, тяжелые, забранные в металл двери, закрытые на особой конструкции замки. Он точно знал, что двери эти открывать ни в коем случае нельзя — главным служением их монастыря было охранение тела Незримой Святой, которая, умирая, завещала, чтобы паломничества к ее мощам совершались, но чтобы сами мощи никто и никогда не видел.

И братство Незримой Святой уже несколько столетий защищало тело своей покровительницы от посягательств... те случались редко, но время от времени находились нечестивцы, которые по совершенно непонятной для Ита и других братьев причине рвались для чего-то к ее нетленному телу. Что тело было нетленно, братья знали доподлинно — смотреть, конечно, никто не смотрел, но анализаторы, установленные в зале, раз в месяц передавали информацию — изменения отсутствуют, Святая все так же покоится на своем хрустальном ложе, и нет никаких, даже самых малых следов тления.

Рассеянный свет у входа в часовню, три коридора — правый, по которому приходили паломники, прямой, широкий, по нему также ходили братья, совершавшие служения, и левый, уходящий к лестнице, что вела вниз, под часовню, в сложное переплетение коридоров, разделенных пилонами и металлическими заграждениями. Да, не раз и не два в этих коридорах гибли нечестивцы, не сумевшие найти проход наверх... впрочем, наверху их всегда кто-то ждал, и в этом случае нечестивцам тоже приходилось несладко.

Четки тихо пощелкивали. Ит, как завороженный, следил за собственными руками, совершавшими мелкие, незаметные движения, перегоняющие камушки по тонкой стальной нити, одетой мягким силовым полем. И так же размеренно, привычно и слаженно звучали у него в голове слова молитвы.