Грани отражения

До Рождества оставалось меньше недели. Погода не капризничала — напротив, засыпав город в начале зимы снегом и застудив его, теперь улеглась небольшими морозами и ярко светившими в ночном небе звездами. Всюду царило предпраздничное настроение, весело перемигивались огоньки гирлянд. Запах корицы, ванили и цитрусов щекотал обоняние, заставляя погружаться в невообразимое смятение даже самых сухих и невозмутимых. Наступал праздник. Ощущение волшебства не покидало ни на секунду и придавало жизни яркие краски.

Вместе с тем Лию не покидало ощущение надвигающихся перемен. Изменений.

Она стояла возле дома, ожидая, когда пес напрыгается в снегу и вернется к ней. Сугробы были настолько велики, что достигали почти пояса. Хотя нельзя было исключать того, что весьма посредственные старания уборщиков просто смели снег с дороги на газоны и соорудили такие насыпи.

Закат окрашивал небо в радужные тона, придавая вечеру завораживающий оттенок. До этой части города не доносились шум и суета центра, где сейчас достигал апогея предпраздничный ажиотаж — работающие на всю мощь бары, магазины, рестораны, множество людей и машин.

Лия медленно прокатилась по раскатанной детьми полоске льда. Собака подбежала и в приступе восторга решила помочь ей ехать дальше, для чего обхватила её своими большими лапами. И естественно, уронила. Сидя в снегу и пытаясь смахнуть его с лица, Лия засмеялась. Да, праздники — это чудесно.

Эрик откинулся на сидение и закрыл глаза.

Он сидел в машине, в квартале от её дома. Сегодня он понял, что нужно сделать, чтобы она никогда не оставила его. Правда, он сомневался, что она поймет его, если он вот так, внезапно обрушит на неё свои слова.

Он не мог ничем заниматься, что бы мысли о ней не преследовали его каждую секунду. Ему хотелось постоянно ощущать её присутствие, чтобы запах её духов витал везде — в доме, в кабинете. Чтобы протянуть руку и коснуться её в любую секунду.

Он не был пятнадцатилетним подростком, но ощущения и чувства, внезапно проснувшиеся в нем, были похожи на безумный водоворот, затягивающий безвозвратно. Она придавала ему уверенности в себе, и это было ему необходимо.

Эрик глубоко вздохнул и распахнул дверь машины. Мягко скрипел под подошвами обуви снег, напоминая о том, что все усыпано пушистым ковром, и в городе царит зима.

Пес настороженно тявкнул на приближающегося мужчину. Лия наконец-то отряхнула снег и взглянула на него. Она сидела на снегу, шапка съехала на затылок. Волосы растрепались и выбились. Эрик протянул ей руку, предлагая подняться.

Лия отряхнулась.

— Я должен лететь в Италию.

Лия кашлянула, заправляя волосы. Начал падать снег. Эрик молчал, ожидая ответа.

— Ты едешь туда надолго? — Лия взглянула на него.

— Нет, на пять дней.

— Это деловая поездка?

— Не совсем.— Видя, что Лия молчит, Эрик произнес:

— Я хотел бы поговорить с тобой. Не знаю, как ты отнесешься к тому, что я скажу.

Лия кивнула, словно он мог её увидеть.

— Переезжай ко мне.

— Хорошо, — одно единственное слово разорвало скованное молчание. Она думала, что Эрик произнесет другое, и ощутила странное разочарование.

Он струсил, произнеся совсем не те слова, которые хотел сказать, прося её стать частью его жизни. Вместо этого он произнес какую-то пустяковину, совсем не имевшую ничего общего с предложением. Почему он не смог сказать этого в последний решающий момент? Что останавливало его от того, что он считал нужным и хотел воплотить в жизнь?

Просыпаться рядом с любимым человеком — что может быть прекрасней? Ощущая, что в жизнь вошло нечто новое, заставляющее стремиться отовсюду обратно, туда, где ждут и словно горит теплое пламя, жар которого защищает и ласкает. Эрик закрыл глаза, глубоко вздохнул, понимая, что улыбается, и повернулся к Лии.

— Привет, — она улыбалась.

— Привет, — Эрик нашел её руку, сплетая пальцы, — Какие планы на сегодня?

Она приподнялась на локте, видимо, пытаясь выглянуть в окно. — Даже не знаю.

— На улице метель, — произнес Эрик, — кажется сегодня мы — заложники стихии.

Ветер бросал снег горстями в окно, шорох метели легко проникал сквозь стены.

— Или у тебя? — Предположила Лия, посмеиваясь.

— Или у меня, — заверил Эрик, притягивая её к себе.

* * *

Никто не знает — где в его жизни проходит граница, и когда он приближается к ней. За редким исключением, когда все чувства так обострены, что малейшая перемена ощутима еще в самом своем начале.

Лия всегда жила тихо, стараясь не оказываться в водоворотах жизни. Но сейчас ощущение чего-то надвигающегося не покидало края сознания. Так чувствуется гроза в еще ясном небе. Когда ничто не предвещает её, но все уже замирает в ожидании. Она старалась не задумываться, неясно понимая — если что-то должно произойти, то никакие мысли не остановят и не изменят этого.

Лия шла по застывшей аллее, в зябкой тишине только снег потрескивал под ногами, нарушая мертвый сон парка. Бежавшая рядом собака тоже была поражена вирусом зимней сонливости — ни привычных прыжков, ни лая, только деловитое помахивание хвостом.

Верится ли, что все судьбы подчинены чему-то неведомому, направляющему каждого туда, куда ведет его судьба? Не каждый захочет признавать, что он — лишь в малой доле кузнец своей жизни, способный только корректировать её изгибы своими действиями. Человеку необходимо доказывать всем и себе — в первую очередь, что он самостоятелен, никому не подчиняется и ни во что не верит. Когда же жизнь продолжает разрушать его старания, он впадает в состояние озлобленного отчаяния, не желая понимать, что сам изначально допустил ошибку, принимая на себя слишком много.

Ведь и правда, сложно понять, что от маленького шага зависит куда как больше, чем от полновластного размаха.

— Лия!

Неожиданный окрик заставил Лию вздрогнуть и вынырнуть из своих размышлений. Она замедлила шаг, удерживая собаку на поводке.

Распахнутое пальто, спешно наброшенный шарф. Дорнот шумно выдохнул, останавливаясь рядом с Лией.

— Добрый вечер, — она решила не обращать внимания на странности встречи.

— Гуляете?

И снова, за светлыми глазами прошло что-то необъяснимое. Словно при взгляде в зеркало, в отражении видишь, как там — в зазеркалье проходит что-то неспешно и уверенно. Но разум уверяет, что это — лишь блик, игра воображения. И только подсознание упорно вторит, что — нет же, там есть что-то.

'Что-то со мной не так', — подумала Лия, прогоняя некстати появившиеся мысли.

— Да, — кивнула она на собаку, — Долго сидеть дома сложно.

— А я возвращался с госпиталя, — Доктор вновь был очарователен, улыбка играла на лице, и Лия невольно тоже улыбнулась, — Одной в темном парке гулять не стоит. Даже с таким грозным зверем. Я провожу Вас?

Он был, вообще-то, прав — темнота парка давила, внушая желание пойти скорей прочь, ближе к свету. Лия зябко поежилась, представляя — как пойдет в одиночку мимо темных поворотов аллей, застывших в снежном молчании. На ум начинали приходить только жуткие истории. Она кивнула:

— Да, спасибо.

Лицо Дорнота словно осветилось изнутри, придав ему более спокойное выражение. Словно то, что его беспокоило, ушло и разгладило все хмурые тени, менявшие взгляд, интонацию.

Под ногами хрустел снег, сухой и звонкий звук оживлял тишину. Первой прервала молчание Лия.

— Как ваши дела?

— Хорошо, — доктор улыбнулся, — Надеюсь, что так и будет дальше.

Лия помолчала и вновь заговорила, стараясь не терять искру разговора, словно маячок, освещавшую молчание.

— А как Ваша семья?

— Жива и здорова. Проживание на природе в поместье всегда шло им на пользу.

— У Вас есть свое поместье? — Удивилась Лия. Доктор кивнул. Это была любопытная новость, но вполне ожидаемая, дабы разъяснить некоторые белые пятна в понимании поведения Дорнота. Он отличался манерами и презрительным высокомерием человека, ставящего себя на другую ступень общества, а его привычки в обыденной жизни так же говорили о том, что если над его воспитанием работали долго и плодотворно.

— Наверно это здорово — собственные угодья, земля, — Лия размышляла вслух. Ян засмеялся:

— Чтобы Вам было понятней, с одной стороны оно граничит с лесным массивом, с другой — начинаются предгорья. Там часто стоят туманы, но каменная кладка до того прочно сложена, что вполне вынесет еще лет триста непогоды.

Лия озадаченно взглянула на него. Нарисованная им картина поражала воображение.

— А зимой всё покрыто снегом, порой только центральная дорога остается проезжей и соединяет с остальным миром.

Она попыталась представить услышаное, но в голову отчего-то приходили старинные замки.

— Зимой всё покрыто снегом, а туманы превращаются в морозную дымку, которая ложится между небом и землей. Покрываются инеем камни, словно их укрыли кружевом. Стоит такая тишина, что слышно, как от мороза потрескивают деревья в соседнем лесу.

Если это место существовало таким, как его описывали, оно было волшебным. Но самое удивительное было в том, что голос рассказчика оживлял каждое слово. Это был странный голос, рисовавший каждым звуком, паузой и интонацией картину, проникавший в каждый уголок сознания, которое заворожено смотрело на открывавшиеся перед ним виды.

— Вы выросли в прекрасном месте, — покачала головой Лия.

Ян кивнул. Опустил руки в карманы пальто и замолчал, размышляя о чем-то.

Они подошли к выходу из парка, и он остановился.

— Помните, мы говорили о любви? — внезапно спросил Дорнот. Лия кивнула. — С тех пор, как она входит в жизнь, ты отравлен ею. И это неизлечимо.

Он помолчал, затем беспечно улыбнулся:

— Доброго вечера.

* * *

Уже которую ночь непонятные кошмары не давали Лии спать. В них она бежала куда-то, стараясь достигнуть спасительного рубежа, но кто-то, стоящий у границы, отворачивался раньше, чем она успевала позвать на помощь. Бег, погоня, безнадежность и свет, обманно манивший спасением, но превращавшийся в тупик — это преследовало ее. Но днем неприятные воспоминания рассеивались.

Вот и сейчас, она подскочила на кровати, выныривая из липкого кошмара. В окно смутно светила убывающая луна, пробиваясь сквозь рваные облака. Лия закрыла снова глаза. Нельзя позволять ничему выводить себя. Она повернулась, сворачиваясь поудобней под одеялом, и стараясь не думать о сне.

Граница, манящая спасительным светом, приближалась, обнадеживая и успокаивая. И стоящая у черты фигура медленно поворачивалась навстречу. Лия знала, что это — тот, кто ей поможет, кажущийся родным и знакомым. Но до черты оставалось полтора шага, и свет внезапно откидывал её, а человек так же медленно шагал прочь, оставляя её на той стороне.

И почему то каждый раз она знала, кто этот человек. И от этого становилось еще страшней.

Мила скучающе разглядывала ногти, обдумывая — насколько правильно будет потратить деньги на французский маникюр, или же приобрести те дизайнерские туфли, которые она присмотрела вчера по дороге с работы? Выбор был крайне непрост, поэтому требовалось хорошо поразмыслить.

Но все мысли внезапно вылетели из головы, когда её рывком подняли на ноги.

— С кем она встречается?

Жесткие пальцы впились в плечи, а перед глазами возникла отвратительная до невообразимого гримаса, не имеющая ничего общего с человеческим лицом. Мила зажмурилась.

Её тряхнули с ощутимой силой так, что зубы непроизвольно лязгнули, угрожая расколоться. Она открыла глаза настолько, насколько позволяла храбрость. Светлые глаза, оставались светлыми, но при этом Мила понимала, что они кажутся ей черными и пустыми. Перекошенное же лицо каждой черточкой дышало ненавистью, абсолютно не напоминая ей никого, кому бы она могла так досадить.

От увиденного Миле показалось, что она сходит с ума, если уже не сошла. Она действительно не узнавала этого человека, но в тоже время могла поклясться, что знает его.

— С кем она встречается?

Это точно была не шутка. Подсознание предостерегающе завопило, что всё может стать еще хуже. Вызвать охрану она не сможет, находясь прилично далеко от кнопки вызова, а уложить ненормального — тем более ей не по силам.

— Кто? — прошептала Мила.

— Твоя подруга.

В голове сразу возник образ Лии. Выдать её явному недоброжелателю Мила не хотела и, набравшись смелости, прошелестела:

— Я не знаю, не знаю.

Нависшая над ней фигура словно стала увеличиваться, подавляя темнотой вырывавшейся из неё. Пальцы цепко ухватились за горло. 'Лия, прости', — подумала Мила, осознавая безнадежность своего положения. Она не хотела умирать вот так — сейчас, нелепо и болезненно, но продолжавшие сжиматься пальцы напоминали ей об этом.

— Клянусь, не знаю! — Мила вцепилась в руки на своей шее, пытаясь хоть на миллиметр освободиться, чтобы вздохнуть. — Он приезжал за ней, но я не видела его.

Лицо приблизилось к ней, он почти прислонился ко лбу Милы.

— Для тебя же лучше, чтобы ты не лгала, — прошелестел шепот. Мила заметалась, хрипло втягивая в себя последним усилием воздух. — Надеюсь на это, — прозвучало из надвигающейся черноты, и вместе с этим в легкие ворвался воздух, унося Милу в пустое и спасительное никуда.

Лия шла по улице, ощущая новый приступ паники. Она так надеялась, что это пройдет, но вновь появившийся чей-то пристальный взгляд, словно прицел, остановившийся на ней, сообщал ей, что она глубоко заблуждается. Борясь с желанием ускорить шаг и оглянуться, Лия продолжала идти. До кафе, где она встречалась с братом и его женой, оставалось несколько шагов и, поэтому бежать от собственных домыслов было нелепо.

Вечерело. Город медленно погружался в очередную ночь, при этом, вовсе не затихая и не засыпая. Она попросит брата подвезти её обратно, и все страхи пройдут сами.

Лия вошла в кафе. Теплый воздух приятно согревал кожу, возвращая ей чувствительность после морозного онемения. Кажется, она сегодня даже опоздала — брат сидел за столиком, а Мелани недовольно оглядывалась. Положительно, эта женщина никогда не была довольна жизнью, или же была крайне редко.

Пробираясь между посетителями, Лия подошла к столику.

— Привет, — радостное пожатие большой руки брата и скупой поцелуй золовки в щеку — словно клюнула.

— Мы ждем тебя уже полчаса.

— Зато согрелись, — перебил брат жену, — Я заказал тебе кофе. Уверен, что после такого холода он будет кстати.

Лия улыбнулась, сейчас она была приятно утешена, что брат поставил на место склочную бабу. По крайней мере, та не пыталась вмешаться в разговор.

— Спасибо, — Лия уселась поудобней.

— Как мама?

— Спасибо, хорошо. Собирается поехать на неделю, отдохнуть с подругой. — Лия не стала говорить, что не всегда теперь бывает дома. Позже, с глазу на глаз она расскажет новости брату, но не сейчас. Не при длинном и сплетнивом языке Мелани. Сейчас же она пила кофе, слушая рассказы и новости, с увлечением передаваемые золовкой, обо всем, что произошло за последние полгода. Большинство из них, правда, было далеко не ново, но Мелани это не смущало.