— Спокойно лежи, гаденыш.
Мишка замер. Н-да, напланировал... Теперь придется сначала. Еще два раза он начинал двигать кистями, проверяя следят ли за ним , и если следят , то насколько внимательно. Оба раза дело кончилось тем, что Мишка получил по ребрам твердым носком ботинка. Больше всего, однако, измучили его мысли. Он , разумеется, понимал, что этот киднепинг связан с Данилой и его находкой. Но тут есть два вопроса: если хотели убрать — проще было бы прикончить его на месте, труп транспортировать удобнее, чем живого пацана, это по-любому. А во-вторых, ну какому же дураку занадобилось прятать от народа окаменевшие мослы какой-то там древней черепахи, пусть даже самого лучшей и замечательной, грозящей совершить переворот в науке? То есть если б они завладеть им хотели, это понятно. Большие деньги... Но они же его по ветру пустили... И кому же это надо? Ну доведем до абсурда. Были разумные динозавры. Так. Все. Мы это признали и не сошли с ума. И допустим только мы с Данилой этот факт знаем. И чего дальше? Зачем кому-то нужно держать это в тайне? А вот зачем!!! У Мишки в голове включился яркий свет, который пару раз в жизни помогал ему на экзаменах , когда он не знал билет а все равно сдавал. Правда, тогда этот свет был не такой яркий... Итак, допустим, только допустим, есть разумные динозавры, сейчас в наше время, и есть люди, которые заинтересованы соблюдать тайну этих разумных динозавров, и сейчас он в руках этих людей... И они отдадут его динозаврам!.. В Африку! И те сжуют его на завтрак вместо бананов. Тут Мишке стало одновременно и очень страшно и очень спокойно. Страшно от того , что с ним будет и спокойно от того, что придуманное им объяснение абсолютно нереально. Он захихикал. Твердый ботинок снова пнул его в бок, на всякий случай.
Долго ли, коротко ли, а прошло , кажется, часа полтора когда машина неожиданно остановилась. Мишка так намучился на тряском полу, в вонючем мешке, что был бы, рад любой перемене обстановки. Он кратко подытожил свои размышления. Ясно было одно — похищение связано с чеширраптором. Не убили сразу — не убьют и дальше, это тоже было ясно. Чего же им надо-то? Это было неясно. Скрежетнула дверь фургона, Мишку подхватили на руки и, как мешок, вытащили из машины.
— Родители искать будут... — подумал Мишка и мысль о родителях , об их страхе и слезах матери, обожгла ему сердце...
Ему освободили ноги и вели куда-то минут десять, затем втолкнули в помещение и разрезали путы на руках. Хлопнула дверь. Мишка сорвал мешок, яркий свет резанул глаза. Впрочем, когда глаза привыкли, свет оказался вовсе не таким ярким. Голая, без плафона, тусклая лампочка сиротливо торчала под бетонным потолком на толстом искривленном проводе. Мальчик огляделся. Грязные стены, пол , забросанный какой-то жуткой рваниной вперемешку с сигаретными бычками, в углу — скомканный матрас, испятнаный чем-то бурым и чем-то желтым — кровью и мочой? Запах здесь стоял премерзкий. Мишка не был искушен в вопросах содержания похищенных мальчиков, но чисто интуитивно его узилище не вызывало мыслей о почетном плене, вежливом допросе и позорной, но выгодной сделке. Напротив, здесь витали коннотации с глупой ошибкой начинающих негодяев, не продумавших, как следует, свое преступление, костоломной непрофессиональной пыткой, скорой и страшной смертью, и неопрятными импровизированными похоронами в каком-нибудь гадком, совершенно не торжественном месте. Не отдавая себе отчета в этих подсознательных наблюдениях, Мишка пожал плечами:
— Ну и что же дальше?
Ложиться или садиться было страшно — уж очень противным выглядело все в поле зрения, стоять было как-то странно. Мишка пошел на временный компромисс — он прислонился спиной к грязной, но все же не такой грязной, как пол и матрац, стене, и присел на корточки.
Да, хуже нет, чем ждать и догонять , — подумал Мишка, — сколько же придется сидеть в этом сортире? Но что же делать ? Ведь никуда отсюда не денешься. Нужно собрать все силы в кулак, чтобы сопротивляться неизвестной своей, но явно угрожающей судьбе, чтобы выжить, и нельзя сейчас терять силы на бесполезную, разрушительную истерику. Нужно успокоится. И приготовиться. К чему? Должно быть к разговору. Мишка вспомнил фрагмент из фильма 'Место встречи изменить нельзя' и ему представился этакий горбатый опухший страшный Карпушка, который будет решать его, Мишкину, судьбу:
— Посидим, о делах наших скорбных покалякаем... или еще тоже милая славная фраза, подходящая к случаю:
— Мы тебя не больно зарежем...
— Так, прекратить!.. — оборвал себя Мишка, — нужно думать о хорошем! О хорошем, о хорошем, о чем же это хорошем мне думать?
Он устроился поудобнее и стал думать не о маме, — это было невозможно думать сейчас о маме, и не об отдыхе в Геническе у родственников, это было слишком близкое, слишком живое. Нет , он стал воображать динозавров:
Просторная, заросшая зеленью степь , золотое ласковое солнце, и по этому бескрайнему морю зелени, залитой янтарным светом, плывут словно бы эскадры кораблей — стада огромных — 50 метров от носа до хвоста, диплодоков, величественных, плавно переступающих, спокойных и уверенных в своей царственной недосягаемости (ведь у них, при их размерах не было естественных врагов). Мишка закрыл глаза, черты лица его смягчились, разгладились, глаза и виски расслабились, линия рта, до этого, напряженная и мрачная, смягчилась, губы изогнулись в мечтательной улыбке. Да , этот мальчик действительно любил динозавров.
Едва он успокоился, в замке двери угрожающе заскрежетал ключ...
Двое мрачных мужиков взяли его под руки и так и понесли, — как он сидел под стенкой, с поджатыми ногами. Пока его несли, Мишка , качаясь, как на качелях, прислушался к себе, — настроение было прекрасное. Никакого леденящего ужаса и мучительного беспокойства не было. Пусть будет как будет, — наигрывала в душе какая-то божественная гармошка, которая нет-нет да и заиграет в душе любого русского человека...
— Авось, небось , да накось-выкусь, — изниоткуда пришли слова, в которые отлилось настроение, — авось, небось, да накось-выкусь, авось, небось, да накось-выкусь, — повторял Мишка с каким-то даже восторгом.
С этим бесшабашным настроением он был пронесен по двору и внесен в маленький частный домик, старый, облезлый, имеющий брошенный, нежилой вид. Света в доме не было, и Мишкины похитители присвечивали себе переносным фонарем.
Его злобно швырнули на стул, жалобно скрипнувший, так что мальчик больно стукнулся копчиком. Он оказался за столом, заставленном посудой на которой застывали остатки поздней трапезы. На подоконнике и вдоль стен выстроились пустые бутылки с блестящими лейблами. В комнате плавали облака табачного дыма, воняло перегаром и какой-то душной затхлостью. За столом сидел грузный человек средних лет и смотрел на Мишку холодным трезвым взглядом.
— Ага, вот и главарь, — подумал Мишка.
— Садись, сынок, гостем будешь... — сказал этот человек. Ему приходилось напрягаться изображая радушие, видно было, что обычное душевное состояние, свойственное ему — подозрительность. Он характерно морщил уголки рта, выдавая скрытое отвращение.
— Я не сынок, — ответил Мишка со своей новоприобретенной бодрой дерзостью. — И не в гостях. Говорят незваный гость хуже татарина. Не знаю, при чем здесь татары, а только непрошеный хозяин еще хуже... чего вам надо от меня, скажите сразу?
— Хорошо, мальчик, — промурлыкал, вставая из-за стола и подсаживаясь поближе к Мишке, мужчина. Он даже подался к нему всем телом. — Тут мы совпадаем, у меня тоже мало времени. Скажи мне быстро , кто ты такой?
— И? — Мишка почувствовал себя комфортно. Торг начался, а пыткой пока не пахло.
— Что и? — прохладно удивился Мишкин собеседник.
— Я вам скажу кто я и что мне за это будет?
Главарь покрутил головой. И принужденно улыбнулся.
— Ничего тебе не будет. Просто скажи мне кто ты такой и почему я должен отдать тебя Хвану. Зачем ты ему?
— Я не знаю, кто такой Хван, — сказал Мишка, — а сам я ученик шестого класса средней школы номер...
— Это я знаю... — Главарь помахал рукой, — это не надо... а Хвану ты зачем, что у тебя с ним?
Мишка пожал плечами и промолчал.
— Слушай мальчик , — сказал тогда главарь, — тебя ведь Миша зовут? Так вот Миша, раскажу тебе мою проблему, ты умный — поймешь. Я, как ты вошел, сразу посмотрел и увидел: умный мальчик, наверняка все знает. Видишь в чем дело, Хван — человек серьезный... Он, понятно, кореец, я их не очень... Но — уважаю. Приходится. У него наркотрафик, у него своя армия, а у меня — так, 'пристань торпедных катеров', контрабанда одна, и то скоро, кажись, прикроют. Тяжело стало работать... Хвану я не мог отказать. Если Хван сказал доставить ему мальчика в Японию, так я доставлю ему мальчика в Японию, а если нет, он мне шею свернет, а мальчика ему другие добудут. Так что без обид, Миша. Но вот я подумал, что если это мой шанс? Мне предложили десять штук. А я понял , для человека с таким оборотом , этот мальчик стоит весь лимон, а то и десяток лимонов. А если он меня за дурака держит, а оно так и есть, и он наверное прав, то цена этому мальчику — сотня лимонов. Вот так! И тут, Миша, я большие надежды на тебя возлагал, увидел твои умные глазенки, и подумал: такой смышленый пацанчик наверняка знает, что такое затеял Хван, и тогда я смогу подрезаться в схему и заработать...И я решился... Так что, вот тебе все начистоту. Если ты ничего не знаешь, то я влип. Так что лучше бы тебе знать... А если не знаешь, то подумай хорошо и вычисли. Не может же быть, чтоб ты совсем не знал, что он от тебя хочет... Потому, что тогда у меня один выход — сказать, что ты не нашелся. Ну и , сам понимаешь, что придется с тобой сделать... Потерять... А если знаешь... Или узнаешь... Тогда ты — мой лучший друг, тогда я тебя усыновлю, я тебя на всю жизнь обеспечу...
— Нужен мне такой батя, свой имеется! — независимо хмыкнул Мишка, — ладно, понял я ваши дела, пойду подумаю, ладно?
— Ладно. — Главарь вздохнул и устало опустил тяжелое лицо в мясистые ладони. — Иди, пацан...Иди... Подумай...До утра...
* * *
Сидорцов встряхнул Косму, —
— Постой, постой, не засыпай, родная, продолжай... репортаж! Отслеживай этих... динозавров!
Косма подняла на него испуганные, но уже ясные глаза, с обмороком она, похоже, передумала .
— Они летают, то есть, я тогда видела — они взлетали.
— Ага, помню. — Сидорцов поморщился. — Крокодилы летают, только низенько...
В это время на позициях с левого фланга раздался крик:
— Не стрелять, не стрелять! — кричал лейтенант. По степи стремительным зигзагом, как полоз, полз китаец Леша, таща на спине пыльный мешок. Он пересек линию обороны, и стряхнул со спины поклажу, оказавшуюся молодым человеком в камуфляже с кляпом во рту, сверкающими, испуганными, широко распахнутыми карими глазами.
— Молодец, Леха, молодец! Эспер? — Сидорцов обернулся к Тимофеичу, тот в ответ лишь прикрыл глаза. Повеселевший Сидорцов поспешно вытащил кляп изо рта парня.
— Ху а ю?
— Да он и по-русски неплохо понимает, — сказал Леша. — ругался квалифицированно, хотя фразеология требует доработки, видно, что человек давно живет вдали от Родины.
Сидорцов быстро посмотрел на часы, глянул на северо-восток откуда приближались 'неведомы зверушки', перевел взгляд на юго-запад, где в оседающих клубах дымовой завесы, скрывались заведомо враждебные люди.
— Ччерт, время! — каплей не глядя скомандовал, — бойцы! Зверей мочить не будем! Их нужно завернуть к лесу. Когда они будут в километре от нас, поставьте перед ними стену огня. Вот так , — он показал жестом, как должна расположиться стена огня, — загибом. Когда они намылят холку нашим друзьям, мы нагрянем вслед за ними, и потрем спинку. То есть проведем спасательную операцию. Теперь с Вами молодой человек... Сколько у вас людей? Какое оружие? Ну?!!
Сидорцов вложил в это 'ну', столько экспрессии, что пленный эспер сжался. Он, однако, помотал головой и крепко сжал губы, как бы боясь проговориться ненароком.
Сидорцов вздохнул.
— Со временем плохо...
В его руке чудесным образом оказался пистолет, и, словно бы сам собой, как головка ядовитой змеи, уткнулся в лоб молодого человека.
Тот крепко зажмурился, затрясся и икнул, по его лицу градом потек пот. Сидорцов сильно надавил пистолетом, так что парнишка опрокинулся на спину и обмер в позе побежденной собаки, подставляющей живот более сильному самцу.
— Погоди, капитан, — лениво прожевывая слова проговорил китаец. — Ну что ты сразу... Человек научный, тонкой душевной организации, он и так испугался, а ты его пистолетом тычешь. У него язык и отнялся... Погоди, я с ним ласково поговорю...
— Со временем совсем плохо... — снова вздохнул Сидорцов, но пистолет убрал.
Китаец взял пленного за шею, и вонзив в нее пальцы, как спицы аппарата Елизарова, неожиданно крепко встряхнул.
Парень охнул и отмяк.
— Ну вот , — удовлетворенно проворчал китаец, его круглое лицо прямо-таки сочилось добродушием. — Поговорим теперь, англосаксонский гонец?
— Англосаксонский гонец? Откуда это? — молодой человек широко открыл глаза и неожиданно для самого себя улыбнулся дрожащими губами.
— Неважно, — китаец улыбнулся ему в ответ.
— Видишь, капитан, — сказал он Сидорцову, — разрыв шаблона, я же говорил, при помощи пистолета и доброго слова...
Недоговорив, он снова развернулся к пленнику:
— Успокойтесь дружище, мы не бандиты, мы регулярные войска, — он указал на шеврон Сидорцова — видите, Вы под защитой флота. Вас ведь удерживали как заложника? Верно?
— Но, сэр, Вы ошибаетесь , сэр, мы не бандиты , мы — научная экспедиция... Мы стартовали из с полигона в Юте, сэр! Сегодня, сэр!
Услышав название штата, я вздрогнул и наставил уши. Юта! Там нашли ютараптора! Это как-то связано? Но Сидорцов перебил его:
— Ты — русский?
— Нет , сэр, мои родители уехали из Союза в 93-м году, но у нас в семье помнят русский язык...
— Что и оценило ЦРУ, — криво усмехнулся Сидорцов, — Как тебя зовут?
— Джереми Шнайдер , сэр!
— Понятно...
— Если Вы научная экспедиция , то почему Вы в нас стреляете? — вмешался китаец.
— Но, сэр, нам сказали, что это Вы бандиты, русская мафия... Я не стрелял, я и сам не знаю, что я там делаю, мне заплатили хорошие деньги и сказали что я нужен для перехода...
— Хорошо, — Сидорцов перерезал веревки у него на руках, — видишь, Джерри, мы тебе верим, мы тебе не враги, помоги нам прекратить конфликт, ведь могут погибнуть люди... Скажи мне сколько у вас военных, как они вооружены?..
Парень открыл было рот, но в это время его внимание привлек негромкий шум и он повернул голову , отыскивая его источник.
— Уот из зис? — недоуменно спросил он.
— Звери — хрипло сказал Тимофеич, глядя на северо-восток. Все повернули головы вслед за ним.
На горизонте показалась черная полоска , быстро расплывшаяся в пятно. Пятно это приняло форму полумесяца, напоминая кавалерийское построение 'лава', и устремилось к нам с огромной , как мне показалось, скоростью. Я встал и помимо воли поднялся на носки, вытянул шею и задрал голову, чтобы лучше видеть. Косма приставила к глазам бинокль, и я вспомнил, что у меня тоже есть эта полезная штука.
