— Что вы тут устроили? — повторил Ян, переводя обвиняющий взгляд с Мирты на Андре и обратно.
— Я сейчас уберу, — совершенно спокойно сказала Мирта.
И привстала, собираясь выполнить обещание.
— Подожди, — остановил её Ян и обернулся к Андре. — Выйди, мне надо поговорить с женой, — заявил он.
Мирта поморщилась, недовольная таким бесцеремонным обращением к гостю, но Андре возражать и огрызаться не стал, легко спрыгнув на землю. Я собиралась последовать за ним, но задержалась, в очередной раз оглядывая своё лицо в обрамлении новой причёски. А Ян между тем приблизился к Мирте и, не утруждая себя обещанными разговорами, поцеловал её в шею и потянулся к шнуровке платья.
— Ян, подожди! — Мирта попыталась отстраниться. — Что, прямо здесь?
— А где же ещё? — удивился он, продолжая стягивать с неё платье.
— Но мы же не одни...
Мирта покосилась в мою сторону.
— Чепуха, она ничего не видит и не слышит, — отмахнулся Ян, и на словах, и на деле наставая на своём.
Оторвавшись, наконец, от разглядывания собственных волос, я вылетела наружу. Не из скромности и не от смущения, а исключительно из уважения к Мирте.
Прошло ещё три дня. Мы медленно, но верно продвигались к границе. Представления возобновились: состояние Розалии существенно улучшилось. Джей, правда, пытался подольше удержать её в постели, но артистка саркастически заявила, что уж кого-кого, а измученную горем мать она со своим сероватым цветом лица и синяками под глазами сыграет на ура.
После каждого представления повторялась приблизительно та же история, что и после первого увиденного нами. Ян под простеньким предлогом или и вовсе без оного уходил с места нашей стоянки, развлекался с какой-нибудь девушкой из публики, а затем возвращался назад. Мирта о причинах его ухода явно догадывалась. Она ничего на этот счёт не говорила, но всё было и так видно по мимолётным взглядам и горько искривляющимся губам.
Потом они и вовсе разругались из-за какого-то пустяка. Ян, вставший в тот день не с той ноги, накричал на Мирту из-за плохо зашитого рукава, и ушёл в деревню, в переносном смысле слова хлопнув дверью. Хлопнул бы и в буквальном, да только дверей в фургонах не имелось. А Мирта осталась сидеть на траве возле костра и глотать слёзы.
Так случилось, что, помимо Андре, поблизости в тот момент никого не было. Мой спутник сидел, искоса поглядывая на артистку.
— Ну, подойди к ней! Скажи что-нибудь! — возмутилась его бездействию я.
— А что? — пожал плечами Андре, не сдвинувшись с места.
— Вот что сам думаешь, то и скажи, — посоветовала я.
— Что сам думаю? — тихо, чтобы артистка не услышала, переспросил он. — Отлично. То есть ты предлагаешь мне подойти и сказать: "Мирта, твой муж — полнейшее ничтожество, почему бы тебе не послать его куда подальше"? А кто я, собственно, такой, чтобы это ей говорить? Не находишь, что это будет, мягко говоря, бесцеремонно?
— Ты забываешь, что они — не аристократы из высшего света, — возразила я. — Общение у таких людей намного проще, и церемоний куда как меньше. Тут можно говорить напрямую, и уж за слова поддержки на тебя точно никто не будет в обиде. И я не думаю, что её сейчас заденет нелицеприятное высказывание в адрес Яна. Можешь ещё добавить, что ей давно пора найти ему замену. Вон, например, наш лекарь к ней явно неровно дышит.
Андре удивлённо склонил голову набок.
— И когда ты успеваешь всё замечать? — осведомился он.
— А чем мне ещё заниматься? — грустно усмехнулась я. — Наблюдать и размышлять — вот всё, что мне остаётся. А учитывая, что я никогда не сплю, у меня есть на это куча времени.
— И ты полагаешь, Ролен неравнодушен к Мирте?
— Уверена. Как человек порядочный, он не позволяет себе ничего лишнего, но факт остаётся фактом. Я вижу, какие взгляды он на неё бросает. Кстати, он недавно обмолвился, что, возможно, поедет вместе с нами в Вессинию. Якобы ради новых профессиональных возможностей. А по-моему, исключительно для того, чтобы подольше оставаться рядом с одной замужней артисткой.
В этот момент сидевшая к нам спиной Мирта громко всхлипнула. Андре поднялся на ноги.
— Ладно, подрабатывать сводней я точно не буду, — пробормотал он. — Если Ролен в чём-то заинтересован, пускай сам разбирается. Но поговорить с ней попробую.
И он всё-таки подошёл к Мирте. Сел рядом с ней у костра. Девушка сразу же отвернулась, пряча слёзы.
— Мирта... — Андре с трудом выдавливал из себя слова, явно не слишком представляя, как следует себя вести в подобной ситуации. — Бросьте, всё образуется.
Он специально смотрел в огонь, понимая, что Мирта почувствует себя неловко от прямого взгляда на её заплаканное лицо. Несмотря на серьёзность момента я мысленно усмехнулась. Не так уж и плохо он понимает, как действовать в сложившихся обстоятельствах. Уж не знаю, интуитивно или в силу жизненного опыта.
Мирта сперва осторожно покосилась на Андре, поняла, что никто её пристально не разглядывает, и вытерла слёзы тыльной стороной ладони. Снова всхлипнула, отвернувшись, и более решительно повернулась к Андре, напряжённо думающему, что бы ещё сказать. Следовать моему совету говорить напрямик он явно не собирался.
— Вы меня осуждаете, верно? — спросила Мирта, неожиданно взяв на себя инициативу в разговоре.
Она грустно улыбнулась с некой безнадёжностью и одновременно твёрдостью во взгляде.
— Нет, — медленно, но вполне искренне произнёс Андре, на сей раз внимательно вглядываясь в её глаза. — Скорее пытаюсь понять.
— И как, получается? — Улыбка Мирты стала чуть шире, оставаясь, впрочем, не менее грустной.
— Честно говоря, пока не слишком, — признался Андре. — Хотите мне объяснить?
Мирта пожала плечами и, вздохнув, перевела взгляд на огонь.
— Ян далеко не самый верный мужчина и не самый заботливый, — констатировала она, следя за танцующими в воздухе искорками, оптимистично взмывающими вверх, чтобы погаснуть, так и не успев подняться достаточно высоко. Девушка старалась говорить равнодушно, просто отдавая должное фактам, хотя давалось ей это нелегко. — Но мы вместе уже три года. И хорошего за это время тоже было много. Мы вместе работаем, вместе путешествуем, вместе живём. Я даже не могу вспомнить, как бывает по-другому. Не могу представить себе всего этого без него. Опустевший фургон. Зияющая пустота у костра. Спектакль без рыцаря.
— То есть вы остаётесь с Яном в силу привычки? — уточнил Андре.
Губы Мирты снова скривились в слабом подобии улыбки. Вопрос был поставлен до жестокого прямо.
— Это больше, чем привычка, — вздохнула девушка. — Это любовь. Привязанность. Верность.
И отчего-то её устремлённый на Андре взгляд казался вопросительным.
— Вам виднее, — осторожно ответил он, явно не убеждённый словами Мирты.
Артистка опустила взгляд на землю, а затем решительно распрямила спину, опираясь руками о бёдра.
— Немного пройдусь, — сказала она, вставая.
И, повернувшись спиной к огню, зашагала навстречу тонким берёзовым стволам.
Андре тоже поднялся. Окинул критическим взглядом потихоньку уменьшающееся пламя.
— А я, пожалуй, займусь хворостом, — объявил он, обращаясь, кажется, к нам обеим.
После чего, нагнав Мирту возле первых деревьев, положил руку ей на плечо.
— Не переживайте так, — мягко сказал Андре. — Всё решится, так или иначе.
Мирта подняла голову, заглядывая ему в глаза, и благодарно кивнула.
Никто из нас троих не заметил, как подошедший к лагерю с другой стороны Ян пристально наблюдает за этой сценой.
В собирании хвороста ничего особенно интересного не было, а я чувствовала, что и без того уже слишком часто кручусь возле Андре. Надо же и ему когда-то побыть одному. Поэтому я решила остаться в лагере и, подобно кошке, пригревшейся в постели хозяина, устроиться в фургоне возле собственного тела. И, влетев в фургон через узкую щель, неожиданно обнаружила там Яна.
Артист стоял, сжимая в руке откупоренную бутылку вина, и с каким-то странным выражением лица смотрел на моё тело. Это совершенно мне не понравилось, и, облетев его сбоку, я расположилась между ним и собой, инстинктивно стараясь таким образом себя защитить. Ян этого, ясное дело, даже не заметил. Отхлебнув из горлышка, он прошёл сквозь меня, поближе к моему телу, и присел рядом на корточки. Я тоже поспешила переместиться и теперь замерла у себя над головой.
Внезапно Ян отставил бутылку и, протянув руку, провёл указательным пальцем по моей скуле, неспешно спустившись к шее. Я была готова зашипеть, как всё та же кошка, только на сей раз разозлившаяся.
— Мирта сейчас наставляет мне рога с твоим мужем, — сообщил он, убирая руку и утирая тёмно-красные от вина губы. — Как думаешь, что нам стоит по этому поводу предпринять?
Он перебрался ближе ещё на несколько дюймов и продолжил меня разглядывать. Обвёл раздевающим взглядом фигуру, затем вновь посмотрел на лицо.
— А ты ничего, вполне себе хорошенькая, — подытожил увиденное он, склоняясь над моим лицом настолько низко, что, казалось, я почувствовала его дыхание на своих щеках, а в ноздри ударил запах алкоголя. — Правда, стрижка у тебя дурацкая. Но это от того, что у Мирты руки кривые. В общем, — его рука потянулась к моему платью, — я намерен отплатить им их же собственной монетой. И ты мне в этом поспособствуешь. Ты же не против, верно? Во всяком случае кричать точно не будешь.
Вот в этом он сильно ошибся. Ощущение собственной беспомощности заполнило всё моё бестелесное существо. Внутри словно до боли сжалась какая-то пружина, мир передо мной потемнел, на душу накатила волна отчаяния. Я даже в тюрьме каким-то невероятным образом избежала этой участи. Неужели это должно произойти сейчас?
Не задумываясь о том, что и как следует делать, я рванула наружу сквозь плотную стенку фургона и отчаянно завопила:
— Андре!!!
Даже не зная, услышит он или не услышит. Даже не зная, как далеко он успел зайти в лес.
Однако, к своему собственному удивлению, я практически тотчас же оказалась именно в том месте, где находился сейчас Андре. Он стоял недалеко от нашего лагеря вместе с вернувшимся Роленом, и они на пару разламывали на хворост огромную сухую ветку. Андре услышал меня сразу же. Я боялась, что придётся терять драгоценное время на объяснения, но он даже не стал их дожидаться. Просто моментально откинул ветку и бросился бежать к фургону — к немалому удивлению ничего не понимающего лекаря. Тем не менее опешивший Ролен побежал за ним, возможно, для того, чтобы оказать внезапно обезумевшему человеку медицинскую помощь.
Андре, не мешкая, подбежал к фургону, на миг опёрся руками о его дно и запрыгнул внутрь. Ян уже задрал мою юбку и стоял надо мной, точнее сказать, над моим телом, расстёгивая собственный брючный ремень. Меня окатило обжигающей волной смеси беспомощности и стыда; внутренняя пружина снова сжалась, словно она не была и без того сдавлена до предела. К счастью, от собственных ощущений меня отвлёк Андре, схвативший Яна за шиворот и отшвырнувший его с такой силой, что тот рухнул на дно на другом конце повозки. Ролен, успевший забраться сюда следом за моим спутником, не проявил свойственной людям его профессии миролюбивости и уравновешенности, и с мрачным видом отвесил только-только поднявшемуся артисту затрещину, от которой тот вывалился из фургона. Оба моих защитника выскочили следом.
— Что ты творишь?! — прорычал Андре, наступая на Яна с такой злостью, какой мне до сих пор видеть в своём спутнике не доводилось.
— То же, что и ты вытворяешь с моей женой! — с вызовом, но на всякий случай пятясь, парировал артист.
Однако он явно просчитался, если думал, что Андре смешается и примется доказывать свою невиновность. Моему спутнику даже в голову не пришло начать оправдываться. Он лишь чуть сильнее сощурил глаза, что не сулило Яну ничего хорошего. И продолжил наступать.
Ролена обвинения Яна тоже не впечатлили.
— Решил потешить собственное самолюбие за счёт беззащитной женщины? — презрительно спросил он, тоже весьма нехорошо прищурившись.
Впрочем, Андре не предоставил лекарю возможности принять участие в дальнейшем разбирательстве. Вместо этого он со всей силы ударил Яна кулаком по лицу. Тот отшатнулся, но удержался на ногах, что, кажется, доставило Андре своего рода извращённое удовольствие. Поскольку позволило, проигнорировав не слишком умелые попытки сопротивления, нанести очередной удар.
Ненависть к насилию отчего-то и теперь изменила лекарю: он наблюдал за происходящим, сложив руки на груди и даже ни разу не поморщившись, не говоря уже о том, чтобы как-то вмешаться и попытаться оказать Яну медицинскую помощь. Лишь немного посторонился, когда его местоположение стало потенциальным препятствием для Андре, лишив последнего поля для манёвра.
На шум борьбы и крики прибежала Мирта, с другой стороны к нам спешили встревоженные Розалия и Джей. Андре, обычно старавшийся во всём считаться с людьми, предоставившими нам кров, пропитание и средство передвижения, на сей раз начисто проигнорировал их присутствие. Ролен коротко объяснил остальным, что произошло, стараясь, впрочем, не отрывать взгляда от разворачивающихся событий.
Андре не успокоился даже тогда, когда Ян упал на землю, ещё какое-то время весьма доходчиво демонстрируя артисту, что посягать на чужую жену — это очень плохая идея. Надо однако отдать Андре должное: в ход пошли исключительно кулаки, хотя на поясе у него, как и обычно висел взятый у тюремного стражника меч.
Наконец, напоследок приподняв Яна за грудки, Андре отпустил его и встал, брезгливо отряхивая руки. Мрачно взглянул на собравшихся вокруг зрителей. И, склонившись над артистом, веско произнёс:
— Я не убил тебя только из уважения к Мирте. Советую сказать ей спасибо.
И, развернувшись, зашагал обратно к фургону.
Ян медленно приподнялся на локте, сплёвывая на землю кровь. На его лице не осталось живого места. На щеках, скулах и подбородке наливались синяки, а пострадавшему носу навряд ли когда-нибудь довелось бы снова стать идеально прямым. Артист засунул в рот пальцы, чтобы пощупать расшатавшийся зуб. Снова сплюнул кровью.
— Что глазеешь? — зло процедил он, встретившись взглядом с Роленом. Тот лишь равнодушно продолжил смотреть. — Может, припомнишь, что ты лекарь?
— Само заживёт, — бесстрастно высказал врачебное мнение Ролен. И, пожевав губами, добавил: — На вас — довольно быстро.
После чего, устремив на Мирту мимолётный взгляд, отошёл в сторону и таким образом предоставил остальным возможность разбираться с ситуацией в кругу семьи.
— Это всё из-за тебя! — выплеснул на девушку накопившуюся злобу Ян. И, когда она от удивления расширила глаза и чуть подалась вперёд, продолжил: — Набрали на свою голову попутчиков! Ну, так с которым из них ты крутишь шашни? Или сразу с обоими, к чему мелочиться?
Он, конечно, рассчитывал, что она обидится, расплачется, примется оправдываться. Розалия с Джеем, тоже ожидавшие чего-то подобного, уже готовы были вмешаться. Но Мирта восприняла гневную тираду своего мужа на удивление спокойно. Просто выслушала его, дождалась, пока он закончит говорить, и только тогда тихо и отчётливо произнесла:
