— Есть ещё сегодняшний слушок, имеющий отношение к этому делу.
— Да?
— В море выловили чуть живого матроса и при этом якобы с пропавшего судна Ржавого Билла. Умер через час, всё время повторяя что-то про большой красный корабль с тысячей пушек. Таких кораблей не бывает. Бред, наверное.
— Интересный слушок.
— Если уже и я его знаю, то Ржавый Билл узнал уже давно. Ему имеет смысл взглянуть на покойника, чтобы опознать, его это матрос или нет.
— Как некстати этот покойник!
— А нам-то что до него?
— В этих краях никогда не знаешь, когда и откуда на тебя свалится гора. Так или иначе, мы с этим делом связались, купив сахар.
— Кто же мог знать?
— Успокойся, тебя никто не винит. Ладно, какой итог?
— Тысяча двести десять фунтов.
— Очень неплохо, Ларри. Своё взял?
— Взял.
Ларри полез в сундук и выложил на стол два звякнувших мешка.
— Серж, забери.
Я развязал сидор, спустил в него полученную выручку, завязал и закинул на плечо. Тяжёленьки пиратские денежки!
— Мы пошли, Ларри. Будь здоров.
— До свидания, сэр Виктор. Да, чуть не забыл. Ходят какие-то смутные слухи про бесовские искушения в таверне "Рак".
Весь путь до острова Альберта Капитан молчал, погрузившись в размышления. Только выбираясь из яхты, тяжело вздохнул:
— Ну и кашу заварил Ржавый Билл. Собрали, что называется, слухи.
В "Раке" царила, прямо скажем, вечерняя идиллия. Не битком, но свободных мест немного. Вся публика делится на тех, кто здесь впервые, и кто не впервые. Но на всех явно видны следы серьёзных трудов над посильным облагораживанием своей внешности. Во всяком случае шейные и головные платки явно постираны, а шляпы почищены. Тот, кто впервые — сидит, словно аршин проглотив. Иногда даже — пряча грязные руки под стол. Тот, кто не впервые, разыгрывая завсегдатая, щеголяет стрижеными ногтями и развязно поковыривает вилкой в зубах.
Марианна не одна обслуживает посетителей. В зале ещё две девушки. Одна из них подсела к столу, занятому небритой троицей зверского вида, и терпеливо объясняет клиентам, для чего перед каждым из них лежит по нескольку ложек и вилок. Чему они обалдело, но сосредоточенно внимают, боясь дохнуть на сидящее напротив них ангельское создание.
Узрев такую картину, Капитан настолько оторопел, что только и смог пробормотать:
— Черт меня побери! Отлучился-то всего-навсего месяца на три...
Тихонько предостерегаю:
— Осторожнее, сэр Виктор. Ещё не хватало, чтобы вы хлопнулись в обморок от удивления.
Воспользовавшись шоковым состоянием хозяина, неслышно подкрался Люк. Пробормотал вполголоса:
— Ржавый Билл тут уже третий час околачивается. Вон в угол забился.
— Передай, что я приму его в конторе. Пойдём, Серж.
Мизансцена нехитрая. Капитан за столом. Ржавый Билл перед столом. Я в углу на сундуке.
— Здравствуй, Виктор, — начинает Ржавый и, кивая на меня: — Это кто?
— Здравствуй, Билл. Мой помощник. Можешь говорить.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Дело вот какое. Ты, конечно, слышал, что у меня судно пропало. Причём в сезон отсутствия бурь.
— Слышал. Как и не только это, благодаря тебе.
— Это ты на что намекаешь?
— О намёках потом. Сначала выкладывай своё дело.
— Я думаю, что моё судно не просто пропало, а его кто-то пропал. Если я прав, то груз с него должен где-то и у кого-то всплыть.
— Резонно. А я тут причём?
— Ты один из самых крупных скупщиков в этих краях, если не самый крупный. Я опишу тебе, какой груз пропал, а ты по старой дружбе подскажешь, если он попадёт к тебе, от кого он пришёл. На сам груз я не претендую.
— Давай, Билл, расставим всё по местам. Друзьями мы с тобой никогда не были. И ты по существу предлагаешь мне заложить поставщика. Кто после этого будет со мной работать? Ты забыл правило: сам потерял — сам и возвращай. А не можешь — забудь.
— Значит, нет?
— Значит, нет. Ты ведь ко мне не первому обращаешься. Что получил?
— Не боишься потерять важного поставщика?
— Какой ты теперь поставщик! Тебе бы теперь самому лишь бы ноги унести.
— С чего бы это?
-Ты упомянул, что твоё судно пропало в сезон отсутствия бурь.
— И что?
— А мне также известно, что в этот же сезон пропало английское судно с Ямайки, груженное сахаром и другими мелочами. Тебя подвела жадность. Не надо было тебе продавать сахар, когда его больше ниоткуда не поступало. Утопил бы вместе с англичанином — и концы в воду.
— Я же тебе его и продал.
— Очень плохо. Косвенно втянул и меня в свою аферу. Свидетелей, что ты его продавал, куча. Рано или поздно концы с концами свяжут — и тогда что будешь делать? У Лондона руки длинные и петлю тебе на шею быстро накинут. Допускаю, что от королевского льва ещё можно увернуться. Но ты ведь подставил здесь всех. На английской территории английские подопечные уничтожили английский корабль с английскими подданными и деньгами английского казначейства. Адмиралтейство мигом снарядит карательную экспедицию и сотрёт с лица земли Румпель и Тринидад. Хотя для этого хватило бы и тех двух фрегатов, которые стоят в гавани Порт-Альберта. Вот такую свинью ты всем нам подложил. Думаешь, от своих удастся скрыться? Сомневаюсь.
Даже под бородой и загаром было видно, как Ржавый Билл малость побелел, но сразу не сдался.
— Фрегаты из Альберта никуда не тронутся.
— Вот даже как? И губернатор замешан в твоей афере? Тогда вас повесят рядом. Дам тебе совет не как другу, а как бывшему клиенту. Я даже и знать не хочу, что вас связывает с губернатором и что ты там добыл такое привлекательное на потопленном англичанине. Забудь всё. И своё пропавшее судно, и товар, и губернатора, и ваши планы. Снимайся с якоря и драпай куда-нибудь на Мадагаскар. Там тебя не знают, места много и далеко. Может, ещё уцелеешь.
Ржавый поднялся.
— Виктор, а ты ничего не слышал о красном корабле с тысячей пушек?
— Не только слышал, но и видел, и даже топтал палубы кораблей самых разных цветов, но с тысячей пушек не встречал. Всё?
Ржавый молча вышел. Капитан выглянул за дверь.
— Люк, ты далеко?
— Не очень.
— Пошли за Ржавым кого-нибудь последить, что он будет делать. Отдай Сержу мешочек и организуй поужинать.
Я принял от Люка мешочек с пиастрами и дублонами. Сидор заметно потяжелел. Капитан уже сидел за столом и с интересом наблюдал, как замеченная мной троица зверского вида разбирается между собой с сервировкой, горячо споря по поводу каждой ложки и вилки. Все ещё до сих пор трезвые. Хотя бутылки на столе стоят. Спор кончился тем, что, оглянувшись с опаской по сторонам, они разделались со стоящей перед ними жареной рыбой руками.
— Ваш ужин, — оповестил голосок Марианны.
— Обе посудины Ржавого снялись с якоря, — вполголоса сообщил Люк.
— Вот, теперь самим придётся расхлёбывать ситуацию, — посетовал Капитан. — Правда, я так до конца и не знаю, в чём она состоит.
В доме Капитана мне была выделена небольшая комната с диванчиком. Вроде даже по росту. В шкафчике аккуратно сложены мои вещички. Отлично! Когда шли из "Рака" домой, Капитан сказал, что нас ждёт ночная работа и нужно хотя бы слегка отдохнуть. Я улёгся на диванчик и постарался вздремнуть. Вроде как ничего и не вышло с этой затеей.
— Вставай, соня, — прервал мои намерения голос Капитана. Смотри-ка, он даже переоделся во что-то походное.
— Я только лёг.
— Тогда осталось только встать. Уже три. Ты пять часов проспал. Собирайся и не забудь мешок.
Идти легко. Полнолуние. Только редкие облачка иногда закрывают светило — и тогда ни зги не видно. Темные как ночь матросы уже ждут нас на берегу. Грузимся в яхту и отплываем без всякой капитанской команды. Огибаем восточный берег острова и направляемся в открытое море.
— Можешь вздремнуть, если хочешь, — разрешает Капитан, — плыть долго.
— Вряд ли. Сон перебился. А куда мы направляемся, если не секрет?
— На остров сокровищ.
— Как в кино?
— Вроде. Помолчи немножко. Мне надо подумать. Ржавый никогда не делает ничего просто так. Почему он именно меня спросил про красный корабль?
Я стал смотреть на звёзды. Никогда не устаю на них смотреть. Даже с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то мы подплывали к какому-то зелёному и слегка скалистому островку. Солнце уже приподнялось над горизонтом.
Яхта медленно наползла носом на отмель. Спрыгиваем на берег. Какая же тут благодать! Шёлковый жёлтый песок, яркое солнце, синева бескрайнего моря, голубизна почти безоблачного неба, зелень склонившихся над узким пляжем пальм. И тишина, нарушаемая лишь шелестом набегающих на берег волн. Божественный уголок!
— Замечтался? — разрушил голос Капитана все райское волшебство. — Надо идти. Мешок не забыл? Квали, ждите нас в бухте на той стороне острова.
И мы через несколько шагов вступили в райские кущи. Что-то они не совсем райские изнутри. Переплетения корней, какие-то уж очень густые, цепкие кустарники и всё больше и больше камней под ногами. И всё крупнее и крупнее становятся камни. Их уже приходится обходить, а не переступать.
Минут через десять нет уже ни пальм, ни мелких камней. Пошли скалы с извилистыми проходами между ними. Очень смахивает на природный лабиринт, поросший мелкими кустиками и густой порослью вьющихся растений. Словно сплетённые из канатов занавеси с листьями и цветами спускаются с вершин скал. Капитан уверенно лавирует в этой путанице проходов и ответвлений. Если он меня бросит, то не скоро найду выход к берегу. Правда, по солнцу трудно было бы ошибиться в выборе общего направления. Наконец останавливаемся.
— Здесь.
Капитан раздвигает путаницу лиан и втискивается в какую-то щель. Я за ним. Вовсе и не щель, а довольно свободный проход. Просто "занавеска" густая и тяжёлая. Отпускаешь стебли, и они смыкаются, не оставляя никаких просветов. Короткий коридор и в конце естественный грот глубиной метра четыре-пять с дырами в потолке, словно предназначенными для освещения.
— Вываливай багаж, — следует команда Капитана.
У дальней стены — груда мешочков, подобных тем, что я достаю из сидора. Видно, что их сюда давно складывают. Ибо поднакопилось немало. Если оценить размер кучи с поправками на вес золота и серебра, то, вероятно, получится, что здесь пиастров и дублонов, а также луидоров и соверенов где-то тонны полторы-две. Есть ещё пара больших, кованых сундуков, а у правой стены свалено изрядное количество старинного огнестрельного и холодного оружия. Надо же! В самом деле, остров сокровищ и клад налицо.
— Сначала я их сортировал на серебряные и золотые и складывал в сундуки, — откидывая крышки, произнёс Капитан. — Потом плюнул на это и сваливаю прямо как есть.
Сундуки доверху набиты золотыми и серебряными монетами. Завораживает. Вопросительно взглядываю на Капитана. Он кивает. Запускаю руки в золото, поднимаю и выпускаю поток монет между пальцами. Они со звоном текут обратно. Круто! Ну-ка ещё разок! Ведь это не киношная бутафория.
— Как понимаю — это честные трудовые накопления на тернистом поприще скупщика краденого. И что вы с ними намерены делать?
— Ничего.
— Понимаю. В свой мир не заберёшь, а здесь при эпизодических наездах тратить не на что и нет смысла, даже если бы и было на что потратить.
— Вот именно.
— А если раздать?
— Даровые деньги портят людей.
— Тоже трудно, что возразить. Тогда, может быть, радость обладания богатством? Вы в себе, сэр Виктор, тяги к скопидомству не ощущаете?
— А что, есть заметные признаки?
— Нет. Это я так, для поддержания разговора. А если и эта тема исчерпана, то остаётся только покинуть хранилище вашего банка. Очередной вклад сделан, а созерцание такого громадного, но бесполезного богатства путает мысли. Боюсь рехнуться.
Продолжаем путь в ту же сторону, куда и шли. Видимо, Капитан решил пересечь остров поперёк. И действительно, скалы сменились валунами, валуны камнями, а кустики деревьями. Уже не только вверху, над кронами, но и в просветах между стволами уже кое-где мелькает голубизна неба. Последние шаги — и мы выбираемся на такой же песчаный пляж, с какого и начинали свой поход. Квали с яхтой уже тут.
Перед нами узкая бухта шириной метров двести-двести пятьдесят, отделённая от моря очень высокой, полукилометровой в длину, параллельной бИрегу скальной грядой, за окончанием которой видится расширяющийся выход в море. В такой уникальной заводи и в ураган, наверное, волны не выше, чем в уличной луже. В середине бухты носом к выходу из неё стоит на якоре красный трёхмачтовый корабль.
Почему-то я не очень и поражён. Хотя и не ожидал ничего подобного. Столько сюрпризов в этом мире, что начинаешь их воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Вообще-то он не совсем красный, как мы понимаем, говоря обычно про этот цвет. БортА сочного вишнёвого цвета с чёрной продольной полосой от носа до кормы и узкой чёрной окантовкой двух десятков пушечных портов в два ряда. В необычно длинном, я бы сказал, стремительном корпусе и остром наклоне носа ощущается что-то хищное, как в клюве орла. Красив, красив, стервец, ничего не скажешь, но никакой тысячи пушек нет и в помине.
— Хорош!? — скорее как утверждение, чем вопрос прозвучал голос Капитана. — Я на него наткнулся на верфи в Глазго, где он строился как чайный клипер*. Заказчик разорился, и я выкупил у него судно ещё на стапелях недостроенным. Переделали в каперский* корабль.
Прыгаем в свою посудину и подходим к правому борту корабля со стороны кормы. На корме надпись: ""Морской ветер" — Глазго". Оп-ля, сложновато без привычки карабкаться по верёвочному трапу! Наверное, со стороны моя эквилибристика выглядит потешно. Тем не менее, благополучно переваливаюсь через борт. Капитан, разумеется, давно там и жмёт руку рослому мужчине лет сорока с норвежской бородкой. Знакомит нас.
— Капитан Грегори, — представляется тот и жмёт руку сильно, но не больно.
— Серж.
— Сэр Виктор, как насчёт того, чтобы позавтракать?
— Спасибо, Грегори, с удовольствием, но немного погодя. Сначала покажу своему помощнику ваш корабль. Есть на что посмотреть.
Команда выстроилась по левому борту. Без напряга, как это бывает при команде "смирно". Человек семьдесят-восемьдесят в одинаковой, чистой, холщовой матросской робе. По-разному, но прилично пострижены, а не бородатые побриты. Чувствуется военная дисциплина и аккуратность. Но вот по возрасту подбор не характерный для военного корабля. От двадцати и лет до шестидесяти, если не больше. Причём боцманы вовсе не из стариков.
Оба капитана обходят строй. Сэр Виктор многих называет по имени и пожимает руки.
— Можно разойтись, — командует Грегори и сам исчезает где-то в недрах корабля.
— Казалось бы, странная команда, — замечает Капитан, когда мы остаёмся одни, — но все поголовно, включая и капитана Грегори, когда-то пострадали от пиратов. Некоторые из них потеряли вообще всё, а сами чудом остались живы. Попали сюда самыми разными путями. Некоторых я сам извлекал из воды, где пираты оставили их умирать.
