Рок-тайм или Патлатая трагедия

Я бегом взлетел по ступенькам и очутился нос к носу с торговцем сигаретами.

— Чего, я сдачу не так дал, что ли? — с подозрением спросил он.

— Брадобрей! — сказал я.

— Что? — недоуменно переспросил он.

— Здорово, Брадобрей! — повторил я. — Не узнаешь?

Газетчик в предчувствии драки отодвинул подальше свой товар.

— Пятнадцать лет назад ты уничтожил сценический образ моего друга и расстроил его свадьбу при помощи легкомысленных девиц! — торжественно произнес я голосом трагического героя. Или сбежавшего из психушки шизофреника, страдающего маниакальным бредом.

Брадобрей молчал, всматриваясь в мое лицо.

Газетчик настороженно смотрел на меня, потом с вызовом спросил:

— Ты чего на кореша наезжаешь?

— Отвали! — велел я. — У нас свои счеты. А с тобой я потом разберусь, почему патриотической прессой не торгуешь!

— Да шел бы ты! — неуверенно сказал газетчик, но отошел.

— Чего тебе надо? — спросил Брадобрей.

— Пора распрямить Петлю Времени! — сообщил я.

— В смысле? — не понял Брадобрей.

— А в том смысле, — сказал я, — что сейчас поедешь со мной к Лехе, и мы попытаемся исправить то, что натворили пятнадцать лет назад!

— Никуда я не поеду! — заявил Брадобрей. — Мне торговать надо!

— Моральные долги важнее материальных ценностей, — заметил я, — так что бросай все, — и поехали!

Брадобрей растерянно переглянулся с газетчиком.

— Отвали, мужик! — посоветовал газетчик. — А то ментов позову!

— Сначала я твое курево в грязь вывалю, а тогда уж — зови! — решительно заявил я Брадобрею.

— Он чокнутый! — поставил диагноз газетчик. — Все! Зову ментов!

— Давай! — и я ухватился за коробку с сигаретами.

— Погоди! — сказал Брадобрей. — Черт с тобой! Поехали, только не надолго. Толян! Пригляди за товаром!

— Ну, ладно, — это ваши дела! — плюнул газетчик. — А если ты вовремя не вернешься?

— Тогда у Катьки товар оставишь — у нас с ней договоренность есть.

— Заметано! — и газетчик вернулся к своим делам.

— Куда ехать? — повернулся ко мне Брадобрей.

Я полез в задний карман джинсов, моля Бога, чтобы визитка еще была на месте. Она оказалась на месте, правда, малость поистерлась, но адрес хорошо читался: район Киевского вокзала. Я поймал тачку, — водила нагло заломил сто тысяч. У меня было с собой именно столько плюс тысяч пять мелочью. Мы с Брадобреем залезли в машину.

— Расплачиваться сам будешь! — предупредил Брадобрей.

— Жмот! — отозвался я.

Меня угнетало какое-то смутное чувство неудовлетворенности.

— Останови на минутку! — велел я водиле и повернулся к Брадобрею.

— Дай тридцать пять на "Смирновку"!

Брадобрей вздохнул и отсчитал ровно семнадцать тысяч.

— "Русской" обойдешься!

— Жмот! — прокомментировал я и вылез из машины.

В окошке коммерческого ларька грелся на солнышке большой полосатый кот. Я почесал его за ухом и спросил:

— Почем "брынцаловка", пушистый?

Кот лениво отвернулся и посмотрел вглубь палатки. Из-за ящиков выплыла битая об углы жизни полная блондинка лет сорока. Она улыбнулась, погладила кота и сказала:

— Правда, без них скучно было бы?

— Правда! — вполне искренне согласился я.

— Что брать будете?

— "Брынцаловку".

— Большую?

— Маленькую.

Продавщица подала мне поллитру народного напитка, изготовленного на самой популярной среди населения фармацевтической фирме "Ферейн". Я расплатился и вернулся к машине. Мы двинулись дальше. Наконец, водила доставил нас по указанному на визитке адресу.

Подъезд офиса был в меру солидным: мрамор и стеклянные двери в алюминиевых рамах с блестящим покрытием. За стеклянными дверями находилась еще одна — металлическая. Я поискал глазами звонок, но дверь распахнулась сама. За дверью сидел охранник перед экраном системы наружного наблюдения и читал газету. Именно он и впустил нас с Брадобреем без всяких вопросов — видимо, мы показались ему не опасными.

— Ваши документы! — обратился к нам охранник, складывая газету.

Мы с Брадобреем переглянулись.

— Видите ли, у нас нет документов... — начал объяснять я.

— Разве вас не предупредили, что сюда вход — только по документам, удостоверяющим личность? — спросил охранник. — На сколько вам назначено и к кому вы идете?

— К Попову Алексею Николаевичу! — сообщил я.

Охранник поднял трубку и спросил:

— Как ваша фамилия и откуда вы?

— Скажите просто, — пришел Мироныч! — предложил я.

Охранник изумленно взглянул на меня, но так и сказал. Затем положил трубку и гораздо более любезно произнес:

— Ладно, я вас так запишу, — назовите ваши фамилии.

Мы назвались и охранник выдал нам по пластиковой карточке.

— Второй этаж, дальше спросите у секретаря.

Мы поднялись на второй этаж. Там на входе в длинный коридор охранник изъял у нас пластиковые карточки и пропустил дальше. Посредине коридора за столом в окружении телефонов и факсов сидела миловидная девушка. Она ослепительно улыбнулась нам и приветливо сказала мелодичными голосом:

— Алексей Николаевич ждет вас! Идемте, я вас проведу к нему.

Я изобразил на лице самую убойную из своих улыбок и пропустил чаровницу далеко вперед, чтобы рассмотреть ее ноги. Ноги оказались в полном порядке. На месте Лехи я бы запретил ей приходить на службу в юбке короче, чем на двадцать сантиметров ниже колен — иначе думать о работе, по-моему, было бы просто невозможно!

Девушка распахнула дверь в кабинет и пропустила нас. Я галантно поблагодарил ее и повернулся к Лехе.

Леха уже встал из-за стола и направился ко мне. Я его сразу узнал, хотя он здорово изменился. Он снова носил длинные волосы, — правда, теперь собирал их в хвост. Волосы, конечно, поредели; обозначились глубокие залысины, а вокруг глаз сбежались мелкие морщинки, какие бывают у людей, проводящих много времени на солнце и ветре без очков. Но особенно изменился взгляд: в нем уже не было прежнего бесшабашного задора и щенячьего оптимизма.

Леха крепко обнял меня и сказал:

— Молодец, что нашел меня! Спасибо!

Потом он повернулся к Брадобрею и спросил, протягивая ему руку:

— Не помню, но где-то я вас видел...

— Он зашел тебя постричь! — вмешался я.

— Заявляю сразу, что явился сюда под угрозой насилия! — предупредил Брадобрей.

Леха узнал его, замер и произнес:

— О, Господи!

Затем он спохватился и показал на широкие итальянские кресла:

— Садитесь, пожалуйста! Оля, будьте добры — кофе.

— Если можно, мне — чай, — попросил Брадобрей, — кофе — это удар по печени!

— Может, ты еще и водку не пьешь? — с ехидцей поинтересовался я.

— Ну ты сравнил! — возмутился Брадобрей. — Алкоголь выводится полностью из организма максимум через сутки, а кофе засоряет печень навсегда!

— И один чай, пожалуйста, — улыбнулся Леха.

Оля растворилась, оставив кружащий голову легкий запах дорогих духов: я всегда дарю жене такие духи — у них нежный, еле заметный и возбуждающий аромат, какой обязательно должна излучать любимая женщина. Кто не согласен, того мне жаль! Но это — к слову.

Мы уселись в кресла и я увидел, чем занимался до нашего прихода Леха: на мониторе компьютера замер в паузе техногенно-апокалиптический интерьер "Doom II".

Леха перехватил мой взгляд и спросил:

— Кстати, ты не знаешь, как проходить последний уровень? Как ни пытаюсь, никак не могу пройти.

— Элементарно! — уверенно ответил я. — Устанавливаешь специальными кодами неуязвимость, прохождение сквозь стены, — и порядок!

— Но это же не интересно! — поразился Леха.

— А иначе и не пройдешь! — заверил я его.

— А я никогда до середины не добирался, — вздохнул Брадобрей. — Можно, я сейчас попробую?

— Конечно! — разрешил Леха и Брадобрей всосался в виртуальную реальность.

Оля принесла чай и кофе — и снова растворилась.

— Ты как меня нашел? — спросил Леха.

— Через Серегу Багрова.

— Как тебе его метаморфоза? — оживился Леха. — Фантастика! Я бы книгу написал про это!

— Никто не поверит! — махнул рукой я. — Все-таки, случай с Серегой — исключение. Не встретил бы ты его вовремя — и где бы он сейчас был?

— Не, он классный спец! — возразил Леха. — А статьи его читал? Таких как он, немного!

— А рабочих мест еще меньше! — напомнил я. — Так что многое определяет везение.

— Серега заслужил, чтобы ему повезло! — сказал Леха. — Когда я его встретил на Арбате, у меня сердце перевернулось! Он вместе с родителями сражался со своим горем, а мы выбросили его из своей жизни, как подонки хозяева выбрасывают на улицу заболевшего пса.

— А откуда ты деньги тогда взял на компьютер? — поинтересовался я. — Они в то время стоили — ой-ой!

— А я же копил деньги на гитару! — пояснил Леха. — Один парень продавал классную гитару, но просил валютой. Пришлось купить баксы — тогда это еще было преступлением. Потом — реформа, инфляция: все ухнуло, как в черную дыру! Все, что я за эти годы заработал на Севере и Дальнем Востоке, ушло как в песок. Только то, что успел в баксы превратить, и осталось. Вот я эти деньги и потратил на Серегу — теперь хоть не стыдно при встрече ему в глаза смотреть!

— А как ты в этот кабинет попал?

Леха помолчал, потом нехотя ответил:

— Добрые люди помогли.

— Врешь! Ируська тебя сюда устроила, верно?

— Тогда уж скажи, — подобрала! — невесело усмехнулся Леха. — А куда мне было деваться? Вернулся я к родителям после своих странствий, — и куда идти? Специальности у меня, — лесоруб, сплавщик, рыбак; оленей в тундре бил и разделывал, — короче, в самый раз для Москвы! И возраст уже за тридцать, без высшего образования, а кругом молодежи безработной полно. Жить на шее у родителей? Хотел в метро идти работать машинистом, но не могу под землей, — вроде клаустрофобии что-то. Хотел в милицию пойти — в армии не служил, а без этого не берут! Тут Ируська и появилась, пристроила меня к бизнесу своему. Она тут со своими комсомольскими друзьями комсомол до последнего гвоздя приватизировала, — и откуда у нее такая хватка? Прямо удивительно!

— А как живете? — спросил я. — Дети есть?

— Какие дети? — удивился Леха. — Я не женат!

— А, — Ируська несвободна! — закивал головой я.

— И она не замужем!

Я несколько минут переваривал информацию. Леха задумчиво водил пальцем по краю чашки, роняя пепел сигареты в недопитый кофе. Брадобрея в виртуальном мире снова замочили розовые чудики и он гневно поминал их виртуальных матерей.

— Потише там, Шварценеггер ореховский! — прикрикнул я на него и спросил Леху:

— Погоди, так что — все эти пять лет вы... между вами ничего нет?

Леха печально кивнул.

— У нее кто-то есть? — продолжал допытываться я.

— Никого постоянного! — вздохнул Леха. — Здесь же жизнь как на виду — все про всех знают. Ушла Ируська в бизнес, а мужики для нее так, — физиология, и больше ничего!

— Так что, и ничего не было между вами? Так и не пытались наладить старые отношения?

— Ты знаешь, — был однажды момент! После какой-то презентации оказались у нее дома: я под шафе, она под градусом... А утром в постели посмотрел я на нее: она еще красивее стала, но какая-то жесткая это красота — как у снежных вершин: далекая, холодная и неприступная. А я... эх, да что говорить! Неудачник я, Мироныч. Ни фига у меня в жизни не получилось, ничего не достиг, — а ведь уже полжизни отмотал!

Леха замолчал, нервно раскуривая новую сигарету. Потом продолжил:

— Ну, и подумал я, — ну на фига я ей нужен! Сколько кругом мужиков — сильных, уверенных в себе, удачливых. Ну зачем я ей жизнь буду портить!

— И что?

— Что... ушел я, пока она спала! А на следующий день она — ни словом, ни взглядом! Будто ничего и не было!

— Мудак ты, Леша! — в сердцах высказался я. — Мудак и сволочь! Да ты ей уже давно жизнь испортил: бабе за тридцать — ни семьи, ни мужика рядом! А ты подвалил по пьяни на ночь, — и снова в кусты! Что она тебе сказать должна: приходи еще, когда трахнуться захочешь, — так, что ли? Что ты ее за шлюху держишь?!

— Не смей так! — вскинулся Леха. — Люблю я ее! Я ей все эти пять лет каждый вечер, когда все расходятся, на стол букет цветов ставлю! Вот...

Он достал из ящика стола и бросил на стол букет пунцовых роз. Потом смял в пепельнице сигарету и закончил:

— Жизнь назад не повернешь. Жизнь идет вперед по прямой и прошлого — не вернуть!

— Ошибаешься! — сказал я. — Когда люди делают ошибки, эта прямая сворачивается в петлю, — и однажды вдруг возвращаешься к той точке, когда снова можно все изменить!

Леха промолчал. Я тоже выдохся: я не знал, как его переубедить, что я могу для него сделать. Ну почему так устроена жизнь: пытаешься сделать как лучше, а выходит — как всегда! Я вздохнул и достал из сумки бутылку.

— Посуда найдется?

— Сейчас попрошу Олю стаканчики принести.

Леха снял трубку телефона. Дверь открылась. Я ожидал увидеть Олю, но... это была Ируська! Да нет, что я говорю — Ирина Вячеславовна!

Она действительно стала красивее и недоступнее, — теперь уже вряд ли кто назвал бы ее Дикой кошкой рок-н-ролла! Строгий и в то же время изящный костюм стоил явно не меньше моей полугодовой зарплаты, — а как он на ней сидел! Впрочем, было, на чем сидеть.

Ируська увидела нашу троицу и в ее памяти, видимо, мгновенно ожила картина пятнадцатилетней давности, — она привалилась к косяку и прошептала:

— О, Боже! Только не это!

Впрочем, деловая женщина быстро одержала верх и к Ируське вернулось самообладание.

— Так! Мироныч собственной персоной!

— Привет, Ируська! — бодро откликнулся я.

— А этот, надеюсь, сегодня без инструмента? — кивнула она на Брадобрея.

— Здрасьте! — промычал Брадобрей, не отрываясь от святого дела уничтожения виртуальной нечисти.

Ируська направилась к нам, по пути украдкой заглянув за диван. Меня разобрал смех: я понял, что она проверяет, — не спрятались ли где развеселые девицы.

— А где Оля? — зачем-то спросил Леха.

— Опомнился! Сегодня предпраздничный день — я всех уже отпустила. А вы уже отмечаете праздник, как я погляжу?

— Сегодня распрямилась Петля Времени! — сообщил я, пиная Леху под столом ногой.

— Вы что, — уже набрались? — с подозрением оглядела нас Ируська. — Да вроде, — нет!

Леха посмотрел на меня и встал. Он взял со стола цветы, подошел к Ируське и сказал:

— Ируся! Я хочу тебе сказать, наконец... я люблю тебя! Я люблю тебя всю жизнь! И если у тебя есть... есть хоть капля такого же чувства..., то... выходи за меня замуж! Пожалуйста...