— Однако, следует различать высшую любовь, и обычную любовь верующих к своему богу. Обычная любовь — это спонтанная привязанность к богу, когда преданный всецело одержим господом. Высшая любовь — это высшее совершенство обычной любви. Это наиболее концентрированная любовь к богу, наполненная сильной привязанностью. Она существует благодаря полностью очищенному сердцу".
— Тогда почему в стандартной семье любовь между мужем и женой является физической, эгоистической и лицемерной.
— Она непостоянна. Это только плотская страсть, сексуальный аппетит с привкусом более низких эмоций. У неё чувственная и ограниченная природа. Божественная Любовь — она чистая, безграничная, всепроницающая, вечная, и в ней нет возможности разрыва, то есть она постоянна.
— Почему же тогда в большинстве случаев у людей не существует внутреннего союза между мужем и женой?
— Потому, что мужья и жёны обычно соединяются лишь с эгоистическими целями, здесь имеет место лишь внешнее проявление, половое влечение, внешняя любовь, истинного союза между душами нет. У супругов всегда существуют разногласия, в результате которых их лица становятся неестественно перекошенными от недовольства, а слова — громкими и некрасивыми.
— Потому ты не выходишь замуж?
— именно поэтому ты развёлся. — Отпарировала Маша.
— Я развёлся не поэтому.
— Заливай.
— Я не на исповеди. — Буркнул я, и демонстративно улёгся на спину.
— Если муж не обеспечивает свою жену деньгами и дорогими безделушками, которые она желает, не говоря уже о постеле... Если он не водит её по магазинам и праздникам, когда она хочет, то между ними возникает решительная борьба, переходящая в позиционную войну. Разве это настоящая любовь? Нет, это — корыстная, коммерческая и выгодная сделка. Из-за своего вожделения мужчины теряют чистоту, независимость и чувство собственного достоинства. Они становятся рабами женщин. Они ревнуют своих жён к начальникам, к друзьям и общим знакомым. И называют свою ревность — любовью. А ревность — это всегда агрессия. В основе любой ревности — желание поставить любимого человека и отношения с ним выше любви к богу. Всё, что человек любит больше бога, слуги кармы отнимут у него и разрушат, чтобы блокировать его агрессию. Ревность у людей появляется лишь тогда, когда их любовь направлена в первую очередь на земное, а во вторую очередь — к богу. Например, я сначала любил бога,впрочем, и сечас люблю, а потом жену, детей и свой дом. Вот от меня ушла жена, забрала единственного ребёнка, отобрала дом, сожгла всё лучшее, что во мне было. Если же я люблю Бога во вторую очередь, то мне до слёз обидно за то, что жена ушла от меня, несправедливо обвинив во всех грехах, выдав свои подозрения за истину, за невозможность общаться с сыном, за отсутствие крыши над головой... Я уже не говорю о домашнем уюте и прочем... И я иду мстить, иду убивать и жечь... Мой девиз в этом случае "Око за око, зуб за зуб!" И такие мысли делают меня намного хуже, чем я был. А если я и, правда, убью кого-то из мести?.. Люди, ревнующие из-за "любви" своих жён, и есть те самые самцы, животные, сражающиеся из-за самок...
— Да, кое в чём я согласна с тобой. Согласна, что "любовь" обыкновенной женщины к мужу основана на выгоде, на животном инстинкте и на эгоизме. Но пройдёт много лет и со временем такая любовь перерастёт в настоящую... Ведь даже камень, каждая травинка обладает Божественной Любовью. Неживых вещей в природе не бывает. И любовь живёт в сердце каждого существа.
— Я не верю в бога. Это я так, для красивого словца ввернул.
— Отнесись к любому предмету с любовью, — продолжала Маша. — И он ответит тем же: будет служить тебе долго и преданно. Потому что одна из граней любви — преданность. Жизнь не может существовать без любви. Даже самые, на наш взгляд, бессердечные люди любят какие-то вещи или кого-то. Как и ум человека, любая любовь требует возделывания и ухода. Порочные черты характера искажают очарование любви. В сердце невежественного человека сад любви запущен долгим отсутствием хозяина. Сад выродился и одичал, превратился в чащобу страшного кустарника злобы и лжи. Но где-то там, в самом уголке чащобы, за колючими шипами ненависти, за бурьяном ревности и другими пороками ещё растёт красивый плод любви. Нет такого человека, для которого было бы всё потеряно: нужно только вернуться в своё сердце и начать очищать его от бурьяна, колючего кустарника и всего плохого.
— По-моему, ты увлеклась.
— Почему ты так решил?
— Я не читал твоей дипломной работы, но ты речёшь, как по-писанному. Кстати, если она у тебя сохранилась, дашь почитать?
— Ты повторяешься.
— Я всегда повторяюсь. Может быть в этом моя беда, а может и достоинство. И всё же, дашь почитать?
— Посмотрю на твоё поведение.
Она положила свою руку мне на грудь, потом медленно, очень медленно стала опускать её. Моё естество тут же отреагировало должным образом, как будто и не было ничего до этого.
— Ты извини, если я не в тему, — заговорил я, после длительной паузы. — Ты почему до сих пор замуж не вышла? Только не говори, что ты не красивая или не симпатичная. Я то уж точно знаю, что это не так.
— Это долгая история. — Вздохнула Маша.
— Да ладно. Время у нас есть. До утра ещё далеко.
— Ага, каких-нибудь три часа осталось.
Я невольно покосился на часы, стоящие на журнальном столике подле дивана. Действительно, стрелки замерли на половине третьего утра.
— Ого, как быстро время летит! — Удивился я.
— А ты думал?!
— Тем более. Спать уже некогда,. Так всё-таки, почему?
Она вздохнула, немного помолчала, и заговорила:
— Выйти замуж или жениться — это не так просто как кажется. Не в том смысле, что найти друга или подругу и начать с ним или ней совместную жизнь, а в том, что никто не понимает той ответственности, которая ложится на обоих супругов. Представления о браке в каждом веке были свои. Когда-то к этому относились очень, очень серьёзно. Позже перестали предавать этому большого значения. Развалилась основа основ, не стало фундамента. Ведь раньше община состояла из родственников. Это был единый организм, позволявший выжить всем. Потом его уничтожили, не осознавая что натворили.
— Это общие слова. Ты то тут причём?
— Супружество — это самопожертвование. Супружество — это куда больше чем совместное ведение хозяйства, воспитывание детей. Супруги — это люди, не могущие жить друг без друга. Это две половинки единого целого. Но вот именно этого целого как раз и нет.
— Не поверю, что ты не смогла найти человека, отвечающего всем твоим требованиям. Или опять общество виновато?
— нет. — Вздохнула она, и продолжила: — Обличать современность в непонимании творящегося бессмысленно. Хотя бы потому, что результата от подобной критики не будет. Следовательно, это не критика, а критиканство. Здесь, наверное, нужен более тонкий подход. Целенаправленная политика общества, а не отдельных личностей. Надо развернуть сознание людей в нужном направлении, разъяснить таящуюся опастность в раздробленности общества, отсутствие того, на чём оно зиждется. Это всё равно, что дом без фундамента. Он некоторое время будет стоять, но со временем развалится. Дом же на крепком фундаменте стоять будет века.
— Ты хочешь сказать, что для тебя нет такого человека, с которым можно построить дом?
— Не знаю. — Сказала она. — Скорее всего, что есть, но мне пока что он не встретился.
— Не понимаю тебя. А как же физиологическая потребность?
— Чушь всё это.
— Но ты же не станешь отрицать, что у тебя никогда не возникало никаких желаний?
— Не стану. Я презираю не сам секс, а скотское, обывательское, потребительское, бытовое отношение к нему. Я за то, чтобы люди думали головой, а не гениталиями и отвечали за свои поступки.
— А! Ты а-сексуалка!.. — Предположил я.
— Ничего подобного. Терпеть не могу всякое вылизывание и тому подобное. Это онанизм в извращённой форме. Про гомиков не говорю. Там ещё хуже. — её передёрнуло от отвращения.
— Не понимаю. Почему же тогда ты так долго оставалась девственницей?
— Короче... Да!.. Я любила одного мужчину. Но я всегда понимала, что любила не столько его самого, сколько образ, созданный моим воображением. Мои эмоции довели его образ практически до идеала. Но я чувствовала, что вру себе. Со временем это подтвердилось. Действительно, этот человек оказался духовно ущербной личностью, пустой оболочкой, заполненной сексуальными притязаниями. Но я-то любила не его, а тот образ, который сама себе придумала... Я всегда чувствовала, ещё до того, как узнала, что он не соответствует моим представлениям о муже, что секса с ним я не хочу. Мне нужна была духовная близость, доверие, общие идеалы, общая деятельность, которая так хорошо помогает в отношениях.
— Прости, но в таком случае как ты рассматриваешь наши отношения?
— Годы идут. Жизнь берёт своё.
— То есть...
— Нет, не то есть. — Не дала она мне закончить мысль. — Всё куда сложней, чем ты себе можешь представить. Для меня, обиженной девчонки-десятиклассницы, на которую никто не обращал внимания, это было не только обидно, но и пагубно повлияло на мои мировоззрения. В то время я не могла представить, как любовь может приносить радость?.. Мне от неё было плохо. Куда проще было бы жить вообще без любви, без привязанности к другому человеку, ощущать СВОБОДУ. Любовь всегда порождает несвободу. Привязанность — это то, что связывает верёвками, крепкими, которые не разорвать, не перегрызть. Я не люблю рабство и не хочу быть рабыней хоть и любви. Но любовь никак не желала выветриваться из моего существа. Я старалась её как-нибудь убить. Не получалось, потому что ей сопутствовала помощница — депрессия. Когда депрессии нет, о любви думается меньше.. А главное, переступить через себя, лечь в постель с незнакомым мужчиной... И всё ради удовлетворения собственной похоти?!
— И как же ты пересилила себя?
— А мне не пришлось этого делать. Может быть это и есть то, что люди называют настоящей любовью.
— Ты всегда цитируешь?
— Чего? — Не поняла она.
— Ты говоришь канцелярским языком. Люди так не говорят. Вот потому я и спросил.
— Нет. Это привычка с одной стороны, с другой, я же говорила, что это моя дипломная работа. Мне порой кажется, что я её до сих пор пишу. Что-то появляется новое, что-то меняется...
Несколько минут мы лежали в полном молчании. Каждый думал о своём. Потом я осторожно предложил:
— Маша, выходи за меня замуж?
Она вдруг перестала дышать. Я в испуге сел, уставившись в её широко раскрытые глаза.
— Ты хорошо подумал? — Наконец-то спросила она.
— Честно?
— Честно.
— Я вообще не думал. Просто после твоих откровений мне стало стыдно за себя и за всё мужское население земли.
— Всё это я рассказывала не для того, чтобы тебя разжалобить. Просто захотелось поделиться своими мыслями.
— Ну, тогда, получается, мой черёд?
— Не обязательно. Если бы я не хотела, то ничего не сказала бы.
— Вот и я так думаю. Всё должно быть честно.
Многие мужики берут на жалость. Я никогда этого не делал. Я считал это недостойным настоящего мужчины. Женщина должна полюбить не выдумку, а то, что есть на самом деле. Обман — это не для меня. Я ведь мог разжалобить тебя, воспользоваться твоей доверчивостью, затащить в постель, как это делают современные пацаны, их и мужчинами-то не назовёшь, козлы похотливые... Шлюшки тоже им подстать... Но это не мой метод. Возможно, я не прав, только никто меня не переубедит в этом.
— Ты на самом деле считаешь, что мог разжалобить меня и под этим предлогом затащить в постель? — Удивилась она моей самонадеянности.
— Откровенно говоря, нет. О тебе я не думал. Нет, нет! — Продолжил я, не давая ей возможности возразить. — Я не так выразился. Дело в том, что как женщина ты меня интересовала, даже очень интересовала. Но я уважал твою независимость, твоё нежелание общаться с мужчинами, а потому не стремился к физической близости с тобой. Мне как-то и в голову не приходило соблазнять тебя. Я вообще не люблю соблазнителей, и сам никого и никогда не соблазнял. Это противно моим взглядам.
— Но если возле тебя окажется девушка, которая совсем не против разделить с тобой постель, ты же не откажешься?
— Нет. — Честно сознался я.
— А совесть тебя после этого не мучает?
— А почему меня должна мучать совесть? Я же никого не обманывал, никого не завлекал, не соблазнял, ничего не обещал, и уж тем паче не насиловал.
— Лишал невинности не мучаясь совестью. — Сказала Маша, пристально глядя мне в глаза.
— Я тебя не понимаю?..
— А и не надо. — Ответила Маша, нежно касаясь пальчиками там, где это приводит к безумствам чувств.
На работе меня ждали... В буквальном смысле и в переносном. Ждали всякие неприятности, и человек в штатском. Стоило мне лишь появиться на проходной, как охранник сообщил, заглядывая в раскрытый журнал лежащий тут же на столике перед ним:
— Вас к директору.
— Спасибо. — Буркнул я, мысленно выматерившись. И замер. Это был не привычный дедуля или бабушка божий-одуванчик, а подтянутый, накачанный мужчина лет сорока, сорока пяти. На поясе у него висела расстёгнутая кобура откуда и торчала рукоять пистолета. Явно не газового.
— Вы проходите? — Подтолкнули меня сзади.
— Простите. — Снова буркнул я, запихивая пропуск в карман и направляясь к лестнице.
— Не туда! — Остановил меня охранник.
— Чего?! — Тут я так удивился, что больше ничего не сумел сказать.
— Сначала зайдите к Самуилу Исмаиловичу. — Сообщил он.
— Но, Вы же сказали, что меня вызывает директор:! — Опешил я.
— Да. Но сначала к Самуилу Исмаиловичу. — Сказал страж дверей и повернулся к следующему посетителю.
Весь в недоумениии, я свернул направо к дверям начальника безопасности. Здесь меня ждала очередная неожиданность. Самуил Исмаилович, хмуро поздоровался, глядя куда-то в тетрадку, затем потребовал сдать пропуск. Я обалдел!..
— Что случилось? Меня уволили? — Наконец выдавил я из себя после непродолжительной паузы.
— Если бы тебя уволили, то ты б сюда не прошёл. — Возразил он, всё тем же бесцветным голосом.
— Самуил Исмаилович, что случилось? Вы можете мне объяснить?
— Идёт смена удостоверений. Видел, охрану сменили. Теперь не пенсионеры будут сидеть на входе, а спецназ.
— Ни фига себе!!! — Поразился я. — За какие-такие заслуги? И за какие-такие денежки?! Неужто Семён Иванович разорился?!
