Игра в дракошки-мышки

'Здесь всегда играют по моим правилам', — прошелестел в голове знакомый голос. Как бы ни так! Я все еще жива, а ты проиграл. Собственный суд пережила, и с твоим справлюсь.

В зал заседаний я вошла уверенной походкой. Старалась не смотреть по сторонам и послушно выполняла требования секретаря. Поклялась говорить правду, положив правую руку на свод законов Крагоши, встала на отведенное место перед трибуной судий и только тогда взглянула на клетку, в которой сидел Шейор.

Да, он не спускал с меня глаз: серый лед и легкое удивление. Он похудел и осунулся, но держался с достоинством, как будто находился не в клетке преступника, а в собственном кабинете.

Ненавижу! Из-за тебя чуть не погиб мой сын. Ты вломился в мою жизнь и все разрушил. Это из-за тебя у меня отобрали Яна! И ради чего? Вот она, твоя 'власть'! Ты проиграл и потерял все, что имел.

— Назовите себя.

Я вздрогнула и повернулась к судьям. С трудом перевела дыхание, прежде чем ответить:

— Джейнери из рода Сиреневого Аметрина.

— Возраст и род занятий.

Отвечая на вопросы, я не переставала чувствовать на себе обжигающий взгляд Шейора: и когда рассказывала о шантаже и собственном преступлении, и когда отвечала на уточняющие вопросы. Публики в зале не было, только трое судий, охрана из магов, прокурор, адвокат и секретарь. Последний вел запись допроса, и, когда все решили, что 'вопросов больше нет', мне предложили подписать показания.

— Пожалуйста, сначала прочтите, — попросил секретарь.

Я послушно взяла в руки несколько бумажных листов, исписанных убористым почерком.

'Джейн'.

От неожиданности выронила листы, и они разлетелись в разные стороны.

— Простите, — пробормотала я, кинувшись их собирать.

Так перенервничала, что появились галлюцинации. Быстрее все подписать и бежать отсюда.

'Джейн, я вижу, ты меня услышала'.

Замерла, наклонившись за очередным листом. Не показалось. Со мной говорил Шейор. Не вслух — мысленно. И слышала его только я.

Да как он смеет!

'И дальше что?' — спросила я так же беззвучно.

'Нет другого выхода. Ты — последняя надежда. Делай вид, что читаешь, и слушай'.

Шейор не смотрел в мою сторону. А у меня внутри все кипело от ненависти. Дрожали руки.

'Рейо тебя побери, Шейор! Оставь меня в покое!'.

'Глупо. Прости меня, девочка. Я не должен был использовать тебя втемную. Не знал, что ты тоже из подкидышей. Был другой путь'.

Пока я не понимала ничего, разве только, что он просит прощения. Неохотно, невнятно, но извиняется. Да, конечно! Прямо взяла — и простила. Возможно когда-нибудь, но точно не сейчас.

— Прочли? — поторопил меня секретарь.

— Да-да, минутку.

'Нет времени объяснять. Просто запомни. Ты сможешь вернуться, используя фамилиара. У меня есть сын, Вилемир. Он тоже будет там. Пожалуйста, спаси его'.

Или я тронулась умом и разговариваю сама с собой, а мне кажется, что с Шейором, либо умом тронулся сам Шейор. И почему я должна помогать его сыну, если он чуть не убил моего?!

— Все в порядке?

— Да-да, — ответила я, подписывая бумаги.

Надеюсь, там только то, что я говорила, так и не прочла ни строчки.

'Спаси Вилемира, Джейн! Заклинаю!'

Я вышла из зала, ничего не ответив Шейору. Даже не посмотрела больше в его сторону. И как у него совести хватает о чем-то меня просить?! Впрочем, чего это я. Нет у него никакой совести.

И все равно я ничего не поняла. Бред бредом. Рассказать Миларону? Да, и он начнет давать мне какие-нибудь новые таблеточки от нервов. Нет уж! Все, долг я выполнила, теперь можно заняться собственными проблемами.

Нужный дом нашла быстро. Не раз бывала тут в гостях, пока училась в школе подмастерьев. Лиенна приглашала, да и ее родители всегда охотно меня принимали. Как давно это было!

Почти пригород Ривеннеля, кварталы зажиточных горожан — домики в один-два этажа, окруженные садом. Лиенне прочили карьеру горничной в королевском дворце, а получилось... Нет, прочь воспоминания. От них больно и хочется плакать. Сейчас главное — Ян.

Еще с улицы я услышала плач сына — окна в доме открыты, несмотря на прохладную осеннюю погоду. Взбежала на крыльцо и забарабанила в дверь.

— Да что за... — на стук вышел отец Лиенны. — Джейн?! Как ты... Что ты тут делаешь?!

Он не скрывал своего удивления и явно не обрадовался моему визиту. В дом не пригласил, вышел на крыльцо и прикрыл дверь.

— Ян плачет. Что случилось? Он заболел? Пропустите!

— Убирайся отсюда. Лучше сама, пока я не вызвал стражу.

— Но... почему? Это же я, Дженни. Я хотела с вами поговорить... попросить... Пожалуйста!

Ян ревел во все горло. Это нервировало, у меня началась паника — скорее, его надо успокоить, приласкать... Но меня не пускали! Его дед стоял на моем пути, как скала.

— Пожалуйста, — чуть не плакала я, умоляя. — Хотя бы только обнять... пожалуйста...

— Джейн, уходи по-хорошему. Ты подписала отказ. Ты ознакомлена с предписанием — тебе нельзя подходить к нашему дому и к Яну. Ты нарушаешь постановление суда.

Ян завизжал так, что у меня чуть сердце не остановилось. Да что с ним такое?! Не бьют же его там!

— Пропустите меня! Пожалуйста! Только один раз! Вот, у меня есть деньги, возьмите...

Я попробовала отдать отцу Лиенны кошелек, но он ударил меня по руке. Монеты рассыпались, звонко подпрыгивая на ступенях крыльца.

— Стража! Позовите стражу! — закричал хозяин дома на всю улицу.

С этого момента я окончательно перестала соображать, что происходит. Обезумев, бросилась вперед, пытаясь прорваться в дом. Меня столкнули с крыльца. Упала, но тут же вскочила и попыталась упасть в ноги отцу Лиенны, но он ударил меня по лицу, потом в живот. Прибежали соседи. Они пытались меня остановить, но я сопротивлялась, дралась, вырывалась. Меня били в ответ, но боли я не чувствовала. Все же скрутили и передали из рук в руки подоспевшим стражникам.

Еще помню, Ян перестал плакать. Вот только успокоения мне это не принесло.

Когда меня попросили забрать девчонку из Ривеннеля, я отказался. Кроме меня некому? Я не единственный портальщик. Но просьба, как оказалось, исходила от Старейшины Миларона, и мне посоветовали не выпендриваться.

В гостинице девчонки не было. Дежурный сказал, что она ушла, как только оплатила номер, и больше не возвращалась. Сбежала? Глупо! Драконам не составит труда отыскать ее, а последствия будут ужасными.

В суде она присутствовала, иначе об ее исчезновении узнали бы раньше. Расспросил стражников у входа — да, выходила. Ушла пешком вон по той улице.

Рейо ее побери! Мне больше делать нечего, как бегать по столице в поисках какой-то девчонки?!

Вернулся обратно с докладом, и уверенным пинком был отправлен в кабинет Миларона. Тот вежливо выслушал меня, прервав совещание, и посоветовал поискать Дженни у родителей настоящей матери Яна. Даже адрес дал.

Я им мальчик на побегушках, что ли?!

Девчонки в указанном месте не оказалось, хозяин дома захлопнул дверь перед моим носом, как только я заикнулся, кого ищу. Зато соседи охотно поделились свежими впечатлениями.

Я слушал — и не верил своим ушам.

Во-первых, узнал, что у Дженни забрали сына. Вспомнил свой недавний визит к ней, и мне стало стыдно. Вот почему она так себя вела! Ей было плохо, больно, а я пришел посмеяться, а потом и вовсе... Да, придется извиняться.

Во-вторых, понял, почему она отправилась сюда после суда. Любая мать побежала бы к ребенку, при первой возможности, наплевав на все запреты.

В-третьих, мне стало страшно.

По всему выходило, Дженни не пустили в дом, она устроила скандал и драку, и ее забрали стражники. Нарушение закона — это серьезно, а в ее положении — вообще катастрофично. А еще она сопротивлялась аресту...

Я нашел Дженни в ближайшем участке. Сначала дежурный офицер и говорить со мной не хотел, пришлось прибегнуть к средству, которое всегда действует безотказно. Вопрос лишь в цене. Свобода девчонки стоила мне баснословно дорого, но зато я изъял все бумаги, подтверждающие нарушение. То есть теперь ее тут как бы и не было вовсе.

Хорошо, что я уже расплатился, когда пришел забирать Дженни из камеры. Пожалуй, только мысль о кругленькой сумме, уже перекочевавшей в карман дежурного офицера, позволила мне взять себя в руки и не наделать глупостей. А то сидеть бы мне в соседней камере, как пить дать.

Дженни выглядела ужасно: синяк на скуле, заплывший глаз, глубокая царапина на лбу, запекшаяся кровь на губах, грязная и порванная одежда. Она сидела на лавке, и смотрела прямо перед собой. Даже не пошевелилась, когда я окликнул ее по имени.

Подошел поближе и опустился перед ней на корточки, осторожно взял за руку. Дженни наконец-то взглянула на меня.

— Почему он плакал? — спросила она, с трудом выговаривая слова.

Я понял, о чем речь. Я даже знал ответ. Малыш простудился, и бабушка давала ему горькое лекарство, и терпением она не отличалась. Но как сказать Дженни правду? Она и так натерпелась.

— Бегал на прогулке, упал и разбил коленку. Ты пришла, как раз когда обрабатывали ссадину. Ничего страшного, не волнуйся.

Это не так страшно, все дети разбивают коленки.

— Правда? — темные глаза Дженни немного посветлели. — Я думала, его бьют...

— Правда, — уверенно соврал я. — А теперь пойдем. Нужно выйти отсюда, в участке блокируют порталы.

Она встала, держась за живот. Сделала пару шагов по направлению к выходу, прихрамывая на левую ногу. Я выругался и подхватил девчонку на руки.

Так и вынес ее на улицу, и тут же переместился прямо в бокс университетской лаборатории.

Какое счастье, можно не звать драконов. Синяки и ушибы я и сам умею лечить, в горном это просто, здесь есть источник силы. Осторожно уложил Дженни и попытался ее раздеть.

— Я сама! — она оттолкнула мои руки. — Спасибо. И уходи, пожалуйста.

— Тебе же больно...

— Сама!

С трудом встала и уковыляла в ванную, отказавшись от моей помощи. Я не спешил уходить. Сквозь шум воды слышался плач и сдавленные стоны. Глупая! И в чем геройство? Хорошо, если она хочет, пусть. Все равно дождусь и попробую извиниться.

Дженни вернулась в пижаме и халате.

— Ты все еще здесь? — нахмурилась она.

— Мышонок, прости меня, пожалуйста. Я тогда хотел пошутить и не знал... не хотел... В общем, прости и не гони. Я помогу. Ты же не хочешь, чтобы завтра твой куратор упал в обморок при виде этих синяков?

Посмотрела удивленно, сморщила лоб. Снова пытается найти подвох? И вдруг спросила, усмехнувшись:

— Это точно ты? Не твой брат-близнец?

— Почему? — опешил я.

— А где сарказм? Где этот снисходительный взгляд сверху вниз?

Вот уж не думал, что покраснею, как мальчишка.

— Ладно, пристыдила, — я улыбнулся уголками губ. — Так можно тебе помочь? — И тут же поспешно добавил, заметив, что она снова хочет возразить: — Просто так. А потом уйду, как ты просила.

— Я так устала... мне, пожалуй, все равно. И ведь Миларон узнает, что произошло, — равнодушно заметила Дженни, присаживаясь на кровать.

— Может, и не узнает. В Ривеннеле следов не осталось. Навряд ли он будет расспрашивать о чем-то родителей твоей подруги. Жалобы нет, нарушения не было. Остались только синяки.

— Хорошо, — она устало откинулась на подушку. — Но ты расскажешь мне, почему помогаешь. Правду, Бес.

— Договорились. Только завтра. Я приду вечером.

Ответа я не дождался — Дженни уже спала.

* * *

Глава 6

Разоблачение

В раздражении скомкала очередной лист с расчетами и бросила его, целясь в мусорный контейнер у входа. Есть! Попала. Вот бы и с решением так же! Не по зубам задачка. Наверное, я поспешила, перейдя на более сложный уровень.

— Не можешь решить из-за невнимательности.

Я подпрыгнула на стуле от неожиданности. Бес! И давно он тут? Давно, раз успел изучить мои записи.

— Ты не мог бы являть себя сразу, как приходишь? — спросила я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. — Неприятно, когда ты подглядываешь.

— Мышонок, ты не поверишь, но я не подглядывал, — Бес расплылся в счастливой улыбке, — и невидимостью не пользовался. Ты сама так увлеклась, что ничего вокруг не замечала.

Устало потерла лоб и потянулась за стаканом с водой. Так и есть, он прав. Эта задача меня с ума сведет!

Весь день прошел, как на иголках, в ожидании неприятностей. Утром проснулась как новенькая — никаких следов от побоев. На душе муторно, но после отказа от опекунства это мое обычное состояние. Вчерашнее приключение тоже радости не добавило. Теперь даже надеяться не на что — Ян потерян навсегда. А тут еще мысли об 'отсроченной казни' в голову лезут. Нарушение против закона людей. И не может быть, чтобы все осталось незамеченным! Драконов не проведешь.

Однако Бесу удалось. После обеда ко мне заглянул Миларон, попросил рассказать, как прошел суд. Только тогда я вспомнила про 'разговор' с Шейором. Вспомнила — и решила ничего не говорить Старейшине. А если мне все померещилось? Лучше забыть слова мага и никогда не вспоминать.

Все ждала, когда Миларон поинтересуется, где я была после суда, но он ни о чем не расспрашивал. Поблагодарил за свидетельство против Шейора и ушел.

Стемнело, Бес не спешил появляться, а я устала нервничать и занялась учебой. Потом застряла на этой задаче, не сходилась она у меня с ответом.

И где тут ошибка?

— Смотри, — Бес склонился над столом, — ты забыла перенести знак. Тут минус, не плюс.

— Вот дура-то! — я схватила карандаш и кинулась записывать формулы.

Есть! Сошлось! Ура!

— Молодец, — скупо похвалил Бес. — А вот эту сможешь? — он перевернул несколько страниц в задачнике.

— Нет, — даже не стала читать условие, — я не понимаю тему.

— Ой, да тут все просто, — махнул он рукой, усаживаясь рядом, — смотри...

Бес неожиданно оказался приятным учителем: спокойно объяснял материал, охотно отвечал на вопросы, делился маленькими хитростями, о которых не говорилось в учебниках. Он увлек меня темой, заставлял рассуждать, думать, делать выводы, и сложное становилось простым. Под его присмотром я сделала несколько упражнений самого трудного уровня.

— Вот это решишь сама, — он пометил пару номеров карандашом. — Завтра.

— Почему завтра? — протянула я недовольно.

— Поздно уже, мышатам спать пора, — с усмешкой ответил Бес.

И на меня словно ведро холодной воды вылили. Пока мы занимались, Бес ни разу надо мной не посмеялся, а я, увлеченная задачами, ни разу не вспомнила о проблемах и переживаниях. Знакомые интонации — и все вернулось на свои места.

Быстро закрыла все учебники и тетради, сложила их стопочкой и убрала в шкаф. Заодно отошла подальше от Беса. Глупое поведение, особенно после того, как столько времени просидели бок о бок. Но я прекрасно помнила, Бес играет со мной, как кошка с мышкой — то приманит, прикинувшись добрым и заботливым, то оскалится, насмешничая и издеваясь. Правда, вчера он извинился. Но я до сих пор не знаю, кто он и что ему от меня надо!

— Между прочим, ты кое-что обещал вчера.