— Увы, лорд Ренальд, вроде бы с севера, и это все, что мне известно.
Ренальд скрипнул зубами, сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Север... Это значит, Артиар, Сонтин или Контвер, и интуиция подсказывала ему, что наиболее вероятен конфликт именно с первой из стран...
— Я готов, поехали, — герцог стремительно зашел в комнату. Его появление нарушило неловкое молчание, воцарившееся в кабинете после слов офицера.
— Извините, лорд Онтер, мне нужно сказать пару слов отцу, это займет не больше минуты, — бросил Ренальд. Отведя отца в сторону, шепотом пересказал все, что ему удалось узнать. На лице герцога вспухли желваки, глаза яростно блеснули. Коротко сжав плечо сына, он повернулся и приказал:
— Едем, лорд Онтер.
Королевская Школа для девушек. Несколько часов спустя.
Элира встала с кровати и подошла к окну. Ночь... Школа спала: даже прислушиваясь, Эли не могла уловить ни единого звука, кроме исходящих снаружи.
Девушка не понимала, что с ней творилось весь день. Странное чувство тревоги терзало душу, а сейчас и вовсе казалось: все в мире затаилось и словно ждет чего-то! Точно все пространство пронзили натянутые до предела струны, и Эли казалась себе одной из таких струн, тронешь — и лопнет, уничтожая тишину и зыбкое спокойствие...
Порыв ветра заставил задрожать оконный переплет. Обняв себя руками за плечи, девушка поежилась и переступила босыми ногами, не в силах отойти от окна. Ветер становился все сильнее, и Элира завороженно наблюдала за тем, как гнулись могучие деревья в саду, слушая жутковатую песнь стихии, в которую вплетались треск сучьев и едва слышный шелест листвы. А потом темноту прорезала невероятно яркая молния, казалось, она ударила прямо во двор Школы. Элира отпрянула от окна, заполошно ахнув, когда через несколько секунд после молнии стекла задрожали от громового раската. Прижав руки к горлу, словно пытаясь удержать внутри бешено бьющееся сердце, она смотрела на вспышки, слушая гром и понимая, что этой ночью случилось что-то очень важное...
Торен, городская резиденция герцогов эн Арвиэр. То же время.
Ренальд вздрогнул и мотнул головой, стряхивая сонную одурь. Проморгавшись, он наконец с удивлением понял, что задремал в кресле. Звук грома заставил его встрепенуться и подойти к окну, за которым вовсю бушевала гроза.
Молнии сверкали одна за другой, освещая комнату и стоявшего у окна человека. Зрелище было страшным и завораживающим, и неслышно вошедший в комнату слуга отшатнулся, увидев, как лицо обернувшегося к нему молодого господина исказилось призрачным голубоватым светом. Сглотнув, слуга произнес:
— Лорд Ренальд, Его Светлость вернулся и хочет видеть вас.
Ренальд сверкнул глазами и буквально вылетел из комнаты. Странное предчувствие терзало его душу, и хотелось побыстрее выяснить, что же случилось.
Отец ожидал его в каминной — небольшой комнате, где не было ничего кроме камина, нескольких кресел и маленького столика. Заслышав шаги, герцог поднял голову, и Ренальд на мгновение застыл, таким старым и измученным показался ему отец.
— Налей нам выпить, это пригодится, и садись, — голос был хриплым и безучастным.
Выполнив приказ, Ренальд выжидающе уставился на отца. Тот молча выпил вино, а затем выругался и швырнул кубок в стену.
— Отец, что случилось? — наконец не выдержал сын.
— Война.
Страшное слово упало между ними, точно разрезая жизнь на две части — "до" и "после". Ренальд провел рукой по волосам и глухо спросил:
— Артиар?
— Да. Пришло известие из графства Керат, солдаты артиарской армии напали на три деревни на нашей территории. Сожгли дома, перебили почти всех мужчин, изнасиловали женщин... Его Величество был полон решимости вызвать посла Артиара и вручить ему ноту с объявлением войны в наказание за "подлое и ничем не спровоцированной нападение".
— Не могу поверить, — потряс головой Ренальд, — не могу!!!
— Никто не хочет верить. Пришлось отговаривать короля всем Советом, и если бы наследник престола не поддержал нас, война началась бы уже сегодня. А так мы уговорили дать две недели на проверку.
— Тогда почему ты сказал...
— О войне? — герцог поднял запавшие глаза на сына, — причина проста: я не верю, что это сделано по приказу короля Ретлара, но абсолютно убежден: какая бы тварь ни стояла за этим, проделано все было на высшем уровне!
— Ты думаешь, что это были переодетые наёмники?
— Практически уверен.
— А ты пытался высказать это предположение королю?
— Попытался напоследок... Не думаю, что я теперь буду желанным гостем при дворе... Рен, ты же понимаешь, что в сложившейся ситуации тебе ни в коем случае нельзя покидать страну?
— Понимаю, — мрачно ответил тот, — не хватало мне ещё обвинения в государственной измене. Постараюсь завтра встретиться с Нарвеном, может, придумаем что-нибудь! А тебе стоит отдохнуть, может, вызвать целителя?
— Старость не лечится, — отмахнулся герцог.
— Ты же маг, и вполне можешь прожить ещё лет тридцать, — укоризненно ответил ему сын.
— Это ты маг, а я так, жалкий огрызок.
Глаза Ренальда блеснули застарелой ненавистью. Четыре года назад его отец в одну ночь потерял обожаемую супругу и почти утратил магию. Началось все на одном из королевских балов, где супругов эн Арвиэр опоили какой-то отравой. Все воспоминания герцога о том вечере укладывались в пару строчек: он берет бокал с подноса и протягивает его жене, та делает глоток и с шаловливой улыбкой подносит бокал к его губам, он допивает — и темнота. Пришел в себя он в пустом доме на окраине Торена, практически без магии и обескровленный, а рядом лежала его мертвая возлюбленная. Обезумевшие от горя отец с сыном перевернули вверх дном весь Торен, но безуспешно: ни банальные допросы, ни магическое расследование, ни даже пытки нескольких найденных ими рядовых исполнителей не дали ответа на главный вопрос — кто стоял за этим. С тех пор герцог изменился и, хотя даже оставшейся ему магии вполне хватило бы для поддержания здоровья, начал стареть. Ренальд был уверен, что причиной тому была смерть мамы: потеряв ее, отец утратил волю к жизни. Однако во всем, что касалось государственных дел, старший эн Арвиэр был по-прежнему непреклонен. Кто-то восхищался им, кто-то ненавидел, но уважали его все, даже заклятые враги.
— Иди спать, сынок, — мягко произнес герцог, — тебе тоже надо отдохнуть.
Проводив сына взглядом, мужчина слабо улыбнулся. "У нас замечательный сын, любимая моя Эва, — мысленно обратился он к той, что по-прежнему властвовала в его сердце, — жаль только, что я вряд ли дождусь внуков"...
Глава 7.
Королевская Школа для девушек. Следующий день.
— Леди Элира! — в голосе леди Ателис звучала тревога. — С вами все в порядке?
Девушка растерянно покачала головой и призналась:
— Не знаю, леди Ателис. Ночью не могла спать, такая тревога мучила, да еще гроза...
Куратор сдвинула брови и приказала:
— Леди Элира, идите со мной. Леди, — она обратилась к остальным девушкам, — продолжайте занятия, я сейчас вернусь.
Учительница завела Элиру в соседний пустующий кабинет и спросила:
— Вы сказали, что вас мучила тревога? По какому поводу?
— Не знаю, просто было чувство, что все скоро изменится и что мир... он словно натянутая струна... Я понимаю, звучит по-дурацки, но...
— Ничего глупого здесь нет, — мягко возразила леди Ателис, — у вас высокий уровень Силы и, возможно, вы почувствовали серьезные магические колебания. Именно поэтому у вас сегодня и не получается сливать Силу в концентраторы: ваше тело защищается от неведомого, блокируя её истечение. Однако это опасно для вас, можно перегореть! Поэтому сейчас мы вернемся, и вы тщательно проделаете все упражнения для самоконтроля, совсем как новичок, хорошо?
— Конечно, леди Ателис, и простите меня.
Вернувшись в зал, Элира опустилась в мягкое кресло, прикрыла глаза и попыталась отрешиться от всего. Привычные как дыхание упражнения давались ей сегодня на удивление тяжело, казалось, её что-то опутывает тысячей нитей, и каждый следующий "шаг" отдавался болью во всем теле. Достигнуть состояния полного отрешения ей удалось только к концу занятия. Направив Силу в концентратор, девушка с трудом удержала сосредоточение, таким мощным оказался её поток.
— Достаточно, дитя мое, — куратор говорила на удивления мягко, почти ласково, — вы хорошо потрудились, и сегодня вам стоит отдохнуть. Можете идти к себе, я предупрежу остальных учителей.
— Благодарю, но я уже в полном порядке, не хочу пропускать занятия.
— Что ж, если вы уверены — идите.
Проводив ученицу взглядом, леди Ателис поджала губы и решительным шагом направилась к кабинету директора. Леди Нирана была на месте и приняла ее немедленно.
— Что случилось, Ателис? — спросила она, кивая на кресло.
— Кое-что произошло с Элирой, я никогда с таким не сталкивалась...
Леди Ателис быстро пересказала все, что ей поведала девушка, про себя отметив непривычную бледность и усталый вид директора. Выслушав, та кивнула и спросила:
— Скачок в развитии Дара был?
— Да, — удивленно ответила леди Ателис, — сначала блок, а потом уверенный первый уровень. Вы знаете, что это было?
— Есть два варианта: она — видящая...
— Пророчица?! — глаза куратора полезли на лоб, — не может быть! Да видящие не рождались уже больше тысячи лет!
— Верно, и насколько я знаю, это действительно не вариант Элиры, она чистая стихийница: Воздух, Огонь, Вода. Второй... Есть маги, наделенные особой чувствительностью к миру. Они тоже рождаются редко, обычно один-два человека на сотни тысяч, но всё же чаще, чем видящие. Появление этой... особенности... не зависит от характера Дара и от уровня Силы, хотя и редко происходит с теми, чей уровень ниже второго. На редкость неприятное свойство, оно не дает никаких преимуществ, не считать же таковым взрывное развитие дара до максимально заложенного при рождении с реальной опасностью перегореть! Элире крайне повезло, что она почти вышла на максимум своей Силы к опасному моменту!
— А этой ночью...
— А этой ночью... Мир меняется, Ателис, происходит нечто, что может столкнуть Итраву в пропасть или дать ей новую надежду, и вчера наш мир звал тех, кто способен его услышать!
— И вы тоже?! — ахнула леди Ателис, потрясенно глядя на директора.
— И я, — устало кивнула та, — не стоит беспокоиться за Элиру, она вряд ли услышит зов мира еще хоть раз в своей жизни. А вот меня он пугает, нас ждут перемены и потрясения, а я уже стара для них... Ступай, Ателис, и не стоит говорить Элире о нашем разговоре. Да, кстати, — вспомнив, окликнула она направившуюся к выходу учительницу, — с завтрашнего дня постепенно увеличивай ей задание по наполнению концентраторов, максимум через месяц она должна выйти на стабильный для первого уровня поток.
Оказавшись в одиночестве, директор откинулась на спинку кресла и сжала пальцами виски. Что все-таки происходит? Пожалуй, стоит настоять на созыве внеочередного Совета, только не сегодня...
Торен. Королевский дворец. Двенадцать дней спустя.
— Значит, ты утверждаешь, что это были артиарцы? — Ренальд с прищуром посмотрел на старосту одной из уничтоженных деревень.
Тот вздрогнул — взгляд резанул точно кинжалом, сжался, но ответил:
— А кто ж еще, Ваша Милость? Мундиры их армии, говорили опять же по тамошнему, уж мы-то точно знаем, не раз товар на ярмарки к ним возили! За что токмо они к нам так, непонятно, всегда ж дружно да мирно жили! — староста, медвежеватый мужик с седыми волосами и бородой, вдруг всхлипнул совсем как ребенок, — у меня сына убили, невестку да дочку ссильничали, женку поколотили, да и сам я чудом жив остался — по башке стукнули, я и сомлел, а они, видать, решили, что помер...
Принц сжал зубы. Вот уже который опрошенный твердит: да, это были артиарцы, и в словах их кроется страх и ненависть. Надежда, что войны удастся избежать, таяла с каждым днем.
— А маги среди нападавших были?
Вопрос Ренальда заставил допрашиваемого растеряться. Он задумался, даже потянулся почесать в затылке, спохватился и уставился в пол, точно пытаясь найти там ответ. Пару минут староста молчал, а потом помотал головой:
— Нет, Ваша Милость, не было, обычные головорезы.
— А могли они быть, скажем, наемниками в мундирах артиарской армии? — не выдержал принц.
— А чо ж не могли, могли, — после некоторого раздумья кивнул староста, — да токмо кто ж правду-то ведает?
— Хорошо, любезный, ты можешь идти, — махнул рукой принц, отпуская допрашиваемого, который низко — чуть ли не до пола — поклонился и вышел из комнаты, пятясь задом. Хмыкнув, принц повернулся к секретарю, — лорд Тарин, вы также оставьте нас.
Некоторое время после того, как друзья остались наедине, в комнате царило молчание. Наконец Ренальд негромко произнес:
— Не думаю, что нам удастся убедить короля в невиновности Артиара. Даже отсутствие магов — слабое доказательство для того, кто не желает слышать никаких доводов.
— Тебе не удалось поговорить с послом?
— Если бы удалось, ты б узнал сразу же. Посольство охраняют, точнее, за ним следят, наших соотечественников туда просто не пускают. Идти туда явно...
— Не вздумай, — принц не на шутку встревожился, — обвинение в измене последнее, что нам нужно! Я всё же попробую убедить отца.
— Наедине или снова соберете Совет?
— Наедине, шансов у Совета меньше. Отец словно решил отыграться за все те случаи, когда проявлял нерешительность, и вполне может обвинить в измене членов Совета только потому, что они попытаются его отговорить. Твой отец уже и без того в опалу попал... Как он, кстати?
— Плохо, тот Совет его подкосил, — Ренальд вздохнул, — кстати, ты тоже можешь попасться королю под горячую руку. Между прочим, я тут порылся в библиотеке, выискал такую любопытную теорию: иногда одно-единственное сильное ментальное воздействие способно значительно изменить характер того, на кого оно направлено. И чем слабее характер жертвы, тем действие сильнее, а изменение — долговременней.
— Прямо как про отца, — принц горько усмехнулся, — меня так расстраивала его былая нерешительность и вот, получил! А насчет твоего первого предположения... Я всё же единственный наследник, так что он со мной ничего не сделает.
— Не будь так уверен, помнишь историю Сарвина II?
Принц дернул головой. Сарвин II вошел в историю Вертана под прозвищем Недоверчивый: боясь заговоров против своей особы, он арестовывал и посылал на казнь подданных по первому подозрению. Апофеозом всего стал арест по обвинению в заговоре наследника престола: принца посадили в башню-тюрьму Рендат, а король объявил наследником своего малолетнего внука. Впрочем, именно это и оказалось последней каплей — уставшие бояться за свою жизнь аристократы действительно организовали заговор. Король умер от "удара", а принц вышел из тюрьмы и воссел на престол.
— У меня, слава Богам, пока нет детей, так что отец в худшем случае посадит меня под домашний арест.
— Кстати, а как у тебя с Лиеной? — осторожно поинтересовался Ренальд.
