Ну, верно, он ведь не встречал меня без вуали с тех самых пор, как меня волк покусал. Без нее меня видел только Саннежи и отец, да еще лекари и кое-кто из придворных, но им настрого было запрещено болтать. Саннежи пообещал отрезать язык тому, кто слишком его распустит, а у него слово с делом не расходилось, это все знали...

— Испугался? — спросила я. — Я не лесной дух. Могу напомнить, чем тебя потчевали на обеде в моем поместье. Желаешь?

— Нет, госпожа, я узнал голос, — сглотнул он, не сводя с меня глаз. — И глаза. Создатель, я их никогда не забуду... У королевы Аделин похожие, но все же не такие...

— Клешнявый, отвяжи его, пока он лужей не растекся, — вздохнул Рыжий. — Ты, служивый, хоть соображаешь, во что вляпался?

— А?..

— Ты понимаешь, что принцесса Жанна мертва? — с нажимом произнес бродяга. — Она сгорела там, в поместье, даже косточек не осталось!

— Да, но... глазам своим не верю! — воскликнул Маррис.

— Ты не на нее смотри, а на меня, — негромко сказал Рыжий, и в руке у него сверкнул нож. — И решайся, да поживее... Выбор невелик: или ты не веришь своим глазам и отправляешься к Создателю вслед за безвременно почившей принцессой Жанной, или ты все-таки им веришь и идешь возвращать трон законной королеве. Третьего не дано. Отпустить тебя на все четыре стороны, положившись на твое честное благородное слово, я не могу. Ты видел якобы погибшую хозяйку живой, и даже если ты не проговоришься сам, тебя могут расспросить... Да не как я, ласково и нежно, а с каленым железом и прочими... приспособлениями, чтоб уж точно не смолчал.

Маррис молчал, молчала и я.

Я не собиралась уговаривать его присоединиться к отряду, хотя, на мой взгляд, хороший боец лишним не был. Однако командовала не я, а Рыжий, странный бродяга... Вот снова он заговорил не в обычной своей манере, с шутками и прибаутками, а совсем иначе! Если бы я не видела его своими глазами, подумала бы, что говорит такой же гвардеец, как Маррис! А может, и кто-то повыше чином...

— Если позволите, я пойду с вами, — выговорил тот, наконец. — Я... я приехал за принцессой, но вы меня опередили.

— Ты... что сделал?! — Рыжий расплескал воду из ведра, которое ему как раз передал Клешнявый.

— Я хотел выкрасть принцессу из поместья, — негромко произнес Маррис, растирая занемевшие от веревок запястья. — Потому и напросился в эти края, все равно мало кто хотел ехать сюда... Да все никак не выходило: ее высочество разговаривать со мной не желала, я не сумел даже намекнуть ей о своих намерениях! Ну а Линдо глаз с меня не спускал, не то я давно забрался бы в дом через окошко.

— Маррис, мне казалось, ты стараешься верно служить королю, чтобы тот не припомнил твоему отцу его дерзких речей, — сказала я.

— Так и было, госпожа, — серьезно ответил он. — Да только отец умер в середине лета, а я постарался, чтобы об этом никто не узнал. Письма за него пишет старый камердинер, который помнит отца с детства и знает о нем всё или почти всё. Случайных гостей в нашем поместье не бывает, а если и случаются, то... отец недомогает и никого не принимает. Если уж станут настаивать, тот же камердинер его подменит: в постели, в подушках и пледах, грелках и примочках — поди отличи одного немощного, выжившего из ума старика от другого! — Маррис помолчал и добавил: — Это не я придумал, а сам отец. Он давно болел. И сожалел только о том, что сам уже не может собрать верных людей да скинуть самозванца с престола!

— За такие слова нынче вздергивают на первом же суку, — подал голос Клешнявый.

— А вы меня королевским палачам передадите или сами порешите? — усмехнулся тот. — Отец сказал еще: такое нам не по силам, но самозванец рано или поздно доиграется с огнем. И пёс бы с ним, но королевскую кровь нужно сберечь любой ценой... Я понял это так, что должен выручить принцессу. Возможно, затевается переворот, а я слишком мелкая сошка, чтобы меня посвятили в детали, да и веры мне немного... Так или иначе, я хотя бы попытался!

— Посиди пока, — велел Рыжий, отвел меня к окну и негромко произнес: — Я же говорил, хозяйка, огненный смерч затягивает прелюбопытнейших людей...

— Лишь бы не сгорели, — ответила я. — Что скажешь? Стоит взять его с собой?

— Тебе решать.

— Нет, — покачала я головой. — Командир — ты. Я даже не представляю, что может нас ожидать, а у тебя есть какой-никакой план, а может, и не один. И если ты полагаешь, что этот юноша станет обузой... лучше оставить его здесь прямо сейчас, а не подвергать опасности всех. Откуда я знаю, что может взбрести в его благородную голову?

— Вот ты какая, королева Жанна... — Рыжий прищурился. Уже достаточно рассвело, чтобы я могла различать его гримасы даже без огня. — И тебе не жаль его?

— Жаль, конечно, — ответила я и улыбнулась. — Надо же, благородный рыцарь, даже не слишком испугался, рассмотрев даму сердца поближе... Я думала, такие уже вымерли.

— Ты то же самое говорила несколько лет назад, — напомнил он.

— В огне рассмотрел? — я отвернулась. — Да, я сказала так Саннежи. Ему я могла говорить обо всем, что накопилось у меня на душе, не выбирая слов, а он... Даже если обижался, ничем не выказывал этого.

— И что он сказал в ответ?

— Кажется, что ему дорога я, а не мое лицо.

— Думаю, в ответ ты расколотила о его голову еще парочку-другую зеркал, а, хозяйка?

— Это были вазы, — вздохнула я. — Зеркала я к тому времени уже перебила... заработав себе, наверно, еще семью семь лет несчастья.

— И он снова не обиделся?

— Нет. Пару ваз он даже успел поймать на лету, — невольно усмехнулась я, — а потом спросил... спросил...

— Пойдем-ка, выйдем, хозяйка, — Рыжий вытащил меня наружу и приткнул к покосившемуся зеленеющему столбу как раз вовремя. — Что, снова камни из твоей стены посыпались?

Я молча кивнула, прижавшись лбом к мокрому прохладному мху...

...Предпоследняя ваза с грохотом разлетелась на каменном полу, Саннежи не успел ее перехватить. Впрочем, он и так спас больше половины, последнюю все же поймал.

— А если бы это случилось со мной, — негромко спросил он, — ты не захотела бы больше видеть меня, тавани?

Помню, я лишилась дара речи. Мне это даже в голову не приходило... да что вообще творилось в голове у такой глупой девчонки!

— Нет... — ответила я, разом прекратив визжать и топать ногами. — То есть, я захотела бы! Но... ты ведь мужчина! Все говорят, что шрамы украшают мужчин, и если бы волк схватил тебя, ты еще и гордился бы этими отметинами и хвастал ими перед охотниками!

— И ты гордись, — невозмутимо сказал Саннежи. — Я так уж точно стану: не у всякого есть нареченная, не побоявшаяся схватиться с матерым волком один на один.

— Не сочиняй, — сердито ответила я. — Он был при последнем издыхании!

— Не я придумаю — молва придумает, — улыбнулся он. — А люди еще и присочинят, что это был оборотень, который влюбился в красавицу-принцессу, страстно ревновал ее к жениху и, даже умирая, не желал, чтобы она досталась другому... Нравится тебе такая история?

— Это у вас сказка на сказке сидит и сказкой погоняет, — сказала я, отвернувшись. — А здесь... И не говори, не говори, что увезешь меня на край света! Ты же знаешь, я — наследница престола, и я не покину свое королевство!

— А я не покину тебя, — серьезно ответил Саннежи, подошел ближе, поставил злосчастную вазу на место и провел ладонью по моим волосам, которыми я тщетно пыталась закрыть лицо. — Причешись, тавани. Королева не может быть растрепой. На нее люди смотрят.

— Вот именно.

— Не хочешь быть красивой для всех — сделай это для меня.

— Ты издеваешься! — на этот раз на пол полетела чудом уцелевшая фарфоровая статуэтка, но Саннежи подхватил ее над самым полом и вернул на столик.

— Нет, тавани. Это, — он коснулся кончиком пальца свежего шрама, — просто маска. Для меня ты — прежняя. Вот и всё.

— Хорошо, — сказала я, уткнувшись лбом ему в плечо. — Я причешусь. И даже нарядно оденусь. И... и даже покажусь на люди... может быть. Позже.

— Не бойся. Я буду рядом, — шепнул Саннежи. — Всегда...

...-Что же на меня нашло, когда я потребовала, чтобы он забыл даже думать обо мне и женился на Аделин? — выговорила я.

— Видно, на тебя тоже действовали чары, — пожал плечами Рыжий, терпеливо дожидавшийся, пока я вынырну из мира воспоминаний. — Слабее, чем на твою сестру и прочих, но все же...

— Наверно, и на Саннежи — тоже, — сказала я. — Взять в жены Аделин вместо меня... Он выполнял все мои желания, даже плавать научился, хотя все равно опасался большой воды, но это уж было чересчур! Да он скорее закатал бы меня в ковер, перекинул через седло и увез к себе на родину, чем согласился с этой моей придурью! Могу допустить — он думал, что я опамятуюсь и возьму свои слова назад, но это совсем не в его духе... Нрав у него был куда как покруче моего, и подобного бы он не стерпел! — Я помолчала, потом добавила: — Жаль, я не помню, как это было. Вернее, помню, что именно сказала ему, а вот его ответ...

— Может, еще припомнишь, — обнадежил Рыжий. — Идем обратно. Уже совсем светло, в путь пора. Маррис этот пригодится: он, я так полагаю, в столице обычно околачивался, так что может знать чего-ничего.

— Если он поедет с нами...

— Он тоже погиб, хозяйка, — предвосхитил бродяга мой вопрос. — Погнался за злодеями, заплутал в горах и сгинул. Конь выйдет через денек-другой к ближайшему поселению, Ян расстарается. По сбруе и клейму его мигом признают, а уж куда всадник подевался... Горы вон какие — ищи, век не сыщешь!

— Чтобы начать новую жизнь, сперва нужно умереть, так? — спросила я, а он неожиданно вздрогнул.

— Откуда ты это взяла?

— Ты сам это сказал. Умирает осень — рождается зима. Принцесса Жанна умерла — родилась... возможно, королева Жанна, но это еще не ясно. По новорожденному сложно угадать, кем он станет, если выживет. Вот так и Эйнавар Маррис умрет, а родится кто-то другой, скажем, наемник Эйн. Я не права?

— Права, хозяйка, — без улыбки ответил он и свистнул. — Ян, скажи Деррику седлать коней. Новенького на заводную посадим, а его вороного уведи подальше, так, чтоб наверняка дорогу к людям нашел... И давайте, ешьте живее, и так сколько времени даром потратили!

Пока седлали коней, я ждала во дворе — в доме было душно.

В вышине прокричал ястреб. На этот раз я была наготове: обмотала куском шерстяного одеяла предплечье, и Зоркий не поранил меня когтями.

— Тот самый, — прошептал Маррис, жавшийся поближе ко мне. — Который голубей перехватил... Он приметный, вон, вроде как брови рыжие, да и сам... золотистый, что ли? Никогда таких не видал!

Я погладила ястреба по блестящим перьям, и он довольно прикрыл глаза.

— Скучаешь по хозяину? — спросила я одними губами. — Я тоже. Он нас обоих взял птенцами и вырастил, только ты оказался воспитанником поудачнее...

— Что ты говоришь, хозяйка? — окликнул Рыжий.

— Ничего, ястреба успокаиваю.

— Лучше коня своего успокой, пока он Деррику голову не откусил!

— Иду... — Я еще раз погладила Зоркого и сбросила его с руки. Ястреб, громко крикнув, исчез в вышине, а я проводила его взглядом и направилась в конюшню, приговаривая: — Тоже еще, мужчины, называется, с конем совладать не могут...

123 ... 121314

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓