Рыжий Волчонок. Книга первая

— Он мне по шее чем-то ударил. Кровь, кажись... Нет, не сильно.

Вот те на. Способности мои иссякают. Плохо. А их все еще трое на ногах. Слабый порез на шее третьего бандита не остановит. Теперь саблей махаться почти без толку, разве что на близком расстоянии. Издалека уже сил не хватает. Но как мне туда подобраться? Думаю, гадаю, сам легонько ползу, только медленно все.

А потом голову чуть приподнял — вижу, как три фигуры из-за костра поднялись и в мою сторону идут. В панцирях все трое, в шлемах. Успели надеть. Когда до меня им оставалось шагов двадцать, я решился. Только вместо сабли сотворил острый штырь. Им я и ткнул по ближайшему. В лицо, конечно, попал, только куда именно, не понял — бандит вскрикнул и скрылся в траве. А двое остальных, которые меня до этого не видели, развернулись в мою сторону и на меня бросились. Одного, который вперед вырвался, я успел, махнув рукой, своим магическим штырем достать, а второго уже не успевал. Тот уже меч над моей головой заносил, все пошло на доли секунды. Я только и смог, что бросился ему под ноги. Тем от меча и спасся, да только бандит крупным оказался, килограммов за сто будет. И я под ним лежу, и пошевелиться не могу, а он мне в лицо дышит своим нечищеным ртом и кинжал уже заносит.

Освободившейся рукой пытаюсь бандита оттолкнуть. Сам ведь понимаю, что без толку, только времени на что-то другое нет. Да и нога опять болью взорвалась. Бандит на нее как раз навалился. От боли рука моя слабеет и... бандит с ножом в глазу валится прямо на меня. Кровью своей лицо мне заливает, а я ничего понять не могу.

И только когда надо мной склоняется Эрве, до меня начинает что-то доходить.

— Э-э, — только и могу вымолвить.

— А ты что, Волчонок, думал, что я ни на что, кроме заклятий, не способен? С заклятьями не проживешь, надо и еще что-то уметь. Для меча рука у меня слаба, а вот нож или кинжал кидать умею. Ну, так как, знаешь ты меня или нет?

— Да уж... Знаю.

— А кого выберешь. Этого илота или меня?

Дири! Он же вот-вот обессилит, надо спешить, если еще не поздно.

— Помоги мне встать, — хриплю я. — Надо Дири снимать с костра.

А сам чуть от боли в ноге не кричу. Как же мне бежать, я даже ковылять не могу?

— Эрве, пожалуйста, помоги. Спаси его.

— Да?

— Я прошу. Буду твоим должником.

— Ну, смотри, Волчонок.

Вытащил он нож из глазницы бандита и побежал спасать Дири, этого гаденыша, который, кажется, и не гаденыш.

Успел все-таки. А я, не теряя времени, дополз до двух ближайших бандитов, которых штырем ткнул. Оба живы, стонут, за окровавленное лицо схватившись. Но попал я им точно не в глаза, значит, живы будут. Снял я с них амулеты, да оружие отобрал. Мечи рядышком валялись, их я в сторонку кинул, а самих обыскал, по паре ножей и кинжалов найдя.

Тут и Эрве вернулся. Насчет Дири меня успокоил, а у самого с кинжала кровь капает. Хоть и темно, но в отблесках костра видно, что что-то каплет. А что может капать, если не кровь? И ясно не бандита, которого Эрве ножом в глаз убил. Кровь посвежее будет. Немного похолодел я, уж не Дири ли он зарезал? А Эрве меня успокоил. Это он добил тех двух бандитов, которых я магической саблей по шее рубанул. Живы они тогда остались.

Ничего себе — успокоил? А, каково? Пацан, на лицо милашка, запросто людей режет, ножи кидает, в глаз попадая. Пока я все это переваривал, он моих пленников тоже оприходовал. По горлышку. Мне как-то сразу поплохело, в глазах потемнело, и я отрубился.

Очнулся я все той же ночью, сколько в отключке валялся, не знаю. Рядом Эрве сидит, зевает.

— А где Дири?

— Илот там же лежит, отдыхает, — зло скалится Эрве.

— Чего злишься?

— Зачем он тебя сдался? Ты как хочешь, но утром можешь дать ему коня, даже двух, пусть отсюда уходит. Это мое слово.

Опять в нем грасс проснулся.

— Твое? А меня спросил?

— Забыл, что обещал должником мне быть?

Вот наглец! Хотя всегда таким был, только в последнее время не выеживался. Тогда ему не до этого было, надо ноги успеть делать.

— Помню, Эрве. Но давай я с ним поговорю, а потом и решать будем.

— Поговорить можешь, но чтобы утром его здесь не было. Я так хочу, — жестко сказал, как отрезал.

Вот ведь, натура грасса так и вылезает. Ну что мне с ним делать? Я вроде ему что-то такое говорил, обещал. Признал, что должник. Но с Дири все равно поговорю. И посмотреть надо, что у него с ногами.

Поработал Эрве над моей ногой, сразу полегчало, до второго костра сам дошел. Дири рядышком лежит. Голый, руки по-прежнему связаны. И на меня смотрит. Только выражение глаз не вижу — ночь все-таки. Эрве остался где-то позади. Первым делом веревку на руках разрезал.

— А наши где? — голос пацаненка совсем слабый.

— Нет их.

— Ты их убил?

— Не только я. Вместе с Эрве.

— Он тоже? У них же амулеты у всех.

— Он ножом.

— Как? — голосок у пацаненка аж прорезался, — он же слабак, я его одной рукой повалить могу.

— Эрве грасс все-таки, не только заклятьем может.

— А ты... простите, вы, господин, тоже грасс?

— Какой я господин...

— Если вы благородный, то я лежать не должен, это оскорбительно. Но мне сейчас не встать.

Ноги я его осмотрел, видно плохо, но целы ноги, только грязны до ужаса.

— Я не благородный.

— Да? Как скажете, господин.

— Не называй меня господином.

— Я же илот, всех взрослых свободных людей так должен называть.

— Ты больше не илот.

— Как это?

— Ты зачем бандитов в сторону увел? Видел же, куда мы побежали.

— Я не мог... не хотел, чтобы вас...

— И в итоге сам пострадал.

— Так я илот.

— Хватит, надоело. Не называй меня господином. Это, во-первых. Понял?

— Да, господин.

— Ну что же мне с тобой...

— Простите, господин, я больше не буду.

— М-да уж. Во-вторых, не называй себя илотом.

— Но я же ил... Я же этот, которым вы запретили...

— Считай, что я тебя освободил.

— Вы мой хозяин! Спасибо, господин! Ой, простите, гос... Ой!.. Я свободен?

— Да, считай, что я тебя освободил. Но ответь, ты же знал, что с тобой могут сделать? Отвечай честно!

— Знал.

— И почему все-таки это сделал?

— Вы не такой, как господин Уструй. Совсем не такой. Я вас вначале страшно ненавидел, а потом нет. И очень сильно захотел, чтобы вы стали мне хозяином.

— Опять зарядил — господин, хозяин. Не люблю я этого.

— Но для благородного...

— С чего ты взял, что я благородный?

— Я понял. Догадался. Вы не бойтесь, я буду молчать. Никому не скажу. Я не болтун.

— О чем не скажешь?

— Я понял...

— Что понял, да говори уже!

— Вы грасс, — Дири зашептал. — Да? Я понял, вы волшбой владеете. Не бойтесь, никто не узнает. Господин Эрве не узнает.

Ну, Эрве-то узнает. Как только рассветет, то поймет, как я мог справиться с пятерыми бандитами. И тогда моя тайна раскроется. Долго же я скрывал! Как там тот маг сказал про меня? Пустой вилан? Эрве очень удивится. Кстати, а ведь это выход. Как примирить Эрве с Дири. Сейчас Эрве на коне. Меня спас, Дири тоже, вот и раскомандовался, грасс сопливый. Посмотрим, что он утром скажет. Посмотрим!

Плохо, что мы все заснули, а ну как еще кто-нибудь прискакал по нашу голову? Бери тепленьким. Но устали все. За прошлый день и часть ночи вымотались до чертиков. Я проснулся, когда Эрве уже был на ногах. Дири спит, укрывшись одеялом. А вот одежды его я не нашел, хоть и осмотрел землю поблизости. Сожгли, что ли?

А тут Эрве закончил наводить ревизию в седельных сумках бандитов. И рубашку со штанами пацаненка оттуда как раз достает. Бандиты их уже присвоили. Ну да, мертвому одежда не нужна.

Найденную одежду Эрве брезгливо отшвырнул и занялся убитыми. Пока он их обыскивал, и пацаненок проснулся. Сходил я за его одеждой, а тут Эрве возвращается с того места, где он бандита убил. И весь такой задумчивый.

— Отойди, — приказал он Дири.

Пацаненок было дернулся, но остановился и на меня смотрит, ждет моего решения. Интересно! Я кивнул ему головой и только после этого тот отошел подальше. А Эрве смотрит на мой кинжал и говорит.

— Я сейчас рассмотрел раны тех двоих. Кровь с лиц соскоблил, а там... Их чем-то острым. И глубоко проткнули. Кинжалом так не получится, раны бы были большие и резаные. К ним ты не приближался, я видел. И еще видел, что ты чем-то в них кидал. Потому и думал, что кинжалами или ножами. А вот сейчас и не пойму.

Я стою и мысленно посмеиваюсь. И пока еще размышляю. Сказать или нет? Если бы не проблема с Дири, то, пожалуй, и дальше водил бы юного грасса за нос. Нашел бы как отбрехаться. Мало ли чем мог в бандитов зафитилить? Но проблему надо разрешить, придется открываться.

Решил я это сделать поэффектнее. За ночь немного отдохнул, настроение хорошее, попробую фокус один провернуть. Если полностью не получится, то все равно наглядно будет.

Приметил на земле камушек, сосредоточился, но как раньше с размаху швырять не стал, а решил аккуратненько его в воздух поднять. Раньше я только с совсем маленькими камнями пробовал, да и то не всегда плавно получалось. А тут...

Видели бы вы выражение лица Эрве. Да и у Дири тоже. Неизвестно, у кого челюсть ниже опустилась.

— Как... как это у тебя получилось? — только и смог вымолвить грассенок.

— А что получилось? — решил я над ним прикольнуться. — Это разве я? Да и не было ничего. Верно, не было? — повернулся я к Дири, стоявшему в двадцати шагах от нас.

— Не было, гос... Вучко. Ничего не было, — замотал тот головой.

То, что он так скажет, я особо и не сомневался. Он же обещал, что будет молчать и никому не скажет про мою волшбу. Вот и не сказал.

— Ты... ты... это... — Эрве все еще не мог прийти в себя, но вдруг взорвался:

— Хватит! Дурня из меня делаете? Говори, как это у тебя получилось!

Я пожал плечами, подошел к погасшему костру, поднял не прогоревшую до конца головешку, сосредоточился и зажег ее.

Краем глаза взглянул на Дири. Тот стоял с улыбкой до ушей, а в глазах такой восторг!

— Так ты можешь... — тихо, почти шепотом, сказал Эрве.

— Могу.

— Ты грасс? Но почему скрывал? И как тебе удалось обмануть мага?

Рассказать, кто я? Не поверит же, решит, что снова смеюсь. Тогда что сказать? А зачем говорить?

— Это мой маленький секрет. И он должен остаться только между нами, — я специально громко сказал, чтобы и Дири услышал.

Тот, конечно, услышал, закивал головой и демонстративно рот рукой зажал. Этот не проговорится. А Эрве?

Грассенок тоже кивнул, о чем-то задумавшись. Наверное, прокручивал в голове все моменты нашего путешествия. Теперь он понял, как мне удавалось птиц быстро добывать, огонь простыми булыжниками разводить, как его тогда стукнул, когда он по мне заклятьем в гостинице шарахнул. Кстати, я ведь тогда не свалился, как те бандиты, на ногах удержался, хоть меня и скрутило. Может быть, тоже магические возможности помогли, ослабив удар заклятием?

— Я твой должник, — напомнил я Эрве.

Тот поднял на меня глаза.

— Но я хочу, чтобы с нами ехал Дири.

Эрве попытался что-то сказать, наверное, хотел возразить, даже чуть вспыхнул, но тут же погас.

— Хорошо.

— Вот и ладно. Значит, мир?

— У меня с этим? — нет, Эрве все-таки непереносим!

— Ладно, давайте лучше завтракать.

Эрве демонстративно уселся неподалеку от потухшего костра, я его эффектно зажег, а Дири уже вовсю суетился, доставая оставшуюся от бандитов еду.

Поели хорошо. Даже Дири под конец завтрака перестал на меня оглядываться, ожидая кивка на разрешение взять тот или иной кусок. Ничего, выправим его илотские привычки.

После завтрака оба уставились на меня, ждут, что я скажу. А что говорить? Неплохо бы полдня поваляться на травке, подремать, силы побольше восстановить, да вот только соседство с мертвыми бандитами портило всю идиллию.

— Ладно, — говорю, — давайте собираться.

А это совсем не просто. Теперь у нас восемь коней, всех надо оседлать, седельные сумки снова набить — Эрве-то все из них повыбрасывал, а Дири еще собрался раздеть убитых, панцири, шлемы снять, а также куртки, штаны, сапоги. Здесь я уже не стерпел. Нехорошо как-то мертвых грабить. Одно дело кошельки срезать — они им уже незачем, другое дело одежду снять.

А панцири и шлемы, куда нам они? Пацанам велики, мне, вроде, вполне можно подобрать. Но не хочу в одежде убитого ходить, да и жарко в ней, к тому же зачем она мне? Мечом не владею, от стрелы в лицо не защитит. Поэтому я Дири сказал, чтобы не занимался грабежом.

А Эрве мне сует пять кошельков.

— Одного я убил, его кошелек мой. Так?

А зачем спрашивать? Конечно, его. Но и мне пять кошельков многовато будет. Один, не глядя, я Эрве протянул, а второй отдал Дири. Пацаненок стоит, ничего не понимая.

— Спрячь. Пусть у тебя будет.

Тот понимающе кивнул, а вот Эрве надулся, покраснел. От злости, что ли?

Тронулись мы снова в путь на запад, забирая немного к северу. Солнце подошло к зениту, а мы уперлись в преграду — та самая горная речка, только ее, считай, начало. В паре сотен метров шумел водопадик, а еще правее были холмы, пусть и высокие. Туда и поедем, только искупаться нужно, все грязные и потные.

Слезли с коней, я к водопадику первым иду, за мной Эрве, а пацаненок сзади, дистанцию соблюдает, понимает, что Эрве из благородных. Я, конечно, разделся до трусов и к воде, но видать, погорячился, не сообразил, что та с гор течет. Вода-то почти ледяная!

Эрве, понятно, лишь личико умыл и в сторонку. Он и в простых речках не купался, грязнуля, даже противно. В гостинице, правда, отмылся хорошо, но делал все в одиночку, даже меня за дверь выставил. Потом, когда он мне свою тайну раскрыл, я догадался, что он не из стеснительности так поступил, а свои благородные вороны от посторонних глаз скрывал. Теперь-то ему меня можно не бояться, сам в тайну посвятил, а вот Дири про его секрет знать не следует.

Вода, значит, ледяная, купаться совсем расхотелось, но и терять свой авторитет желания нет. Скрепя сердце подставил голову и плечи под воду, постоял совсем чуток и тут же выскочил. Нет, с меня хватит. А Дири разделся догола, под штанами у него ничего нет, да и кого стесняться? Тем более он в таком возрасте. Зашел под струю, весь напрягся, вот-вот готов замычать, а держится, не выходит. Силен, однако.

А потом вижу, как он в мою сторону глазами стреляет. Понял я, конечно, в чем дело — себя показывает, какой он выносливый. Но так и в ледышку превратиться недолго. Воспаление легких чего доброго схватит, нет, такое геройство мне не нужно. Поманил я его, тот выскочил, а у самого зуб на зуб не попадает. Хорошо, что солнце припекает, согреется быстро.

Разлеглись мы на солнышке, загораем. Мы — это я и Дири. Эрве так и остался в рубашке. Тут я и скажи:

— Все, от погони избавились. Пока бандиты про убитых узнают, пока до поселка доскачут, новую группу пошлют, мы далеко уже будем. Теперь и посылать погоню смысла нет. Все равно нас не догнать.

— А эти уже знают. Господин Уструй еще больше охотников выслал, — это пацаненок говорит.