Сказка о Любви

— Можно.

— Мария Александровна, а вы... вы не побудете моей мамой? — С отчаянной надеждой заглядывая Маше в глаза, пролепетала девочка. Маша растерялась. И тут их прервал громкий глас.

— Диана Артемьева! Ты зачем пристаешь к людям? Разве у тебя работы больше нет? — Девочка испуганно сжалась. И повернулась к женщине. У Маши защемило сердце.

— А я не пристаю! Я с мамой знакомлюсь! — Отважно проговорила Диана, а в голосе слышались слезы.

— Выдумщица! — Хмуро проговорила воспитательница (именно так поняла Маша) и покосилась на нее.

— Вы нас извините, она не хотела. Ребенок все-таки, — немного виновато и как-то заискивающе проговорила женщина. Взяла девчушку за руку и повела прочь.

— Я знаю! Ты заберешь нас оттуда! И познакомишь с папой! — Развернувшись и пытаясь вырваться, кричала Маше девочка. — Обязательно! Мы живем в 54 детдоме! Мы будем ждать... мама! — Под конец тирады, воспитательница подхватила непослушную особу под мышку и потащила прочь. При этом что-то грубо ей выговаривая, и время от времени давая подзатыльнике.

Мария еще очень долго сидела на скамейке и обдумывала сложившуюся ситуацию. Врач ей сказал, что это единственная беременность. Вряд ли в будущем она сможет выносить еще одного ребенка. И она это прекрасно знала. Шесть лет назад ей сказали тоже самое. Правда, тогда делали акцент на если. Если она забеременеет, если беременность будет протекать без осложнений. То ей просто повезло. Она честно считала своего малыша чудом. Но Марии всегда хотелось троих детей. И она давно думала, что будет уговаривать Егора усыновить двух малышей. Но это было в светлом будущем... И малыши по ее мнению должны были быть годовалыми или трехлетними. А...

Но Машу сильно зацепила Диана. Ей очень хотелось такую дочку. До безумия. И какая разница сейчас трое детей или в светлом будущем, правда? Встав, она побрела домой. И была твердо настроена на то, чтобы добиться своего от любимого.

Два часа спустя:

Я сидела на диване и рыдала. Самозабвенно так. С соплями и слюнями. Мне было до ужаса обидно. Я, видите ли, блажь придумала! Какие дети могут быть? За тобой и так глаз да глаз нужен! А тут еще один ребенок появится! Нет, нет и еще раз нет! Я не смогла такого стерпеть. Вот теперь рыдаю. Егор мечется по гостиной. И рычит на меня. Его папочка активно его поддерживает. Говоря, что это неправильно и неразумно. А вот свекровь сидит на другом диванчике и таинственно улыбается. Она меня поддерживает, что не может не греть душу. Правда молчит. Что тоже не облегчает мне жизнь.

— Маша! Как тебе такое вообще в голову пришло?

— Она сама ко мне пришла! И попросила стать мамой!

— Так ты теперь всех девочек, которые к тебе подойдут, будешь удочерять? — Разозлился тот.

— Не-е-ет! — Прорыдала я. — Ты ее просто не видел! А то бы влюбился с первого взгляда! — Егор принялся ругаться.

— Дети, прекращайте ругаться. И почему бы действительно не подумать о расширении семьи?

— Мы, вообще-то, — ядовито начал мой муж. — И так заняты ее расширением. Внука вам растим так сказать.

— Но ты ведь понимаешь, что одним внуком не отделаешься? — Как бы невзначай произнесла мать.

— Мама, — прорычал ее сын. — Давай мы сначала об одном позаботимся!

— Егор! Заботьтесь сразу о двоих. Тем более девочка взрослая. Будет помогать.

Ругались (если это можно так назвать) мы еще часа два. А потом муженек махнул рукой и сказал:

— Делайте, что хотите! — Ура! Ура! Ура! Мы одержали победу! А вообще зря он сказал, про "что хотите", я ведь ему так и не призналась, что детей двое. Не успела просто, а потом... потом и говорить не нужно было.

Через две недели, когда были подготовлены все бумаги, мы пришли за детьми. Егор был хмурый. Но было видно, что он уже давно смирился и с нетерпением ждет. Правда он все еще не знает, что их двое. Ага. Отец его знает, мать его знает (ведь именно она занимались бумагами), а муженек нет. Я сказала не стоит пока говорить. Ну а вдруг он скажет категорическое нет? Он может. И тогда его ничем с места не сдвинешь. А так... куда он денется? Бумаги оформлены, бабушка с дедушкой детей ждут. Я тоже. Так что... сам виноват, когда дал добро на "делайте что хотите!". Вот что мы хотели, то и сделали.

Мы сидели в кабинете директора, которая поджимала губы и внимательно изучала мой живот. Ах, да! Все же были против того, чтобы беременная женщина усыновляла двоих детей. Зачем? У нее и так будет ребенок. И может не один! Но... деньги и связи творят чудеса в этом мире. А у семьи Егора и тех и других в избытке. Так что... вуаля! И мы счастливые родители троих детей. Ага, третий еще на свет не появился, но появится же!

Тут пришли дети. Диана сразу кинулась ко мне, со словами:

— Я знала! Я знала, что ты придешь! А это наш папа?

— Да, милая. Это наш папа. — Ответила я и погладила по головке. А сама внимательно изучала, как Егор смотрит в глаза мальчугану. Как в глазах вспыхивает радость и... наверно это родительская любовь. А потом он поворачивается ко мне впившись требовательным взглядом, тихо, но четко произнес:

— Двое? — Я кивнула. Но какое же удовольствие было наблюдать на лице этого практически невозмутимого мужчины целый шквал эмоций.

— Я тебя прибью! — Одними губами проговорил он. Но его поняла не только я, но и малышка:

— Какой-то злой у нас папа. Мам, может мы его поменяем? — Меня разобрал смех. Егора оторопь.

— Дочь! Папа зол на маму! Она, видите ли, сюрприз ему устроила! Поэтому когда папа будет в хорошем настроении, тогда и поговорим. И о "поменяем" тоже! — То, что он назвал Диану дочерью, вселяло надежду, и как не странно расширяло границы любви. Как будто их было куда расширять. Я и так всецело принадлежала этому немного несносному и властному человеку, которому необходимо было практически все держать под контролем. И что самое счастливое — этот человек всецело принадлежал мне.

А потом его покорил Кирилл. Это светловолосый и худой мальчишка забрался мужу на колени и, потянув за волосы, требовательно произнес:

— Если ты мой папа, то должен купить мне большую машинку! — Сделав паузу. Видимо проверяя, дошло ли до папы. Он продолжил:

— Ты ведь купишь?

— Куплю, — вздохнул Егор и осторожно обнял ребенка. У меня в глазах появились слезы. Я шмыгнула.

— Мама! Ты плачешь? — Расстроено спросила Диана. — Ты из-за нас плачешь, да? Но мы же хорошо себя вели!

— Нет, малыш, — ответил Егор. — Мама не из-за вас плачет. Маме положено плакать в ее положении.

— Правда?

— Правда, — ответила я, поспешно вытирая набежавшие слезы.

— А когда мы домой пойдем? — Спросил Кирилл.

— А ты хочешь... домой?

— Да! Я очень хочу домой!

— Тогда сейчас же и отправимся. — Мужчина встал со стула и подхватил Кирилла, который тут же счастливо завизжал и обнял того за шею. Диана взяла Машу за руку и потянула к выходу.

А вслед им улыбалась директриса, которая полчаса назад хмуро взирала на посетителей. Она была уверенна, что это будет крепкая семья. И детей эти двое будут любить как родных. Почему была уверенна, директор сказать не могла. Но ни на долю секунды после встречи детей и родителей, она в этом не усомнилась.