| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А у ног сидел Мишка. Все такой же грязный. Вот только хвост у него почему-то был целый, а не тот обрубок, который я привыкла созерцать, пока кормила бездомного кота.
Я наклонилась, чтобы погладить его.
— Миша! А ты как тут оказался?
Кот обернулся и посмотрел на меня зелеными глазами. Во сне он все слышал, несмотря на глухоту в реальности. Это почему-то очень обрадовало. Но вот только погладить мне его не удалось. Кот, как только увидел протянутую руку, почему-то побежал прочь, устремившись по ковру из листьев, по направлению к воротам.
Я тут же поднялась и побежала следом.
Как же так? Ведь там дорога! А если выскочит на проезжую часть, глупый? Нужно успеть, догнать, пока не поздно.
Но кот семенил быстро, изредка останавливаясь и поглядывая на меня. В глазах его не было испуга, да и бежал он, казалось, вовсе не от меня, а больше для того, чтобы я шла за ним.
— Мишка! Стой! Ну, куда же ты?
В этом месте исправился не только Мишкин пушистый хвост, но и его хромота. Теперь он не жал к пузу покалеченную лапу, а решительно и привычно наступал на нее, как если бы та никогда не болела. Вот только это так же позволяло ему развить приличную скорость, и я едва поспевала за котом.
— Миша, да стой же ты! Ведь вылетишь на дорогу!
На этот раз кот послушался. И остановился. Вот только остановился он у чьих-то ног, обутых в темные кожаные туфли, а я, запыхавшись, по инерции сделала еще несколько шагов, но тут же встала, осознав, что на парковой дорожке передо мной теперь кто-то стоит. Раньше я почему-то его не заметила, а теперь кот вовсю кружил у ног незнакомца, потираясь головой о серебристые брюки с белой полосой сбоку.
Я медленно подняла глаза, постепенно проходясь по фигуре человека — поясу, серой куртке, свободно висящим вдоль тела рукам, широким плечам. Наконец, добралась и до лица.
Оно было странным. Не старым и не молодым. Морщины на нем были, но придавали мужчине не пожилой вид, а, скорее выдавали человека опытного, пожившего достаточно, чтобы уметь оставаться невозмутимым даже тогда, когда на него почти что с полного разбега натыкается девчонка, несущаяся за убегающим котом.
Кот, к слову сказать, теперь вовсю тарахтел у ног незнакомца, что было для Мишки весьма странным поведением, не проявляемым раньше. Но сейчас это меня интересовало мало.
Потому как взгляд мой приклеился к лицу человека в серой куртке.
Глаза у того были серо-голубыми, вроде бы обычными. Если бы не одно но... Чем больше я в них смотрела, тем больше ощущала себя как-то странно. Я успокаивалась на каком-то глубинном уровне, переставая волноваться, чувствуя, что тону. И тону не пойми где... Где-то очень далеко — в чем-то древнем, сильном, совершенно мне непонятном. Будто этот человек обладал какими-то скрытыми знаниями, так необходимыми мне, так долго искомыми, такими нужными.
И было странное ощущение, что стоящий напротив — мне друг. Хоть тот просто стоял и молчал. Больше хмуро, чем дружелюбно.
Сны — вообще странная штука. Казалось бы, смотришь на кого-то во сне и не важно, видел ты его раньше, или нет, а почему-то точно знаешь статус любого, кто тебе на пути встречается. Так и в этот момент.
Взгляд человека не был добрым, он был почти равнодушным. И отчего-то очень тяжелым. Но тяжесть эта меня не касалась, а проходила будто мимо. Может, так получалось, потому что у меня не было тела? Но ведь стучали по асфальту каблучки ботинок, и имелась рука, которой я пыталась погладить Мишку.
Было у меня тело или нет, а незнакомец точно знал о моем присутствии.
Только вот никак на него не реагировал.
Как-то очень неожиданно вдруг возникло непреодолимое желание протянуть к нему руку и попросить: "Расскажи. Ведь я знаю, ты можешь". Хотелось коснуться его, потеребить за рукав, сделать так, чтобы он захотел помочь мне.
Но чем помочь? Что сделать? Что вообще я от него добивалась?
А губы против воли шептали: "Помоги. Ты ведь можешь. Расскажи мне все".
Зачем я мучаю незнакомца? Зачем прошу его о чем-то непонятном?
В реальности, я бы задумалась над этим и клянчить, конечно, перестала бы. А здесь просто знала, что именно его я искала для чего-то очень важного.
Нет, он не был красивым. Русые волосы, достаточно короткие, больше холодного оттенка, чем теплого. Треугольный подбородок, несмотря на выраженные углы квадратной челюсти по бокам. Нос с горбинкой — хищный, но смотрящийся вполне гармонично на его лице. Складки у рта, будто от усталости. Или от прожитых лет. Хотя опять же, возраст определить было невозможно. Хоть с первой, хоть с тридцатой попытки. Морщинки между бровей... Часто хмурится он, что ли?
Но более всего, было удивительно то, что меня с неимоверной силой притягивало к нему. Не как женщину к мужчине, а как-то иначе. Как к сияющему шару светлячка. Было ясно, что этот человек знает ответы на все мои вопросы. Что знает он столько, сколько мне в жизни не изучить и не постичь, и что он может ответить даже на то, о чем я никогда не догадаюсь спросить.
Вот только захочет ли? Почему-то хотелось сесть у его ног и зареветь. Как в детстве. От обиды. Потому что он молчал, потому что ничего не говорил, потому что не хотел мне помочь.
Собрав все свои силы, я разлепила губы для того, чтобы задать всего лишь один вопрос.
— Ты расскажешь мне?
Мужчина долго не отвечал. Потом медленно наклонился и взял на руки кота. Осторожно передал мне мурчащего целого и невредимого Мишку.
А потом просто развернулся и зашагал прочь, так и не ответив на мой вопрос.
Когда за оградой исчезла его серебристая куртка, я почувствовала, как горло начинают душить рыдания. Совсем по-детски, открыто, как случается от глубокой досады. Кот так и сидел на моих руках, вздрагивая вместе со мной от всхлипов, не пытаясь убежать, будто тоже грустящий от того, что незнакомец вот так просто взял и ушел.
Я бы, наверное, так и стояла там, глядя в спину давно уже растворившемуся человеку. Посреди залитого странным светом парка, держащая на руках белого кота, если бы в какой-то момент не проснулась в собственной постели.
Горло все еще давили спазмы. Хотелось плакать навзрыд.
Кое-как осознав, что это был всего лишь сон, я перевернулась на бок и постаралась успокоиться. За окном, в непроглядной тьме, все еще шел дождь. А по щекам все текли, не хотели униматься от сильного чувства, слезы.
* * *
*
Этим вечером ему пришлось сильно постараться. Но все получилось.
Дрейк был доволен.
Конечно, это отняло какое-то время и силы, но на положительный результат вполне можно было рассчитывать.
Несмотря на то, что остатков энергии в тех местах, где появлялась девушка, было крайне мало. Говоря по-честному, почти никаких. Все же их хватило для того, чтобы ухватиться за самые кончики.
После того, как Дрейк нащупал следы, он смог сосредоточиться на следующем шаге — отправке мысленного сгустка-послания. Чего-то почти неосязаемого вслед за пришелицей, которое впоследствии должно будет обернуться в ее голове картинкой.
А вот картинкой чего именно, он даже не задумывался. Это было не важно. Главным было то, что в ее голове раньше или позже появится что-то, что пробудит в ней желание вернуться.
А это единственное, что важно. Потому что если девушка этого не сделает, то Дрейк никогда не разгадает загадку ее таинственного появления. Чейзер, конечно, перестарался, напугав гостью. Но и сам Дрейк теперь поработал на славу, и это все исправит.
Послание настигнет ее. И любопытство обязательно пересилит страх и логику.
И тогда он все-таки узнает все, что необходимо узнать.
Дрейк улыбнулся.
Если уж он за что-то брался, то выигрывал обязательно.
Так будет и на этот раз.
Глава 5
"Some days you feel like, a big confusion
There's nothing real and your life is an illusion
Some days you feel like, the situation
Is stronger than your wild imagination
Everybody needs a friend
Being able, find a corn in the sand
So open your mind and you'll feel...
...The sun will shine on you"
DJ Bobo "The sun will shine on you"
Четыре утра. Темно.
Сидя на пристани, глядя, как колышется серовато-синяя озерная вода в Стокгольме, я куталась в куртку и усиленно думала. Ветер здесь был пронизывающим, но это больше помогало размышлениям, нежели мешало.
Здесь было много лодок и кораблей, пришвартованных в заливе вокруг старого города. А кинь взгляд дальше, можно было увидеть силуэты белоснежных круизных лайнеров, уходящих из скандинавской столицы в Финляндию, Литву, Эстонию. Вокруг пахло сыростью вперемешку со свежестью. Напротив, через водную гладь, возвышалось величавое здание Национального Музея, щедро подсвеченное прожекторами в ночи.
Речь прохожих не отвлекала. В этот час их попросту не было на улицах.
Дома уже пробило десять утра.
Еще только десять, — хмыкнула я, — а уже получилось подтвердить некоторые теории.
Потому что вот уже три часа как занималась прыжками по всевозможным странам от Азии до Европы.
Вполне достаточное время для того, чтобы понять, что никто меня почему-то больше не приглашает на бесплатную прогулку в автомобиле в неизвестном направлении. Ни мужчины в черном, ни кого-либо еще, интересующегося, что это я тут делаю и не желаю ли пообщаться с какой-то Комиссией.
И как это понять? Чем объяснить? Ерунда, да и только. Там меня заметили, а здесь опять не замечают. Уж точно — ночное время зоркому глазу не помеха.
Проснулась я с утра я в полнейшем раздрае.
Разбитая, измученная и очень уставшая, несмотря на нормальный восьмичасовой отдых. Сомнений в причине плохого самочувствия не было — это все сон. Тот самый сон про Мишку, парк и непонятного мужчину, отказавшегося проронить хоть слово.
Казалось бы, ну сколько в жизни случается странных сновидений, которые тают, как сигаретный дым, стоит только открыть глаза? И, бывает, что сны те гораздо страшнее или противнее, ан нет, все равно ведь забываются. Жизнь и дневной свет берут свое, вычищая любые кошмары из памяти, какими бы реалистичными в ночные часы они не казались. И сколько их таких было? Да сотни! И не один теперь не помнился.
А вот этот сон... на первый взгляд, ничего примечательного, а помнился во всех деталях. И ощущения из него тянулись за мной сегодня по всем странам, словно шлейф от духов, которыми я набрызгала собственный шарф.
И противность внутри, как я ни пыталась отвлечься, оставалась. И пустота, и обида, что со мной не поговорили. Но хуже всего мучило ощущение, что мне нужно, просто необходимо вернуться в Нордейл. Будто осталось в том городе что-то важное, что не найти мне теперь в любом другом уголке планеты.
Откуда взялось это чувство, мне было неведомо, но оно раздражало, потому что постоянно утягивало мысли в свою сторону и не давало покоя. Тягучее, почти ноющее, взывающее не столько к сознанию, сколько к сердцу. Мол, пойдем, Динка! Чего ты сидишь? Ведь знаешь, что тебе туда надо!
Вот только моя логика совсем не убеждалась таким призывам и уверенно считала, что ей туда не надо. Да и я в целом была с ней согласна. С какой бы стати мне туда надо, если там поджидает меня непонятно кто и что?
И ведь специально с самого утра сегодня я устраивала проверки — придет за мной снова кто или нет? Просидела полчаса в Токио — у меня было семь, а там восемь утра.
Никто не появился. Спешили куда-то в воскресное утро узкоглазые люди, гудели клаксонами такси. Кофейни только и успевали, что отпускать сонным покупателям пластиковые стаканчики с бодрящим напитком и еще какой-то местной жидкостью, название которой даже выяснять не хотелось, а уж нюхать, и подавно. А я, глупо оглядываясь по сторонам, прислонившись к ограждению вдоль дороги, все ждала, кто за мной придет на этот раз.
Так никто и не пришел.
Когда мурлыканье на азиатском диалекте надоело, я отправилась в Прагу. Потравив минут сорок на блуждание по утопающей в тьме-тьмущей площади (что еще ожидать от города, в котором едва пробило полвторого ночи?), перенеслась в Стамбул. Снова темно. Потом на Крит...
Выругавшись под нос за то, что думалка после пробуждения забыла включиться, я стала усиленно размышлять, в каких городах уже рассвело. Пекин, центр которого я могла припомнить, почему-то не привлекал. Назад, в Россию не хотелось, потому что там за мной точно никто не приходил. Нужно было что-то другое. Устав размышлять, я кое-как припомнила желто-красные домики центра Стокгольма, туда и сиганула. И черт с ним, что темно. Уже почти привыкла.
Отыскала в впотьмах путь к заливу, благо уже бывала здесь однажды, и идти было недалеко. Уселась на лавку, которых здесь было разбросано великое множество. Прямо на пристани, перед кораблями.
Спали даже птицы. Редко когда сзади по дороге проезжали машины. А мою спину, укутанную темной курткой (потому как поворотов здесь не было, а дорога шла только прямо), фары не высвечивали. Так что покой, можно сказать, идиллический.
Подмораживал, только через тонкую куртку, ветер, но я не сетовала. Всегда можно было отправиться домой, как замерзну. Вот только, что же делать с этим чертовым сном? Как избавиться от ощущения, что я очень многое потеряю, если в скором времени не вернусь в тот парк?
Но ведь страх-то не покидал. Окажись я без сознания, и уже не смогу сбежать в привычную комнату. А долго ли "унять" девушку, которая постоять за себя не умеет?
В подобных сомнениях, когда сердце говорит: иди, а голова орет: стой! я промучилась еще с добрых полчаса.
В конце-концов, пришла к решению.
Хорошо. Я пойду. И попробую поговорить с местными, если они снова захотят со мной говорить. Так хотя бы уйму это настойчивое ощущение, что я что-то там забыла, которое, теперь, похоже, не отвяжется до гробовой доски.
Вот только нужно постараться хоть как-то себя обезопасить от возможной угрозы со стороны неизвестных парламентеров. Тут придется изрядно поскрипеть мозгами.
И еще. Если идти, то делать это нужно сегодня. Пока матери нет дома, и пока выходной. Чтобы если задержусь, то не критично. А иначе, с утра на работу, потом на обедах не сильно побегаешь, да и по вечерам тоже. А, значит, придется ждать до следующих выходных.
А если этот тип в куртке еще хоть раз появится в моем сне и снова не заговорит, я точно свихнусь.
Нет, на самом деле, силенок побороться еще неделю с этим наваждением хватит, вот только куда девать проснувшееся невесть отчего любопытство?
* * *
*
А вот и он.
Сминаются под черными ботинками листья, вжимаются в асфальт, разве что не попискивают под весом прохожего. Ноги-то вон какие, а сверху еще такие пудовые плечи, да и голова не маленькая. Только вот походка на этот раз не агрессивная и уверенная, а больше прогулочная, даже осторожная.
Мужчина действительно не торопился. Будто боялся, что исчезну прямо перед носом, и придется ему снова на место привычное мировоззрение восстанавливать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
