Острые грани

Когда после часа бешенной скачки по извилистым улицам и широким площадям города на горе я со своими спутниками-драконами оказался у стен черномраморного исполина-дворца (да, никаких слез, просто банальный, до блеска отполированный черный мрамор со сверкающими золотом и серебром затейливыми прожилками), меня больше всего поразило отсутствие охраны. Более того, ворота ажурной и скорее декоративной, чем оборонительной ограды были приглашающее распахнуты, а ведущая к зданию дорожка совершенно безлюдна.

Мой недоумевающий взгляд был моментально перехвачен лором Зоккуаром и, похоже, правильно истолкован. Так как незамедлительно последовало четкое, но мало что проясняющее объяснение:

— Никто не будет беспокоить Ее Величество по пустякам. Входят лишь допущенные.

Мрачный, но светлый. Величественный, но изысканный. Безлюдный, но живой. Весь на контрастах, но неожиданно органичный дворец поражал своей необычностью. Эхо наших шагов разносилось по пустым залам и коридорам, лестницам и пролетам, галереям и балюстрадам.

— Где все? Придворные, стража, слуги? Есть здесь вообще кто-нибудь?

— Конечно, Ваше Высочество. Ровно столько, сколько необходимо. И там где необходимо.

— Но не здесь?

— Здесь же есть я. Они не нужны.

— Исчерпывающе.

Слова будто замирали в воздухе, как в густой патоке, и еще долго висели за нашими удаляющимися спинами. Казалось, что и они чувствовали себя здесь ненужными и неуместными. И растерянно замирали, не зная как незаметно испариться. Но когда меня останавливала чья-то растерянность?

— Прошу вас, лор Зоккуар, называйте меня просто Леором.

— Если вам так будет угодно, Ваше Высочество, — после небольшой паузы согласился он. — Но только не в присутствии посторонних. Так не положено. Так же, в свою очередь, прошу вас называть меня просто Зоккуар или тэшшер Зоккуар. Также тэшшерами зовутся все мои коллеги — драконы, служащие королеве. К прочим же можно обращаться 'селий' или 'селия'. Это наши аналоги срединным 'лор' и 'лори'.

— Хорошо. Понятно.

'Срединные'. Еще одно выражение на заметку. Расспрашивать уже некогда, мы приближаемся к единственным закрытым дверям, которые я видел в этом месте. Да и размер их намного больше. Тронный зал? Скорее всего. А значит, сейчас я встречусь с королевой.

Мое внимание сразу привлекает она. Повелительница диких краев Призрачного мира, куда меня ненароком занесло. Изящная и обманчиво хрупкая. 'Обманчиво', потому что от нее веет силой. Даже не так, СИЛОЙ. Черной. Наверное, даже обычный человек это почувствовал бы. А уж близко знакомый с Лунной магией маг... И подавно.

Величественная. Замершая неподвижно на хрустальном троне, прозрачными темными стрелами вздымающемся за ее спиной к самому потолку. Не молодая и не старая. Однозначно красивая. Будто выточенная рукой одного мастера из того же мрамора и хрусталя, что и ее дворец. Такая же не мертвая и не живая. С черными прямыми волосами невероятной длины, волной спускающимися до самого пола и растворяющимися в тенях. Аристократично бледная. Надменная. Черноглазая вполне по-человечески и уж точно не по-драконьи. В черном, невероятно сложного кроя платье с серебряной искрой, в черной бархатной мантии, завивающейся вокруг ног. Сжатая, сконцентрированная сила, готовая извергнуться и обрушиться на окружающих в любой момент.

Очень сильная черная магесса? Не смешите! Берите выше!

Все кусочки мозаики в один момент сложились в моей голове, и я, пораженный собственной догадкой, столбом застыл перед троном... ожившей богини. Богини Луны.

Разум твердил: 'Не может быть!' Чутье вопило: 'Да-да-да!' Ноги подгибались, повинуясь преклониться перед во сто крат более могущественной силой, чем моя.

Я же просто оставался стоять. И безрезультатно пытался заткнуть вопящие чувства.

'Поклониться надо!' — пришла в голову первая здравая мысль. Этикет-то еще никто не отменял.

Но не успел я еще ничего сделать, как сидящая на возвышении в окружении полукруга придворных женщина, нарушив всеобщую неподвижность, поднялась со своего места и в мгновение ока оказалась передо мной. Длинные волосы бесконечным черным шлейфом протянулись за ней и туманной дымкой свились вокруг ног.

Вот только что была она застывшим образом на троне, вот призраком пронеслась через зал, а вот живым человеком отчего-то заключила меня в объятья, крепко прижав к себе и шепча на ухо на древнеэлератском: 'Дорри! Дорри. Сынок...'

И так знакомо, так по-родному это прозвучало. Так фантасмагорична и нереальна была вся ситуация. Так щемящее отзывались в сердце забытые, словно кода-то во сне услышанные слова, что я просто-напросто замер в горячих объятьях. Щека прижалась к щеке, и лицу сразу стало мокро. В груди что-то екнуло, и я произнес рвущиеся с языка слова:

— Не плачь... мама...

Грань 11

О сумасбродных родительницах, головокружительных высотах и таинственных собраниях.

Королева, в божественной сущности которой я уже не сомневался, разжала объятия, и я, смущенный, отпрянул в сторону.

Чувства и мысли мешались в голове, кружились сумбурным потоком. Неприятно кольнуло сомнение, сменилось отрицанием и стыдом. Глупая, глупая надежда. Так не бывает. Примерещилось. Показалось...

— Простите, Ваше Величество, — пряча глаза, выдавил я. — Обознался. На миг мне показалось...

— Конечно же, тебе не показалось! Ты узнал меня! Мой дорри, мой сынок, — с нежностью провела мне пальцами по щеке богиня. — Наконец ты пришел ко мне.

— Но я не могу быть вашим сыном. Мы же из разных миров. И мой отец всегда говорил, что мама ушла, пропала, ее больше нет...

— Ах, Дарий! Ну, конечно же, он промолчал. Решил скрыть даже от тебя. Я тебе все объясню, Леор. Чуть позже. Не здесь. Мне надо столько рассказать, столько узнать о тебе.

— Вы знаете, как меня зовут? — еще больше удивился я.

— Как же я могу не знать имя своего сына? Ведь это я дала тебе его, — чуть грустно произнесла королева. И, обернувшись к собравшимся и слегка подтолкнув меня вперед, повысила голос. — Верные тэшшеры, свободные селии, смотрите! Мой сын! Мой наследник! Отныне и навсегда он со мной! С нами!

Взмах тонкой рукой, глубокие поклоны придворных, и королева, сжав мою руку, уже стремительно увлекает меня прочь из зала:

— Потом, все потом! Завтра будет праздник! Оповестите всех!

Подхваченный стремительным, будто скользящим по воздуху вихрем, утверждающим, что он — моя мама, я, даже не успевая переставлять ноги, но, тем не менее, каким-то сверхъестественным образом успешно передвигаясь, проношусь мимо толпы придворных. И самым краем глаза замечаю знакомое насмешливое лицо. Магистр? Что?! Здесь?! Увидев, что узнан, Ледовский отвешивает мне церемонный поклон. И это последнее, что я успеваю увидеть перед тем, как вслед за королевой покинуть зал.

— Извините, но мой дракончик... То есть мальчик... То есть... В общем, Коршик. Он остался там. Один. Надо его забрать.

— Не беспокойся, малыш. Зоккуар за ним присмотрит.

— А, Ваше Ве...

— Мама.

— Но...

— Мама! Ты же уже называл меня так, милый. Не робей. Я так долго этого ждала.

— Хорошо, мама, а куда вы...

— Ты!

— Куда ты меня ведешь?

— О, сейчас ты увидишь все сам! И услышишь! Я все тебе покажу. Отвечу на все твои вопросы. Теперь у нас столько времени!

И я, все еще ошеломленный чередой бешено сменяющих друг друга событий, покорно следую за... своей мамой? О, Солнечный...

Все выше и выше, вверх по ступеням, которых ноги даже не касаются. Чудеса и не думают кончаться. Они оглушают, обезоруживают, очаровывают. Но не пугают. Вот странно...

Винтовая лестница все не заканчивается, и мама, не останавливаясь и не оглядываясь, тянет и тянет меня за руку. Какой же высоты эта башня?!

Мама... Как непривычно звучит это слово. Много лет я запрещал себе произносить его даже в мыслях. Что толку, если никогда больше ее не увижу? Если даже не способен узнать, жива ли она и где находится? А намеки отца, вечные отговорки, раздражение только запутывали меня. 'Не вернется'. Бросила нас? Меня? Своего ребенка? Не верю! 'В другом, лучшем мире'. Умерла и пребывает в мире мертвых? Проклятые отговорки! И не слова правды! Почему бы просто не рассказать сыну, кем была его мать, что с ней стало? Нет, опять все решают за меня! Даже то, что мне стоит знать, а что нет. 'Мы любили друг друга'. 'Остальное тебе лучше не знать'. А меня вы любили?! Как можно так жестоко мучить свое дитя неведением, отец?!

Обида и злость горькой желчью снова всколыхнулись в душе. Но тут во мне насмешливо и грустно заговорил голос рассудка. А что бы он сказал? Что мог поведать своему маленькому, а потом уже и повзрослевшему сыну архимаг Гидонии Дарий фо Нойр? Что его мать — Лунная богиня? Что покинула мужа и сына, вынужденная вернуться в свое королевство, загробный мир? Нечего сказать, сказка, да и только! Допустим малыш пяти лет от роду и поверил бы. Но что бы он подумал потом, когда подрос и узнал, что сказки лгут, что все, что ему говорил отец, такая же ложь? А если бы, предположим, отец открыл мне правду уже во взрослом возрасте? Я бы поверил таким откровениям? Да никогда! Решил бы, что отец сошел с ума или особо изощренно издевается надо мной. Вот и весь ответ. Выходит папа поступал единственно возможным образом, ограждая и защищая меня от опасной правды, сохраняя таким способом нашу семью. А я зря злился на него. Но, наверное, я слишком жесток или слишком уверен в его всемогуществе. Потому что не верю! Не верю, что он не смог найти способ открыть мне правду. Доказать свою правоту, заставить поверить ему. Наконец, дать мне шанс поверить. Хотя бы попытаться! Не обманывать! Не скрывать! Поверить в меня!

Но нет. Все произошло, так как произошло. Планы отца допускали лишь один вариант развития событий. Мое вечное неведение. Но не сложилось. Я узнал. Странным, невероятным образом. Умерев и очутившись в гостях у своей мамы. Которую я совсем не помнил. Лишь ее голос, певший мне в раннем детстве и нежно зовущий 'дорри', лишь тепло ее рук. Которую, научившись говорить и излагать свои желания, по ночам шепотом просил вернуть мне Солнечного бога, о существовании и могуществе которого рассказала своему племяннику тетя Диана. Выходит, не того бога просил. Не Солнечного, а Лунную надо было звать. И как знать? Вдруг бы мое заветное желание исполнилось?

— Вот и все! Пришли, — выдернул меня из раздумий мамин голос. — Смотри!

Мы стояли на самом краю башни. Что-то вроде смотровой площадки на небольшом пятачке плоской крыши. Головокружительная высота! Сногсшибательный вид! И ни намека на перила.

А мама... Мама, королева и повелительница этого странного места без тени страха на самых мысочках остроносых туфелек, покачиваясь и раскинув руки, балансировала на самом краю, между небом и пропастью, жизнью и смертью. Что она творит?!

— Мама... — осторожно позвал я, призывая магию и жгутом закручивая вокруг кулака поток воздуха, готовясь в любой момент поймать и удержать с его помощью от падения покачивающуюся женщину. — Может, отойдешь немного от края?

— Пустяки! Иди сюда, Леор. Смотри, какая красота!

'Вообще-то это не безопасно! Отойди от края. Сейчас же!' — хочется нервно крикнуть мне. Только обрести мать и тут же потерять ее из-за дурацкого сумасбродства мне совсем не хочется! Что за тэшш! Что же ты делаешь?! Но повышать голос в таких случаях не рекомендуется. С помутившимися рассудком людьми следует вести себя спокойно и доброжелательно. Но она-то не человек!!! Может богине и не грозит ничего, навернись она с такой высоты! Но рисковать я не собираюсь. Безумна моя мама или нет, это я решу потом. А сейчас...

Предварительно прикрепив один конец воздушного жгута к выступу в гладком черном камне, обмотав за пояс себя, а свободную его часть взяв в руку, медленно приближаюсь к краю башни, на котором, вглядываясь в даль, так неосторожно балансирует моя мама. Не хочу терять ту, что только что обрел!

Осторожно хватаюсь за ее ладошку одной рукой и незаметно обвиваю запястье прозрачным жгутом. Уф! Вроде даже не заметила. Ветер, связавший нас сейчас вместе, практически невидим и неощутим. На то он и ветер. Но воздух — капризная и неустойчивая стихия. Надо скорее увести ее от края.

Но королева беззаботно смеется и поворачивает лицо ко мне.

— Ах, мой заботливый мальчик! Это совсем не нужно, — ее рука легко выскальзывает из моих крепко сжатых пальцев и, как паутинку, стряхивает мое заклинание. — Ни тебе, ни мне. — Ветряная веревка, будто повинуясь мимолетному взгляду богини, рассеивается без следа. — Нам не страшна высота!

— А ты и вправду Лунная богиня? — полностью поверив черному как ночь взгляду, как зачарованный, задаю я единственный мучающий меня вопрос.

— Ты же сразу все понял, да? — смеется она и бесстрашно ступает в бездну. — Почувствовал? И поверил?

— Да.

Теперь все кажется правильным и очевидным. Как во сне. Когда видишь события, людей и существ, которых в реальной жизни нет и быть не может. Но там, в мире сновидений, все обыденно и логично. Так, как и должно быть.

— Пойдем. Я покажу тебе наш мир.

Я лишь киваю в ответ. Ходить по воздуху? Что может быть проще? Вот богиня же парит в пустоте, протягивая мне руку. Значит и я смогу. А если не смогу? Но как узнать, не попробовав?! И, игнорируя заходящийся в крике инстинкт самосохранения и схватив предложенную ладонь (все же я не совсем дурак!), делаю шаг в небо.

— Смотри!

Смотрю. Внизу, от края и до края горизонта, насколько видит глаз, раскинулась зеленеющая изумрудными травами долина с блестящей серебром лентой реки. В ее центре чернеет точка. Гора Селин, на вершине которой уже с трудом различим город и дворец.

— Смотри!

Маленькая ладошка крепко сжимает мою ладонь и уверенно тянет вверх, в фиолетовую небесную даль, прямо навстречу черной луне. А подо мной, просто зависшим в воздухе, уже, как на карте, виднеются вдалеке острые горные хребты, змеи полноводных рек, зеленые леса и равнины.

— О-о-о! Это просто невероятно! Обалденно! — задрав голову вверх, кричу я звонко хохочущей богине.

— Смотри! — снова, перекрывая шум ветра, кричит мне она.

И мы головой ныряем в пелену белых облаков. А когда выныриваем сверху, насквозь промокшие, под ногами расстилается бескрайняя белая равнина. И становится трудно дышать.

— Ты можешь сам! Попробуй! — предлагает королева отпустить ее руку.

Кажется, я сошел с ума! Но я отстраняюсь, уже лишь кончиками пальцев касаясь ее руки. И не падаю! Я не падаю!! Я лечу!!!

От избытка чувств я кручусь в воздухе и даже делаю некое подобие сальто. После чего приземляюсь на облако. Конечно, это только иллюзия. Оно совершенно невесомо, я лишь касаюсь его ногами. Поднимаю голову вверх, но мама уже опускается рядом со мной.

— Как так? Мы можем летать? Но никто не может!

— А мы с тобой можем! Все можем, дорри! — опять смеется она. — Догоняй!

И проваливается в облака. Я за ней.

Богиня черной птицей стремительной падает вниз. И я, ощущая гибкие потоки несущегося навстречу воздуха и окутав себя энергетическим коконом, лечу следом. Грохнусь об землю, ничто не поможет!