По ту сторону жизни

Маг поднял на меня взгляд. В его глазах не было ни капли пьяной мути.

— Страшно?— спросил он.— Страшно... я вижу. Посиди со мной еще немного. Я еще никому это не рассказывал...

Я лишь кивнул в ответ. Продолжай, я слушаю, хотя... мне страшно. Страшно слушать тебя, страшно за тебя, и поэтому я никуда не уйду. Я поднялся, взял новый кувшин и еще одну кружку. Наполнив кружки, я сел теперь напротив, всем своим видом изобразив готовность слушать дальше, хотя уже в глубине души сожалел, что вообще затронул эту ему. Я думаю, он это понимал, но ему, наверное, впервые представился шанс излить душу тому, кто действительно выслушает, просто выслушает, без фальшивого сочувствия, стыдливо пряча глаза.

— После этого мое обучение стало еще страшнее. Видимо уверовав в мою покорность, маг стал посвящать меня в самые сокровенные тайны. У него даже и мысли не возникало о том, что я могу пойти против него. Зря. С того самого дня, как эта мразь заставила меня убить моего друга, я мечтал только об одном — прикончить его. Мое необычное усердие в учебе, которое он принимал за покорность и желание стать достойным учеником, на самом деле объяснялось лишь одним: в древних ритуалах я искал возможность убить своего учителя. С того раза он не единожды притаскивал меня к алтарю с прикованной к камню жертвой, но я больше не колебался. Затолкав подальше свою совесть и жалость, я представлял на месте тех несчастных моего ненавистного учителя. Ни разу больше моя рука не дрогнула, занося нож. Это нравилось ему, ведь он и представить не мог, что на самом деле представляет из себя моя уверенность и безжалостность. Так прошло семь лет, но мне они показались вечностью. За это время я, сам того не понимая, стал таким же, как и мой учитель: холодным, безжалостным и равнодушным ко всему живому некромантом. Одно лишь у нас осталось отличие: его душа уже умерла, захлебнувшись в крови его бесчисленных жертв, а в моей еще горел огонь мести. Но я столько лет держал в себе эту боль, что когда мне представился шанс, я не смог с ней расстаться. Первый свой шанс убить учителя я упустил. После этого он стал доверять мне все, без остатка. А я проклинал себе. Возможно, я бы никогда так и не решился пойти против него, если бы он не сделал одной роковой ошибки. Он решил поднять то, что осталось от Орста. Поднимал он сам, мне не доверил, хотя мне уже неплохо удавалась работа с зомби. Я стоял рядом, стараясь успокоить себя, но когда то, что раньше было моим другом, стало подниматься из земли, я позорно отшатнулся. В моих глазах загорелся огонь мести, а мой учитель заметил это слишком поздно. Орст-зомби уже поднялся, когда я вдруг резко перехватил над ним контроль. Учитель удивленно поднял на меня взгляд, и я увидел отражение своих глаз в его. Там была смерть. Я смеялся, отдавая приказ зомби убить. Я наслаждался, когда останки моего друга, погибшего от моей руки, рвали на части того, кто столько лет мучил меня. И захлебнулся рыданиями, когда безмолвный зомби встал передо мной, ожидая нового приказа. Только тогда я понял, кем стал. Я ничем не лучше того, кто сейчас лежит передо мной кучкой окровавленного тряпья. Взмахом руки я упокоил Орста уже навсегда, добрел до своей постели и отключился, проваливаясь в спасительное беспамятство,— Кирех тряхнул головой, и отросшая челка закрыла глаза, но мне и не надо было их видеть, чтобы понять, сколько боли в них сейчас. Я даже не заметил, что уже давно сижу с пустой кружкой, судорожно сжимая ее в руках. Но это был еще не конец. Я уверен, что годами ученичества рассказ моего учителя не закончится. Возможно, уйди я сейчас, Кирех даже не заметит, но я считал своим долгом выслушать его до конца. Единственное, чего я не понимал, так это почему он рассказывает все это мне сейчас.

— Никуда убежать я не успел,— продолжил свой страшный рассказ некромант.— Утром за мной пришли "коллеги" моего убитого учителя. Я пытался вырваться, но что им какой-то мальчишка, пусть и с огромным потенциалом... на их стороне был опыт и количество. Меня скрутили в два счета. Я полагаю, что меня оставили в живых только потому, что дар у меня действительно был уникальный, и им не хотелось терять такого перспективного мага. Меня пытались сломать, и временами мне приходилось даже хуже, чем во время ученичества. Но однажды, когда дар полностью проснулся во мне...— Кирех усмехнулся, обхватив ладонями кружку. Создавалось впечатление, словно толи он греет об нее руки, толи руками пытается согреть содержимое.— Пришел в себя я на обугленных камнях. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в самом центре огромной воронки, а вокруг меня лишь выжженная земля. От башни темных магов, куда меня притащили, не осталось и следа. Хм, там до сих пор трава не растет. Я изредка наведываюсь туда, когда на душе совсем паршиво... После этого я долго не мог колдовать вообще. И от меня отстали. Ты и представить себе не можешь, как я обрадовался... я решил, что теперь смогу жить как все обычные люди, забыв, вычеркнув из памяти те страшные годы ученичества у некроманта. Я женился, у меня появился сын... Когда мои способности начали возвращаться, ему было всего пять лет. Темные нашли меня, требовали вернуться, но я слишком привык, слишком полюбил эту спокойную жизнь обычного человека, к тому же семью я бы не оставил ни при каких обстоятельствах... И они это знали...— Кирех с такой силой сжал глиняную кружку, что она не выдержала. Во все стороны полетели осколки, но некромант даже не шелохнулся, а я смотрел на его руки. Глиняные осколки поранили его, и сейчас кровь тоненькими струйками стекала по рукам, крупными каплями падая на темную столешницу. Я догадывался, что случилось с его семьей, но правда оказалась гораздо чудовищнее, чем я мог себе представить.

— Они убили их на моих глазах, и я ничего не смог сделать, связанный светлым заклинанием. Нам, некромантам, намного сложнее сопротивляться белой магии, чем обычным темным. Они не просто их убили, они казнили их, заручившись поддержкой белых. Есть такой закон, который жестоко карает за неправомерное поднятие мертвых. Он тогда был введен под напором церкви... Их казнили именно за это. Казнили за мои прошлые деяния. Я смотрел, как огонь убивает тех единственных людей, ради которых стоило жить,— Кирех поднял голову, и я заметил на его щеках две мокрые дорожки. Он плакал. Возможно, кому-то такое поведение покажется малодушным, но я был в шоке уже от того, что он не свихнулся от такой жизни, не стал безвольной тенью... а слезы... говорят так проще. Это действительно так, по крайней мере, мне это помогало в самом начале моего существования вампиром.

— Тогда я ничего не смог сделать, но время больше для меня не имело значения. Все участники той казни были магами, а значит, я мог ждать сколь угодно долго, главное, чтобы никто не посмел опередить меня в моей мести. За десять лет я уничтожил их всех, и не могу сказать, что хоть один встретил легкую смерть. А только потом я понял, что жить мне не зачем больше, но умирать я не желаю. Я слишком привык к этой жестокой и несправедливой жизни, чтобы отказаться от нее. Но скоро я встречусь со своей семьей.

Он, что, умирать собрался? И этот разговор затеял, как исповедь? Но как же я буду...

— Что значит, с семьей встречусь?— вырвалось у меня, и я тут же пожалел о сказанных словах. Но напрасно, как оказалось.

— Ты же умный мальчик, сам догадался,— Кирех с непонятным толи сочувствием, толи сожалением посмотрел на меня. — Мое время подходит к концу, я ведь некромант, я чувствую это.

— Но некроманты же бессмертны!

— Это ты бессмертен, Виттор. А меня можно убить, это довольно просто. И это скоро произойдет, я чувствую, что Смерть уже близко, хотя еще и не стоит за плечами.

VII. Numquam oblivirsere aggressionem esse defensionem optimam. (Никогда не забывай, что лучшая защита — это нападение)

Слова Киреха очень озадачили и напугали меня. Я понял, что не готов остаться один сейчас. Слишком много всего изменилось. Я стал другим, да и справляться в одиночку с маскировкой, с Университетом, с... нет, это всего лишь отговорки. На самом деле я просто привязался к этому странному некроманту, и мне очень больно будет его потерять. Но что может грозить такому как он? Только полный идиот способен встать против Киреха. Это же чистой воды самоубийство...

Передо мной лежал недописанный анализ влияния фаз луны на жертвоприношения. Чушь полнейшая, даже сам Кирех говорит, что здесь нет никакой связи, но в тоже время афишировать этот факт не стоит. Вот и сижу я, пытаясь хоть как-то обосновать эту глупость. Нет, не желаю я сейчас заниматься подобной ерундой. Лучше попробую вновь покопаться в своем прошлом. Достав записную книжку Киреха и мои собственные схемы и записи, я разложил их перед собой, и, вооружившись карандашом, начал вновь анализировать каждую мелочь. За то время, что я пробыл в Университете, узнать мне удалось совсем малость, но и это было важно. Я, наконец, узнал, чье место занял тогда в команде. Маркус. Тот самый маг, который на пару с Лийей похоронил меня. Занятно, даже очень. С одной стороны, это очень многое объясняет, но с другой... Допустим, он специально подставился, чтобы не участвовать в этой роковой охоте, но откуда он мог знать? Не сам же он это спланировал?.. Он просто не смог бы все организовать, а значит, этот Маркус просто очередная пешка в жестокой игре, вот только почему его решили заменить мной? Кому я помешал? Или наоборот, он был кому-то нужен... Так хочется просто подловить его в темном переулке и вытрясти всю правду, но нельзя. Вряд ли он знает много, а вот я подставлюсь по-крупному. На его смерть не закроют глаза, а если станут копать, меня выследят, и это будет конец. Как бы я ни был силен, меня все равно поймают, да еще и Киреху достанется. Хотя некромант выкрутится, не за красивые глазки же он получил свое место в Черной ложе, и меня сдаст, однако, возможно где-то в глубине души пожалеет глупого мальчишку-вампира. Несмотря на мое прекрасное отношение к Киреху, я не строил иллюзий: у некроманта, прожившего столько лет наедине со своей болью, немного человеческого осталось в душе. Да, по сравнению с другими некромантами он — ангел, но обычные люди вправе считать его чудовищем.

Меня снова стало клонить в сон. Вампирскую природу не переделаешь, можно лишь немного приспособиться к окружающему тебя миру, но, даже не смотря на учебу в Университете, дневной сон стал для меня обычным делом. Поразительно, но спать мне теперь можно все меньше и меньше, и даже после двух часов сна я чувствую себя превосходно, пока не выйду на солнце. Эх... солнце до сих пор мой главный враг. Сильного вреда оно мне не причиняет, но сил забирает столько, что поганое настроение на все оставшееся время мне обеспечено. Пожалуй, это еще одна причина, что у меня в Университете нет даже приятелей: кто захочет общаться с вечно злым и чем-то недовольным некромантом? Самоубийц даже среди учеников магов нет. С одной стороны так мне проще, но с другой... я все больше чувствую себя нечеловеком. Они — люди — сами по себе, я — вампир-некромант — сам по себе. Не сказать, что это так уж сильно отравляет мне жизнь, но я теперь все чаще стал ощущать себя настоящим вампиром, который вынужден притворяться человеком. А ведь раньше я не считал себя чудовищем и в полной мере никогда не отождествлял себя с ночными охотниками. Стараясь пока не думать обо всем этом, я прикрыл глаза и...

Еще... еще немного... даже этот зачарованный металл ломается... еще лишь миг... и вот я уже лежу на грязном, холодном полу с которого даже кровь как следует не смыли. Мою кровь. Но все это не важно. Я свободен. Эти стены меня не удержат, и тогда... слишком поздно я услышал шаги. Слишком поздно я понял, что они направляются к моей камере. Я даже с пола подняться не успел, когда дверь открылась, лишь голову поднял... и остолбенел. Я хотел броситься на вошедших людей, разорвать их в клочья, выпить всю кровь... но не мог: они были не одни. Рядом с Маркусом стоял ОН. Тот единственный, против которого я пока был бессилен.

Валентиан.

Я обязан ему служить, и ничего не могу с этим сделать. Это не закон, это в крови. Его присутствие сковывает меня лучше всякого ошейника, теперь нет нужды в кандалах и колодках: я ничего не смогу сделать без его приказа. Как?! Как мне существовать теперь?! Мне оставалось лишь полгода и все — свободен! Но взглянув в холодные насмешливые глаза своего ненавистного мастера, я понял, что не доживу до этого момента. Пока это возможно, он будет использовать меня, а когда поймет, что теряет власть надо мной, просто уничтожит. Или прикажет мне умереть, и я не посмею ослушаться этого приказа. Он мой мастер, он обратил меня, он надо мной властен. Сейчас я был безумно благодарен Киреху за то, что он научил меня сдерживаться, не показывать эмоции, вообще никак не выдавать свои чувства. Мне так хотелось кричать, биться в истерике, но я лишь спокойно поднялся на ноги и посмотрел на мага, который привел эту тварь сюда. Маркус знал, кем является Валентиан для меня, возможно, именно он поспособствовал моему обращению в вампира, но я в это не верил. Не настолько он влиятелен, не настолько умен и расчетлив, чтобы провернуть такую комбинацию без потерь для себя. Маг окинул меня взглядом, в котором читалось превосходство и торжество победителя.

— Что ж, думаю, здесь проблем не будет,— с этими словами он развернулся и неторопливо покинул темную камеру. Остальные сопровождающие последовали за ним, только Валентиан остался рядом со мной. Тот единственный, которому я не мог ничего сделать. Он долго изучал меня, словно никогда не видел ничего подобного. Да, я единственный в своем роде. Голову склонять перед тобой я не собираюсь, и достойно умереть сумею. На это мне хватит остатков воли и свободы.

— Зря я оставил тебя в пещере тогда. Надо было заставить их откопать и твой труп,— будь я человеком, меня бы очаровал этот бархатный голос, но я вампир. Я тоже умею быть очаровательным и манящим. Пожалуй, у меня это даже лучше получается — я гораздо более человечен, чем то чудовище, которое стоит передо мной. Даже сквозь все его чары я вижу хладнокровного и расчетливого убийцу, это ничем не скроешь. Но возможно, это вижу только я один.

— От твоего дружка толку не много, но ты...— мой ненавистный мастер обошел вокруг меня, словно осматривая экспонат музея, или собственную дорогую и долгожданную покупку, которую только что доставили.— Таких, как ты, еще не было. Именно тебя мне не хватало для завершения...

Он еще что-то говорил, но я уже не слушал. Я смотрел на Валентиана и понимал, что мне не суждено отомстить даже ему, не то что остальным. Я бессилен, я ничтожество, я раб, полностью послушный воле своего господина... своего мастера. Столько лет бегать от этого, чтобы так глупо попасться! Я чувствую, как закипает кровь, как глаза заволакивает кровавая пелена. Я этому не противлюсь, я знаю, что все равно ничего не смогу сделать Валентиану, зато возможно, он убьет меня. Зачем ему игрушка, которой он не может управлять, которую не в состоянии контролировать полностью? Сознание медленно уплывало куда-то, оставляя место гневу и ненависти, а мой мастер ничего не замечал. Пусть. Он расплатится за все, да помогут мне Боги!!!