К черту! ( том 1)

— У вас, наверное, разные папы, что-то у тебя ни копыт, ни рогов не видно.

Рыжая заинтересовалась.

— Он... целовал тебя с рогами и копытами?

— И при хвосте. — Вилла напрягла память. — Нет, шерсть у него на ночь выпадает, и рога тоже.

— На ночь? Была ночь? — Летха снова принюхалась. — О, и не одна.

Вопрос показался странным. Конечно, в Наб были и сумерки, и ночь.

— И как тебе?

Рыжая уселась на кровать по-турецки — видать, рассчитывала надолго. Вилла с сомнением посмотрела на нее. Она ведь не хотела услышать, как они... занимались сексом?

Рот рыжей приоткрылся в ожидании пикантных подробностей. О, да, хотела. Но единственное, чем Вилла готова была поделиться, так это тем, что второй раз она на объятия ее брата не соблазнится.

— Почему? — рыжая даже расстроилась. — Ты мне понравилась.

— Может, потому что ты мне не очень?

— Ты просто меня плохо знаешь, но это поправимо. Меня зовут Летха.

— Летха? Я жила в твоей комнате.

— А я подумала, что ты и мой брат... вместе... нет, я уверена, что спали вы вместе, не путай меня.

Вилла поддакнула. Один или два раза — события так далеки и малозначительны, что туманны.

— Ага, и поэтому лицо как бурак от воспоминаний и глаза сияют как звезды. Так почему ты не хочешь вернуться к моему брату? Я как-то не очень верю, женщины не могут перед ним устоять.

— Не спорю, я кажется, тоже упала в обморок, когда его увидела.

Летха рассмеялась.

— Расскажешь подробности?

— Наверное, вы давно не виделись: рога, копыта, хвост и густая рыжая шерсть. Ты хоть и рыжая тоже, но тебе повезло больше. А, и глаза у него, как два красных фонарика.

— Ой, ничего себе, мне кажется, братец перестарался. Чем ты его вывела?

— Долгая история.

— Ну, хоть намекни.

— Сказала, что он красивый. Теперь я понимаю, что, возможно, именно тогда он затаил обиду. Принял мои слова за издевку и сбросил с обрыва.

— Адэр?

— Ну, не сама же я прыгнула. Единственный, с кем бы я согласилась полетать без крыльев — Невилл.

— Ты хотела бы полетать на драконе?! — глаза Летхи из миндалевидных стали круглыми. — Надеюсь, ты держала свои мечты при себе?

— Вот уж нет, как только увидела это совершенство, я сразу попросила покатать меня.

Рыжая снова расхохоталась.

— Я бы посоветовала тебе покопаться в памяти, возможно, что скинул с обрыва тебя именно Невилл, хотя... Нет, он не любитель долгих выяснений. На зубок — и молчок.

— Это у вас семейная черта.

— Какая?

— Обижать тех, кто не может за себя заступиться.

Разговор Виллу не напрягал, и даже настроение поднялось, а усталость сникла, но пока она болтает и слушает смех Летхи, ее друг, наверняка, перерывает весь город.

Она встала с постели. Хорошо, что сразу не возникала, когда Летха назвала ее парой своего брата, теперь ее замешательство сыграет на руку.

— Слушай, раз мы с тобой почти родственники и все такое, вернешь меня к Дону?

Рыжая покачала головой.

— Нет.

— Он волнуется. Я нужна ему. Летха, я хочу вернуться.

— Дурочка, ты нужна ему только для того, чтобы есть.

— Ты сумасшедшая!

— Наивная клуша! — парировала Летха, ее веселость прошла, она едва не метала молнии. — Он мертв! Он — не корри, которым был, не твой друг! Это совсем другая сущность! И ты — еда, которую, как ты выразилась, я у него украла!

Вилла не поверила. Летха, как и ее брат, лживая, непредсказуемая. Она клевещет на того, кто не может сейчас возразить, запугивает.

— Но ты ведь питаешься? Чем? Я что-то не замечала, чтобы ты нахваливал картошку Чупа.

— Нет, еда меня не привлекает.

— А что?

— Ты.

Вилла едва подавила крик. Он вибрировал где-то в грудной клетке, рвался наружу, но не находил выхода. Дон — ее друг, все еще, она уверена. Но могла ли та сущность, которой он стал, считать ее своим блюдом?

На этот раз интуиция не молчала, и почти явственно с сожалением прошипела... да.

Глава N 10

Полагая, что у Чупа большие глаза, а у Невилла — длинные уши, Вилла придиралась к безукоризненному. Ее глаза сейчас, вот в эту минуту, вытеснили не только брови, ресницы и веки, но и на веснушки замахнулись, заняв большую часть лица. А уши пали низко, приблизительно до подбородка.

Маловероятно, что хоть один корри, увидев столь чудесатое перевоплощение, возжелал бы ее в своем ложе. Но кого волнует один, да еще корри, когда речь идет о троих, демонах, и одновременно?!

Горло обернулось пустыней, и Вилла поинтересовалась, нельзя ли его успокоить горсткой темно-коричневых ароматных зернышек.

— Кофе нет, — отрезала Летха и продолжила интимный рассказ, после которого Вилла сделала вывод, что демоны... они... как бы так выразиться... подвержены смелым желаниям. Да, наверное, так можно сказать, не задев ничьих робких чувств.

И она сделала вид, что тоже не простушка и если ничего подобного не пробовала, то уж слышать — слышала. И ни к чему уточнять, что в первый раз. Сейчас. От Летхи.

Три демона и одна девушка...

Нереально...

Невероятно...

Приятно?..

— Мне просто повезло меньше, чем тебе, — пояснила Летха.

Кому и зачем пояснила? Ее довольное лицо во время воспоминаний на грусть не посягало, а дерзкая натура не нуждалась в оправданиях.

— Ты на счет Дона не особо фантазируй, — насупилась Летха, будто прочитав мысли, — он тебя ел, когда там ему вздумается. Он был осторожен — ничего не скажешь, с подданными трапезой не делился, а то ты бы и дня не протянула. Но его суть своего не упускала.

Вилла выпад проигнорировала. Не то, чтобы ей не было страшно — было, и еще как, но она отгоняла от себя это мерзкое чувство, да и Дон значил для нее гораздо больше, чем сестра безумного мужчины, который остался по ту сторону обрыва.

— А вот на мое стройное тело твой дружок пригласил... ммм, дай припомнить... я насчитала десять сущностей прежде чем потеряла сознание, и вряд ли они закрыли глотки, не насытившись. Второй раз я стала ужином для избранных. Марбас, Самаэль, Аббадон — неразлучная троица Ада. Я была так слаба, что почти не различала их облики — так, прикинула, на глаз, и решилась.

На что решилась, Вилла не уточняла, была уверена, захочет рыжая — сама расскажет. И не ошиблась. Поерзав, Летха выпрямила ноги, потянулась и снова устроилась по-турецки на кровати.

— Передвигаться я не могла, эмоции мои сожрали, а мозги высушить не успели — на потом, наверное, оставили, и я подсуетилась. Вызвала и поглотила энергетический всплеск. Уточнить или так ясно как вызвала?

Вилла пожала плечами, отгоняя любопытство.

— Могу в подробностях... — Рыжая хитро прищурилась. — Нет, пусть твое просвещение достанется моему брату, а я в общих чертах постараюсь. Скажем так, я притворилась, что попала под их обаяние, а они поверили. Да, все трое, а что? Поверили и повелись. А что глаза у тебя как у белки, которая орех с кокосом перепутала? Ничего ужасного не было, куда ближе другой эпитет — незабываемо!

Хорошо, что без деталей рассказ, подумала Вилла, подув на непослушную челку. Жара. И только успела так подумать, Летха не удержалась от пикантных подробностей.

И сидя...

И лежа...

И втроем сразу...

И снова по новой...

Вилла прошлась к окну, подергала за железку, которой оно было забито; вернулась к кровати. Пустыня захватила не только горло, но и все тело, а язык так вообще прилип к небу и время от времени норовил неприлично выпасть.

— Жаль, не удалось увидеть их лица, когда они поняли, что их одурачила дочь черта. За такое удовольствие я бы согласилась, чтобы мной еще раз поужинали. Мм, Аббадон, к примеру. Он такой ненасытный. Или нет, Марбас. Самый нежный их троих. Или Самаэль? Обманчиво недосягаемый... Эй, ты чего? Тебе плохо? После телепортации?

Вилла махнула рукой, давая понять, что все нормально, и Летха приняла отмазку, затараторив снова. Но ничего нормального сегодня точно не наблюдалось!

— Черт? — Вилла озвучила слово-занозу.

— Что с ушами? И лучше не заставляй меня повторяться, потому что я могу отдаться своей сути, меня и так иногда тянет раздобыть сковородку и кого-нибудь усадить в нее. Зов предков. Можно подумать, спать с чертом — святое деяние, а побеседовать по душам с его сестрой любимой — преступление века. Перекрестись еще тут!

— Черт? — Заноза распухла и норовила прижиться.

— И я — черт, и Адэр — черт, и мама у нас тоже была черт. Ух! — Рыжая устало вздохнула. — Больше ни одного упоминания сути, ни одного! Неужели Адэр не объяснил элементарных правил?!

— Он не очень-то многословен.

— Ну, да, есть такое. Я тоже не безупречна. Если бы я думала быстрей, никогда бы не попалась в ловушку и не доверилась твоему Дону. Да, да, и не отпирайся. Твой. Хоть мне и не слишком приятно так о нем говорить...

— Почему?

— Почему твой?

— Нет, это очевидно. Почему тебе неприятно так говорить?

Летха соскочила с кровати, прошлась к окошку, вернулась.

— А знаешь, — сказала с мечтательной улыбкой, — образ, который ты ему придумала... В одно лицо можно влюбиться.

Вилла не стала комментировать и на этот раз. Что сказать? Она не понимала, как такое могло выйти, и не признавала, что Дон мог выглядеть иначе. Она видела его таким, а значит, он таким и был. По крайне мере, для нее, и без разницы, что думают остальные.

Нет, это мило, беседовать и все такое, но пора закругляться.

— Ты его подружка с детства, я слышала, как бестелесные шептались. Тебе легче думать, что он — мальчик-ромашка и ничуть не изменился, а он монстр. Ты видела монстров? Хоть одного?

— Конечно, я же знакома с твоим братом.

Летха расхохоталась.

— Адэр... — она запнулась. — Уверена, когда-нибудь ты потеряешь от его красоты голову.

— Естественно, — легко согласилась Вилла, — потому что если мы снова пересечемся, я отпилю ему рога и хвост вырву. Он станет... почти сносным.

Летха потерла в предвкушении руки.

— Хочу это увидеть!

— А я хочу увидеть Дона.

Улыбка рыжей скисла.

— Нет, ну, когда я назвала тебя наивной клушей, я думала, что погорячилась. Иногда оказываться правой... разочаровательно.

Она с грустью посмотрела на Виллу, а Вилла — на дверь.

— Даже не верится, что такие, как ты, еще не вымерли. Такое ощущение, что тебя кто-то усиленно оберегает от реальности.

— Да, и потому один мужчина меня сбросил с обрыва, а второй, по твоим словам, держал на десерт.

Летха громко вздохнула, чтобы показать глубину разочаровательности, а потом спросила подозрительно:

— И как ты выжила после такого падения?

— Приземлилась на листья, кажется. Я смутно помню.

— Почему?

— Если бы тебя вот так, без подготовки, спихнули с обрыва...

— Меня спихивали.

— Да?

Летха принюхалась, бросила взгляд на железную дверь, будто ожидая прихода гостей.

— Ну, да, только я не хочу об этом говорить. Нам нужно успеть.

— Куда?

— Неужели ты думала, я оставлю тебя на съедение монстрам? Пусть даже ты по глупости к ним и стремишься.

— Я вернусь к Дону.

— Ты не сделаешь этого.

— Сделаю.

Летха схватила Виллу за руку, и держала цепко, не вырваться.

— Упертая, но ладно, поблагодаришь за спасение позже, а сейчас пора складывать крылья, и... — Она снова потянула носом. — Портал открыт, твоей энергии должно хватить. Не бойся, я приведу тебя к твоему счастью...

Голова закружилась, и сквозь туманную пелену Вилла услышала крик Дона, и многообещающую угрозу Летхи за секунду до телепортации:

— ... В Наб!

* * *

Как это получилось, Вилла понятия не имела. Или у нее галлюцинации, или она не такая никчемная, как думала, и у нее водятся какие-то способности. Минимальные, глубоко сидящие до критической ситуации, но если их задеть...

Звон, как два хрустальных бокала в поцелуе, едва различимый на фоне смерча, луч, разрезавший темноту на долю секунды, и в итоге комната, в которую ее привела Летха, теперь более-менее пригодна для проживания.

Прогнутые железки, которыми были обиты окна, вылетели от жуткого вопля Дона, и он смог влететь в помещение, а звон каким-то образом стер две каменные стены в крошку.

Стены...

В крошку...

И город, окутанный мраком и светом усталых фонарей, лег перед взором шокированной Виллы. Она разрушила стены. Она отбросила Летху в угол комнаты, заставив прокрутить в полете сальто. Она кивнула трем демонам, как старым приятелям, стоило им материализоваться. Она, не дрогнув, смотрела, как из синих пазлов возрождается Дон.

Она?

Все еще она или сущность, алчущая мести и свободы, которая, выплюнув поток мощи, снова свернулась внутри клубочком? И кто бы что ни говорил о Доне, какие бы синонимы не подбирал, называя монстром, Вилла сметет эту чушь в сторону. Не задумываясь. Как Летху.

— Привет, — сказала Вилла, машинально заметив, что голос не дрожит, несмотря на царапающий страх. Кто она?

— Привет, — сказал Дон. — Шаг друг к другу. — Шалишь? — спросил строго, но его глаза искрились весельем и гордостью, заставляя вопросы, как тени, расползаться по углам.

Еще шаг, и Дон обнял Виллу, так же крепко, как пыталась обнять рыжая. Так же, с единственной разницей, что из его объятий не хотелось вырываться. Ощущение правильности происходящего вытеснило страх окончательно. Рядом с Доном она в безопасности. Он не позволит... не позволит... чего?..

От усталости мысли путались, и хотя Дон ни о чем не спрашивал, она сказала:

— Я не знаю, как это случилось: просто мне не хотелось с ней уходить.

И не было сомнений, что он прочтет недосказанное: не хотелось уходить от него.

Дон провел рукой по ее волосам, успокаивая, и Виллу, как в детстве, потянуло жаловаться. На то, что ночью босиком прохладно — он взял ее на руки. На то, что без джинсов при стольких мужчинах почему-то горят щеки — он легонько подул ей в лицо и забрал рубашку у одного из демонов, прикрывая ноги. На то, что соскучилась и ждала его — и он повторил, как эхо, но на этот раз вполне искренне. На то, что хочет много чего рассказать ему, посоветоваться, но устала и глаза слипаются — и он с улыбкой прошептал ей: "Спи".

Ресницы послушно сомкнулись. Она уснула, беспокойным сном, суетным, убегая от Летхи, ведьмы, герцогини и еще десятка теней, норовящих ее удержать. Неслась по незнакомым улицам, оглядываясь, вырывая глоток воздуха, пока кто-то невидимый не поставил подножку. Упала на камни, ноги в крови, боль настоящая, преследователи слились в прозрачную волну... Море? Настоящее море... Бушует, рвется навстречу. Она — галька на его пути. Секунда? Две, пока ее снесет?

Мало!

Поднялась с колен, отбросила с лица спутанные волосы, выпрямилась, вопреки стихии, желающей согнуть, закрыла глаза... Не уступит.

Воздух зазвенел, переливаясь золотыми нитями. Вилла увидела себя у обрыва рядом с тем, о ком вспоминать не хочется и смотрела на него так, будто без него жизни нет, и что самое странное — он смотрел так, будто без нее и не жил вовсе.