Если бы он иначе сформулировал своё предложение, я бы с радостью согласилась поменяться с ним местами и осталась под крышей. Голова болела безумно, и тело почти не слушалось — расплата за невозможное, сотворённое не так давно. Хотелось свернуться калачиком в дальнем тёмном углу, и чтоб никто не трогал. А надо куда-то идти, на кого-то охотиться... Да, я бы с удовольствием предоставила эту радость Ортигу, но идея с рабами мне не понравилась совершенно. Не знаю, какие порядки у них там, в кланах, но парня надо перевоспитывать. Повторив, что его задача — сторожить лошадей, я отодвинула дикаря с дороги и пошла в сторону, противоположную выбранной оруженосцами. Эти двое наверняка там уже всю живность распугали.
Долго гулять не хотелось, но сил не осталось даже на элементарный зов или поиск живого. Приходилось полагаться на удачу. Вдруг кто-то съедобный и невезучий ищет пропитание или спит где-то рядом? Темнота мне нисколько не мешала — любой арранэа видит ночью так же хорошо, как днём. Помню, как я удивилась, узнав, что люди во мраке слепнут! Впрочем, похоже, человеческие органы чувств вообще изрядно уступают нашим.
Я шла, нарочито громко шурша высохшей травой и разбрасывая снег, надеясь таким маневром спугнуть спящую живность. Четыре метательных ножа наготове, зажаты между пальцами — арбалет я, молодец, захватить забыла. И всё из-за этого лохматого варвара! Великий маг и верные рабы! Это же надо было такое ляпнуть! Как бы он при таком раскладе в боги меня не произвёл... Слушай тогда каждый день его молитвы! Представив себе эту картину, я с трудом подавила смех. Ничего, мне с ними по пути максимум до Тисса, дальше я отправлюсь одна — как-нибудь вытерплю. Хотя, конечно, лучше перевоспитать. Тоже мне, верный раб Великой и Ужасной... или как он там меня обозвал?
Метнувшиеся прочь тени оборвали мои попытки вспомнить сложную комбинацию восхвалений. Птицы взлетели бесшумно и не стали набирать высоту, но на этот раз опыт предков их не спас. Четыре ножа свистнули одновременно, и четыре тушки упали в снег. Подобрав добычу, я с чувством выполненного долга отправилась обратно. На мой взгляд, по такой птичке на едока — вполне пристойный ужин! Кроме того, впервые за всю дорогу начал донимать холод. Похоже, с этим вихрем я изрядно перестаралась...
Вынув ножи, я положила птиц рядом с Инией, колдовавшей над костром. Сырые, промёрзшие ветки гореть не желали, невзирая на труху и сухую траву, с трудом надёрганную из-под валунов. Ортиг, по обыкновению, сидел на корточках, забившись в дальний угол, и насмешливо наблюдал за бесплодными стараниями девушки. Наверняка его соплеменники, не знающие, что такое лето, придумали, как поступать в подобном случае. Иния же никогда раньше не забиралась так далеко на север, разбойники предпочитали более тёплые края, что при их образе жизни неудивительно. Варвар, несомненно, мог помочь, но ждал, пока его об этом попросят. Нет, перевоспитывать, и точка! Жаль, сил не осталось даже на такой пустяк, бойня на перевале вычерпала все мои резервы... хотя почему все?
С трудом сохранив спокойно-отстранённое выражение на лице — губы так и норовили расползтись в ехидной усмешке — я достала из тюка всё необходимое для чистки, полировки и заточки, и уселась поудобнее, пристроив под спину седло Тайфуна. Пока мы мотались по перевалу, у меня не было возможности как следует ухаживать за оружием, что следовало исправить.
Никто не заметил, что, пока я рылась в седельных сумках, в моих руках побывала крупная чёрная жемчужина из заветного замшевого мешочка. Тем более никто не видел, что обратно она вернулась, лишившись своего блеска и став похожей на дешёвую старую бисерину. На миг головная боль отступила и туман перед глазами рассеялся, но я использовала этот резерв с другой целью. Незначительное усилие — и костёр вспыхнул, занялись разом все сучья, сложенные Инией в аккуратный домик. Девушка с облегчением вздохнула, подбросила хворост в огонь и занялась ощипыванием птиц. Литар подхватил котелок и выскочил наружу, набрать снега и натопить воды. Можно было начинать предвкушать скорый ужин.
Я сидела, склонившись над полируемым лезвием, но краем глаза поймала странный взгляд, брошенный на меня Ортигом, когда вспыхнул огонь. Парень, несомненно, понял, что его зажгла я. Вот и пусть делает вывод: помогать надо, когда в этом есть необходимость, а не когда тебя об этом просят. По крайней мере, друзья поступают именно так.
Иния вновь подкинула дров, так что свет костра озарил всё убежище, отблески заиграли даже на дальней стене.
— Учти, костёр придётся жечь до утра. — заметила я, не отрываясь от клинка. — Сегодня завесы не будет. Так что рассчитывай запас.
— Может, после ужина мы с Литаром ещё принесём? Там густые кусты и сушняка полно. — предложила девушка, ловко свежуя тушки.
— Я вижу, какой это сушняк. Без магии не горит! И вообще, нечего бродить по ночам. До утра дотянем, а там, надеюсь, уже и завесу можно будет ставить. — остудила я энтузиазм графской дочери.
— С утра можно будет, а сейчас нельзя? Почему? — само собой разумеется, Иния не могла не задать этот вопрос.
— Потому. — коротко ответила я. Терпеть не могу говорить о своих слабостях.
Теоретики на Островах до хрипоты обсуждали, что же первично — Воля или Сила, — но факт оставался фактом: последняя необходима для любого воздействия, так же, как и первая. Раньше, до Безумия, многочисленные Источники щедро дарили свою Силу магам, давая возможность реализовать любые фантазии. Высшая магия, само собой, являлась уделом немногих избранных, — но она существовала. Потом, когда Источники иссякли, вычерпанные магами, в стремлении убивать перешедшими все границы, любое воздействие стало забирать часть жизненной силы чародея. Ерунду, вроде той же тепловой завесы, я даже не замечала, но что-то более серьёзное...
Когда мы учились, некоторые даже сознание теряли — самые талантливые, само собой. Мне такое не грозит, разве что кто-то прикончит Тайфуна у меня на глазах. Учителя утверждали, что некоторые воздействия, относимые к Высшей магии, можно осуществить и сейчас, ценой жизни мага. Понятно, утверждение умозрительное. За все века, прошедшие после Безумия, не нашлось никого, готового таким образом положить жизнь на алтарь науки. Ради чего? Это не наполнит Источники Силой. Разве что, взяв за пример создателя гекатомбы на склоне Тупой горы, умертвить множество магов...
Рукотворная пещерка довольно быстро прогрелась. Иния спала, сбросив плащ, Литар расстегнул верхние пуговицы рубахи, сидя рядом с костром и поддерживая маленький огонь. Спал ли дикарь — не знаю. Он так и продолжал сидеть на корточках у стены, за всё время, прошедшее с ужина, ни разу не сменив позу. Глаза его были закрыты, но проверить, притворяется он или нет, я не могла. Так же, как не могла согреться. Проклятый холод, казалось, шёл изнутри, и мне никак не удавалось от него избавиться. Конечно, кроме чёрной жемчужины, в мешочке найдутся и другие артефакты, но использовать невосполнимые резервы, чтобы перестать мёрзнуть?!
Плюнув на всё, что могут по этому поводу сказать или подумать окружающие, я достала из вьюка плащ, подбитый мехом, и попону Тайфуна. Нынешним вечером конь отчего-то отказался терпеть её на себе, чему я сейчас могла только порадоваться. Не вникая в причины лошадиного самодурства, я устроила из отвергнутой амуниции уютное (а главное, тёплое!) гнездо между седлом и вьюками, завернулась в плащ — и провалилась в сон, даже не успев согреться.
— ... Ну и что — дикарь? Мы не можем явиться с ним ко двору императора! Точнее, явиться-то нам никто не мешает, но знаешь, куда нас там пошлют? Далеко и надолго! — Литар изъяснялся на повышенных тонах, и прозвучавшая фраза явно была не первой в подобном духе. Почему же именно она вырвала меня из тёплого небытия, именуемого сном?
— И пусть пошлют! Зато все, у кого ещё остались мозги и хоть что-то от чести, поймут, что грозит империи! — запальчиво ответила Иния.
— Ты хоть одним ухом меня слушала? Нас не пустят не то что во дворец — во Внутренний Город! Уже год как приказано живущим в центре иметь специальные пропуска! Вот если бы у нас нашёлся друг, принятый при дворе, и выписал приглашения на всю компанию — тогда да, твой план не был бы лишён смысла. А так мы только насмешим стражу. Наверное, наша история даже будет пользоваться успехом — за бутылкой в ближайшем трактире. Дальше она не пойдёт, уверяю тебя!
— Но что-то же надо делать... — упавшим голосом произнесла Ини.
— Да, что-то надо. — заметно тише подтвердил Литар.
Выбравшись из-под плаща, я тут же увидела оруженосцев. Они стояли напротив выхода из пещерки, сжимая в руках мечи — явно прервали тренировку ради словесного поединка. Интересно, как получилось, что звон клинков меня не разбудил? И... Огонь Всесущий, уже вечер?
Раскалённый шар негреющего солнца завис над самым горизонтом, придавая снегу нежно-розовый оттенок. Оставалось надеяться, что я пропустила только один рассвет. Хотя в любом случае мне только что удалось поставить личный рекорд по продолжительности и беспробудности сна. Но во всём можно найти свои плюсы — головная боль вместе с липким холодом исчезли, как не бывало, от отвратительной слабости тоже остались одни воспоминания. Надеюсь, вернулась и потенциальная возможность повторить давешний подвиг. Почему-то казалось, что в надвигающейся войне оно лишним не станет.
— Наверное, вы, дети, называете ваше времяпровождение тренировкой? — как можно язвительней осведомилась я.
Подпрыгивать оруженосцы не стали, но вздрогнули оба, одновременно поднимая клинки и оборачиваясь на звук. С одной стороны, делают успехи, а с другой... Ну какой враг, скажите на милость, мог выбраться из нашего укрытия, да ещё задать такой вопрос? Рефлексы — оно хорошо, конечно, но думать тоже иногда не лишне! Интересно, смогу я это им объяснить?
— Ну, и что встали? Начали атаку — и замерли! Думаете, враг испугается одного вида ваших мечей и убежит с криками?
Они совершенно верно истолковали мои слова и бросились вперёд, размахивая клинками. Слава Огню, времена, когда оруженосцы с пеной у рта пытались объяснить мне, неразумной, что нападение двоих вооружённых воинов на одного безоружного противоречит рыцарскому кодексу, давно миновали. Сейчас ребята совершенно искренне стремились достать меня мечами, не делая никаких скидок на безоружность и прочее, и не останавливая удары, если казалось, что они найдут цель. Дети до сих пор заводились, работая в паре, но меня атаковали довольно слаженно, не мешая друг другу. Со временем из них может получиться довольно опасный дуэт — по меркам людей, разумеется.
Сначала я просто уворачивалась, заставив ребят изрядно побегать, а потом мы перешли к "ручкам". Название этой игре дала Иния, а суть её состояла в том, что я отбивала клинки руками, не двигаясь с места, в то время как задачей оруженосцев было отрубить мне конечность или вынудить сделать хоть шаг. Пока им ни разу не удалось ни первое, ни второе, но развлечение отчего-то не приедалось.
В какой-то момент я заметила Ортига. Варвар выбрался из своего угла и, стоя в тени, отбрасываемой валуном, наблюдал за нашей вознёй. На скуластом лице с узкими прорезями глаз, как обычно, царило отсутствующее выражение. Не знаю, кто дёрнул меня за язык, но я крикнула:
— Присоединяйся! Может, хоть с твоей помощью они до меня доберутся!
На мгновение на его лице мелькнула тень неуверенности — чтобы отражать атаки Инии с Литаром, мне не приходилось следить взглядом за их клинками, — но исчезла, когда варвар, бесшумно и мягко, как большая кошка, выпрыгнул из укрытия, обнажая меч. Широкое, мощное лезвие с полуторасторонней заточкой не поражало изяществом отделки и вообще нуждалось в полировке, что никоим образом не отражалось на его смертоносности. Владел же им дикарь на удивление неплохо. Полагаю, среди воинов, сидевших в памятной засаде, не нашлось бы никого, способного продержаться против Ортига дольше пары минут. Оруженосцы не сразу приноровились атаковать втроём, северянин же продемонстрировал изрядный опыт командных потасовок. Теперь я уже не могла позволить себе роскошь разглядывать окрестности. Варвар держал вполне приличную скорость; стоит зазеваться — и рефлексы возьмут верх над разумом, заставив переместиться, уклоняясь от удара. По условиям игры, сие означало моё поражение, чего ну очень не хотелось.
Последнее изрядно удивляло. Понятно, как можно бояться проиграть Аэтиару или не суметь выполнить магическое воздействие на глазах у отца, но сейчас... Внезапно до меня дошло, что я реагирую на атаки Ортига, как если бы сражалась с кем-то из наших. Дикарь всё наращивал скорость, его выносливость после знакомства с людьми поражала, но главным было иное. Варвар прикрыл глаза, и так напоминающие щёлочки; казалось, ему нет надобности отслеживать каждое моё движение, он и так знает, где окажутся руки противника в следующий момент. Огонь Всесущий, если хоть половина воинов в армии севера способна на такие фокусы, остановить их сможет только ударная сила Островов!
Иния и Литар потерялись на фоне Ортига, от их ударов я отмахивалась машинально, сосредоточив всё внимание на северянине. Он уже несколько раз пытался перехватить инициативу, но для такого подвига доступного ему темпа не хватало. Парень из последних сил пытался ускорить движение клинка, и до меня наконец дошло, что он считает, будто видит мой предел скорости! Серьёзная ошибка, которую можно и должно использовать! Чуть замедлив движения и пару раз буквально в последний момент убрав руку из-под лезвия, я дала понять, что силы мои на исходе. Нехитрая ловушка, старая, как мир — но Ортиг ухнул в неё всеми четырьмя конечностями. Резкое ускорение, финт, удар — и широкий меч летит в одну сторону, а дикарь — в другую, явно не успев увидеть, ни как я выбила оружие у него из рук, ни как провела бросок. Ученики, замерев, проводили взглядами полёт гордой птицы, — и синхронно воззрились на меня. Выражение их лиц было абсолютно одинаковым. Можно сказать, одно выражение на двоих. Они тоже не успели ничего увидеть.
Ортиг отчего-то не спешил подниматься. Сидел в сухой, полёгшей под тяжестью снега траве, а во взгляде варвара читалось нечто новое. Казалось, он увидел меня впервые в жизни. Не совсем ясно, с чего такая реакция на полёт; оставалось надеяться, что в траве не прятался камень, на который гордая птица приземлилась головой. Только ушибленного сим хрупким местом в нашем безумном отряде и не хватает для полного счастья!
Подняв варварский меч и отметив исключительный баланс и лёгкость, с которой клинок скользил в воздухе, я протянула его северянину.
— Вставай и бери оружие, воин. — моё спасение заключалось в предельной лаконичности. И как эти варвары всю жизнь изъясняются подобным образом? Воистину, привычка — великая сила!
Вместо того, чтобы просто подойти, северянин как-то по-крабьи, опираясь на все конечности, переместился поближе ко мне и замер, глядя снизу вверх и даже не попытавшись потянуться за мечом. Мне не хотелось насиловать глотку и язык, посему я просто повела клинком в сторону Ортига, надеюсь, достаточно выразительно. В ответ дикарь принял престранную позу — опираясь на ладони и подтянув колени к животу, прижался грудью к земле, уткнулся лицом в снег, — и заговорил, негромко и так быстро, что я не сразу уловила смысл. Пока магия распутывала сию абракадабру, мне пришло в голову несколько возможных вариантов объяснения наблюдаемому спектаклю одного актёра. Возможно, на севере побеждённый должен вести себя именно так, или...
