| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как у тебя все просто! — возмущенно взмахнул руками маг. — Только в жизни получается наоборот, никогда не замечал?
— Замечал. Хорошо, расскажи, что именно тебя тревожит.
— Что? — Он поднял обреченный взгляд к потолку. — В поместье вместе с нами будет жить человек, которому мы все, за исключением Хока, здорово насолили. Неужели ты не допускаешь, что принц захочет отомстить? И тогда нам придется...
Я протянул Мэтту футляр.
— Прочитай, пожалуйста. А потом поговорим. Если понадобится, конечно.
Белобрысый выполнил мою просьбу, позволяя через плечо заглядывать в виграмму и рыжику. Бэр задумчиво смотрел на увлеченных чтением парней, но не делал попытки к ним присоединиться. Не прошло и минуты, как темные глаза мага и карие — Хока оторвали уставились вместо бумаги на меня.
— Это правда? — переспросил Мэтт.
— Как видишь.
— Ну, значит, все в порядке! — сделал радостный вывод рыжик.
— Да, но...
— Обещаю: никому из вас ни принц, ни его сопровождающие вреда не причинят. А чуть позже приедет ректор, и у нас не будет больше никаких забот. Вообще.
Маг покусал губы, но прежде, чем сдаться окончательно, предпринял последнюю попытку добиться вразумительного ответа от товарища:
— А ты что скажешь, Бэр?
Лучник повел правым плечом:
— Что и раньше. Ему виднее. Как прикажет, так и будет.
Мне, действительно, виднее. Но почему в голосе брюнета послышалось эхо старой, потерявшей яркость и остроту, но тем не менее, все еще живой боли? Та самая заноза? Как бы ее поскорее нащупать?..
* * *
После непродолжительного разговора с dou Лигмуном принц удалился в отведенные и спешно подготовленные для его высочества покои. Я последовал примеру Рикаарда, но, разумеется, направился в свою комнату, по несчастливому стечению обстоятельств, расположенную на том же самом этаже и выходящую в тот же самый коридор, только в противоположном его конце. Вверенная моему присмотру троица сочла преступлением проводить дневное время в душном и сыром доме, потому Мэтт, Бэр и Хок, каждый в своем собственном настроении, но дружно и не теряя ни минуты даром, совершили набег на кухню, взяли в плен некоторое количество съестного и успешно отбыли за границы усадьбы, по всей видимости, к берегам той самой речки, на существование которой рассчитывал Ксаррон.
Я расправил на столе подписанную ректором Академии и скрепленную печатью короля виграмму. Провел ладонью по месту, которое подмигнуло изумрудом сообщения, предназначенного лично мне. Беречь себя нужно, значит? С чего это кузен так печется о моем благополучии? Дважды подставил спокойствие моей жизни под угрозу, а теперь строит из себя заботливого родственника... Тьфу. Фрэлл с "коконом": могу в любой миг забыть о его назначении и своем обещании. Но как быть с принцем? Зачем Ксо вообще потащил его в поместье? Мальчику вреден столичный воздух?
Хотя, весьма возможно, что вреден. Во всех смыслах. Судя по внешнему виду и реакции на мою персону, его высочество не только ничего не забыл, но и тщательно ухаживал за воспоминаниями, не давая зачахнуть ни малейшей детали. Неужели у мальчишки не нашлось других дел и увлечений? Если так, мне жаль. Очень жаль. Двоих: принца и себя. Рикаарда, потому что он тратит самые светлые и искренние годы жизни на злобу и месть. Себя, потому что мое участие в судьбе его высочества если и не было решающим, то стало последней каплей, склонившей чашу весов в худшую сторону.
Нет, я не чувствую вины или угрызений совести: мне нечего стыдиться. Но посожалеть есть, о чем. И подумать — тоже. Зачем Ксаррон свел нас вместе спустя год после странной и горькой встречи? Хотел показать результат моего мимолетного прикосновения к чужой судьбе? Хотел пристыдить, заставить заметить и осознать в полной мере тяжесть ошибки? Ошибки, совершенной вовсе не мной... Что ж, я осознал. Но куда двигаться дальше? Бросить все, как есть, или попытаться внести исправления в уже решенную задачку?
Принц, разумеется, будет мстить. Особенно сейчас, получив возможность подобраться к врагу близко-близко. И даже выписанная королем виграмма не станет препятствием для его высочества: он попросту не отдает себе отчета в том, сколько власти содержат несколько заковыристых строк. Не понимает, что я вправе даже покуситься на жизнь королевского отпрыска без каких-либо последствий для себя. Интересно, а какого мнения свита Рикаарда? Капитан, несомненно, разумный человек и не станет ввязываться в драку, исход которой предрешен. Зато двое скользких "братцев" вызывают опасение... Они вполне способны на любое сумасбродство: потом прикроются именем принца и избегут ответственности. Одно только "но": зная о виграмме, псы его высочества не посмеют ударить в спину. Нет, они будут стараться вынудить меня совершить грубую ошибку, чтобы воспользоваться ей и одержать победу наверняка.
Фрэлл! Но и я не могу сделать ход первым! Только ждать, только отвечать, только парировать. А ожидание — самое смертоносное оружие на свете. Если мои противники догадываются об этом, то обладают преимуществом, способным переломить ход поединка в нужную им сторону...
Нет, не догадываются: в коридоре послышались шаги, шорох, шлепок и испуганный возглас, впрочем, слишком тихий, чтобы оказаться услышанным, к примеру, дремлющим или погруженным в размышления человеком. Первая попытка нападения? Обнажать клинок или нет, решу попозже, а сначала неплохо бы осмотреть поле боя и оценить атакующие силы по достоинству.
Наверное, Лита шла ко мне, предложить свои услуги любого рода или справиться о моих нуждах и пожеланиях, а "братцы" прятались в одном из коридорных закутков и, когда служанка поравнялась с местом засады, явили свои гнусные рожи и намерения, прижав невинную жертву к стене. Нельзя сказать, чтобы девушка дрожала от ужаса: судя по всему, для селянки не в диковинку были подобные встречи в пустынных местах, но и удовольствия на слегка побледневшем лице не наблюдалось. Старший из псов его высочества перегораживал широкой спиной пути к отступлению, а мрачной физиономией пресекал возможное появление вспышек смелости у служанки. Младший медленно и ласково поглаживал деревянную обшивку стены на расстоянии не больше ладони от щеки девушки, и каждое движение гибких, похожих на червяков, пальцев заставляло Литу нервно сглатывать.
Простенькая ловушка, ничего не скажешь. И как все простое, донельзя удачная: как бы я ни поступил, в большем выигрыше будут противники. Если сделаю вид, будто не заметил происходящего, выйду из сражения без ощутимых потерь, но рискую быть ославленным, а заодно бросить тень на всех остальных людей, носящих звание "Мастер". Меня за это поблагодарят? Сомневаюсь. Резким тоном потребовать оставить прислугу в покое и нарваться на немедленную дуэль? Еще хуже. Мало того, что не хочу лить кровь ни сейчас, ни в обозримом будущем, так и в случае необходимости не сразу смогу перейти от созерцания к активному действию: нужна хотя бы маломальская разминка. Что же остается? Последняя доступная мне малость. Болтовня.
— Свита его высочества ищет развлечений? — с искренним интересом спросил я, оказавшись в трех шагах от решительно настроенной парочки.
Старший заменил угрожающее выражение лица ухмылкой, по-прежнему похожей на сделанную неумехой карнавальную маску, младший удовлетворенно прищурил глаза:
— А ведь верно, ищем... Одно уже нашли, да и второе — рядом.
Намек понятен. Но я, как "развлечение", не желаю оказаться легко доступным, что бы по этому поводу ни думали псы принца.
— Тогда позвольте позавидовать вашему везению: мои поиски успехом пока не увенчались.
— Может, помощь нужна? Так мы готовы.
— Помочь найти развлечение?
Тонкие губы растянулись в улыбку:
— С превеликой радостью!
Я сделал вид, что напряженно думаю, потом рассеянно заметил:
— А нужна ли нам в наших совместных поисках служанка?
Младший понимающе кивнул:
— Три — хорошее число, лучше, чем четыре.
— Тогда, может быть, позволим ей вернуться к исполнению обязанностей?
Такое развитие событий не входило в планы "братцев": старший, не переставая улыбаться, нахмурился, словно показывая приятелю, что недоволен моим предложением и не советует его принимать. Вообще-то, проще было произнести пару слов, а не двигать лицевыми мускулами, сооружая невнятные гримасы, если только... Как выдастся удобный момент, обязательно проверю свою догадку.
— Обязанностей, говорите? Первейший долг слуг — следовать воле хозяина.
Пальцы "младшего" вплотную придвинулись к щеке Литы, и девушка, не решаясь отвернуться, зажмурилась в ожидании развязки.
Продолжаю свою мысль:
— Хозяин же, в свою очередь, бережет принадлежащее ему добро.
В серых глазах сверкнуло удовлетворение: по всем приметам выходило, что рыбка попалась на крючок, осталось только вовремя подсечь.
— А вы, верно, хороший хозяин?
Я скучающе провел взглядом по истертому лаку паркета под ногами "братцев", по резьбе панели, к которой спиной прижалась Лита, по пылинкам, танцующим в луче света, заглядывающего в коридор из открытой двери.
— Если я чему-то хозяин, то только своему слову.
— Этого вполне достаточно, правда, брат?
Старший кивнул, напряжением каждой черточки показывая готовность к проверке любого из моих утверждений.
— А вы, похоже, еще беднее меня. По крайней мере, одного из вас кто-то уже лишил возможности и давать слово, и забирать обратно...
Только ладонь младшего, упершаяся во вздыбившуюся от гнева грудь второго "братца", не позволила бою начаться немедленно.
— Я слышал, Мастера во всем придерживаются правил?
— Если правила определены и приняты всеми сторонами.
— И что вы думаете об установлении правоты посредством сравнения сил?
Ну вот, последний поворот пройден, и до цели осталась прямая, как стрела, и столь же короткая дорожка.
— Временами это становится единственным выходом.
— Если следовать правилам, нужно начинать с вызова, не так ли?
Предлагает мне стать зачинщиком драки? Нет уж:
— Бросить вызов мало. Нужен еще тот, кто его примет: зачем же зря разбрасываться ценными вещами?
— Тот, кого попрекнули бедностью, уж точно не будет тратить свое единственное сокровище попусту.
Из взгляда "младшего" исчезли последние лучики ехидства, осталась только целеустремленность, не допускающая сомнений: псы натравлены и не отступят, пока не сожмут челюсти на горле указанной принцем жертвы. На моем горле.
Ох, как все это грустно... Еще один только вдох, вызов будет брошен, и мне придется ответить. Подвергая риску свое здоровье и обрекая на смерть двух, может быть, вполне заслуживающих того, но все-таки живущих своими жизнями людей. Придется убивать, потому что оставить "братцев" в живых, значит, обрести врагов, поскольку мои противники не из числа тех, что способны, осознав чужое превосходство, не проникнуться вечной ненавистью, а спокойно отойти в сторону.
— Вы, парни, можете делать, что хотите, я вам не нянька, но задираться с Мастером не советовал бы, — заметил Эрне, прислонившийся к дверному косяку той самой комнаты, дверь которой была распахнута и пропускала в коридор солнечный свет.
— Не веришь в наше мастерство? — с почти искренней обидой спросил младший.
— Я верю только в своих богов, — спокойно и веско возразил капитан. — Кто из вас сильнее, мне знать не интересно, но... Не думаю, что ректор Академии будет в восторге, узнав, что кто-то причинил вред его любимому племяннику.
На лицо младшего из "братцев" опустилась заметная тень сомнения, а Эрне продолжил:
— Как будете оправдываться, ваше дело, только вряд ли даже нижайшие извинения и мольбы о прощении помогут избежать кары. Если покровительство его высочества стоит того, не смею препятствовать.
Он отвесил насмешливый поклон, поворачиваясь к "братцам" спиной и собираясь вернуться в комнату, где, по всей видимости, отдыхал после дороги, но был остановлен ядовитым вопросом младшего:
— Выслуживаешься? Надеешься, за тебя замолвят словечко?
Произнесенные слова — даже не вызов, а прямое приглашение, первый аккорд в песне клинков: для честного служаки не может быть оскорбления страшнее. Я невольно задержал дыхание, ожидая самого худшего, но капитан оказался мудрее и расчетливее: не поднял перчатку вызова. Промолчал, распрямляя спину, как на параде, оставляя противнику возможность нанести лишь заведомо подлый удар.
Подлецами "братцы", были наверняка, но становиться дураками не собирались, потому вынуждены были отступить, к всеобщему облегчению. Угроза стать досадной помехой на пути ректора оказалась весомым доводом: пусть племянник из любимого вполне способен превратиться в ненавистного, но кровь — не водица, и даже за паршивую овцу в семье можно получить "на орехи" столько, что не сможешь ни унести, ни вынести.
Лита осторожно раздвинула ресницы, удостоверяясь в отсутствии опасности, и открыла было рот для своего излюбленного вопроса: "Не надо ли чего?", но я успел поднять руку в жесте, призывающем к молчанию.
Эрне все так же стоял в дверном проеме, словно не слышал удаляющихся шагов "братцев". Человек предотвратил кровопролитие, получил пощечину, больно саднящую сердце... Благодарность — самое малое, чем я могу отплатить. Нужно только узнать, в каком виде представить оную для нужд капитана.
— Вот что, красавица, принеси-ка нам кувшин вина, да такой, на котором пыли побольше, и питейную посуду на двоих.
— Только пить будете или еще покушать сготовить? — деловито осведомилась девушка.
Я взглянул на натянутую струну капитанской спины.
— Покушать всегда успеется. Надо сначала аппетит нагулять.
— Как прикажете.
Лита, на всякий случай оглянувшись и проверив, не подкрались ли любители развлечений снова, посеменила к лестнице, а я спросил, обращаясь ко всему коридору разом:
— Пригласите в комнату? Если предпочитаете выпивать стоя и через порог, возражать не буду: дело ваше, хотя за столом будет и удобнее, и приятнее.
Эрне вздрогнул, избавляясь от напряжения, опустил подбородок. Принимать решение всегда нелегко, каким бы оно ни было, а торопить того, кому нужно время на размышление, и вовсе постыдно. Поэтому я терпеливо подождал, пока капитан нарушит молчание, и с удовлетворением отметил прозвучавшую в хрипловатом от волнения голосе смущенную благодарность:
— Вы совершенно правы. Присядем?
* * *
Лита верно истолковала мою просьбу, принеся из погреба старое выдержанное вино, и терпкий горьковатый аромат резво взвился над бокалами, добавляя в воздух комнаты сумасшедшинку иллюзорной простоты и вседозволенности. Капитан сделал короткий глоток, покатал капли горячительной жидкости на языке, отправил на встречу с желудком и уважительно цокнул языком:
— Хорошо уметь налаживать отношения со слугами.
— В сем искусстве нет ничего сложного: нужно просто немножко доброты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
