Нами овладели предбоевая суета и томительно-радостное предчувствие близкой победы.
— Молчун, пусть бойцы приберут труп под телегу, ну ты понимаешь, чтобы гости не сразу увидели. Арбалеты сюда. Их надо убить по-тихому. Никому не высовываться, ждать моего сигнала.
Кадет, как ни странно, не возмутился коварному плану. Мастер-стрелок кивнул, проследил за кантующими смердящее тело солдатами и отправился за вторым арбалетчиком.
Я продолжал отдавать распоряжения. Молчуна с тремя бойцами нацелил на поиск зиндана и освобождение пленных. После того, как по возможности без шума они уберут делегацию 'покупателей'. Три связки собранных на поле боя ружей, пистолетов и пульниц должны были обеспечить вернувшихся в строй солдат оружием. Белова и трех самых метких стрелков с казнозарядными винтовками выделил в особую группу огневого прикрытия и поставил им задачу бить по бойницам второго этажа.
Явившегося на призыв Буяна, обвешанного пистолетами, назначил в штурмовой отряд под руководством, сами догадайтесь кого. Туда же включил древичей, для чего довооружил их палашами и пистолетами. Ломиться всей толпой — только множить потери. Если ратай-союзник не подкачает, то на первом этаже мы справимся вчетвером. Белову дал уточнение — когда начнется бой внутри, следовать за штурмовой группой. Чтобы, если позволит толщина перекрытий, стрелять по врагам, не поднимаясь наверх. Двум раненым стрелкам предстояло поддерживать нашу атаку огнем и наблюдать за лесом и трактом.
Что же меня так колбасит немилосердно? Вроде уже сутки плотняком воюю, всякого насмотрелся, а, поди, ж ты, трясет, как осиновый лист на ветру. Некомфортно мне, братцы. Запыленные и посеченные каменной крошкой лица соратников поплыли, превратились в пятна, а затем и вовсе исчезли...
Сырая прохлада непрошенной гостьей проникла под рубаху, но еще не успела погостить достаточно, чтобы организовать мне простуду. Зато взбодрила до зубовного стука. Я включился в жизнь и, кряхтя, приподнялся на руках, качественно охреневая от увиденного. Вроде собирался штурмовать башню, а очнулся в темном лесу. Совсем непохожем на Грымскую пущу. Меня окружал плотный строй одетых в антрацитовую шершавую кору деревьев примерно одинакового диаметра. Лес производил впечатление неживого и 'стылого' — легкие выдыхали пар, окружающее пространство медленно, но верно тянуло из меня тепло. Запахи ощущались какие-то тусклые, главенствовала нотка старого пожарища. На уровне древесных крон клубилась густая тьма, не пропускавшая ни кванта солнечного света. Царящий сумрак разгоняли мои гамионы на груди и на руке, еще немного света давали пятна неизвестных организмов, облюбовавших торчащие из черной палой листвы корни и ветки.
Под сапогом хрустнул сук, пронзительно, словно ледышка, усугубляя мою растерянность до невольного испуга. Вот как бывает: на поле боя выстрелов уже почти перестал пугаться, а тут от гнилого сучка до дрожи проняло. Проверил оружие и амуницию — револьвер в кобуре, буянов подарок за голенищем, браслет на руке да трофейный амулет на шее. Зябко повел плечами и растер плечи ладонями. И тут я увидел отблеск костра. Ноги сами понесли навстречу теплу и свету.
На сложенных крест-накрест бревнах сидел мужчина в кожаном плаще и грел над постреливающим искрами пламенем босые ступни. Мое появление вызвало у него весьма неоднозначную улыбку, вдобавок, смерив меня взглядом, он оперся широко расставленными руками на бревно и выпятил грудь. Трактовать его мимику и жесты можно было как угодно. Я остановился, окинул быстрым взглядом поляну и расстегнул кобуру.
Сам костер и окружающее его пространство показались мне знакомым. Я ведь своими собственными руками после ролевки сложил этот очаг, бросил два ствола друг на друга, принес охапку дров. На Земле. Кажется, это случилось так давно! Но если напрячь мозг, то прошли примерно сутки с того момента, как Арагорн втравил меня в историю. Так может, все кончилось и я уже дома? Буду вспоминать, как попал на настоящую войну, показывать очередной пассии шрам на спине, укус на ляжке и ожоги на запястье. С загадочным видом намекать, что ранен при обстоятельствах, не подлежащих разглашению.
— Нет, Богдан, ничего не кончилось, — развеял мои надежды человек у костра хорошо поставленным баритоном.
Был ли это вздох разочарования, или я перевел дыхание для следующего раунда?
— Я тебя знаю! — воскликнул по-русски. Взгляд пробежал по ладной фигуре, отметив запомнившиеся образы — кожаный плащ, коричневую кирасу с зерцалом, аккуратные холеные ладошки, босые ступни. В последнюю очередь я всмотрелся в лицо собеседника, искренне опасаясь поворота в стиле фильма ужасов. Что вот сейчас из его глазниц полезут могильные черви и монстр кинется на меня, раззявив смрадную пасть с острыми клыками. Ничего подобного не произошло. Вполне живое лицо с правильными чертами и равномерной небритостью на щеках. Черноглазый и темноволосый 'покойник' мирно подкидывал топлива в костерок и разглядывал меня.
— 'Камрад', 'подселенец' и другие странные слова — это все я. Ральф Дорпат, исследователь и путешественник, — ответ на русском языке в сочетании с чинным поклоном имперского нобиля произвели неизгладимое впечатление. А ведь он молод, быть может, даже младше меня. А впрочем, кто их, колдунов, разберет, балуются, поди, эликсирами да заклинаниями напропалую.
— Богдан Романов, человек многих профессий, попаданец, — зеркально повторил комбинацию движений, надеясь, что Ральф оценит мой прогресс в области хороших манер. Собеседник улыбался, без малого, смеялся.
Никак в голове не укладывалось: его окровавленный холодный труп остался на дороге, а теперь вот он сидит напротив, греется у огня, говорит и дышит, как живой. Или это не совсем он? Как бы выяснить правду, чтобы не огорчить напрасно хорошего человека? А я? Я что, тоже помер?!! Вот так вот на ровном месте копыта отбросил?!!
— Заканчивай паниковать и злиться! — одернул меня Ральф. — Ты — жив. А вот я балансирую на грани бытия и небытия. Прах и пепел! Тут бы подошла пафосная цитата какого-нибудь драматурга, да из головы повылетало все к хренам собачьим.
— Спасибо, что разъясни-ил, — протянул я в легком замешательстве и почесал кожу рядом с ожогом на правом запястье. На самом деле от сердца отлегло. Согласитесь, очень грустно умирать, когда только начал жить по-настоящему. Прямо скажем, нечестно и неправильно это. Значит, мы сейчас не в стране вечной охоты на здешний лад. — А что цитат нет, оно и к лучшему. Я не любитель театра.
Немного запоздало осознал, что Ральф читает мои мысли, как открытую книгу. Ступор. Суета и мельтешение мыслишек. Пылающие щеки и застрявшее в поджатых губах грязное ругательство. И бессилие, невозможность что-либо изменить. Вам случалось оказаться внезапно голышом в метро в час пик? Так вот, я бы с вами не раздумывая, поменялся.
— Присаживайтесь, сэр Богдан, — 'камрад' резко сменил тему, тон и язык — перешел на имперский. — Есть важный разговор.
На полном серьезе 'сэром' назвал, без иронии. Это помогло мне собраться. Как я и предполагал, браслет дипломированного мага автоматически ввел меня в благородное сословие. Не только в глазах подчиненных мне солдат — много ли они видели на своем веку магов? — но и бывшего владельца, который, в отличие от остальных, в курсе моего пролетарского происхождения. И носа не воротил, признал за равного?
Не удержался задать давно терзавший меня вопрос:
— Выходит, я знаю то, что знал... то есть знаешь ты? И наоборот?
— Почти так, пришелец из иного мира. Мои знания и умения достались тебе, так сказать, в наследство. Частично. Знания останутся с тобой навсегда, а вот навыки предстоит развивать, а многому и вовсе учиться с самого начала.
Похоже, мужик уверен, что я продолжу свои приключения в этом мире — мелькнула первая здравая мысль. Следом за ней родилась вторая — поблагодарить человека.
— Спасибо. За револьвер спасибо огромное. И за сапоги тоже. Нет слов, как выручил!
Говорил совершенно искренне и вовсе не из-за телепатических способностей собеседника, а по зову сердца.
— А за браслет? — съехидничал Ральф. — Чтобы его получить, десять лет терпел педагогические эксперименты зануд и садистов.
Я понимающе улыбнулся — вот и нашлись у нас общие черты характера, как и моменты в биографии. Если к моим школьным годам прибавить время, бездарно потраченное на высшее образование, то у меня стаж неволи в обители пыльных догм, маразматиков и копролитов из 'гранита науки' куда больше. Зато мой диплом разве что на стену можно вешать для солидности. Атрибут прошедшего обучение мага не в пример функциональнее.
— И за браслет тоже, — согласился я и осторожно предложил: — Могу вернуть.
— Вместе с сапогами? — хмыкнул Ральф и пошевелил пальцами ног с налипшими на них жухлыми травинками и частицами пепла. Прах к праху. Однако какой неугомонный попался покойник, еще разует меня!
Я энергично завертел головой, отказываясь расстаться с удобной обувью.
— То-то же! Такими вещами не шутят. Теперь это твоя ноша до самой Златой Рощи.
— А поподробнее? С темой Асеней знаком. У меня в отряде двое древичей... — Я вскочил, удивив Ральфа. — Блин! Как они там без меня? Справились?!
Ральф задрал левую руку и покачал ладонью, мол, присаживайся.
— Скоро сам узнаешь. Парни знают свое дело, не переоценивай себя.
— Слушай, Ральф, мне назад надо, к своим. Надо, понимаешь?! Я вообще не понимаю, как здесь оказался и...
— Ты наглотался эманаций хаоса.
— Чего наглотался? — перебил я. — Да у меня весь бой маковой росинки во рту не было!
— Дубина! Неужели ты... — Ральф закрыл глаза ладонью левой руки. — Постой, а что ты видел необычного, когда Патриарх явил свой гнев?
— Необычного? Шутишь? Да там... — возникшее в голове окончание фразы: 'все было необычное' так в ней и погибло. По суровому выражению лица Ральфа понял, что вопрос мне задан совсем не праздный: — Из гадов повалила чернота. Не то дым, не то пар, не то мелкие насекомые. С одних больше, с других меньше.
— Слеза сразу свет испустила?
— Не-ет, а что? — я заподозрил подвох. — Повязка была на руке...
Мрачное молчание Ральфа испытывало мое терпение не больше минуты, но мне показалось невероятно долгим.
— Что чувствовал, когда убивал?
— Чувствовал? Да я себя не помнил! Сейчас спроси, как все было, и под пытками не расскажу. Злость была. Помню. Ярость. Азарт. Еще жить хотелось, да. Сильнее всего. Ну-у, может, потом в самом конце радость, если так можно сказать.
— Понятно. Понравилось?
— А хоть бы и так! — выкрикнул с вызовом. Хотел, было пересказать Ральфу, что довелось увидеть на дороге, в лесу, что сотворили бандиты с пленными у Длани, но промолчал. Парень сознательно пошел на войну с порождениями Скверны. Кто знает, от каких благ он отказался, чтобы сражаться с Хаосом?
Маг печально кивнул головой. Оправдания. Они необходимы, чтобы сохранить рассудок, а это непросто. Ведь я преступил базовый принцип человека разумного — убивал себе подобных. Осознание этого останется со мной до конца дней, но будет ли оно висеть на душе тяжким бременем, ежечасно отравляя существование. Или же, играя роль своеобразного 'маяка', сделает меня сильнее? Хороший вопрос. Памятники вдоль трассы напоминают водителю о правилах дорожного движения лучше запрещающих знаков.
— Видишь ли, друг, Хаос прикоснулся к тебе, — тоном врача, сообщающего неутешительный диагноз, поведал Ральф. — Если бы ты сегодня продолжил убивать и разрушать, то очень скоро сам превратился бы в монстра. Госпожа Кира нуждается в тебе, и поэтому отключила твое сознание. Чтобы след хаоса не стал печатью.
— Спасибо. А чего она мне сама этого не скажет?
— Не все сразу. Ты мой подопечный, мне за тебя и отвечать.
— Учить будешь?
— Наставлять.
Вот так, значит. Какое-то у нас слишком конструктивное общение. Без истерик на тему, ну надо же, из другого мира попаданец! Расскажи-ка, камрад, чего там у вас новенького человек разумный придумал? С меня взятки гладки, даром, что напротив сидит настоящий маг! Подумаешь! Каких только эльфов семидесятого уровня в кино и играх не видел. Памятная ролевка подкинула материала изрядно. Да и этот ученый-'калач крученый', зуб даю, активно осваивал мои знания, пока я в войнушку игрался. Если бы озвучил эту мысль вслух, то усмешка поползла по лицу собеседника в аккурат на слове 'знания'.
Я поднял хворостину и помешал ею в костре, высвобождая вихрь искр. Отважные частицы тепла и света поднимались вверх и гасли в холодной тьме. А вдруг хоть одна долетит и пробьет темный покров над лесом? Маг молча наблюдал за моей игрой, закусив губу. Ах, да, меня пригласили на важный разговор, а я, вместо того, чтобы выслушать, сам завалил собеседника вопросами. Где мои манеры?
— Да, спрашивай, чего уж, — вдруг расщедрился Ральф. Беседа развивалась совсем не так, как он планировал, это чувствовалось в его интонации, читалось во взгляде и жестах.
— Ладно, что по браслету упустил?
Артефакт мага хранил в себе немало удивительных открытий. Привык один раз удивиться основательно, чем растягивать радость на несколько сеансов. Пока освоил только фонарь. Аптечка и щит действовали независимо от моих желаний. А знать матчасть на войне строго обязательно.
— У нас принято называть его гамионхолдер или просто холдер. Мой, то есть теперь, конечно, твой, как видишь, с секретом. Выглядит он как стандартный холдер дипломированного мага, но в любой момент ты можешь увеличить его мощь за счет подключаемых гамионов. Моя доработка, даже Слезу Асеня смог принять! — В голосе мага сквозила искренняя гордость. — Браслет выполняет роль удостоверяющего личность документа, инструмента и... 'смертника'. Мы сейчас внутри него.
Я огляделся. Поляну с костром по-прежнему окружал темный пронизанный холодом лес, пахнущий старым пожарищем и палой подмерзшей листвой. Ральфу не позавидуешь — унылые декорации достались ему для посмертного заключения. Холод и тьма с момента моего появления немного отступили от костра.
Ощупал свой организм — вполне себе телесный и плотный от слова плоть. Даже рубаха рваная и грязная, лопатка зудит, укус, ссадины и ожоги болят. Значит, я сейчас в камне на моем же браслете. Занятно.
— Виртуальный мир?
— Если тебе так будет проще понять, то да.
Меня вдруг осенило, и мысль мне не понравилась совершенно.
— Уж не хочешь ли ты... — я приподнялся, собираясь всеми доступными мерами отразить нападение. Совсем не улыбалось пасть жертвой коварного волшебника. Затащил меня в эту виртуальность, наплел с три короба, потом, не успею оглянуться, и моими голубыми глазами смотрит на мир уже совсем другая личность.
— Даже если бы хотел, то не смог, — избегая смотреть мне в глаза, он печально повесил голову. — Понимаешь, тело и дух едины. И душа, в отличие от тела, бессмертна.
Несомненно, Ральф Дорпат не врал мне. Он не собирался похищать мое тело, даже в случае крайней необходимости. Пришло понимание, что честь и достоинство — совсем не пустые слова для этого благородного человека.
